ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
ДЕМИУРГИ РЕАЛЬНОСТЕЙ
Раиса Максимова
- Рая, приезжай, есть разговор.
Рая была для Блё больше, чем жена. Жёнам чаще всего нет никакого дела до того, что происходит в душах их мужей. Одни, впрочем, ревнуют по поводу и без поводов, но это те, кому мужья дороги. Тем же, кому мужья не дороги, обычно выстраивают целую систему обороны от всяких даже намёков на душевную близость. А глупый муж, пытающийся прорвать эту оборону, непременно попадает в ту или иную ловушку, расставленную хитрой супругой. И становится либо «деспотом, который цепляется», либо «манипулятором», либо кем-то ещё – в зависимости от того: кого жена решила воспринимать в качестве «коучей личностного роста»: проходимцев-психологов, православных проповедников или буддийских философов.
А Раиса Максимова была бабой умной. Она ценила Евгения Блё, понимая – что это за личность. При этом она знала обо всех его слабостях, и сама нередко наслаждалась ощущением власти над этим человеком. Не только, впрочем, ощущением власти, но и осознанием её наличия.
Виду она не показывала – как и всякая умная женщина, решившая получить этого господина в личную и безраздельную собственность. При этом, чтобы не отпугнуть Блё, она даже не брезговала совершенно такими примитивными вбросами, на которые обычно клюют некоторые потенциальные женихи, лелеющие свою свободу.
- Я считаю, что вы, мужики, не способны к верности в принципе. Но некоторые блудят напропалую, а те, кто поумнее, хоть изображают любящих и заботливых мужей.
Неизвестно, как бы реагировала Раиса Максимова на похождения Евгения Блё, стань он её супругом, но, во всяком случае, эта её фраза стала в своё время существенным фактором, надёжно поместившим умную подругу в разряд потенциальной жены.
Она работала в какой-то конторе, занимающейся распределением грантов, так что была не просто бабой умной, но и чутко державшей «нос по ветру».
Будучи хорошей актрисой, Рая и одевалась так, чтобы облачение её могло враз обратиться костюмом, соответствующим необходимой сцене.
Сейчас она была в каком-то военно-спортивном наряде, но кроссовки были почти такими же элегантными как нормальная женская обувь, а шея повязана была платком. Платок мог в считанные мгновения из минималистической повязочки стать настоящим пончо. Которое запросто становилось почти богомольной косыночкой, а та лёгким движением руки превращалась из скромного пионерского галстука либо в нечто беззащитно-полуразвязанное, либо, напротив, во что-то ковбойско-пиратское. Опять же, в соответствии с ситуацией и выбранным ею амплуа на текущий момент.
Блё приготовил кофе, который Раиса ожидаемо похвалила. Евгений завёл даже жестяной ящичек с песком, который разогревал для приготовления напитка «прям по-турецки». И хотя сам напиток был вполне себе заурядным, но запахи создавали соответствующую атмосферу. Опять же, к слову о психофизиологических эффектах.
Сейчас платочек на плечах Раисы сидел набок. Если бы она была с голыми плечами, это выглядело бы вполне кокетливо, но сейчас это символизировало, скорее, неопределённость и готовность превратиться либо в «ковбоя»: то есть узел поворачивался бы назад; либо в пионерку, когда узелок скромно фиксировался бы как раз между ключиц.
- Слушай, Райка, тут вот что. Не знаю, что делать с этим богатеньким Буратиной.
- А что ты хотел бы с ним сделать?
- Я бы хотел, чтобы его вообще тут не было. Одни напряги с ним теперь.
- А как именно он может развалить то, что ты выстраивал столько времени?
- Боюсь, сманит он этих геймеров, которые у нас занимаются темой формирования дополненной и вытесняющей реальности. В принципе тогда получится так, что в нашей конторе я лишусь самого креативного отдела. И стану просто подсобным рабочим у этой крысы фригидной.
- Откуда ты знаешь, что Дзвонык так уж фригидна? – Раиса мастерски оседлала привычную роль кокетливой женщины, которая восторгается «мачо».
- Ну, это я… К слову. Ну, видно же. Рожа вечно унылая. Губы тонкие, стало быть… Так сказать и всё остальное весьма нечувствительное.
Платочек был в режиме «пионерского галстука», и Евгению передался этот импульс как бы целомудренности.
- Если говорить начистоту, то на меня выходили родственнички этого типчика. И они намекнули, что если мне удастся избавить их от беспокойного наследника, то мне на счёт перепадёт примерно один процент стоимости Леонарда Гельбершильда.
- Это сколько?
- Это очень много. Очень.
Подумав, он добавил.
- Можно купить какую-нибудь рыбацкую деревню на Цейлоне, снести её, и на её месте построить дворец, и жить там припеваючи на свежем воздухе. Заодно купить полицию местного уезда или штата, или как там у них называется административная единица. Это чтобы не тратиться на отряд телохранителей, который, впрочем, тоже можно будет нанять. И жить там как султан.
Раиса оценивающе смотрела, рассуждая: что это – павлиньи хвосты или действительно Блё может сорвать очень серьёзный куш?
- Кстати, тебя бы мог взять туда…
- В качестве рабыни?
- В качестве султанши. Я кроме тебя никому не доверяю.
Затем попытался изобразить нечто романтическое:
- К тому же ты мне очень нравишься. Во всех отношениях.
Раиса моментально смекнула, что тема может быть вполне серьёзной, поэтому решила «брать быка за рога». Кокетничания выглядели бы вульгарностью: стать султаншей, в буквальном смысле слова ещё успеется, а сейчас нужно было разобраться в деле – насколько оно вообще осуществимо? И что за всем этим может стоять?
- А почему ты должен становиться каким-то там мафиози? Они что – не могут убрать своего родича каким-то обычным способом? Отравить, застрелить?
- Не могут. Во-первых, он хитёр и маниакально осторожен. Он ведь приехал к этим нашим хакерам-шмакерам, а живёт не тут. Уезжает в Одессу. Оттуда куда-то улетает. Всякий раз – в другое место. Затем прилетает. Берёт в каршеринге машинку, приезжает к нам в город, затем – к ним в Зиккурат. Что, прикажешь нашим дебилам-охранникам поручать слежку за племянником?
Блё встал.
- Но это всё ерунда. Есть у них головорезы, всё бы сделали и без нас. Если бы захотели. И если бы можно было. Дедушка-то его оберегает от прочих наследничков. И за тем, чтобы волос с его головы не упал, наблюдает ровно столько же агентов, если не больше, сколько и тех, кто желал бы подстроить ему несчастный случай. Так что тут это сделать физически невозможно.
- И что от тебя хотят конкуренты за наследством?
- Чтобы мы как-то избавились от племянника неким совершенно фантастическим образом. Например, сделали бы его овощем. То есть, чтобы его сознание оказалось пленённым в некоем виртуальном мире, а тело предоставили бы дедушке как доказательство того, что никто драгоценного чада не травил, а оно само заигралось в игрушки и стало недееспособным. Вот такой у них план.
- Итак, есть две проблемы, – приступила к анализу Раиса Максимова. – Нужно как-то убедить твоих геймеров в том, что от Леонарда необходимо избавиться самым решительным образом. И нужно самим быть уверенными в том, что с нами родственнички потом не расправятся. Как с ненужными свидетелями. И эта проблема гораздо важнее. Я не представляю, какие можно тут требовать гарантии. Даже если купят тебе остров какой-нибудь, то потом вылезет из окияна боевой водолаз или ниндзя, и всё. Никто никаких концов никогда не найдёт. А скорее всего и острова никакого не будет: грохнут тотчас же после исчезновения племянника. Нет, нужно действовать иначе.
- Как иначе?
- А так. Слышал старое николаевское выражение: «Жадность фраера сгубила»?
- Это не николаевское выражение, а, так сказать, общий для соответствующей субкультуры речевой оборот.
- Неважно. Важно то, что выражение очень точное. Не нужен нам никакой остров. Нам нужно, чтобы ты сел в кресло Несселя, а мне дал лабораторию Дзвонык. Лучше синица в руке. Тем более что это тоже кое-что. Возглавлять ключевые посты в теме. Это не политиканство, где тебя то назначают решать вопросы, то вышвыривают, полоща кости. Это – всерьёз и надолго.
Незаметно для Блё косынка была перевёрнута на «ковбойский» манер.
