Оправдательный приговор - единственное решение после рассмотрения дела по существу

Предлагаем вниманию читателя выступление адвоката В.Н. Евдокимова в судебном заседании в Пролетарском районном суде города Ростова-на-Дону 7 ноября 2019 года. В связи с тем, что этот текст был взят защитником за основу при подготовке его речи в суде апелляционной инстанции – перед судебной коллегией по уголовным делам Ростовского областного суда 19.03.2020 г. – группа поддержки Николая Каклюгина, родные, близкие, коллеги, соратники и он сам совместно приняли решение опубликовать текст после апелляционного заседания. Оно прошло, результаты неутешительные – обвинительный приговор остался практически без изменений, как и был вынесен в суде первой инстанции. См. материал «Где же ваша совесть?» на «Русской народной линии» от 21.03.2020 г. (https://ruskline.ru/news_rl/2020/03/21/gde_zhe_vasha_sovest).

Почему так произошло, о корнях, мотивах, заказчиках и исполнителях всего этого преступного сговора против известного своими трудами в стране и за рубежом (см. авторские разделы на сайтах «Нет наркотикам» и «Русская народная линия»: «Нечистые духом и сердцем: закрывая все вопросы») специалиста, общественного деятеля, врача, эксперта по ряду острых, болезненных для наших дней проблем во всех деталях и подробностях СИСТЕМНО изложил опытный юрист, в прошлом судья с большим стажем работы в этой сфере из Нижнего Новгорода Владимир Николаевич Евдокимов.

После его выступления все точки на «i» в этом резонансном деле точно были расставлены. Однако, пока битва за освобождение Николая Каклюгина из-под стражи из мест заключения продолжается. Впереди суд кассационной инстанции в г. Краснодар. Надеемся, публикация данного материала поможет приблизить торжество истины и правосудия в судьбе невинно осуждённого врача, эксперта и общественного деятеля. Этот труд адвоката В.Н. Евдокимова полностью тождественен принципу из наставления святого апостола Павла в его Первом послании к Тимофею: «Согрешающих обличай перед всеми, чтобы и прочие страх имели» (1 Тим 5: 20). Для того и публикуется текст.

***

Судья Попов А.Е.: Судебное заседание по уголовному делу в отношении Каклюгина Николая Владимировича.

Николай Владимирович, сегодня в прениях выступают Ваши адвокаты, поэтому, ну, чтобы не лишать Вашего права на защиту, права воспользоваться правом реплик, суд принял решение о том, чтобы Вы, всё-таки, присутствовали в судебном заседании. [На прошлом судебном заседании, 31.10.2019 г., Каклюгин Н.В. из-за неудовлетворительного состояния здоровья просил проводить оглашение речи гособвинителя в его отсутствие, однако, в этом ему было отказано, после чего был вынужден вести себя шумно до удаления из зала после третьего замечания председательствующего на суде и, со слов судьи, до своего последнего слова]. <...>

Адвокат Евдокимов В.Н.: Уважаемый суд, предметом нашего судебного разбирательства является предъявление органами предварительного следствия нашему подзащитному Каклюгину Николаю Владимировичу обвинения в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 30, а именно – покушение на незаконный сбыт наркотических веществ.

В силу своего возраста я могу сказать, что полученное мною образование и начало моей профессиональной деятельности пришлось на времена Советского Союза, и в тот период времени у меня была уверенность, что и суд, и следствие, и прокуратура, и адвокатура говорят на одном языке – на языке закона. И понимают друг друга, так как руководствуются одними и теми же нормативными актами, одним и тем же законодательным материалом.

Ознакомившись с материалами данного уголовного дела, а также присутствуя в судебном разбирательстве, у меня сложилось такое впечатление, что органы предварительного следствия и государственный обвинитель, даже, скажем так, государственные обвинители, которые присутствовали в данном судебном заседании, ну, скажем так, довольно таки своеобразно трактуют как Уголовный кодекс, так и Уголовно-Процессуальный кодекс, которым в силу полученного образования, полученной профессии, занимаемой должности, данные лица должны безукоризненно следовать и их соблюдать.

Но в своё время преподаватели мне говорили, что «суров закон, но он закон», это латинское изречение: «Dura lex sed lex». В нашем случае органы предварительного следствия, а в последующем и государственное обвинение, последовало другой латинской пословице, ну уж не буду приводить её в латинском изречении, скажу перевод: «Что положено Юпитеру, не положено быку». В данном случае органы предварительного следствия и государственное обвинение взяло на себя роль Юпитера, а наш подзащитный выступаетв роли быка. Потому что в данной ситуации с одной стороны государственное обвинение и следствие как бы в своих документах приводят статьи Уголовного кодекса и статьи Уголовно-Процессуального кодекса, а в другом случае – трактовка данного законодательного материала происходит только в интересах обвинительного уклона.

Хотя задача следователя и прокуратуры, как надзирающего органа, не только раскрыть преступления, но в то же время избежать именно незаконного обвинения человека в совершении тех действий, которых он не совершал. Об этом, я так понимаю, говорят на всех совещаниях как в Следственном комитете, так и на заседаниях Коллегии [Генеральной] прокуратуры. Так, например, на одном из совещаний говорилось, что прокурор как государственный обвинитель выступает в судебном разбирательстве по уголовному делу как блюститель законности в уголовном процессе. В судебных стадиях в уголовном процессе прокурор– единственный уполномоченный выразитель интересов государства в уголовно-правовом споре, цель которого заключается не в привлечении подсудимого к ответственности любыми средствами и способами, а в обеспечении законности и обоснованности уголовного преследования в пределах своей компетенции.

Так вот, в данном случае я склонен сомневаться, что органами предварительного следствия объективно проведено расследование данного уголовного дела. Я очень надеялся, что при судебном разбирательстве, а также в прениях государственное обвинение, выполняя возложенные на него государством функции, даст соответствующую оценку работе органов предварительного следствия, потому что задача прокуратуры не только в поддержании обвинения, но также в оценке доказанности или недоказанности того обвинения, которое выдвинуто против подсудимого. Но, выслушав на предыдущем судебном заседании выступление государственного обвинителя, я усомнился в тщетности моих надежд на данное чудо.

Вся речь государственного обвинения свелась к чтению фабулы обвинительного заключения на первых двух страницах, а также перечислению свидетелей обвинения с краткой ссылкой на те показания, которые они дали в рамках уголовно-процессуального расследования уголовного дела, то есть то, что находится в папочке государственного обвинителя, когда дело передаётся ему на утверждение. Государственный обвинитель даже не удосужился дать оценку показаниям свидетелей обвинения, которые они давали в ходе данного судебного разбирательства. Данные показания, они довольно-таки значительно разнятся от того, что говорилось на следствии. Государственный обвинитель абсолютно проигнорировал те нарушения уголовно-процессуального кодекса, которые были допущены в ходе расследования данного дела, как будто этих нарушений закона для него не существует. Поэтому я и говорю, что раньше я считал, что мы учимся на одних учебниках и руководствуемся одними законами, сейчас получается, что разные преподаватели преподают разную трактовку закона.

Что касается свидетельских показаний со стороны защиты, то государственный обвинитель у нас просто ограничился фразой, что все свидетели со стороны защиты – это знакомые подсудимого и к ним надо относиться критически, так как их цель направлена только на облегчение позиции подзащитного… то есть, обвиняемого. Но я хотел бы тогда спросить государственного обвинителя, а кем тогда являются свидетели обвинения, на которых ссылался государственный обвинитель? Люди – Павлюченкова, Новопашин, Лушникова, Красильников, Добреля? Они – знакомые гражданина Каклюгина. Тогда получается по логике вещей, что те знакомые, которые говорят против Каклюгина – это хорошие свидетели, а те знакомые и лица, которые работали с Каклюгиным, и говорят про него хорошо – их показания вызывают недоверие государственного обвинения, и они – плохие свидетели, и по отношению к ним надо относиться критически.

Это о чём говорит? О том, что государственное обвинение в данном процессе совершенно не имело своей целью установление истины по данному делу. А вся цель государственного обвинения свелась только к одному вопросу – вопросу вынести обвинительный приговор. Но, как я говорил, закон-то у нас для всех один. И, являясь участником уголовного судопроизводства, государственный обвинитель обязан в соответствии с пунктом 1 статьи 6 [Уголовно-Процессуального кодекса Российской Федерации] выступать и в части защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения и ограничения её прав и свобод. Но положения статьи 6 [УПК РФ], видимо, в данном случае было, ну я так думаю, забыто. Потому что статью 6, наверное, изучали.

Кроме того, уважаемый суд, государственный обвинитель полностью или проигнорировал, или забыл положения статьи 14 Уголовно-Процессуального кодекса, а именно – пункта 2-го: «Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность и бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых защитой подозреваемого и обвиняемого, лежит на стороне обвинения». Вот это положение Уголовно-Процессуального кодекса – оно для государственного обвинения в данном процессе абсолютно не существует. Почему я пришёл к этому выводу? А к этому выводу я пришёл, изучив материалы уголовного дела, которые было проведено на предварительном следствии, а также в ходе данного судебного разбирательства.

Ну, начнём с тех доказательств, которые у нас были представлены в ходе предварительного расследования.

Первое, на чём основано возбуждение уголовного дела, это на действиях двух оперативных сотрудников: А.Ю.Болдырева и Д.Г.Скогорева, которые явились инициаторами действий в отношении Каклюгина. Данные лица были допрошены в судебном [04.06.2019г.] процессе. И что же они нам пояснили?

Ну первое. Товарищ Болдырев заявил, что он является руководителем этого дела и, как он пояснил, к середине октября месяца к нему поступила информация, оперативная, что 19 октября 2018 года на улице Каяни, верхней калитке [выхода на неё из парка имени Октябрьской революции], будет выходить Каклюгин, который, по их мнению, подозревается в незаконном обороте наркотиков. Запомните, пожалуйста, в середине октября.

На вопрос защиты, проводились ли оперативно-розыскные мероприятия в отношении Каклюгина, и Болдырев, и Скогорев в судебном заседании заявили: «Нет, оперативно-розыскных мероприятий по данному лицу не проводилось». Поэтому представить материалы оперативно-розыскного дела они не могут. Хорошо. Следовательно, из этого заявления можно сделать вывод, что впервые о гражданине Каклюгине они услышали именно, якобы, в середине октября.

Теперь давайте подумаем, каким образом в середине октября у данных оперативных сотрудников могла появиться информация, что именно 19 октября 18-го года Каклюгин будет выходить через верхнюю калитку Парка на улицу Каяни. Пока это большой знак вопроса. Почему? Потому что в этом парке 19 октября 18-го года Каклюгин оказался не по своей воле, а в связи с предложением свидетеля обвинения Кузьминой Татьяны, которая до 19-го октября 2018 года позвонила Каклюгину и настоятельно просила с ним встречи. Возникает вопрос. Когда два человека договариваются о встрече, как об этом может узнать кто-то третий, если ни первый, ни второй участник этой договоренности никому эту информацию не сообщают? Никак.

Но давайте вспомним показания, которые давала Кузьмина [на судебном заседании 04.07.2019 г.]. Она подтвердила тот факт, что первоначально она звонила Каклюгину и предлагала ему встретиться о проведении совместной деятельности. И познакомилась она с ним именно в 18-м году. Каклюгин не отказался от этой встречи и предложил ей встретиться в городе, где он проживает. А это, если я не ошибаюсь, город Краснодар. Но от встречи в городе Краснодаре в тот момент, где оба фигуранта данного общения находились, Кузьмина отказалась. И она сказала, что давайте встретимся в городе Ростов-на-Дону. Каклюгин, как он пояснял в своих показаниях [на судебном заседании во время допроса стороной защиты 17.10.2019 г.], сказал, что: «Да, мне неудобно, но хорошо, я тогда заеду к своим родителям и там мы созвонимся». И что же у нас пошло? Первый созвон был 18 октября 18-го года, где Каклюгин сказал, что: «Да, я на месте». Потом у нас пошёл созвон 19 октября в течение дня. И первоначально было назначено одно место встречи, а потом сама же Татьяна[Кузьмина] назначила встречу в 6 часов вечера в парке, к которому примыкает улица Каяни. И не просто в парке, а в кафе [рестоване] «Ялла».

Итак, место и время встречи определял не Каклюгин, место и время определяла инициатор этой встречи – Татьяна Кузьмина. Тогда возникает логический вопрос. Каким образом информация о месте и встрече, месте нахождения Каклюгина могла попасть к оперативным сотрудникам [3-го отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области] Болдыреву и Скогореву в середине октября 18-го года? Да никак! Потому что место и время встречи определила инициатор этой встречи и определила во второй половине дня 19 октября 18-го года.

А теперь мы начинаем дальше рассматривать этот вопрос. Встреча назначена на 18 часов. Кому встреча нужна? В своих показаниях Кузьмина заявляла, что инициатором встречи являлся, якобы, Каклюгин и ему нужны были [исключительно] деньги от неё. Хорошо. Гипотетически можем предположить, что так оно и было. Но есть обычная народная пословица, восточная, ну и наша русская: «Хлеб за ртом не ходит». Но в данной ситуации Кузьмина у нас сидит и два часа ждёт, когда же к ней на встречу придёт Каклюгин, которому от неё нужны только деньги. Это в каком, извините, воображении может созреть такая преданность и желание передать деньги, что человек два часа сидит и пьёт чай в ожидании, когда придёт человек, чтобы ему передать деньги. Неправдоподобно. Но это факт.

А что дальше возникает, почему я говорю, что в 6 часов[вечера]? В ходе судебного разбирательства была осмотрена видеозапись [с камер наружного видеонаблюдения в зале ресторана «Ялла» 19.10.2018 г., где проходила встреча Н.В.Каклюгинаи Т.П.Кузьминой]. И что интересно, три компонента видеозаписи у нас идут по часу, а первый видеоролик –он обрезан на 20 минут и начинается в 18:20. И этот файл, который представили органы предварительного следствия, изъятый, файл изъят из кафе «Ялла», он подвергнут изменению. Кто и когда и почему его изменил? Ни следствие, ни государственный обвинитель не пожелали установить. Кроме того, когда защита предложила вызвать сотрудников кафе «Ялла» для дачи объяснений по этому факту, государственный обвинитель выступил категорически против, ссылаясь на то, что это обстоятельство не имеет никакого отношения к этому факту и расследуемому делу.

Но если мы внимательно посмотрим это видео и на что защита обращала внимание, то мы увидим, что когда Кузьмина заходит в кафе и садится за столик, она не подходит к официанту и ничего не заказывает, но ей сразу приносят чайную пару. Представитель Кузьминой, который присутствовал при её допросе [на судебном заседании в Пролетарском районном суде г. Ростова-на-Дону 04.07.2019 г.], бросил реплику, что это обычная практика данного кафе – это «комплимент» от кафе. Вопросов нет, если бы за соседний столик не пришли через какое-то время, там через минут 20, две пары и не сели рядом с Кузьминой. Так вот этим лицам почему-то комплимента от кафе не поступило. А к ним подошел официант. Как положено, они сделали заказ, изучив меню, и им приносят вино. Следовательно, из этого можно сделать вывод, что эта чайная пара, которая была принесена Кузьминой, она была ею заказана ранее. И запись обрезана, чтобы убрать первоначальное время прихода Кузьминой в это кафе. Хорошо.

Смотрим дальше показания Кузьминой. В ходе судебного разбирательства Кузьмина нам заявляла, что ей не особо нужна была эта встреча, что они уже со своими компаньонами [по частной наркологической клинике «Эмеркон» в г. Краснодаре] сделали вывод, что с Каклюгиным работать бесперспективно, и она не хотела продолжения взаимоотношений с Каклюгиным. Но что мы видим на видео? На видео мы видим, что Кузьмина при виде Каклюгина, входящего в кафе, приветливо ему машет рукой. То есть как человек, который наконец-то дождался того, с кем хотелось бы встретиться.

Если человек неприятен, будет ли этот человек разрешать пользоваться тем заказом, который он сделал ранее? Нет, не будет. Но когда Каклюгин садится за стол, официант с разрешения Кузьминой наливает Каклюгину чашку чая из её чайника, но никак не из чайника, который был бы принесён Каклюгину как «комплимент» от кафе. Это говорит о том, что Кузьмина и Каклюгин имеют нормальные взаимоотношения и действия официанта не вызывают никакую неприязнь со стороны Кузьминой–свидетеля. И дальше они начинают общаться.

На представленном органами предварительного следствия видео видно, что общение обоюдное, а не как Кузьмина говорила, что она только сидела и ждала, когда Каклюгин закончит говорить и закончить есть, потому что на видео прекрасно видно, что заказ сделали и Каклюгин, и Кузьмина. И они оба сидят, принимают пищу и ведут совместную беседу. И заинтересованность Кузьминой проявляется и в диалоге с Каклюгиным, и в том, как она наклоняется в сторону Каклюгина при разговоре.

Что с точки зрения психологии говорит о крайней заинтересованности собеседника в общении со своим визави. А в показаниях [на судебном заседании 04.07.2019 г.] Кузьмина нам заявляет, что состояние, в котором находился Каклюгин, было ей крайне неприятно, от него «очень плохо пахло», и его поведение вызывало у неё негативную реакцию. То есть, это не соответствует действительности. [Дословно, отвечая на вопрос Каклюгина Н.В. на допросе 04.07.2019 г. о деталях их последней встречи 19.10.2018 г. в ресторане «Ялла»: «В состоянии какого опьянения я находился?». Т.П. Кузьмина лжесвидетельствовала в грубой форме: «Ну воняли Вы сильно… Алкоголем воняли». Удивительно грязная лексика, помимо факта лжесвидетельства].

Что происходит дальше. А дальше начинается очень интересная ситуация. Закончилась беседа. Для чего Кузьмина и Каклюгин идут вместе? Ведь в показаниях, которые давала Кузьмина, она утверждала, что, якобы, забыла куда поставила машину и шла её искать. Ни один водитель никогда не забудет, где поставил автомобиль, когда приехал на место встречи. По крайней мере – направление. Можно искать это на большой стоянке в «Ашане» где-нибудь, в [гипермаркете] «Metro», где громадные стоянки, но когда выходят из кафе, прекрасно знают с какой стороны парка стоит автомобиль. Но Кузьмина у нас заявляет, что она забыла [место парковки своего личного транспортного средства] и когда она выводит Каклюгина к верхним воротам, или точнее – калитке, которая выходит на улицу Каяни, Кузьмина, вдруг резко, резко, резко убегает!.. И Каклюгин остаётся один, после чего его моментально задерживают.

Так вот, как раз мы возвращаемся к тому моменту, как и при каких обстоятельствах сотрудникам Болдыреву и Скогореву стало известно о появлении Каклюгина у верхней калитки парка на выходе на улицу Каяни. Как я уже говорил ранее, у данных сотрудников отсутствовали как описание, так и фотография Каклюгина. В материалах дела присутствует Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела [в отношении оперативных сотрудников, задерживавших Н.В.Каклюгина], вынесенное сотрудником [Следственного отдела по Пролетарскому району г.Ростова-на-Дону Следственного управления]Следственного комитета [Российской Федерации по Ростовской области]Азизовым, который в ходе проведения проверки допрашивал сотрудников [отряда специального назначения ГУ МВД России по Ростовской области] «Гром», которые принимали непосредственное участие в задержании Каклюгина. И там было чётко сказано в этих показаниях, что сотрудники Болдырев А.Ю. и Скогорев Д.Г. показали им на женщину и мужчину, которые вышли из кафе «Ялла», и дали указание задержать мужчину. Вот эти обстоятельства свидетельствуют о том, что Кузьмина в данном случае выступила той «подсадной уткой», которая вывела Каклюгина на оперативных сотрудников и которая им непосредственно сообщила, что 19 октября 2018 года данное лицо будет в определённое время в определённом месте в парке на улице Каяни. И именно в это место были доставлены и сотрудники «Грома», и, соответственно, оперативные сотрудники Болдырев и Скогорев.

Кроме того, уважаемый суд, о поведении свидетеля обвинения Кузьминой о том, что данное лицо являлось именно лицом, информировавшим оперативных сотрудников о приходе Каклюгина, свидетельствует и следующий факт, на который государственное обвинение и следствие вообще не обратило внимания при просмотре видео [записи с камер наружного наблюдения зала в ресторане «Ялла» 19.10.2018 г. в момент до и во время встречи Н.В.Каклюгина и Т.П.Кузьминой]. Этот момент следующий. Когда мы смотрим первую часть – то есть, которая была изменена, когда Кузьмина находится одна – то и во второй части видно частично до встречи с Каклюгиным, Кузьмина активно общается по своему телефону, и во время разговора и написания СМС-сообщений она кладёт телефон экраном вверх. Как только появляется Каклюгин и садится за стол, до конца их общения и выхода из кафе Кузьмина продолжает активно общаться по телефону в виде СМС-сообщений, но каждый раз после написания или прочтения СМС-сообщений она кладёт телефон экраном вниз. Кто же, скажите пожалуйста, из лиц, которые дорожат своим имуществом, а смартфон относится к довольно-таки дорогому аксессуару связи, будет класть его экраном вниз, дабы поцарапать сенсорный экран? Да никто! Это делалось с одной лишь целью – чтобы Каклюгин случайно не увидел того абонента, с которым Кузьмина общалась в этот период времени.