- В общем, требуй от наследников гарантий того, что когда Несселя снимут, именно ты сядешь в его кресло. Второе. Ты уже думал над тем, как сделать племянника овощем?
- Конечно думал. А вот как.
Подарки племянника
- Слушай, Тулип, чё теперь будет, а?
Тархун и сам не знал, как дальше быть. Последняя выходка Племянника ввергла его в состояние прямо таки гомеричского ужаса. Дело в том, что он нарушил все мыслимые и немыслимые запреты, когда вылез в историческую локацию при посредстве аватара в скафандре и устроил химическую атаку, распылив в средневековом городе боевые отравляющие вещества. Уж где он добыл боеприпас – о том история умалчивает. Впрочем, учитывая те связи, которыми Племянник обладал, разве может что-то удивлять…
Вчера он предложил отделиться от корпорации. И создать свою собственную. Заявил, что ему наплевать на то, сколько потребуется вложить средств в создание альтернативной аналогичной лаборатории.
- Он сказал, что если нужно устраивать «лабу» в Мезоамерике – там, где были цивилизации майя или ацтеков, – он купит там столько земли, сколько нужно. А если, типа, земля не будет продаваться, то просто замутит там цветную революцию, свергнет правительство, развяжет войну, сделает всё, что угодно, чтобы заполучить именно тот участок планеты, где находятся порталы.
Даже Тулипа до глубины души потрясла такая перспектива.
Что уж говорить о Тархуне, который, кажется, начал осознавать, что Леонард не остановится ни перед чем в своём маниакальном желании совершить мега-эксперимент.
Ему захотелось переписать историю Цивилизации. Создать свою версию реальности. Ради этого, как оказалось, он уже нашёл достаточное количество историков, социологов, культурологов и так далее, которые создают пока ещё чисто гипотетические модели развития альтернативных путей развития человечества.
Пока что эти люди собраны на каком-то островке, принадлежащем его семейству, и занимаются вполне – как им кажется – академическими исследованиями.
Но отчёты Леонард читает внимательно. И если некая альтернатива ему приходится по нраву, то есть видится ему верным шагом на пути достижения стратегической цели, то он уже просит спецов детальнее проработать сюжет. Дабы точно знать – кого нужно убить, а кому – подсобить ради того, чтобы в некоем царстве, некоем государстве в ту или иную эпоху дело пошло не так, а эдак.
Другая группа специалистов работает над вопросами логистики. Как и что нужно организовать в странах Старого света, дабы в указанное время можно было бы без особого труда перемещаться по герцогствам и королевствам. Потому что основным порталом попадания в прошлое должна будет стать одна из площадок – либо в Латинской Америке, либо где-то в Индокитае. Этот вопрос пока ещё не решался. Тут он без Тархана ничего сделать бы не мог.
Тархана он решил купить, что называется, с потрохами.
Тот как-то рассказал, что в своё время немного увлекался фалеристикой. Но средств, разумеется, хватало только на солдатские и унтер-офицерские награды. О серьёзных знаках – звёздах и крестах орденов Европы – он не мог и мечтать.
И вот вчера Леонард приехал в лабораторию с небольшим чемоданчиком.
- Тархан, хочу наградить Вас за хорошо сделанную работу. Правда, поскольку я – человек мiра, космополит, то решил наградить Вас знаками разных дворов.
При этих словах он достал из чемоданчика скромную металлическую шкатулку и раскрыл её.
На зелёном бархате были знаки нескольких орденов. Первым был знак ордена Золотого Руна – примерно конца XIX века. Орденский знак состоял из кулона в виде золотой овечьей шкуры, прикреплёный к «кресалу» – сегменту подвески в виде языков пламени, в центре которых чёрный овал украшался мелкими бриллиантами. Это звено, в свою очередь, прикреплялось к ажурной пластине. Где на дугах синей эмали помещён девиз.
- Девиз ордена звучит, как, возможно, ты, Тархан, в курсе: «Pretium laborum non vile». «Награда не уступает подвигу». Это, конечно, не знак ордена с топазами, принадлежавший вашему императору Александру Благословенному, но… уж какой удалось раздобыть, – полушутя закончил племянник и протянул Тархану знак на ярко красной ленте.
- Это – Вам по заслугам.
Следующим знаком был Мальтийский крест. Золотой, покрытый белой эмалью, подвешенный к короне, которая, в свою очередь, крепилась к изображению «трофеев» – барельефной композиции из доспехов со знамёнами на чёрной муаровой ленте.
- Не помню, как там в оригинале звучит их девиз, – начал Леонард. – Что-то насчёт помощи нуждающимся. Ну, о помощи будет чуть позже.
И передал знак Тархуну.
Наконец, дары венчались Орденом Подвязки.
Тархун глазам не поверил, прекрасно отдавая себе отчёт в том, каких колоссальных денег стоит то, что сейчас в руках у баловня Судьбы.
На тёмно-синей бархатной ленте с вытканной золотом каймой и золотой надписью был укреплён золотой, украшенный бриллиантами медальон с изображением святого Георгия.
- «Honi soit qui mal y pense», – театрально продекламировал племянник. – Девиз ордена звучит именно так: «Стыд подумавшему об этом плохо».
И передал совершенно потерявшему дар речи Тархану коробочку с последним знаком.
- А вот теперь – о помощи страждущим.
Достал из чемоданчика две пачки стодолларовых купюр и подозвал Тулипа.
- Анатолий, это Вам премия небольшая. Хотя Минотавр мне не понравился. Но ничего, будем работать в другом месте, будет получаться получше.
Тулип несмело подошёл и взял протянутые ему пачки долларов.
«Двадцать тыщ. Год работы на Блё».
- А вот это – Вам, Тархан. Чтобы было на какие средства покупать и другие экспонаты для своей коллекции. А то ведь я не очень люблю светиться на подобного рода аукционах. Сами посмотрите – что душе будет угодно.
В чемоданчике были аккуратно сложены двадцать стодолларовых пачек, десять пачек по сто евро и десять пачек по пятьдесят фунтов стерлингов, а также некоторое количество китайских и арабских денег.
- Берите. Вы заслужили. Преломлять хлеб сегодня не станем, я тороплюсь. Заскочил для того, чтобы сообщить вам, что я намерен создать свою лабораторию, и вас обоих приглашаю на работу. Завтра выдвинемся. Не советую кого бы то ни было оповещать об этом. Это не понравится ни шефу вашего дурака Блё, ни моим двоюродным братишкам, которые готовы на всё, лишь бы остановить меня и убрать со своей дороги. Скоро заскочу за вами. Откуда будем вылетать – не скажу. Сам ещё не решил. При себе всегда имейте документы и то, что хотели бы прихватить на память. И не надо трагизма, прощаетесь с малой родиной надолго, но не навсегда.
И вышел.
Теперь Тархан сидел в раздумьях: как ему потянуть время?
Он твёрдо решил, что, несмотря на то, что с Леонардом Гельбершильдом шутки плохи, его нужно остановить во что бы то ни стало. Но остановить его хотелось бы по возможности не ценой своей собственной жизни. Было абсолютно ясно и понятно, что из того логова, которое Племянник подготовил для своей лаборатории, живым выбраться он не сможет. В Камбодже ли, в Белизе ли – пока ещё неизвестно, где именно, да это и не важно.
Наконец, он решил, что без помощи Блё тут не обойтись.
К счастью, тот откликнулся после первого же гудка.
- Жэка. Ситуация экстраординарная. Немедленно приезжай. Прихвати народу побольше. Самого разного народу. Журналюг, мордоворотов всяких. При встрече всё объясню. Не до шуток.
Блё спешит на помощь
Блё как раз был вместе с Раисой, когда Тархан позвонил ему.
- Рая, поехали, Тархун взывает о помощи!
- Так как же ты собираешься избавиться от Племянника? – спросила Раиса Максимова уже в машине.
- Очень просто. Надо, чтобы он нахлобучил на себя все эти причандалы для виртуальной реальности, и ребята запустили его в прошлое. А там его феодалы и пристукнут.
- А если не пристукнут?
- Пристукнут. Можно будет им помочь. Подкрутить кое-какие настройки, и он там будет соображать как-то не так. И без компьютерных автопилотов, и даже хуже. Ну, это – дело техники. А потом можно будет лоха одного ещё и крайним сделать.