А почему она это делала? Особенность [современного] смартфона такова, что текст сообщения выскакивает сразу же на экран и можно его прочитать. Это в старых образцах кнопочных телефонов там приходит просто сообщение: одно сообщение, два сообщения, а текст сообщения - нет, а здесь сразу выскакивает информация. Так вот, дабы избежать ненужной подозрительности со стороны Каклюгина, этот телефон обращался [Т.П.Кузьминой во время встречи 19.10.2018 г.] экраном вниз.

Что происходит дальше? А дальше происходит очень интересная вещь. Время – 22 часа – момент задержания Каклюгина. Как я уже говорил, улица Каяни – довольно-таки своеобразная улица: с односторонним движением, на которой полностью отсутствуют магазины, какие-либо общественные помещения. То есть там никого нет. Тем более в столь позднее время, когда уже темнеет довольно-таки рано. Нонюанс такой: что такое у нас улица Каяни, дом 18 – место задержания Каклюгина? Напротив калитки находится административное здание, на котором находятся 4 видеокамеры. Что мы видим в итоге?

После задержания Каклюгина его в наручниках сажают в машину и где-то 15-20 минут возят по району, а потом завозят в гаражный массив, который находится опять же на улице Каяни, 18, напротив. Но туда видеокамеры не направлены! Соответственно, не могут зафиксировать происходящее. Для чего это было сделано? Болдырев и Скогорев [в своих показаниях на допросе стороной защиты в рамках судебного заседания 04.06.2019 г.] объясняют: во избежание интереса третьих лиц и безопасности. Чьей и кого? Каклюгин – в наручниках, руки скованы сзади, сидит в машине рядом с сотрудниками «Грома». Что мешало сотрудникам полиции, которые задержали Каклюгина, при свете фонарей, которые освещают улицу Каяни (а там как раз около верхней калитки стоят два столба, и плюс ещё освещен офисный центр напротив), совершать те действия, которые они совершили впоследствии? Да ничто. Но они почему-то увозят [свою жертву] в тёмное место.

Что происходит там дальше? А дальше происходят очень интересные вещи. Согласно представленных материалов дела, у нас, согласно пояснениям сотрудников полиции [оперуполномоченных 3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области А.Ю.Болдырева и Д.Г.Cкогорева], происходит административное задержание гражданина Каклюгина. Основание задержания – подозрение в том, что господин Каклюгин находится в наркотическом опьянении [по версииА.Ю.Болдырева, старшего группы во время задержания].

А вот дальше я предлагаю вспомнить лист дела №7 [тома 1], который оглашался здесь, это Протокол об административном задержании [Каклюгина Н.В.]. Начат он в 22:05 и в этом протоколе… То есть, в 22 часа его задержали, но в 22:05 уже составляется протокол и пишется: «В связи с совершением административного правонарушения, предусмотренного частью 1 статей 6.8-6.9 КоАП…». О чём говорят эти статьи? То есть, это незаконное приобретение наркотических веществ – 6.8 и 6.9 [Кодекса об административных правонарушениях] – это отказ от медицинского освидетельствования. Так извините, а как у нас в 22:05, то есть, при начале составления данного протокола было зафиксировано: во-первых, (а) – наличие у Каклюгина незаконного вещества, а также (б) – отказ от медицинского освидетельствования? Это вопрос.

Потому что указано время и место задержания: «Город Ростов, улица Каяни, 18, 22 часа 00 минут». Ну в силу действующего закона, действительно, сотрудники полиции имеют право провести при задержании [гражданского лица] личный досмотр для обнаружения и изъятия незаконных предметов, как то: колющих, режущих или запрещённых к обороту. Но осмотр этот происходит ощупыванием – есть что или нет. В данном случае у нас произошёл фактически обыск гражданина Каклюгина. Но отдельный процессуальный документ в данном случае сотрудниками полиции не составляется, а всё, что они делают – это описывается в Протоколе административного задержания. Насколько данные действия сотрудников полиции соответствуют закону? Да никак они не соответствуют.

Теперь мы должны рассмотреть дальнейшие действия сотрудников полиции. Ну, предположим, да, они провели досмотр, обнаружили какой-то свёрток. Возникает вопрос – почему эти лица, которые не имеют рядом с собой ни эксперта, ни следователя, который бы давал им указания, начинают распечатывать данный свёрток? Прямо ночью, на улице, в октябре месяце. На каком основании? Почему они не доставляют задержанного в Отдел полиции, где при искусственном освещении, при отсутствии внешних осадков полностью безопасно совершить эти следственные действия? На этот вопрос сотрудники полиции так нам и не ответили.

В ходе проведения данных действий были приглашены два понятых. В данном случае, соглашусь, действия полиции правильные. Но возникает очень интересный вопрос – что делают два человека, которые проживают совершенно в отдалённом районе города Ростов-на-Дону [причём на одной улице – 2-й Краснодарской, через 20 домов друг от друга], в парке по улице Каяни? Один [Паклин М.М.] говорит: гулял, другой [Гравшин В.Н.], якобы, таксовал.

Но кто может быть у нас понятым при совершении следственных действий? Абсолютно незаинтересованное лицо. Но в ходе судебного разбирательства выясняется, что оперативный сотрудник Болдырев и понятой Паклин Михаил Михайлович являются друзьями, о чём свидетельствуют те соцсети, скриншот которых был приобщён в ходе судебного заседания.

 Могут ли в данном случае два друга случайно оказаться в одно время в одном месте и быть приглашенными для проведения данных следственных действий? Это вызывает большие сомнения– случайность данной встречи на этой тёмной безлюдной улице. Это может говорить только о том, что господами Болдыревым и Скогоревым данные понятые были приглашены заранее и, следовательно, данные лица, именно Болдырев и Скогорев, знали, что понятые в этих обстоятельствах им потребуются.

А что у нас происходит дальше? Как я уже пояснил, при задержании Каклюгина валят на землю, заламывают ему руки за спину и надевают наручники. Как видно из видеозаписи [в ресторане «Ялла»], которая была предметом судебного разбирательства, конструкция куртки и карманов внешних у Каклюгина совсем не предназначена для ношения каких-либо предметов [они скошены и неглубокие]. То есть, любой предмет может из них легко выпасть при неаккуратном обращении с курткой. При видео-просмотре видеозаписи из кафе «Ялла» видно насколько неаккуратно и неосторожно Каклюгин снимает эту куртку и кладет её на кресло рядом с тем местом, где он сел. То есть, в этом случае человек абсолютно не переживает за содержимое карманов, которые находятся в куртке. При падении Каклюгина на землю, при его задержании вряд ли можно говорить о том, что с этими карманами обращались аккуратно.

В то же время при задержании Каклюгина у него пропадает сотовый телефон «Iphone6S», который находился в кармане куртки и который впоследствии ни сотрудники полиции, ни сотрудники «Грома» так и не видели, что он лежит на асфальте. Ну, «он пропал» [в их понимании, в отказе искать похищенную сотрудниками полиции собственность].

А теперь давайте обратимся к тому, что же нашли в кармане Каклюгина. Допрошенные в ходе судебного заседания понятые Паклин и Гравшин пояснили, что находились с левой стороны автомобиля, то есть с водительской. Каклюгин сидел лицом к водителю на заднем сидении и оперативный сотрудник Скогорев, который проводил обыск у Каклюгина, сразу же зашел с правой стороны автомобиля и залез в правый карман куртки Каклюгина, откуда достал свёрток. Ни Скогорев, ни Болдырев не посчитали нужным [в своих показаниях в рамках допроса на судебном заседании 04.06.2019 г.] ответить на вопрос, какого же размера был этот свёрток [с наркотическими средствами и психотропными веществами общей массой 19,3 г.].

Однако свидетель Гравшин [один из понятых, присутствовавших во время обнаружения свёртка] подробно объяснил, даже показал визуально [во время допроса на судебном заседании 18.06.2019 г.], что при наличии у него большой ладони, этот свёрток вряд ли бы поместился у него в руке. То есть, это свёрток большой. Так как же получается, что Каклюгин не почувствовал наличия у него в кармане этого свёртка, когда он находился в кафе, когда он шёл от кафе к верхней калитке на улице Каяни? Это невозможно. И свидетель Гравшин [во время дачи показаний на судебном заседании 18.06.2019 г.] пояснил: «Но его невозможно не почувствовать». Однако Каклюгин этого не чувствует. И оба понятых чётко пояснили, что Каклюгин был в нормальном состоянии психологическом. То есть не пьяный, не под воздействием какого-либо наркотика – они этого не заметили и на вопрос оперативного сотрудника [с их слов] он чётко сказал, что никаких запрещённых предметов у него при себе нет.

То есть, если предположить, что у Каклюгина этот предмет находится в кармане и находится во внешнем кармане [куртки], и он об этом не мог не знать, и он предполагает, что сейчас это будет обнаружено, зачем ему говорить, что при нём этого предмета нет? Нелогично. Тем более, руки у него уже скованы наручниками. Избавиться он от этого предмета никаким образом не может. Но, однако, Каклюгин чётко заявляет: «У меня ничего запрещённого нет». И тут же у него из кармана [прим. ред. – якобы] достают этот предмет. Дальше происходит формальный обыск, из карманов у него больше никто ничего не смотрит: ни в одежде, ни в куртке, ни во внешних, ни во внутренних карманах, ни в брюках. Сразу занимаются его сумкой, где изымают телефон разбитый старый, ноутбук, банковские карточки, потому что уже неинтересно лазить по карманам–то, что нужно, уже «изъяли».

А дальше начинается очень интересная вещь. В ходе судебного разбирательства господин Болдырев прямо указывает: «После того, как были изъяты эти вещи, вскрыты, описаны в протоколе задержания, упакованы в пакетики, к которым были прикреплены бирки», а это всё делал, как я уже говорил ранее, сотрудник Скогорев, господин Скогорев «достаёт пакет с медицинскими перчатками, вскрывает его, одевает их на свои руки, и после этого распечатывает спиртовые салфетки и делает смыв с рук Каклюгина». После чего упаковывает обе салфетки: одну, скажем так, контрольную, одну со смывами с рук в пакет и оформляет их соответствующей пояснительной запиской.

Из этих пояснений, которые господин Болдырев давал в ходе судебного разбирательства непосредственно при допросе в суде [04.06.2019 г.] и данные же обстоятельства были им повторены при проведении очной ставки в ходе предварительного расследования с Каклюгиным [25.10.2018 г., листы дела 79-85 тома 1], которые также были оглашены в судебном заседании, мы делаем вывод, что все действия с предметами, которые были изъяты у Каклюгина [19.10.2018г.] в период с 22 часов до доставления его в Отдел полиции №7 [ГУ МВД России по г. Ростову-на-Дону], проводились голыми руками оперативного сотрудника [3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области Д.Г.] Скогорева, и только смывы им [с ладоней и пальцев рук Каклюгина Н.В.] проводились в перчатках. Я прошу запомнить это обстоятельство.

Что мы имеем дальше? А дальше начинается очень интересная вещь. Хотя на это должен был обращать внимание государственный обвинитель, но он это не посчитал нужным сделать, даже приложение этих документов, но я прошу на них обратить особое внимание. У нас на листе дела №4 [тома 1] имеется рапорт гражданина СкогореваД.Г., оперативного сотрудника, который говорит о том, что в Отдел полиции №7 был доставлен Н.В.Каклюгин, у которого имеется административное правонарушение по пунктам 6.8, 6.9 КоАП. Это первый документ, который был зафиксирован [официальным образом, имеет регистрационный номер КУСП], стоит печать, но, правда, в штампе изменения, в первом случае было поставлено 19 октября, а потом исправлено на 20-е, но это мелочи [на общем фоне, хотя также свидетельствует о фальсификации и в этом случае].

Дальше у нас идёт рапорт оперуполномоченного [3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области], майора полиции Болдырева, в конце которого [данный сотрудник] майор полиции указывает: «Таким образом, в действиях гражданина Каклюгина Н.В. усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного частью 2 статьи 228 УК РФ». То есть, незаконное приобретение, хранение наркотических веществ. И всё это происходит 20-го числа [20.10.2018 г.]. И один оперативный сотрудник, и второй оперативный сотрудник указывают на обстоятельства, что в одном случае – это административное правонарушение, во втором, когда в рапорте у Болдырева указывается уже весовой размер и указывается название тех веществ, которые были изъяты у Каклюгина, делается вывод о том, что в его действиях усматривается часть 2 статьи 228 [УК РФ, см. лист 6 тома 1 материалов дела, рапорт А.Ю.Болдырева ниже].

После этого, уважаемый суд, я просил бы обратить внимание на лист дела №1 данного уголовного дела [том 1], где 20 октября 18-го года в 17:00, а кроме данных рапортов и объяснений понятых [Паклина М.М. и Гравшина В.Н.], которые описывают, что произошло в их присутствии, больше документов никаких нет.

Следователь Отдела [полиции] №7 [СУ УМВД России по г.Ростову-на-Дону] капитан [юстиции] Бортникова М.А., рассмотрев сообщение о преступлении и рапорт сотрудника УКОН, майора полиции Болдырева, а я пояснил, что в рапорте написано, что усматривается именно незаконное приобретение и хранение наркотических веществ, установила, обратите внимание, только на основании рапорта сотрудника полиции: «Каклюгин, имея умысел на незаконный сбыт наркотических средств, совершенный в крупном размере…», хотя в данном случае она даже не указывает о том, что на основании КУСП, материал КУСП, но тут указано: «На незаконный сбыт наркотических средств, совершенный в крупном размере, осуществляя преступную деятельность, связанную с незаконным оборотом наркотических средств, действуя из корыстных побуждений в неустановленном следствием месте, в неустановленный период времени незаконно приобрел наркотические средства и психотропные вещества с целью дальнейшего незаконного сбыта неопределенному кругу лиц».

Откуда капитан юстиции Бортникова сделала этот вывод? Когда об этом ни слова не говорится в рапорте майора полиции Болдырева, и об этом не говорится в материалах КУСП, где находится рапорт Скогорева, хотя рапорт майора полиции Болдырева был даже не зарегистрирован! Из этого можно сделать только один вывод, что капитану юстиции Бортниковой заранее было дано указание возбудить уголовное дело по данной статье!!! [При этом неясны основания, по которым старший следователь Следственного отдела по Пролетарскому району г. Ростова-на-Дону СУ СК России по Ростовской области Гранкин А.А. 25.10.2019 г. отказал в возбуждении уголовного дела в отношении Бортниковой М.А.]

А самое главное, уважаемый суд, на что я просил бы Вас обратить внимание, это на фразу основания возбуждения уголовного дела: «В неустановленном следствием месте в неустановленный период времени незаконно приобрел наркотические средства и психотропные вещества». Почему я просил бы Вас обратить внимание на эту фразу? Я просил бы Вас обратить на это обстоятельство потому внимание, что на протяжении всех двух томов и на протяжении всего времени расследования данного уголовного дела ни капитаном юстиции Бортниковой, ни другими следователями, которые занимались расследованием данного уголовного дела, не было предпринято ни одной попытки, я уже не говорю о действиях, попытки даже установить время и место приобретения данного наркотического вещества нашим подзащитным. А что бы было проще?

Каклюгин не скрывал тот факт, что при задержании, а именно 19 числа [19.10.2018 г.], у него в пользовании был телефон [марка «Iphone6S»], который являлся действующим аппаратом, а факт того, что этот аппарат – действующий, видно из той видеозаписи, которая была представлена в суде из кафе «Ялла», где видно, что Каклюгин пользуется этим аппаратом. И, кроме того, свидетель Кузьмина [на той же видеозаписи от 19.10.2019 г.] предоставляет ему непосредственно зарядное устройство для подзарядки этого аппарата, что свидетельствует о том, что этот аппарат действующий.

Так вот, Каклюгин не скрывает, что у него был этот действующий аппарат и сообщает следователю [Бортниковой М.А.] номер данного аппарата абонента, который зарегистрирован на него. Так если следствие желает установить место и время приобретения данного наркотического вещества, проще простого сделать запрос и установить те связи, которые были у Каклюгина, ну, допустим, за неделю до задержания! Потому что не будет человек, который занимается предположительно сбытом наркотических веществ, таскать длительное время с собой наркотические вещества в кармане, и, тем более, в таком объёме.

Однако, следствию это не нужно, и следствие не устанавливает ни время, ни место, где Каклюгин мог взять эти наркотические вещества, ни, тем более, следствие не устанавливает, где Каклюгин собирался сбыть это вещество, потому что, поверьте моему опыту работы в этой области, когда человек заказывает такой объём наркотических веществ, он уже знает, кому, где и когда его передаст. А это устанавливается теперь по телефонным связям. Но уважаемое следствие у нас эти обстоятельства не выясняет, ему это неинтересно.

Что происходит дальше? А дальше у нас начинается очень интересная вещь. Как я уже пояснил, 20 октября 2018-го года следователь Бортникова уже [якобы] установила, что был незаконный сбыт наркотических …покушение на незаконный сбыт наркотических веществ. Однако, 20 октября, то есть, после возбуждения уголовного дела, на листе дела №143 следователь Бортникова даёт поручение о поиске свидетелей, имеющих информацию о преступной деятельности Каклюгина [в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ]. То есть, после вынесения данного постановления о возбуждении уголовного дела по статье 228.1 через статью 30[умысел на сбыт наркотиков] Бортникова даёт поручение: «Найдите тех, кто знает о преступной деятельности Каклюгина». Данное постановление, уважаемый суд, на листе дела 143 свидетельствует только о том, что у следователя Бортниковой на момент возбуждения уголовного дела абсолютно отсутствовала информация о какой-либо преступной деятельности Каклюгина.

А дальше у нас появляется лист дела №144 [тома 1] от 26 октября 18-го года – рапорт [уполномоченного 3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области Егорова В.Г.] о том, что за шесть дней полицией установлены лица, которым что-то известно о преступной деятельности Каклюгина. И кто там указан? Наркоманы, которым Каклюгин сбывал наркотические вещества? Или установлены лица, у которых Каклюгин покупал наркотические вещества в этот период времени? Нет. У нас установлены свидетели Красильников М.Г., Павлюченкова Ю.А., Новопашин Н.О. Что же мы имеем с этими свидетелями? А с этими свидетелями мы имеем следующее. [Частично о них же в материале Н.В. Каклюгина «Требую передать дело в Следственный комитет» (https://ruskline.ru/news_rl/2018/12/01/trebuyu_peredat_delo_v_sledstvennyj_komitet/) и его отца, В.Б. Каклюгина, «Ещё раз о лжесвидетелях»

(https://ruskline.ru/news_rl/2019/02/01/ewe_raz_o_lzhesvidetelyah/), а также А.Л. Тиминой «Огради, Господи, силою Честнаго и Животворящего Креста раба Твоего Николая» (https://ruskline.ru/news_rl/2019/08/14/ogradi_gospodi_siloyu_chestnago_i_zhivotvoryawego_kresta_raba_tvoego_nikolaya/)].

Госпожа Павлюченкова. Она была допрошена в судебном заседании [02.04 и 23.04.2019 г.] и пояснила, что Каклюгина знает длительное время, познакомилась с ним в Москве. Якобы, сначала были хорошие взаимоотношения, а в тот период времени, когда она подбирала лицо на должность директора «НАС» [Национального антинаркотического союза, об этой организации и лоббистах его интересов в органах гос.власти подробности в аналитике «Змеи под гнилыми полами»доктора социологических наук И.А.Романова на «РНЛ»:http://ruskline.ru/news_rl/2019/06/01/zmei_pod_gnilymi_polami], она выбрала на эту должность не Каклюгина Николая, а лицо, которое он привёл к ней на передачу [в эфир программы «Рай истинный и ложный» на православное радио «Радонеж», где на тот момент был с Павлюченковой соведущим], господина Н.В. Лушникова. И после этого, как она поясняет, отношения с Каклюгиным у неё испортились. Якобы, со стороны Каклюгина в её адрес стали поступать угрозы, он стал высказываться нелицеприятно в её адрес и в адрес членов её семьи, и господина Лушникова в интернет-изданиях, писать статьи. [Дословно ответ Ю.А.Павлюченковой на вопрос Н.В.Каклюгина: «Конкретно интернет-ресурс и дата?» в судебном заседании 23.04.2019 г. следующий: «Русская линия. Дату не помню. Неоднократно Вы размещали статьи. Первая статья была о том, что я сектантка и, что я являюсь пособником сектантов…/…/… А-а, вторая статья была о том, что я…пока была малолетняя, то есть до 18 лет, я занималась проституцией или осуждалась за проституцию…/…/…Третья была о том, что мо-о-ой дом [растягивая слова, подбирала ложь, пытаясь её сделать более правдоподобной], в котором Вы никогда не жили, слишком большой для честного сотрудника» Готовится иск в её адрес, в том числе и за эту клевету].

Как она поясняла, была информация о том, что якобы он [Каклюгин Н.В.] даже снимает какой-то фильм о деятельности как Павлюченковой, так и Лушникова, в результате чего, она прекратила с ним общение. [Общение прекратилось гораздо раньше, до подготовки и выпуска фильма «Национальный антинаркотический союз – сектантская империя» (ссылка на фильм: https://www.youtube.com/watch?v=WkJfwN1UHp0)]. И как она пояснила в ходе допросов, до 18-го года она уже с ним не общалась где-то около 4-х лет.