- Какого ещё «лоха»?
- Да работает там у Тархуна один пассажир. Он уже один раз напортачил. Да так, что одного геймера взаправду завалили. Вот теперь и спишем всё на него. Дескать, «Ах, ах! Погиб такой человек! И из-за кого? Из-за лоха айтишника, который перепутал режимы».
- Знаешь, Евгений, мне это не по нраву. Такая мелкая подлянка.
- А как ты хочешь? И султаншей стать, и… А, ну да. Ты ж султаншей не хочешь. Ну, тогда так: и Давида подвинуть, и рук не замарать. Так, что ли?
- Лаборатория – это твоя сфера ответственности, а не Несселя. Нессель занимается темой реинтеграции организмов. По большому счёту. И твоё «Поколение Пси» – это так. Просто сопутствующие разработки. Хотя в нынешней схеме пока ещё необходимые. Так что если ты подставишь кого-то из айтишников, то не будут они больше на тебя креативно работать. Не простят. Я бы, например, не простила!
Блё как-то даже съёжился при этих словах Раисы.
- И останешься ты, пан Блё, в полном пролёте. Лавры и «ништяки» за то, что Племянник сгинул получит Давид. Ты больше ничего прорывного преподнести не сможешь. Так ведь, да? И что в итоге? Нет, про то, чтобы кого-то подставлять так тупо, ты даже забудь… Кстати, ты только что упал в моих глазах, да.
Машина остановилась у лестницы, ведущей к Дому Культуры Железнодорожников. То есть к клубу «Зиккурат». Тархан уже поджидал машину. Впрыгнув на заднее сиденье, вместо приветствия выпалил:
- От Племянника нужно срочно избавиться! Рая, привет!
- Это ты, Тархун, правильные вещи проговариваешь. Дело за малым. Определиться: как именно от него можно избавиться?
- Как угодно. Возможно, он испугается скандала. Они же все такие конспираторы, эта «закулиса». Не любят, чтобы тайное становилось явным!
- А какое такое «тайное» может стать «явным»? О чём ты? Если о том, чем занимается «Поколение Пси», то что же такое скандально-сенсационное ты намерен высказать журналюгам, чтобы при этом всколыхнуть толпу? Да ещё так, что тебе понадобятся мои «мордовороты»? И как это всё повлияет на столь желательное для тебя исчезновение Племянника? А? Кстати, я тоже не против того, чтобы избавиться от него. Ещё раз напоминаю. Только так дела не делаются.
- Тархан, скажите, – мягко начала Раиса Максимова, – Леонард очень страстный геймер? Можно ли его как-то отправить в виртуал?
- Чтобы там его и «забыть»? Нет. Не выйдет, – не задумываясь ответил Тарзан. – Он вообще очень осторожный человек. Управляет аватарами на полуавтомате, не погружаясь в дополненную реальность. Точнее сказать так: он очень чутко реагирует на малейшие изменения движения потоков, и чуть что… В общем он как бы заглядывает внутрь виртуала, но просто чтобы почувствовать какие-то ощущения, и тут же назад. Продолжая дальше действовать только лишь глядя на экран. То есть он не становится «сознанием» аватара. Играется им как беспилотником…
- Кстати, а чем Вы так взволнованны?..
Раиса получила ответ на свой вопрос и поняла, что из затеи Блё отправить Племянника в «виртуал» и «забыть» его там, ничего не получится. Блё намеревался переключить режимы функционирования геймера таким образом, чтобы сознание Леонарда так и оставалось бы в игровой реальности до тех пор, пока там его аватар не был бы уничтожен кем-то «оттуда». Предполагалось, что настройки будут сбиты таким образом, что якобы случайно будет включен «режим Z». А чтобы у Племянника гарантированно не было никакого шанса выжить, можно было и отключить «автопилот», и ухудшить качество восприятия реальности.
Но все эти пакостные планы уже не имели никакого смысла, поскольку выяснилось, что сверхосторожный во всём Леонард Гельбершильд будет осторожным и тут.
- Понимаете, – объяснял Тархан, – Племянник решил изменить Реальность. Причём действовать он решил грамотно. Он набрал умников по всему свету. Те выделили в истории человечества узловые моменты, и проработали варианты альтернативных возможностей развития исторического процесса. Я не знаю: чего именно он хочет добиться, но могу сказать точно. Он не боится нарушить «закон бабочки Брэдбери»…
Блё поначалу приуныл, а потом даже и вздохнул с облегчением. Ведь если выясняется, что Племянника никак невозможно нейтрализовать, то, стало быть, он с чистой совестью так агентам и передаст: пускай сами разбираются. У него в принципе достаточно солидное место, а связываться с триллиардерами – себе дороже.
- Слушай, Тархун, а что ты так резко переполошился-то? Ты так и не рассказал.
- А, ну да… Дело в том, что Племянник заплатил мне пол лимона баксов за то, чтобы я помог ему организовать свою собственную лабораторию.
- Как пол лимона? На карту какого банка можно переводить такие суммы?
- А кто сказал про банковские транзакции? Он принёс чемодан с деньгами. Примерно пол миллиона в валютах разных стран. Евро, фунты и тому подобное. Даже юани.
Вот тут-то Блё запаниковал не на шутку.
Но долго паниковать ему не пришлось. Выручила Раиса Максимова, отчеканив:
- Если Магомет не идёт к горе, гора идёт к Магомету!
- Рая, это как? – пролепетал Блё, голосом, уже совсем не похожим на голос султана.
- Это так, что если Племянник не хочет попадать в пространство, населённое воинственными феодалами, нужно сделать так, чтобы феодалы попали в то пространство, где будет находиться Племянник.
Отъезд откладывается
Когда Племянник нагрянул в лабораторию, Тархун уже знал, что нужно говорить. И, главное: как говорить.
Прежде всего, он предложил гостю присесть.
Племянник несколько опешил от этого, ибо он давно уже приобрёл навык повелевать, а тут ему кто-то что-то дерзает рекомендовать. Он властно и вопросительно глянул на Тархуна, но тот не смутился.
- Леонард, Вы в прошлый раз нас просто огорошили своими подарками и предложением. Пожалуйста, присядьте и выслушайте, что я Вам сейчас скажу.
Затем подошёл к нему и с максимально возможной деликатностью и даже учтивостью протянул ему тот самый чемоданчик с деньгами.
- Прошу понять меня правильно. Я не могу принять эти деньги.
И поспешно добавил:
- И вот почему.
Тулип тоже приблизился и аккуратно положил свои пачки рядом с чемоданом.
- Вы ведь собирались платить нам не за красивые глазки и не за дисциплинированность, правда же. То есть и за это тоже, но, в первую очередь, за другое. За нашу работу. За те прорывные разработки, которые наша лаборатория смогла осуществить. Разработки касаются вопросов спектра проблем, связанных с дополненной реальностью… То есть мы неплохо разобрались с нейропсихофизиологией, то есть, собственно, с инструментами симуляции. Это – то, что мы умеем делать не хуже, а то и лучше других.
Тархун сделал жест, как бы просящий не перебивать его.
- Но Вам, Леонард, насколько я понял, нужно не совсем это. Точнее, совсем не это. Да, мы оторвались от конкурентов, как выражается наш начальник, на два этапа в развитии. И второе – это использование порталов, дабы использовать совершенно уникальную возможность сочетания для эксклюзивной симуляции виртуальной реальности с реальностью вполне реальной. Ну, это азы. У нас не виртуалка, а дополненная реальность. Простите, что постоянно повторяю эту очевидную для вас вещь. В этом – ещё раз повторю, – мы неплохо разбираемся. Но Вам ведь нужно другое. Вам нужно разработать пресловутые «норы». То есть каналы, которые соединили бы некий объект, принадлежащий допотопным цивилизациям, с точкой в пространстве и времени, куда вам было бы желательно попасть для осуществления некой миссии… которую я не берусь комментировать.
Леонард слушал внимательно и не перебивал.