Ночто мы слышим дальше в её показаниях? А в её показаниях мы слышим, что якобы, опять же, как говорят в народе, по принципу доказательства ОБС, то есть: «Одна баба сказала», или, как в народе говорят, слухи…

До неё доходили слухи, что, якобы, Каклюгин занимается потреблением наркотических веществ, а также передаёт наркотические вещества тем лицам, которых он доставлял, якобы, в реабилитационные центры для лечения. Однако на вопрос, в какие центры он доставлял и кого, госпожа Павлюченкова не сказала. [Дословно из показаний Ю.А.Павлюченковой на судебном заседании 02.04.2019 г.: «Так вот, я неоднократно слышала информацию, причем с очень разных центров, начиная от Северного Кавказа и кончая Ростовом и Краснодарским краем, что вот Коля вечно поставляет нам наркоманов просто вот в каком-то обдолбанном состоянии». Конец цитаты].

Когда ей был задан вопрос: «А непосредственно Вам угрозы высказывались?», [отвечала]: «Нет, не высказывались». На вопрос государственного обвинителя Вернигора Д.П., непосредственно сбывал ли наркотические вещества Каклюгин, известно ли ей что-либо о распространении Каклюгиным наркотических веществ, она ответила: «Да, пожалуй». То есть, это не уверенность, а предположение, которое никак нельзя рассматривать как доказательство, потому что суд и государственный обвинитель не может сомнения и предположения представлять в качестве доказательства. [Тем не менее, в судебном решении с обвинительным приговором, подписанным судьёй Поповым А.Е. 12.11.2019 г., домыслы и предположения, в том числе Павлюченковой о наркопотреблении Н.В.Каклюгина легли в основу доказательной базы, нарушая УПК РФ].

Однако, государственный обвинитель говорит, что всё, что сказала гражданка Павлюченкова – это является доказательством. Но в то же время госпожа Павлюченкова в ходе допроса чётко говорит о том, что в наркотическом опьянении за время общения с Каклюгиным она его никогда не видела. Так о чём же тогда у нас сказала госпожа Павлюченкова? Да ни о чём. [Показателен заключительный монолог Ю.А.Павлюченковой на судебном заседании 23.04.2019 г., когда она пыталась приобщить к делу некий документ об отсутствии у Л.И.Лушниковой в крови наркотических веществ при поступлении в Московский научно-практический центр (МНПЦ) наркологии, что она (Павлюченкова) связывала с подделкой этой информации Н.В.Каклюгиным: «Ваша честь, просто Николай Каклюгин постоянно и его родственники размещают до сих пор в СМИ информацию о том, что это замечательный святой жизни человек, который а-а, м-м, доктор, кандидат наук, но…/…/…который вылечил огромное количество людей, но, а-а, получается, что этот человек ведёт какую-то двойную жизнь, и как раз история его характеристики личности [подсовывая эту странную справку], она, на мой взгляд очень чётко пролила бы свет на и на статью 224, э, ну статью 228, часть четвёртую, вот так». На этом судья её прервал].

Но что самое интересное – на вопрос защиты, каким образом она узнала о задержании Каклюгина, она пояснила: «Из социальных сетей», после чего, [якобы], она и обратилась в органы полиции. Почему я говорю, что свидетель Павлюченкова сама обратилась в органы полиции? А это говорит о том, что данных свидетелей [обвинения] оперативные сотрудники не могли установить, так как об этих лицах Каклюгин ни слова не говорил на момент 26 числа [26.10.2018 г.], а телефон, в котором могли находиться эти контакты, у органов предварительного следствия отсутствовал [исчез во время задержания Н.В.Каклюгина]. Или же мы тогда должны задаться вопросом, что этот телефон у них был, и они скрыли это доказательство.

Также, как и сотрудники полиции скрыли доказательства в виде куртки, в которой был задержан наш подзащитный, и из которой были изъяты наркотические вещества. Эта куртка отсутствует как в материалах дела в качестве вещественного доказательства, так и отсутствует расписка о том, что эта куртка передана, например, родителям нашего подзащитного. А почему данный предмет, который мог бы доказать нахождение этих наркотических веществ в кармане данной куртки, отсутствует? Так защита считает потому, что данный предмет в кармане этой куртки не находился. А этот предмет [свёрток с 29 наркопакетами] был в руках господина Скогорева [старшего оперуполномоченного 3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области], который имитировал обыск господина Каклюгина в момент нахождения его на заднем сидении автомобиля. А если этот предмет не находился в кармане, то, соответственно, с этим вещественным доказательством в виде куртки ничего нельзя сделать, потому что следов-то там не будет.

 А почему не будет следов? Потому что даже при проведении экспертизы по смывам с рук Каклюгина, которое было проведено в ходе предварительного расследования, установлено, что на этих руках находится запрещенное вещество в составе менее 0,001 доли [грамма]. То есть, извините, уважаемый суд, но для того, чтобы там этот объём появился, это достаточно было господину Скогореву провести по рукам данным предметом, а именно – этим свёртком. Тем более, руки Каклюгина находились сзади [закованные в стальные браслеты – наручники], и он не мог контролировать, сопротивляться этому действию. И вот на руках появился след [наркотический].

Что происходит дальше? Из тех показаний, которые дала госпожа Павлюченкова, мы можем сделать один вывод, что данное лицо за время общения с господином Каклюгиным имело в отношении него после определённого времени крайне неприязненное отношение. И имела и повод, и желание сообщить следствию ложную информацию. О том, что Павлюченковаимела крайне неприязненное отношение по отношению к Каклюгину говорит тот факт, что в ходе судебного разбирательства при её допросе, она высказалась в отношении Каклюгина: «Тварь». А потом стала объясняться, что: «Тварь – это литературное слово» и заявила, что: «После этого человек перестал быть для меня человеком». [Из клеветнических показаний Ю.А.Павлюченковой на судебном заседании 02.04.2019 г.: «Воспользовавшись тем, что она [Лушникова Л.И.] в прошлом наркоманка…/…/… сначала заинтересовав ее тем, что, Люба, я тебе расскажу с кем твой муж и что твой муж, и в итоге подсадив ее на наркотик, привозил ей… Она стала сожительствовать с ним, проживать у него, привозил ей наркотики, неоднократно с ней отдыхал, выкладывал это в соцсети, выкладывал фото и видео ее, обдолбаную в соцсети. Вотдля меня это, понимаете… Вот край. Если я до этого считала, что ну тварь, да… ну обиженная тварь, то после этого для меня этот человек, просто как человек…». Конец цитаты. Без комментариев. Иск о клевете в стадии подготовки и запуска. Причём на судебном допросе самой Л.И. Лушниковой 16.07.2019 г. на вопрос Н.В. Каклюгина, знает ли она что-либо о тех фактах, что сообщала Павлюченкова выше – фотографировании и выкладывании Л. Лушниковой в интимном виде в соцсетях, последовал ответ: «Я не видела, но я слышала». Конец цитаты. Клевета 100%].

То есть, в ходе допроса в судебном заседании Павлюченкова высказала явное, крайне неприязненное отношение к Каклюгину, что позволяет нам говорить о том, что данные показания не могут являться объективными и не могут отражать объективно факты, которые были изложены Павлюченковой в своих показаниях в отношении Каклюгина.

Кроме того, уважаемый суд, Павлюченкова в ходе своего выступления заявляла, что именно Каклюгин является причиной распада семьи Лушникова, что он влез в эти отношения, что он рассорил эту семью, однако, в последующем было установлено в ходе судебного разбирательства, а именно – непосредственно при допросе свидетеля обвинения Л.И.Лушниковой [на судебном заседании 16.07.2019 г.], что на тот момент, когда Каклюгин познакомился с ней, у неё уже проходил бракоразводный процесс с супругом. И на тот момент, когда она стала общаться с Каклюгиным, брак между ними уже был расторгнут. И в тот период времени между ею и бывшим супругом проходил спор о детях. [Подтверждающий данный факт ответ Л.И. Лушниковой в её допросе на судебном заседании 16.07.2019 г.: «С родителями. Я проживала с детьми» на вопрос судьи Попова А.Е.: «В момент, когда Вас, как Вы говорите, подсудимый вывез в хостел, Вы одна проживали, либо с родителями? Вы это помните?» Вспомнила. Не в пользу ложной версии Ю.А.Павлюченковой, как есть, в части того, что проживала она уже не с супругом, следовательно, развод официально уже состоялся]!

Таким образом, госпожа Павлюченкова сознательно вводила суд в заблуждение, создавая нелицеприятную картину и образ в отношении Каклюгина. Кроме того, в своём выступлении госпожа Павлюченкова утверждала, что, якобы, Каклюгин вовлекал Лушникову в употребление наркотических веществ. Однако, в ходе допроса свидетелей по данному делу и непосредственно самой Лушниковой было установлено, что употребление наркотических веществ Лушниковой имело место быть ещё до расторжения брака между Лушниковой и её супругом. Ещё в период совместного проживания Лушников, являясь супругом Любови Лушниковой, осуществлял её лечение в наркологических клиниках и реабилитационных центрах [сам проходя аналогичное «лечение» путём погружения в сектантское туннельное мышление рядом].

Таким образом, уважаемый суд, Павлюченкова сознательно вводила суд в заблуждение относительно роли Каклюгина в судьбе Лушниковой и, пытаясь оговорить Каклюгина в тех действиях, которых он не совершал. И что злоупотребление Лушниковой наркотическими веществами имело место еще задолго до того, когда Лушникова вообще узнала о существовании Каклюгина в этом мире [из допроса Л.И.Лушниковой на судебном заседании 16.07.2019 г. дословно её ответ на вопрос Н.В. Каклюгина: «Вы имеете в виду, что проходила реабилитацию? Я не скрываю… Это было в 2007 году»].

Из этого мы делаем вывод, что, несмотря на предупреждение Павлюченковой об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, она в судебном заседании дала ложные показания в отношении нашего подзащитного.[Подписав в протоколе допроса свидетеля по данному уголовному делу информированное согласие на привлечение к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний в соответствии со ст. 307 УК РФ, части 2 «Те же деяния, соединённые с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, что влечёт наказание вплоть до реального срока лишения свободы до пяти лет].

Также, уважаемый суд, я просил бы Вас обратить внимание на тот факт, что сама Павлюченкова утверждала, что она в своё время работала, точнее, являлась сотрудником ФСКН [Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков] и, следовательно, имела непосредственное отношение к лицам, которые боролись как с незаконным оборотом наркотических веществ, так и с лицами, которые [незаконно]употребляют эти наркотические вещества. Однако, если следовать её показаниям, имея информацию о том, что Каклюгин употребляет наркотические вещества, осуществляет сбыт наркотических веществ тем лицам, которых он, якобы, поставлял в центры по реабилитации, она не сообщила правоохранительным органам об этих обстоятельствах, а появилась в правоохранительных органах и заявила о своём существовании только тогда, когда Каклюгин был задержан, и предложила свои услуги в качестве свидетеля [обвинения].

Что касается следующих свидетелей обвинения, в данном случае красноречиво себя проявил свидетель Красильников М.Г., который в ходе предварительного следствия, а также в ходе судебного заседания красочно рассказывал о том, что он «белый-пушистый», работал директором реабилитационного центра, потом ушёл от этой работы, довольно-таки активно общался с Каклюгиным и имел информацию о том, что Каклюгин у нас не только употребляет наркотические вещества, но и распространяет их. [Более подробно о фигуре Красильникова в свидетельских показаниях В.Ю. Беглярова на судебном заседании 24.09.2019 г.]

А в подтверждение данных обстоятельств пояснил, что когда он ездил с Каклюгиным в реабилитационный центр города Шахты, то в этот же день он, во-первых, (а) – видел как Каклюгин у себя дома в городе Краснодар, якобы, на кушетке фасовал наркотические вещества, а потом (б) – в его же [Красильникова] машине при поездке в город Шахты к руководителю [государственного наркологического] реабилитационного центра нюхал наркотические вещества, то есть, произвёл употребление. Кроме того, даже предлагал Красильникову купить, если ему понравится, у него наркотики. На вопрос, почему же он тогда не сообщил об этих фактах сотрудникам полиции, Красильников [на судебном заседании 04.07.2019 г. стороне защиты] ответить не смог.

Однако, допрошенные в судебном заседании главный врач [Добреля О.П.] и работник православного культа [протоиерей Евгений Литвиненко], которые работают в этом реабилитационном центре, пояснили, что, действительно, встреча с Каклюгиным и Красильниковым в этот день [и последующий] имела место быть. Но ни врач, ни служитель культа [председатель противонаркотического отдела Шахтинской епархии] не увидели в состоянии Николая какого-либо неадекватного поведения. Врач, который возглавляет этот реабилитационный центр [в своих показаниях на судебном заседании 23.07.2019 г.], прямо сказал, что Николай никогда бы не проявил такое неуважение к нему как явиться не то, что в наркотическом опьянении, но даже явиться в состоянии алкогольного опьянения. И за всё то время, которое он знает Николая, никогда подобных действий от него он не видел. И о подобных действиях со стороны Николая он никогда не слышал. [Дословно из показаний О.П.Добреля на судебном заседании 23.07.2019 г.: «Да нет, об этом даже не может быть и речи. Если бы такой инцидент был, мы бы сразу расстались»].

И о чём сказал свидетель – это о том, что если бы данные действия со стороны Николая имели место, то есть, употребление Николаем наркотических веществ, распространение наркотических веществ или предложение наркотических веществ любому третьему лицу, то об этих обстоятельствах ему бы сразу стало известно, потому что в том обществе и в той среде, в которой общается Николай, врач и сотрудник культа, эта информация распространяется моментально, потому что лица, употребляющие наркотические вещества, всегда тут же делятся между собой, где и у кого можно что-то приобрести. И если кто-то распространяет [наркотические вещества], об этом тут же становится известно и данным лицам. Однако эта информация в отношении Николая полностью отсутствовала. [Из показаний О.П.Добреля 23.07.2019 г.: «Это однозначно!!! Да у нас мы видим, дверь открывают в кабинете за семь метров, только заглянули, мы уже видим, что он употреблял, не только, что употреблял, но и какие препараты употреблял»].

И что сказали про Николая данные свидетели, а это, насколько я помню, товарищ Добреля, врач... [начальник Шахтинского филиала ГБУЗ «Наркологический диспансер»]: «Он, как раз и являлся тем лицом, который борется вот именно с этой пагубной привычкой, и этим пагубным явлением как употребление наркотиков. И никогда не являлся лицом, которое употребляло или распространяло наркотические вещества».

Кроме того, уважаемый суд, на вопрос защиты данное лицо пояснило, что если бы даже при определении условий реабилитации лиц, злоупотребляющих наркотическими веществами, как есть вариант перевода этих лиц на менее тяжкие наркотики и на замещение наркотиков на другие вещества, то Николай всегда выступал категорически против данных действий. И это свидетельствует о том, что даже свидетель обвинения [Добреля О.П.] высказывался против той мысли, я даже не говорю идеи, мысли о том, что Николай способен встать на другую сторону той борьбы, которую он вёл на протяжении своей жизни.

Опять же, о товарище Красильникове очень подробно и ярко сказал [в своих показаниях на судебном заседании 06.08.2019 г.] ещё один свидетель обвинения - Новопашин Николай Олегович. Который прямо пояснил, что по его информации Красильников как был лицом, употребляющим наркотические вещества, так этим лицом и остался. И он считает, что лицу, которое употребляет наркотические вещества, доверять никогда нельзя. И в ходе своей работы Новопашин никогда не рассматривал Красильникова как лицо, на которое можно опереться в, скажем так, работе реабилитационных центров в связи с его пристрастием как к злоупотреблению алкогольными напитками, так и к употреблению наркотических веществ. В отношении Каклюгина Николая Новопашин также не сказал ни одного отрицательного показания. То есть, он пояснил, что лично он не имеет информации о том, что Каклюгин или употреблял, или распространял наркотические вещества.

[Дословно из материалов допросам Н.О.Новопашина, свидетеля обвинения по делу Н.В.Каклюгина на судебном заседании 06.08.2019 г. Вопрос Н.В.Каклюгина: «Юлия Павлюченкова в своих показаниях на суде 23.04.., якобы, утверждала, что я приводил людей в реабилитационные центры “Здоровое Ставрополье” и “Здоровый Кавказ”, которые, я так понял, связаны с Вашей “Ассоциацией”.., якобы, в наркотическом опьянении. Вы что-то можете прокомментировать?». Ответ Н.О.Новопашина: «Нет, не могу сказать и… я не видел, и не хочу как бы во всё это… Нет, у меня нет такой информации». Следующий вопрос Н.В.Каклюгина: «Кто конкретно Вам говорил о прохождении мной реабилитации [от наркомании]? Конкретно. Лицо есть какое-либо?». Ответ расплывчат: «По-моему, это говорили Вы и что не проходили, а что живёте там… а потом мне люди, кто находился там, они приезжали ко мне на реабилитацию, они срывались и рассказывали, что вместе с Вами проходили реабилитацию там». Конец цитаты. Домыслы без конкретики, ложь].

Это говорит о том, что, даже допрашивая свидетелей стороны обвинения, государственные органы не сочли нужным собрать доказательства вины нашего подзащитного.

Допрошенная в ходе судебного заседания [16.07.2019 г.] свидетель обвинения Лушникова также поясняла, что непосредственно во время общения с ней Каклюгин не употреблял и не приобретал наркотические вещества. Она пояснила, что да, когда они находились в Москве, у неё было предположение, что он куда-то уезжал, и она «как бы предполагает, что он уезжал для приобретения наркотических веществ»! Но объективно подтвердить этот факт она не может и, следовательно, в данном случае эти её показания являются необоснованными в том, что Каклюгин связан с оборотом наркотических веществ, и не находят своего объективного подтверждения.

Кроме того, в ходе судебного заседания свидетель Лушникова подтвердила тот факт, что, действительно, в ходе знакомства с Каклюгиным она уже находилась в состоянии развода со своим супругом и обратилась к нему за помощью [к Каклюгину] именно в тот период времени, когда она находилась в споре со своим супругом по поводу места нахождения детей, когда к ней был предъявлен иск об определении места жительства детей с отцом.

И Каклюгин на протяжении того периода времени, когда они с ним общались, оказывал ей помощь и содействие именно при проведении этого судебного разбирательства. То есть, он оплачивал ей юридическую помощь, адвоката, который представлял её интересы в Москве, ну и поддерживал её эмоционально.

О том, что эти отношения носили обоюдно, скажем так, добрососедский характер, а именно взаимоотношения носили, скажем так, общечеловеческий характер общения, не связанный с какими-то злоупотреблениями наркотиками, свидетельствует факт, что Каклюгин Николай привозил её и к себе домой, знакомил со своими родителями, и этот период времени, представленный фотографиями в материалах дела, свидетельствует о том, что Лушникова находилась в нормальном человеческом состоянии и не находилась под воздействием каких-либо веществ, и не находилась под каким-либо психологическим давлением со стороны Каклюгина, что, якобы, он против её воли удерживал рядом с собой.

Это обстоятельство свидетельствует о том, что данный свидетель был взят со стороны обвинения только для того, чтобы найти, скажем так, очередного человека, который под воздействием определённых обстоятельств готов был дать показания против Каклюгина.

А этими обстоятельствами как раз и является тот факт, что Лушникова до настоящего времени продолжает, скажем так, воевать за право общения со своими детьми и за право их проживания вместе с ней. А бывший супруг и отец детей – Лушников, удерживая детей у себя и, контролируя их общение со своей матерью, соответствующим образом продолжает оказывать давление на данного свидетеля, чтобы данное лицо давало те показания, которые необходимы обвинению. Об этом факте свидетельствует то обстоятельство, что госпожа Лушникова Любовь Игоревна присутствовала в судебном заседании не только со своим представителем [неким адвокатом Касихиным], но также и с соответствующей охраной со стороны сотрудников «НАС» [присутствовал Олег Райко, адепт «Царства Бога» и помощник Н.В. Лушникова по руководству в аппарате НАС], о чём и было заявлено в ходе судебного разбирательства. [Подробнее об этом в части 5 выступления Н.В. Каклюгина на судебном заседании 17.10.2019 г.]

В настоящий момент, уважаемый суд, мы сказали только о свидетельских показаниях, которые были даны, точнее, представлены органами обвинения, в данном случае органами предварительного следствия в качестве доказательства вины нашего подзащитного в совершении преступления, которое является предметом данного судебного разбирательства.

Ни один свидетель, который был допрошен со стороны обвинения, так и не указал о фактах 19 октября 2018 года, хотя основной задачей следствия было доказать именно факт, который является предметом данного уголовного дела – незаконное приобретение и покушение на сбыт наркотических веществ.

Что должно было сделать следствие? Ну, перво-наперво, это, наверное, учат ещё на первом курсе даже средней школы милиции – это закрепить полученные доказательства. Но если обнаружили незаконные наркотические вещества у лица при задержании и выдвигают такое обвинение, что первое должны сделать? Ну элементарно – это знает каждый. Провести обыск по месту жительства как самого фигуранта уголовного дела, так и его родных и близких.