- Так вот. Главное в Вашем проекте, насколько я понял, это как раз норы. А мы в этом абсолютно ничего не смыслим. Нам они достались просто как подарок. «Эс-би-би» занимается темой не один десяток лет, они искали эти мегалиты по всей планете, отделяя реальные объекты от новоделов послепотопной эпохи. Запускать их мы не сможем, не умеем. Даже если обнаружим именно тот объект, который может работать в этом режиме. Ведь что мы имеем тут? Мы имеем портал, который позволяет нам попасть в некоторые места средневековой Европы. Но только в несколько мест, и только в одно примерно время. Как всё это устроено – мы не знаем... Мы сейчас напоминаем себе людей, которые изучали всякое барахло, случайно обнаруженное после пресловутого «Пикника на обочине». Получили в подарок возможность пользоваться этим переходом, который в своё время интересовал ребят из «Эс-би-би», объединили усилия. Ваша родня вложила капиталы в исследования. Кое-что получилось. Деньги многое решили. Многое, но далеко не всё. Есть вещи, которые купить невозможно. Речь идёт о знании, нам совершенно неведомом. Знании, к постижению которого мы даже не знаем с какой стороны подойти.
Племянник встал, прошёлся по помещению.
Подошёл к Тулипу.
Тот опустил голову.
Затем повернулся к Тархуну.
- Тархан, скажи, пожалуйста, кому ты рассказал о моём предложении?
Тархун понял, что врать бесполезно. Леонард был не просто «богатеньким Буратиной». Это был человек, обладающий не только недюжинным умом и стремительной сообразительностью, но и фантастической интуицией.
- Я рассказал об этом Евгению Блё.
Леонард сохранял хладнокровие.
- Потому что он мой ближайший начальник и в какой-то степени товарищ. Один из немногих, с кем я могу говорить всерьёз о вещах достаточно сложных… И ещё потому, что он знает, что Ваши родичи хотят Вас убрать.
Леонард глянул на Тархуна. Вроде бы сдержался. Затем, не говоря ни слова, медленно пошёл к двери. Поравнявшись со столом, на котором лежал чемодан, он остановился на мгновение, а затем как наподдал ногой по столу. Да так, что чемодан подлетел, да и распотрошился в полёте.
Племянник ушёл, даже не оглянувшись.
В шлюзе кто-то есть
- Слушай, Тархун, Чупа-Чупс говорит, что шлюз работает как-то не так.
«Шлюз» – очень важный элемент. Ибо переход из помещения, где находится портал в ту точку, куда нужно попасть, проходит как раз через шлюз. «Шлюз» – это место, куда сходятся все «норы», все пути перемещения в пространстве и времени, доступные данному порталу. Но сходятся не так, как некий ряд дверей в зале ожидания межгалактической вневременной станции машин времени, а как некий коридор между двумя стенами, которые тянуться и свиваются в некое подобие спирали. Причём иногда в коридоре возникают проходы в одну или иную сторону, которые могут быть либо переходом в некий коридор, смежный с тем, по которому приходится идти, либо выходом в иной мир. Не в некую сказочную реальность. Конечно же нет. Точнее сказать – в другую координатную – времени и пространства – точку нашего же мира. Этот-то выход и будет входом в «нору». Вот так.
Но это – если имеются боковые проходы.
А когда их нет, то так и бредёшь по бесконечному коридору, и в этом гипнотизирующем месте стирается как будто граница собственной идентичности. Становится непонятно: где я? И что я?
Такое случается с путешественниками по пустыне. Причём с теми, кто пытается преодолеть пространство жарким или сумеречным днём, когда нет ничего, кроме человека и пространства.
Ночью не так.
Ночью открывается бездна, «звёзд полна, звёздам числа нет, бездне дна». Тогда уже душу путешествующего наполняют другие ощущения.
И если днём или в сумерки – когда вокруг ничего нет, кажется, будто наше «я» растворяется во всём и уже совершенно непонятно вообще: есть ли это самое «я» или оно – лишь одна из возможностей соприкосновения с ощущениями, то теперь, когда взору предстаёт огромный, истыканный иглами света купол, «я» из бесконечного становится настолько маленьким, что отождествление себя с пылью не кажется никаким таким уж запредельно фарисейским показным самоуничижением. Именно это и ощущает «наше сердце и наша пульсация вен».
Впрочем, потом, если душа умиротворяется, обретается чувство невыразимого восторга перед Создателем этой величественной декорации, где наше «я» – всего лишь скромный маленький зритель, робко вжимающийся в кресло шестого ряда зрительного зала.
Бредущие по шлюзу ощущали нечто, схожее, скорее, с чувствами путника в пустынной мгле. Поэтому без дела старались там не болтаться. А Чупа-Чупса вот понесло. Выпил шкалик виски, дабы – как он выразился – сузить диапазон пеленгации. Но, разумеется, не до такой степени, чтобы заблудиться в «лабиринте Иерихона», как он стал с недавнего времени обзывать спиралевидные коридоры шлюза.
Где он подцепил такое мудрёное словосочетание? Он – человек, не прочитавший в своей жизни ни одной книжки?
Конечно у наших рыцарей. Ведя наблюдение за происходящим в замке через остатки «подходящего для строительства леса», он подслушал разговор одного из горе-студентов – Амадеуса. Амадеус, который на совете тихо сидел и слушал, после окончания обсуждения преисполнился вдохновения для того, чтобы вести речи о чём-нибудь возвышенным, благо, после обсуждений он был вооружён новыми идеями. О том же, что «у стен есть уши», студент не подумал.
Не знал Амадеус и о том, что помимо часовых, ремесленников и лесорубов, его витийству внимал человек, который будет жить больше чем через полтысячи лет после него.
И Чупа-Чупс подцепил столь романтичное словосочетание.
Теперь же он шёл по коридору, прислушиваясь к своим ощущениям. Ведь они, ощущения, не должны были его подвести.
Он чувствовал, что в шлюзе кто-то есть.
Баклажан рассказывал, что у него однажды заглючил было портал, но Баклажана теперь уже нет в живых, а на контрольных записях ничего вразумительного не было.
Точнее, была попытка феодалов запустить звуковой ключ, но потом-то как раз и случилось что-то с программой.
Чтобы уж точно не заблудиться, Чупа-Чупс не сворачивал ни в какие проёмы, а просто решил пройтись по внешнему кольцу.
Далеко позади остались помещения, где находились аватары, впускаемые через проходы в стене в те «локации» прошлого, к которым вели «норы». Далеко позади осталось мрачное помещение «операционной». Так назывался зал, в котором в анабиозном состоянии находились воины, которых выносили из Леса после того, как их парализовывала инъекция, то есть вещество, которым смазывались режущие, рубящие и колющие поверхности оружия аватаров.
Чупа-Чупсу вдруг стало страшно. Он вспомнил о том, что в подземелье могут возникнуть проблемы с чистым воздухом. Подземный газ, – примесь которого не чувствуется, но, тем не менее, процентное содержание которого в воздухе неуклонно увеличивается, – начинает свою разрушительную работу. Вначале появляется звон в ушах, обусловленный физиологическими процессами, потом видения, обусловленные уже психофизиологией, а потом… Что бывает потом никто рассказать не мог, потому что если человек обретал этот опыт, наступающий «потом», то поделиться своим опытом он уже не мог ни с кем из живущих под солнцем.
Сашко, – а именно так называли паренька те, для кого он был вовсе не «Чупа-Чупс», но человек, – решил возвращаться назад. И немедленно.
Он аккуратно развернулся, прикоснулся правой рукой к стене подземного коридора, и решительно зашагал назад. Вход в «норы» должен быть теперь по левую сторону, то есть как бы вглубь лабиринта. А справа, по идее, ничего быть не должно, только стена.
Дорога почему-то казалась столь долгой, что им вновь начало овладевать это чувство размывания собственного «я». Сознание расширялось, заполняя коридор, возможно, проникая в «норы»… И так – до тех пор, пока не утрачивалось связи со своим собственным телом.
Сашко пропустил этот момент, о котором его неоднократно предупреждали – и Тархан, и даже Анатолий. И теперь уже он шёл по коридору лабиринта как заведённая механическая игрушка. Уже даже и не «Чупа-чупс». Просто заводная игрушка, «завода пружины» которой хватит до тех пор, пока доля подземного газа не перейдёт из количества в качество.
Но тут свершилось маленькое чудо.
Видимо, где-то далеко, на поверхности земли, в какой-то квартирке или хате, может быть в храме, а может быть за домашней работой, какая-то живая душа взмолилась Спасителю о непутёвом внуке, рабе Божьем Александре. Который, ясное дело, непутёвый человек, но не злой. Пожалуй, что и добрый. Хотя и глупый, и ограниченный, и в чём-то глубоко наивный, несмотря на показной цинизм. Кто-то помолился о вразумлении раба Божьего Александра, да так горячо, что в пластах пространства и времени что-то сдвинулось.
И Чупа-Чупс очнулся, почувствовав ветерок. Ветерок дул с правой стороны. Постепенно придя в себя, он вспомнил, что справа никаких ходов быть не должно.
Внимательно глядя под ноги, Сашко повернул и, не отрывая руки от стены, медленно пошёл по коридорчику, считая пройденные шаги. Коридор ещё раз сделал поворот, но, чтобы не заблудиться, он всё время касался правой рукой стены.
- Пятьдесят два шага по прямой. Как запомнить? Ага. Мне – двадцать пять, а шагов – пятьдесят два. Идём дальше.
Воздух был ощутимо свежим.
«Прям, как в Матвеевском лесу», – подумал Сашко.
Этот полуостров, образованный очередным изгибом Южного Буга, конечно, лесом могли назвать только жители степной местности. Но местные любили этот пятачок, где сосны заполнили пространства между давно одичавшими плодово-ягодными садами. И воздух был действительно совсем не таким как в степи, совсем не таким, как в городе. Так что Чупа-Чупс всё правильно понял. Ход вёл в лес. Он прикинул, что катакомбы вполне могли привести его именно в это место.
Пройдя ещё восемьдесят один шаг, наш герой повернул по коридору и, уже не считая шагов, вышел из подземелья наружу.
Это был лес. Но явно не Матвеевский.
Племянник в гостях у Тархуна
- А вот свет включать не нужно.
Тархун застыл в коридоре своей квартиры, а потом сообразил, что это – голос Племянника. То есть Леонарда.
- Я отключил автомат. Какой-то он у Вас доисторический.
- Так это пробки. В вашем языке и слова такого нет. «Брэйкер» это такой у нас. Предохранитель.
- В общем, я его отключил. Кнопочку нажал – и оно отключилось. Правильно?
- Правильно.
- Кстати, я пришёл без вина. Да и Вы тоже выпивку мне не предлагайте.
- Что так?
- Я люблю старые фильмы. И наши, и ваши. «Снега Килиманджаро», «Аэропорт»… «Моменты весны сорок пятого».
- «Моменты весны сорок пятого»? Это что, «Семнадцать мгновений весны»?
- Возможно. Так что я в курсе, что ваш брат, русский двойной агент, может сделать мне «брэйк» бутылкой по черепу. Но я буду настороже.
- Рад, что Вы, Леонард, настроены на юмористический лад.
- Скорее, на саркастический. Присаживайтесь, не стойте аки соляной столп.
Тархан до сих пор не вполне пришёл в себя, поэтому просто уселся, безо всяких попыток отпустить ответную колкость.
- Рассказывайте, что нового решили затеять мои родственнички? О том, что сегодня в офисе был мой кузен, мне уже доложили.
Тархан, которому очень не понравилось то, что он час назад услышал в кабинете Несселя, решил ничего не скрывать. Прекрасно понимал, что как-то увильнуть от навязываемой темы можно лишь в одном случае. Если высокопоставленные «пауки» перегрызутся в своей банке.
- Что ж, слушайте… Да, кстати: могу я взять из холодильника минералку? Бутылка пластиковая, использовать её в качестве дубинки не получится.
Леонард понимал, что собеседник пытается всеми силами выиграть время, чтобы собраться с мыслями и выдать информацию не просто дозировано, но и, возможно, несколько лукаво. А потому сам подошёл к холодильнику, открыл его и протянул хозяину помещения початую бутылку минеральной воды.
- Итак?
- Да, сегодня нас собрал Нессель у себя в кабинете.
- Кто был в кабинете Несселя?
- Вначале мы пришли с Блё. Потом бандеровка Дзвонык привела Вашего родственника.
- И всё?
- Да, мы были впятером.
Тархан умолк.
- Тархан, я успел посчитать до десяти. О чём задумался?
Тархан пропустил мимо ушей и, глядя перед собой, совершенно спокойно начал свой рассказ:
- Значит, собираются наш проект сворачивать, дескать, данные, необходимые для первоначального импульса работы по регенерации, получены, приняты к сведению, обрабатываются и так далее.
Затем поднял взгляд на Леонарда и кивнул на бутылку:
- Воду не предлагаю. Всё равно откажетесь…
Отхлебнул из горлышка и продолжил:
- Нет, они-то, как бы и не сворачивают нашу тему с дополненной реальностью полностью, но перед ними сейчас стоит более важная – насколько я понял – техническая задача. Это, во-первых. А во-вторых, промелькнуло в речах Вашего родственника то, что кто-то из ваших закулисных властелинов… – Тархан поднял указательный палец вверх. – Кто-то опасается нежелательных последствий, связанных с вмешательством в прошлое.
- Давайте про то, что «во-первых».
- Конечно. Слушайте. Собираются они осуществить грандиозный проект: «Тюрьма будущего». Речь идёт о некой системе, которая будет работать по принципу увязывания «неправильных воспоминаний» с раздражением нервной системы. Короче говоря, вспомнил, как здорово тырить из супермаркетов – получил электрошок. Начинает какой-нибудь извращенец мечтать о чём-то неправильном – получай сгенерированное состояние тошноты. А вслед за ней – ещё и депрессии.
- Понятно, – отреагировал Леонард. – Система «Cognify».
- Вот-вот. Это самое. Идея такова, дабы вместо многих лет пребывания в тюряге человека перевоспитывали за считанные минуты. Поначалу я думал, что он начнёт нам рассказывать про идею Чарли Брукера о погружении сознания в симуляцию, где субъективное восприятие времени будет принципиально отличаться от объективного течения времени. Ну, вы же в курсе. Это когда человеку вживляют в мозги флэшку, и бедолага погружается в состояние полной симуляции, причём кошмар этот может восприниматься как бесконечные циклы одних и тех же переживаний, а на самом деле процедура занимает минуты, а то и секунды реального времени. Но нет. Родич Ваш предложил иное.
- Я в курсе. Процедура состоит из нескольких этапов. Вначале сканируется мозг и создаётся карта нейронных путей. Затем будет этап осознания того, какие состояния сознания являются порочными. То есть выявление неправильных наклонностей. Вот тут, кстати, и может случиться то, о чём предупреждал Брукер – выявление воспоминаний может субъективно восприниматься как раз именно как непрерывный кошмар, длящийся неизвестно сколько. Ибо ни о каких обозначенных временных рамках в субъективном потоке восприятия не может быть и речи.
- Родственник Ваш именно на этом заострил внимание, – подхватил Тархан. - Эти воспоминания будут адаптированы к каждому заключенному в соответствии с совершенными им преступлениями и их психологическим профилем. Например, жестокие преступники должны будут воспринимать себя со стороны своей жертвы. Причём они должны будут чувствовать конкретную боль, исходя из того – какие именно увечья они нанесли своей жертве. И наша задача как раз состоит в том, чтобы смоделировать «воспоминания» таким образом, чтобы нанести непоправимую травму в сознании преступника.
- А лаборатория вашей бандеровки будет заниматься модулированием нейротрансмиттеров.
- Типа того, – мрачно согласился Тархан.
- Кроме моделирования искусственных «воспоминаний» вам придётся заниматься и систематизацией данных по психотипам преступников. Дабы разработать программу профилактики преступлений.
- Это как?
- Да очень просто. В школе будут тотально зомбировать детей, устанавливая в сознании маячки и мины. Никакого инакомыслия, никаких вообще неправильных чувств. Стабильность и предсказуемость. Во имя недопущения преступлений.
- В том числе «мыслепреступлений».
- Это-то, как раз в первую очередь, дорогой Тархан.
- Мне это совсем не по нраву.
- Ну, так давайте вместе им помешаем!
Племянник, стоявший с тех пор, как подал бутылку, наконец-то уселся.
– Вы же не хотите быть соучастником этих «докторов Менгеле», не правда ли? Ваша интеллигентская совесть разве позволит вам участвовать в создании технократического рабовладельческого общества?
Тархан кивнул. Уж насколько племянник казался ему маньяком, но родичи его были «маньяками» не менее опасными. Тем более, что в отличие от Леонарда, выглядевшего жестоким и капризным авантюристом, эти действовали так, что их разработки вполне могут быть одобрены общественностью.