В ходе судебного разбирательства установлено, что Каклюгин проживает в городе Краснодар и его регистрация и место проживания совпадают. Это было установлено изначально, то есть, ещё 19 октября 2018 года. Также в ходе допроса 20-го числа [20.10.2018 г.] было установлено, что в момент нахождения в Ростовской области наш подзащитный проживал у своих родителей, то есть, находился у них в доме. Однако, ни по месту регистрации Каклюгина, ни по месту проживания родителей органами предварительного следствия не проводилось никаких следственных мероприятий. То есть, не назначался обыск по месту жительства Каклюгина [в Краснодаре], не проводился обыск и по месту жительства его родителей [в Новочеркасске Ростовской области].

А ведь обвинение-то предъявлено в покушении на сбыт. А что такое сбыт? То есть, это или крупная партия сбывается, или же расфасовывается, как в данном случае мы увидели в изъятых у Каклюгина наркотиках. Однако, следствие не посчитало нужным проверять это обстоятельство, оно не стало искать ни весы, на которых Каклюгин, якобы, мог расфасовать данные наркотические вещества, ни упаковочный материал, который мог у него находиться дома или, например, у родителей. Они не стали искать и устанавливать лиц, которые могли бы получить от Каклюгина данные наркотические вещества.

Тогда возникает вопрос, на каком основании и на каких объективных доказательствах следственные органы выдвинули в отношении Каклюгина данное обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 30 пункт «г» часть 4 статьи 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации? Ведь все доказательства, как я уже сказал ранее, сводятся к тому, что допрошенные люди со стороны обвинения говорят: «Да, мы от кого-то слышали. Да, до нас доходили слухи». Но никто из них не говорит, что мы это видели. То есть, всё обвинение по данному уголовному делу построено на предположениях. И более того, следствие не посчитало нужным даже провести элементарные следственные действия для подтверждения выдвинутого обвинения.

А дальше, уважаемый суд, я хочу обратить внимание на те сказочные обстоятельства, по-другому я никак не могу сказать, которые происходили в ходе предварительного следствия…

Первое, о чём бы я Вас просил обратить внимание – это том 1, лист дела 111, это Постановление о назначении молекулярной генетической экспертизы, которая была назначена 25 октября 2018 года следователем Бортниковой, в котором Бортникова постановила: «Назначить молекулярно-генетическую судебную экспертизу, производство которой поручить ГБУ Ростовской области “Бюро судебно-медицинских экспертиз”, перед которым поставить вопрос, имеются ли на представленных предметах следы ДНК. Если да, то произошли ли они от Каклюгина Николая Владимировича, 02 декабря 1980 года рождения, либо от иного лица. Предоставить в распоряжение эксперта материалы: копию настоящего постановления, пакет из полимерного материала, в котором помещен образец слюны Каклюгина Николая Владимировича, и полимерный пакет-гриппер, в котором находятся свертки, изъятые у Каклюгина Н.В.».

Обращаю внимание – направлено именно физическое вещество в виде слюны. Что мы получаем от эксперта? Лист дела 114 [тома 1]: «Ставлю Вас в известность, что полиэтиленовые пакеты относятся к разряду бытовых предметов общего пользования, на них будет присутствовать генетический материал большого количества фигурантов». Откуда взято, что большое количество фигурантов? Эксперты этого пока ещё не знают, где у кого и при каких обстоятельствах это было изъято.

А дальше идёт очень интересная фраза: «Учитывая, что изъятие проводилось сотрудниками без медицинских масок, а также было проведено исследование в ЭКЦ, можно с достоверностью утверждать, что на пакетах будет присутствовать смесь биологического материала от неопределенного круга случайных лиц». Ну, когда определяют генетический материал, скажем так, даже для лиц, которые не сталкиваются с этой проблемой, известно в связи с телевизионными нашими программами – для того, чтобы что-то исследовать, берут слюну или другой биологический материал, но никак не воздушную массу, которая могла бы оставить какой-то генетический след, а берут физический материал (слюна, любые другие человеческие выделения). Однако, эксперт [заведующая лабораторией судебно-медицинских молекулярно-генетических исследований ГБУ РО «Бюро судебно-медицинской экспертизы» Одинцова Е.О.] у нас тут же делает вывод, что раз изымался данный объект без масок медицинских, то, соответственно, сделать экспертизу нельзя.

Кроме того, уважаемый суд, откуда эксперт берёт уверенность в том, что, если эти материалы находились уже на исследовании в ЭКЦ, то там должен быть генетический материал других лиц? Ведь ему как эксперту известно, что любые манипуляции с вещественными доказательствами экспертами проводятся в медицинских перчатках. И, следовательно, на этих предметах никаких посторонних следов быть не может. Однако эксперт сделал это заключение, даже не проведя какие-либо исследования. Это указывает на то, что эта экспертиза назначалась для проформы. И эксперт получил указания, не проводить данную экспертизу.

А почему эта экспертиза не проводилась? А потому что генетического материала на этих пакетиках от Каклюгина Николая Владимировича быть не могло априори. Потому что этот материал он в руках не держал. Почему я утверждаю, что этого быть не могло? А об этом свидетельствует лист дела №6 тома 2 данного уголовного дела. А именно, заключение эксперта по отпечаткам пальцев от 10 ноября 2018 года, где были проведены экспертные исследования и экспертом [экспертно-криминалистического отдела Отделения на территории обслуживания Отдела полиции №7 УМВД России по г.Ростову-на-Дону Чекунаевой О.А.] сделан вывод, что на представленных для исследования образцах, а именно:«На поверхности полимерных пакетов с “замком фиксатором”, на поверхности свертков из изоляционной ленты и на поверхности фрагментов медицинской перчатки следов рук не обнаружено». То есть, тот материал, который был представлен следователем на экспертное исследование, вообще не имеет отпечатков рук.

Но в начале своего выступления, когда я говорил о моменте задержания и досмотре нашего подзащитного, я ссылался на показания [в судебном заседании] свидетеля обвинения Болдырева [от 04.06.2019 г.] и на очную ставку господина Болдырева и моего подзащитного [от 25.10.2018 г.]. А также на рапорт господина Болдырева в момент, когда был составлен рапорт именно в момент, скажем так, проведения КУСПа [от 20.10.2018 г.]. То есть, ещё проверки показаний на месте. Из этих документов и из этих показаний следует, что при изъятии, распаковке, осмотре и упаковке данного материала, а именно– этих пакетиков с порошкообразным веществом, оперуполномоченный [3 отдела УКОН ГУ МВД России по Ростовской области, участник группы задержания] Скогорев на своих руках не имел резиновых перчаток, и он их одел только после того, как эти материалы были уже упакованы, подписаны и когда он приступил к производству смыва с рук.

Из этого следует, уважаемый суд, что вот на этих материалах, представленных эксперту, как минимум должны были находиться отпечатки оперуполномоченного Скогорева, который осматривал эти предметы: и резиновую перчатку [её фрагмент, в который были упакованы расфасованные наркотики числом 6 свёртков с 29 пакетиками с наркосодержимым внутри], и свёртки распаковывал, и пакетики осматривал с веществом порошкообразным внутри, или же отпечатки, непригодные к идентификации.

А как мы видим из заключения эксперта [О.А.Чекунаевой], отпечатки пальцев вообще [чьи-либо] отсутствуют. Как такое может произойти? А это может произойти только в одном случае, точнее, в нескольких вариантах.

 Первое, что представлены эксперту совершенно иные предметы, а не те, которые были изъяты 19-го числа [19.10.2018 г.] на улице Каяни. Это первое.

Второе, что перед тем, как предоставить эксперту данные предметы, эти предметы были тщательно протёрты неизвестными лицами для уничтожения отпечатков пальцев.

Или же третий вариант – никакого изъятия 19-го числа не производилось и никакие предметы, которые перечисляются во всех этих многочисленных документах, не осматривались, и не изымались.

Почему? Потому что, как я уже пояснил, после задержания Каклюгина вместо того, чтобы осмотреть и в его присутствии распаковать то, что у него было изъято, Каклюгин находился в машине и все манипуляции с, якобы, изъятым у него предметом проводились на багажной полке автомобиля «хэтчбэк». И что там производилось, неизвестно. Каклюгин не видел, что у него изъяли, что было распаковано из этих предметов, и как это выглядело.

Как я уже пояснил, один из понятых [Паклин М.М.] является другом [оперуполномоченного, задерживавшего Н.В.Каклюгина] Болдырева, то есть, лицо прямо заинтересовано в тех действиях, сокрытии тех действий, которые были произведены 19-го числа [19.10.2018 г.].

Кроме того, уважаемый суд, в ходе допроса как самого Болдырева, так и понятых, Паклина и Гравшина, установлено, что 19 октября 2018 года, после задержания Каклюгина и в процессе досмотра и обыска Каклюгина, Болдырев Андрей Юрьевич [на судебном допросе 04.06.2019 г.] говорит: «Содержимое было сфотографировано». Паклин Михаил Михайлович [понятой, в рамках судебного допроса 18.06.2019 г.] также указывает: «Досматривали, когда Каклюгин лежал в машине…», так: «…провокаций со стороны Каклюгина не было, все было в мирной форме, фотосъемка проходила, а что снимали, я не знаю, но съемка велась точно». Гравшин Владислав Николаевич [второй понятой] также в своих показаниях [на судебном заседании 18.06.2019 г.] подтвердил, что: «…Сверток положили на капот, сфотографировали, и стали его распаковывать».

То есть, три лица указывают на то, что данные материалы, которые были изъяты у Каклюгина, подвергались фотографированию [во время проведения этих оперативных мероприятий после задержания], то есть, процессов изъятия и осмотра. Однако, после изучения материалов уголовного дела как самостоятельно, так и в ходе судебного заседания, защита не увидела ни одной фотографии, на которой был бы запечатлен момент изъятия, осмотра, упаковки данного материала. Хотя об этом говорят свидетели [обвинения: оперативники и понятые] в ходе судебного разбирательства. То есть, здесь, в зале судебного заседания, на них никто не оказывал никакого давления, никто их не заставлял укрывать или, наоборот, сказать то, что не было в природе – они дали это в свободных пояснениях.

Тогда возникает вопрос: куда делись эти фотографии? Куда делось то объективное доказательство вины или действий сотрудников полиции, которые были совершены ими в этот отрезок времени. Они исчезли! Также как исчезла куртка Каклюгина, также как исчез телефон Каклюгина, также как исчезла та экспертиза по материалу этому генетическому, о которой Каклюгин в своём выступлении говорил, что его с этой экспертизой знакомили, но потом появилось письмо, что, якобы, эту экспертизу провести нельзя.