Действительно, сегодня на совещании речь шла именно о том, что «Cognify», тюрьма будущего, будет теперь не местом наказания, но местом якобы «исцеления». Где с преступниками будут обращаться как с пациентами в психиатрических лечебницах. И их лаборатория, как только что Тархан проговаривал Леонарду, действительно должна будет создавать устройство, которое можно будет имплантировать, дабы транслировать непосредственно в мозг искусственные воспоминания.
Тархан с горечью вспоминал, как Блё принялся подыгрывать этому Гельбершильду, патетически чеканя агитационные слоганы: «Мы сможем предложить новый подход к реабилитации преступников! Мы сосредоточимся на реабилитации, а не на наказании!»
- И как можно всему этому помешать? – спросил Тархан того из Гельбершильдов, который, как будто, был тоже против этого зомбирования масс населения.
- Да проще простого. Перебьём их всех. И дело в сумке.
- В шляпе.
- Мы говорим «в сумке». And it's in the bag.
- Хорошо бы их перебить… Но как? Наших аватаров на них напустить? Так они не станут вступать в единоборства. Хе-хе… Воображаю, как Блё или Нессель будут фехтовать. Или у Вас, Леонард, есть под рукой агентство головорезов?
- Послушайте, друг мой Тархан. Вы ведь говорили мне, что для того, чтобы попадать в некоторые, так сказать, локации прошлого, удобнее всего использовать именно находящееся тут в нашем распоряжении место… перехода. Не так ли?
- Так.
- И что использовать для этих целей иные места на поверхности планеты весьма хлопотно. Я правильно понял?
- Правильно.
- Стало быть, будем работать тут. В Вашем родном городе. А чтобы нам не мешали, мы создадим некое военно-политическое событие, которое отвлечёт окружающих от нашей с Вами научной деятельности.
- А что Вы, Леонард, подразумеваете под военно-политическим событием?
- Да что угодно. Например, конфликт между Россией и Западом. Вооружённый. Мы с вами устроим тут, в Николаеве, народное восстание, а Москва вмешается. Ведь надо же будет им восстановить лицо после не вполне, мягко говоря, удачной попытки ликвидации украинской государственности.
- Какое народное восстание! О чём Вы?!
- О провоцировании широкомасштабного военно-политического конфликта. Есть люди, недовольные положением вещей. Это – так называемое поле протестного электората. Кто-то не доволен украинцами, кто-то не доволен русскими, кто-то не доволен евреями, кто-то не доволен азиатами на рынках, кто-то не доволен богатыми. Кому-то просто хочется адреналина. Ну, так я им дам возможность попробовать…
Тархан смотрел на Леонарда и не верил своим ушам. Впрочем, от этого человека, как и в целом от их семейки, можно было ожидать чего угодно.
- Зажигаем в нескольких местах огоньки и просто не даём возможности посторонним ветеркам погасить пламя, точнее, несколько очагов возгорания. Для этого понадобятся специально обученные люди. Одни парализуют работу аэропорта. Другие взорвут пролёты Ингульского и Варваровского мостов, а затем погрузятся на маленькую подводную лодку – представьте себе, окрашенную в жёлтый цвет – и будут курсировать по Днепро-Бугскому лиману, чтобы не подпустить десантных катеров, а заодно перетравят боевыми газами бойцов с военной базы, расположенной на островке напротив Кинбурнского полуострова. Специальный отряд будет следить, чтобы не было никаких десантов с геликоптеров. Для борьбы с которыми удобно использовать скоростные беспилотники с самообучающимся искусственным интеллектом. Не особенно интеллектуальным интеллектом, но достаточным, чтобы из них получился слаженный рой, уберегающий эту локацию от появления нежелательных летающих объектов. И темой займётся буквально пара-тройка специальных ребят, с которыми я Вас скоро познакомлю. Это всё называется создание благоприятных условий для того, чтобы огонёк уличных беспорядков как следует разгорелся. Много людей не нужно. Наши с Вами люди будут заниматься аккуратными провокациями, а так же просто не подпускать сюда миротворцев с баз вооружённых сил Его Величества короля Великобритании и Междуморья.
- Но ради чего!?
- Ради того, чтобы мне не мешали исполнить задуманное. Коль уж невозможно заходить в прошлое из Камбоджи или Белиза, будем заходить туда из Николаева. А кузены мои мессидж прочитают. И не станут больше пытаться помешать мне.
- Погодите, но, допустим, несколько дней… Ну, неделя… Но ведь потом же организуют правильную блокаду, нагонят кучу войск, подавят в конце концов…
- Подавят – так подавят. Но не за неделю. Как там оно пойдёт в будущем… пока не знаю. А пока будут подавлять, мы с Вами, Тархан, кое-что успеем сделать в прошлом. И не забывайте, что русские стоят в полусотне километров отсюда. И внешнеполитическая коньюнктура будет толкать их на новую попытку.
- Какие полсотни километров? До Крыма отсюда – ого-го!
- А при чём тут Крым? Есть Кинбурнский плацдарм. Есть Херсонский плацдарм. Есть, в конце концов, Снигирёвский плацдарм.
- Какой Кинбурнский плацдарм!? Какой Снигирёвский!? У меня в руках минералка Снигирёвская! Лиза Дзвонык своих клонов выращивала на Кинбурне! Там же стоят афроевропейцы эти ваши!
- Тархан, какое у вас зрение?
- Нормальное у меня зрение. Читаю, конечно, в очках…
- На этикетке бутылки, которая у вас в руках что напечатано?
- Как что? «Снiгурiвська». По-нашему, «снигирёвская».
- Вы в этом уверены?
Тархун глянул на этикетку и глазам не поверил. Там значилось вовсе не «Снiгурiвська», а «Трускавецька». Но он никогда не покупал «Трускавецкую», а любил именно «Снигирёвскую».
- Ладно… Это какое-то недоразумение. Но при чём тут Кинбурн? Именно там, на Кинбурне, «Мёбиус» выращивал своих клонов, пока они не перемёрли…
- Ничего подобного. Клонов выращивали в Рыбаковке – местечке между Очаковым, где да, стоит база британского Флота, и Одессой. А Кинбурн… Да сами посмотрите карту, если не верите.
Тархун загуглил с телефона карту, на которой Кинбурнский полуостров был обозначен как «территория, временно оккупированная Россией».
- Погодите, это какой-то сон. Этого всего не может быть!.. Неужели мы изменили будущее своими экспериментами в прошлом?! Не может этого быть…
Тархан решил выпить чего покрепче минералки.
- Интересно, в моём баре молдавский коньяк не превратился случайно в какое-нибудь «румынское брэнди»? Я, кстати, не шучу…
«Белый аист» стоял на месте.
- Вам не предлагаю. Хотя зря. Молдаване хорошие виноделы.
Выпил. Леонард успел посчитать про себя до десяти несколько раз.
- А мы можем обойтись без сепаратистского восстания? Может быть как-то обойдётся?
- Боюсь, что не получится. Раз уж они решили закрыть проект с работой в пространственно-временном континууме, то нужно их опередить. Нужно сделать так, чтобы у них не было возможности вывести из строя вашу, Тархан лабораторию. Потому что «тюрьма будущего»… это всё только повод. Во всяком случае, в данном случае. Я имел неосторожность кое-кого посвятить в некоторые свои планы. Вот они и переполошились. Так что придётся действовать решительно. И потом. Если у меня получится… Точнее, когда у меня получится устроить тут маленькую заварушку, это будет очень большим подарком моему деду. Который ещё несколько десятилетий назад вынашивал идею создания альтернативной финансовой системы. Чтобы мы, Гельбершильды, не зависели больше от владельцев печатного станка, Розенфеллеров. И у нас уже давно всё было готово. Сырьевая база – Россия. Фабрика – Китайцы. Рынок сбыта. Даже идеология. Мы же собирались выступить против всех этих ненормальных генитальщиков. А потом, когда выяснилось, что и в Китае, и в Москве слишком много агентов Розенфеллеров, и после того, как выяснилось, что российские войска не тянут на альтернативу НАТО, пришлось отказаться и от идеи своей цивилизации, и отдать кое-какие наработки американским новым «старым правым». Которые нынче ходят в защитниках всего хорошего от всего плохого.
- Погодите, но ведь Штаты распались. А России больше нет. Есть так называемая «Евразийская Конфедерация»?!
- Да Господь с Вами, Тархан. Стоит Америка на месте. Целая и невредимая. Никаких «янки и дикси». И Россия стоит на месте. Россия отдельно, Китай – отдельно. Никакой конфедерации.
«Безумие! Неужели несколько наших неосторожных выходов в прошлое так резко изменили настоящее!? Прямо Рэй Брэдберри. Нужно очень срочно что-то менять. И действовать решительно!»
Но внешне Тархан ничем не проявил столь сильной решительности. Он прекрасно помнил золотое правило, которое ему внушили ещё в подростковом возрасте: «В характере человека есть три золотых качества: терпение, чувство меры и способность помалкивать. Нередко они значат больше, чем ум, талант и внешние данные».
Тархан вспомнил Антона
После того, как Племянник ушёл, Тархун тут же позвонил Чупа-Чупсу и назначил тому встречу немедленно. Решил встретиться с Сашком тут же, у себя в квартире. Подозревал, что Племянник вполне мог поставить «жучок», но это даже было весьма кстати. Можно было устроить «радиоигру». Специально озвучить кое-что специально для леонардовых ушей. А кое-что он решил проговорить уже вне досягаемости подслушивающего устройства.
А потом вдруг на него как будто что-то накатило.
«Бред! Да ведь всё это лютый бред! Так не бывает! Так не может быть!»
Тархан вскочил и нервозно зашагал по комнатам, что случалось с ним в исключительных случаях.
«Не может такого быть! Это всё какая-то разработка с дополненной реальностью! Мне вставили в голову какую-то хрень и теперь я вижу то, чего на самом деле нет!
Не может родственник хозяев земного шара вот так запросто болтаться по Николаеву! Не может он разглагольствовать о каких-то сепаратистских восстаниях! Если бы всё было по-настоящему, то нас бы давно скрутили, укололи чем-то и увезли в какую-нибудь шарашку типа Лос-Аламоса, и никакого цирка бы этого не было. И быть не могло. Бред! Лютый бред!»
Он налил себе полстакана «Белого аиста» и тут же выпил без всякого смакования.
«Так, нужно подумать: как можно выйти из этого состояния? Я понимаю, что нахожусь в изменённом состоянии. Но как выйти из него? Во-первых, нужно хорошенько вспомнить: не случалось ли чего странного со мной? И осмотреть всего себя: нет ли где-нибудь следов от имплантации…»
Но то ли от перенапряжения эмоционального, то ли от ста граммов коньяка натощак, Тархун вдруг почувствовал, что из него, как воздух из надувного шарика, вытекают жизненные силы.
Но, всё-таки, разделся, подошёл к зеркалу, осмотрел своё тощее тело. Вроде никаких следов.
«Да, какие следы! Уколют какую-нибудь гадость, которую разрабатывают у этой бандеровки… И всё. Был человек, а стал зомби. Какие гады!»
Вспомнив, что скоро должен подскочить Чупа-Чупс, решил принять душ, чтоб скорее прийти в норму.
В душе он обнаружил мыло и шампунь на своём месте, и это почему-то его успокоило.
Смирившись с тем, что он, возможно, стал жертвой эксперимента, он вспомнил своего коллегу и друга, Антона Коржова, который нынче работал в России. В конторе, подобной «эс-би-би».
Антон был человеком мистического склада – в отличие от него. Но некоторые странные солипсические идеи, которые порою озвучивал его друг, впечатляли даже такого скептика, каковым считался Тархан.
Например, Антон был убеждён в том, что никакого космоса не существует, а мы живём внутри симуляции. То есть вся наша как бы жизнь – это симуляция. И цель этой симуляции – выработка неких душевных качеств, причём устойчивых. От европейски осмысляемого буддизма это мировоззрение отличалось тем, что буддисты что-то говорят о коллективном сне, о том, что эта самая «симуляция» является продуктом коллективной психической деятельности. А Антон утверждал, что симуляцию является не генерацией, а творением.
Разница вот в чём. Генерация – это то, что создаёт наше воображение, то есть реальность выстраивается из тех кирпичиков, которые существуют в наших сознаниях, как сны, сотканные из воспоминаний увиденного, пусть даже и позабытого. А вот творение – это то, что создаётся некими Силами, которые не зависят от нас. Которые вовсе не являются некими «подвалами» или «чердаками». Они, эти Силы – существуют вне нашего мира, но могут на наш мир воздействовать, а в случае описываемого мировоззрения – формируют своего рода декорации, точнее, игровую симуляцию. Впрочем, совсем не для того, чтобы развлекаться, наблюдая, как мы в своём мирке решаем проблемы друг с другом, с окружающей средой, а также с теми аватарами, которые вбрасываются в наш мир оттуда…
И ещё Антон утверждал, что Творец этой симуляции, то есть Господь Бог, специально всё устроил, чтобы наши бессмертные души могли познать законы Мироздания, и, добровольно приняв их, научились пользоваться определёнными навыками. А научившись – переходили на «новый уровень игры». То есть в Царствие Небесное.
«- А как же те, кто не проходит миссию? – спрашивал Тархан Антона.
- Тот попадает в другую локацию.
- Реинкарнация, что ли?
- Нет, не реинкарнация. Ад. Но не навсегда. Там проходит обучение уже не «кнутом и пряником», как в нашей симуляции земной жизни, а… Скажем так, «кнут остался, а вот пряник не выдали». – И добавил. – Но это не навсегда».
Итак, весь мир вовсе не театр, а некая виртуальность, призванная научить нас правилам поведения.
«Если я попробую принять эту гипотезу, – подумал Тархан, – то ведь от меня ничего не убудет. Заодно это поможет избежать паники и сумасшествия. Потому что минералку мог Племянник по приколу подменить. Но если действительно реальность не такая, какой я её точно знаю, то тут либо кто-то вторгся в мои мозги, либо мы своими вторжениями в прошлое что-то напортачили. И изменилось будущее. Точнее, наша реальность. В любом случае, если не знаешь, как поступить, – поступай так, как правильно. И нужно продумать – какой образ действий будет правильным».
Чтобы там ни было, Тархан решительно смыл пену с головы и переключил кран на холодную воду. Шампунь, кстати, был обычным, тем же самым, что и раньше. До того, как…
Тут раздались условные звонки в дверь.
Пришёл Чупа-Чупс
Это, наконец, пришёл Чупа-Чупс.
Сашко абсолютно ничего не понимал в коньяках, как, собственно, и в прочих спиртных напитках, но его самолюбию льстило то, что он может позволить себе «повоображать». Поэтому Тархан, зная это, решил угостить его виски, которое сам терпеть не мог, ибо от этой заморской самогонки из кукурузы его почему-то всегда подташнивало. Сашко же чувствовал себя персонажем старого американского фильма, когда герои были ещё горячими, и напитки потребляли достаточно горячительные.
Плеснув «бурбона» на один палец, Тархун тем самым показывал, что рассиживаться некогда, предстоит ещё поработать.
Но Чупа-Чупс не был бы собой, если бы не проделал весь ритуал в соответствии с увиденным в кино, а также уточнённым в кулинарных справочниках. Подержал стакан в руках, повертел, повдыхал да понюхал, и, наконец, отпил.
- Ну, рассказывай.
- Да погоди, Тархун, не ломай кайф! Я же наслаждаюсь послевкусием!
«Ладно», – подумал Тархан, – «пускай поиграет в джентльмена, не так уж много у нас утешений в этой симуляции под названием «жизнь». Пускай…»
- Значит, обнаружил я новую «нору»…
Чупа-Чупс поднял бокал, проверяя, насколько янтарен цвет напитка. Убедившись, что цвет бурбона достаточно эстетичен, он не торопясь продолжил:
- Проверял шлюз, а потом что-то стало мне не хватать воздуха, стал возвращаться. Всё строго по инструкции!
Сашко состроил верноподданническую гримасу.
- Раз – чувствую ветерок. Думал, глюк. Оказалось – не глюк, а новая «нора»…
- Что на выходе?
Бутылка бурбона была надёжно спрятана, и Чупа-Чупс, огорчённо вздохнув, поставил опустевший стакан на столик.
- Лес, горы. Не знаю, какая эпоха. Далеко отходить от выхода не стал.
- Это правильно. Сейчас мы с тобой всё как следует осмотрим. Что там за новая «нора»…
Разговор продолжили уже на улице
- Чупа-Чупс, ты после того, как нашёл новую «нору», ни с кем не встречался?