Вот эти обстоятельства, уважаемый суд, наводят на мысль, что, действительно, вот эти доказательства, которые представили в данном уголовном деле как орган предварительного следствия, так и государственное обвинение, они высосаны из пальца.

То есть –всё то, что свидетельствует о невиновности Каклюгина – всё изъято из материалов уголовного дела. А всё, что косвенно, я ещё раз говорю, косвенно, как бы по мнению обвинения свидетельствует о противоправной деятельности Каклюгина, оно всё здесь приведено в качестве доказательств.

Эти обстоятельства свидетельствуют только о том, что данное уголовное дело не просто плохо расследовано, оно фактически сфабриковано в отношении Каклюгина Николая Владимировича. И возникает вопрос, как говорили древние римляне: «Кому это выгодно?»

А выгодно это определённому кругу лиц, которые неформально и формально присутствовали в данном судебном заседании. А именно: руководству «НАС», о котором Каклюгин говорил в своём выступлении [см. часть 4 выступления 10.10.2019 г.: http://ruskline.ru/analitika/2019/12/12/nechistye_duhom_i_serdcem_20], и о котором он говорил в ходе предварительного следствия [см. Протокол дополнительного допроса от 25.10.2018 г., листы дела 119-122 тома1], а также госпоже Павлюченковой Ю.А. которая является непосредственным руководителем данной организации, господину Лушникову Н.В., который в одном случае является, как руководителем этой организации «НАС», так и в определённой мере, возможно, обиженным бывшим супругом и отцом (так как Каклюгин в силу своего характера, в силу склада и, скажем так, природного чувства справедливости оказывал непосредственную помощь бывшей супруге Лушникова Лушниковой Любови Игоревне в борьбе с Лушниковым за общих детей).

А также причиной вот этих действий в отношении Каклюгина является открытая борьба Каклюгина против данной организации и против тех методов, которые использует данная организация в своей работе. [Подробнее о технологиях манипуляции сознанием, используемых в структурах НАС, в аналитике Каклюгина Н.В. из 14 частей на РНЛ от 2014 года, а также в документальном фильме-расследовании телекомпании «НТВ» 2015 года «Повелители бесов», с участием в качестве экспертов депутата ГД Н.С. Валуева и врача-психиатра Н.В. Каклюгина:

https://www.ntv.ru/peredacha/professiya_reportyor/m720/o309059/video/].

За всё время своей юридической практики и работы по данной категории дел я ещё не видел ни одного сбытчика, который имел бы при себе такое разнообразие наркотических веществ. Стандартно, когда задерживают сбытчиков, хоть это происходит очень редко, то у них один, максимум два вида наркотических веществ. А здесь мы посчитаем если, мы ужаснёмся – шесть видов! Из этого делается вывод один, что вот в этот пакет, который, якобы, находился при Каклюгине, было заложено всё, что возможно было найти оперативными сотрудниками. Вот весь тот объём, который у них был припасён для определённых целей и возможностей, вот всё сложили, завернули и использовали в качестве материала для задержания Каклюгина.

Поэтому, уважаемый суд, и не происходило фотографирование обыска Каклюгина. Поэтому не проводился обыск у него дома с целью установления предметов или запрещённых веществ, поэтому не проводилась и экспертиза по наличию генетического материала на этих пакетиках, поэтому на этих пакетиках отсутствуют отпечатки пальцев, они стерильно девственны. И вот эти обстоятельства прямо свидетельствуют на то, что Каклюгин не держал в руках эти вещества, не держал в руках эти пакетики, потому что в ходе предварительного следствия, даже элементарно, вот обратите внимание, Вы же проводите данные дела и читаете материалы дел.

Что делает следствие в первую очередь кроме смывов с рук? Изымает ногти [срезы с ногтей]. Потому что в подногтевом содержимом запрещённые вещества находятся в том количестве, которое невозможно смыть. А у него [Каклюгина Н.В.после задержания] этого не делалось! То есть, следствие сделало всё, чтобы избежать каких-либо сборов доказательств, которые могли бы свидетельствовать против обвинительного уклона данного уголовного дела.

Они ничего не сделали для того, чтобы собрать какие-либо доказательства. Они только обосновали это всё свидетельскими показаниями [двух оперативников, двух понятых и лиц, непосредственно связанных с заказчиком данного дела – НАС]. А объективных доказательств – ноль. И вот действия сотрудников полиции при расследовании данного уголовного дела наводят на мысль, что данное дело фактически сфабриковано, а именно: полностью отсутствуют доказательства того, что был осуществлён [Каклюгиным Н.В.] незаконный оборот наркотических веществ, предусмотренный статьей 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Данные обстоятельства абсолютно не нашли своего подтверждения.

Ну максимум, уж если у нас государственные органы так хотели возбудить в отношении Каклюгина уголовное дело, максимум, что можно было бы ему предъявить вот в том объёме собранных доказательств, ну это – незаконное хранение наркотических веществ. Максимум. Но этого органам предварительного следствия или заказчикам показалось мало.

А проще всего, извините, уважаемый суд, они исходили из следующего. Вменяем максимум, что возможно, и потом пусть суд в судебном заседании возлагает на свои плечи бремя решения этой проблемы. Ведь это не следователь будет стоять в зале судебного заседания, и не государственный обвинитель именем Российской Федерации будет решать человеческие судьбы. Это на суд возложенная сложнейшая обязанность, которая своей тяжестью вынуждает суд в определённой мере в мнимой защите чести мундира тех лиц, которые расследовали данное уголовное дело, спасать вот эту ситуацию.

Потому что, если объективно подходить к рассмотрению данного уголовного дела, то только оправдательный приговор может быть единственным решением после рассмотрения этого дела по существу. Потому что хоть формально юридическая наука и относится к гуманитарным предметам, но это точная наука. И именно непосредственное, строгое и неукоснительное соблюдение закона позволяет не разрушить, не уничтожить человеческую жизнь.

Ведь у нас либеральное сообщество очень много кричало о том, что как злостно во времена сталинизма рассматривались уголовные дела, когда государственное обвинение не утруждало себя сбором доказательств, а просто рассматривало анонимки и выносило соответствующие приговоры лицам, которые не совершали тех преступлений, в которых они обвинялись. А фактически, уважаемый суд, вот это уголовное дело основано на анонимке. Ведь оперативные сотрудники Болдырев и Скогорев при допросе в ходе судебного разбирательства так и не назвали тот источник оперативной информации, который сообщил им о том, что Каклюгин 19 октября 2018 года будет находиться в данном парке и будет выходить именно через верхнюю калитку в парке там, где и находились сотрудники полиции [совместно с усилением в виде четырёх бойцов ОСН «Гром»].

А это говорит о чём? О том, что это анонимное сообщение. Хотя логика, которую изучают и государственные обвинители, и сотрудники полиции, и любые лица, имеющие высшее юридическое образование, позволяет сделать вывод, что единственным лицом, совершившим эти действия, является [пригласившая Каклюгина Н.В. на встречу в Ростов-на-Дону 19.10.2018 г.] Кузьмина Татьяна, которая в ходе судебного заседания, когда её допрашивали, на практически любой вопрос со стороны защиты отвечала: «Ой, я не помню. Ой, я забыла. Ой, я не знаю».

Так вот это «ой, я забыла», «ой, я не знаю» и «ой, я не помню» свидетельствуют только о том, что её вынудили в этой ситуации выступить именно в роли «подсадной утки», в роли того живца, на встречу с которым Каклюгин придёт, и который позволит его задержать. И который покажет именно сотрудникам полиции, как выглядит Каклюгин и что он из себя представляет. Потому что до этого момента, до 19 октября [2018 года], никто из сотрудников полиции никакой информации о Каклюгине не имел. Даже не имели представления о том, как он выглядит, потому что задерживали они его по описанию (как они сами говорят), то есть не по фотографии, а по описанию.

А можно ли по описанию в темноте узнать человека? Нет, нельзя. Можно его увидеть только когда этого человека вот вывели и знают того человека, кто выводит, и который говорит: «Вот тот, кто рядом со мной будет, тот и есть Каклюгин». Это и произошло.

Вот при таких, уважаемый суд, обстоятельствах защита считает, что объективных, всесторонних доказательств, которые бы подтверждали вину Каклюгина Н.В. в совершении предъявленного ему обвинения, органами предварительного следствия и органами государственного обвинения, которые поддерживают данные обвинения в суде, не представлено.

И государственный обвинитель [помощник прокурора Пролетарского района г. Ростова-на-Дону С.О.Баранов] в своей обвинительной речи и в прениях так и не смог доказать совершение Каклюгиным данного состава преступления. А положение статьи 14 [Уголовно-Процессуального кодекса Российской Федерации], пункт 2 и пункт 3 никто ещё не отменял, ни Верховный Суд, ни Государственная Дума: «Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а это бремя лежит на стороне обвинения, и все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого»,а также пункт 4: «Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях». [Однако именно на них во многом построен обвинительный приговор судьи Попова А.Е., см. материал «Суд закрыл глаза на явные нарушения» от 26.11.2019 г.: http://ruskline.ru/news_rl/2019/11/26/sud_zakryl_glaza_na_yavnye_narusheniya].

А вот все эти два тома, которые были предметом нашего изучения и исследования в ходе судебного заседания – это предположения. И ни в одном из представленных документов нет объективного доказательства, подтверждающего виновность Каклюгина в совершении того преступления, в котором его обвинили, а именно – в покушении на незаконный сбыт наркотических веществ.

При таких обстоятельствах, уважаемый суд, я просил бы моего подзащитного Каклюгина Николая Владимировича по предъявленному обвинению оправдать.

 

Судья Попов А.Е.: Спасибо, присаживайтесь. Объявляется перерыв до 14 часов 30 минут. Будет предоставлено слово в прениях адвокату Пешикову. [Стенограмма судебного заседания с выступлением в прениях в Пролетарском районном суде г.Ростова-на-Дону 07.11.2019 г. адвоката Пешикова П.С. в защиту обвиняемого Каклюгина Н.В., опубликованная 26.11.2019 г. на интернет-портале информационно-аналитической службы «Русская народная линия» под названием «В связи с чем прошу Каклюгина оправдать», размещена по ссылке http://ruskline.ru/analitika/2019/11/26/v_svyazi_s_chem_proshu_kaklyugina_opravdat].

 

Текст отредактирован и дополнен [в квадратных скобках] Николаем Каклюгиным в полном соответствии с аудиозаписями судебных заседаний, проводившихся в Пролетарском районном суде г. Ростова-на-Дону под председательством судьи Попова А.Е. (единолично), впоследствии напечатанных и переданных для коррекции орфографической и графической в ФКУ СИЗО-3 ГУ ФСИН России по Ростовской области Н.В. Каклюгину.