- Да только с Тулипом виделись.
- Одежда на тебе та же, что и была, не переодевался?
- Нет, а что?
- Да подстраховываюсь, чтоб не подцепили тебе «жучка». У меня дома может уже и поставили, поэтому говорить буду сейчас. Запоминай. Ты сейчас пойдёшь в шлюз и снимешь на камеру «мертвецкую». Причём обязательно сними путь от шлюза номер пять к этой «мертвецкой». Это первое задание. Не перебивай, потом всё объясню. Второе. Генерируешь изображение тел крестоносцев таким образом, как будто они сидят в тюряге, живые, но прикованные цепями. Сделаешь?
- Да без проблем, а зачем?
- Потом объясню. Третье. Вот это «кино», которое ты смонтируешь, с «ожившими» персонажами «мертвецкой», ты должен будешь вложить в сознание того главного попа, который сейчас в прострации. Потом – когда убедишься, что мессидж он воспринял, – придумай какой-нибудь импульс, чтобы растормозить его. Пускай «оживает». Но главное – чтобы он всё усвоил из того, что ты ему передашь. Всё ясно?
- Да ясно-ясно, а вот…
- Потом, сейчас мне некогда тебе объяснять. То, что появляются новые «норы», это значит, что всё это нам не снится, а действительно, меняется настоящее…
- Тархуш, ты о чём?
- Не важно, потом. Я сейчас бегу к этой бандеровке Дзвонык. Скажу, чтоб она начала готовить наших пациентов «мертвецкой» к тому, чтобы их аккуратно «оживить». Скоро за ними придут…
- Кто? Парни Гельбершильдов?
- Не совсем. Скоро всё поймёшь. Давай, Сашко. Сделай всё, как надо. Обеспечу тебя баблом на всю жизнь, чемодан Племянника поделим на троих! – Тархун похлопал Чупа-Чупса по плечу, а тот ушам своим не поверил: Тулип ему достаточно красочно расписал про чемодан с деньгами.
- Но только чтоб всё сделал так, как надо!
Они дошли до скверика, где нужно было разбегаться.
- Вот ещё что ты должен обязательно запомнить. Слушай, – Тархун вздохнул, скривил губы и почесал затылок. – Я уверен, что всё будет у нас в порядке. Но если вдруг что. Запомни. Ваша с Тулипом часть денег спрятана в «Армении». А инструкции – как действовать в случае чего – найдёте на моём облаке. Анатолий знает код доступа. Ну, давай, действуй!
«Арменией» назывался закуточек в лабиринте, о котором знали только они трое. Почему «Армения»? А кто его знает. Как-то приклеилось такое название, вот и «Армения».
Снова в Зиккурате
- Лиза, привет!
- Слава Українi! – ответила Дзвонык на полном серьёзе.
- Да-да, конечно, Jeszcze Polska nie zginęła, – отрезал Тархан, не желавший вступать в полемику, и играть в эти бандеровские игры тоже не горевший желанием.
- По якій справі прийшов?
- По какой справе? Да вот по какой. Я кое-что придумал по теме модулирования нейротрансмиттеров. Без чего, как ты прекрасно понимаешь, невозможно эффективное моделирование искусственных «воспоминаний».
- Модулирования или моделирования? – Дзвонык, ясное дело, ничего не смыслила в этом, но виду не подавала, хотя, слегка растерявшись, перешла на «мову ворожої державы».
- Чтобы смоделировать нечто, необходимо отработать методику модулирования, ну, что ты, в самом деле! Ещё и прикалываешься!
И не давая её опомниться:
- Есть кое-какие идеи, может мы ещё и опередить сможем мелкобриташек, станем тогда самыми главными в теме. Но без тебя не получится.
- Слухаю уважно, – Лиза решила, что она, всё-таки, «не фунт изюма», и несколько успокоилась.
- Слухай сюды. Нужно вывести из анабиоза наших феодалов, которых мои аватары натаскали в твою «мертвецкую». Чупа-Чупс с Тулипом начнут сканировать корку-подкорку и выявлять трассы нейронных путей, а я кое-чем займусь. Женьке пока ничего не говори, если не хочешь, чтобы он присвоил себе лавры. Хотя, смотри сама. Давай, время не ждёт!
…Лиза с помощниками отправилась в «мертвецкую» «оживлять» лежащих там в «хрустальных гробах» рыцарей и их верных кнехтов. А Чупа-Чупс уже вёл тщательную съёмку того сна-послания, которое он должен будет сейчас внедрить «главному попу». Тулип прятал «кошелёк», в смысле чемодан с деньгами в одном местечке, о котором знали только они.
Тархун сидел в лаборатории и изображал кипучую исследовательскую работу. Во всяком случае, у постороннего человека могла сложиться именно такое впечатление от мелькавших перед ним на чёрном экране цветных сполохов фракталов и бегущих столбцов цифирей.
«Итак, с высокой степенью вероятности всё, происходящее со мной, вовсе не симуляция. Если, конечно, в данном случае под «симуляцией» подразумевать не вообще всё и вся, а попытку коллег манипулировать сигнальной системой моего мозга... Племянник, несомненно, маньяк. Если его родичи просто занимаются совершенно рациональными вещами – вкладываются в разработку «лекарства от старости», занимаются конструированием качественной виртуалки, что тоже вполне объяснимо… Ибо как в прошлом веке народ отвлекали от всего и вся кинематографом, так нынче таким вот «опиумом» станет синтетическая наркота и смоделированная искусственная реальность. Это всё понятно и логично…
Логична и тема с «тюрьмами будущего». Они же не тоталитаристы какие-то, строят демократический «рай» на земле. Всё на своём месте… А вот Племянник нелогичен!
Даже то, что он совершенно спокойно намеревается устроить тут заварушку – во всём этом какой-то абсурд! Неужели у этих хозяев планеты нет своих спецслужб? Да пара-тройка профессиональных душегубов перебила бы весь штат охраны нашей конторы, а нас упаковали бы в пакеты и доставили в любую точку земного шара. Хоть чучелом, хоть тушкой…
Почему же он не действует так?
Почему?»
Примчался запыхавшийся Чупа-Чупс и начал мастерить короткометражный фильм про то, как нужно пройти по коридорам «шлюза» в «мертвецкую» и что там можно обнаружить. Поскольку люди Дзвонык только запустили процесс вывода из анабиоза наших пленников, то чтобы изобразить их не в виде спящих тел, а в образе узников зловещих колдунов в бледно-зелёных мантиях, пришлось немного повозиться с картинкой. Но всё это было минутным делом.
- Слушай, Чупа-Чупс, – начал Тархун. – А ты в своём кино показал подход к «норе», а? Как они догадаются: где нужный вход в шлюз? Ну, ничего, сейчас запускай сеанс, пускай крутится в сознании у епископа без конца. Чтобы уж железобетонно засело. Так… Ладно, у нас в базе есть, никуда бегать не нужно, да и некогда. Пустишь потом отдельно этот образ, а потом начинай потихонечку «будить» его…
Всё складывалось неплохо. Оставалось завести Племянника в засаду. А самому стать Иваном Сусаниным. Да, кому-то придётся. И придётся, видимо, именно ему, Тархуну.
Потому что он тоже виноват во всём этом.
Мнящие себя вершителями судеб ничтоже сумняшеся устраивают войны и общественные бедствия просто ради того, чтобы удовлетворить своё ощущение власти.
Власти над реальностью.
Это поважнее любых денег и любых плотских удовольствий.
К сожалению, люди, воспитанные марксистами да фройдистами, не понимают этого. Всё меряют деньгами. А деньги-то… всего-навсего один из инструментов, необходимых для покупки чего-то, быть может, и необходимого для обретения высшего «кайфа», но явно не достаточного.
Власть над реальностью не купишь ни за какие деньги.
Ни за какие деньги не купить и возможность стать демиургом реальности.
«…Вот потому-то Племяннику мы и нужны… Интересно: сколько у меня есть времени, чтобы придумать: как его заманить на встречу с феодалами, которые должны будут явиться сюда на выручку своих товарищей?»
Но додумать до конца эту мысль Тархану не удалось. В дверном проёме лаборатории появился Леонард.
КОНЕЦ ДЕСЯТОЙ ЧАСТ
