Кровавая заря Ходынки

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 3.2

КРОВАВАЯ ЗАРЯ ХОДЫНКИ

К 125-летию катастрофы Ходынки

СКРЫВАЕМЫЕ ПРИЧИНЫ ОБЩЕИЗВЕСТНЫХ СОБЫТИЙ

Книга 1

ПЕРВАЯ ТОЧКА НА ГРАФИКЕ РЕВОЛЮЦИИ

IV

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Информация к размышлению

Б. КОМАНДА ПЕТЕРБУРГА

Часть IV-1а

Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков

СОДЕРЖАНИЕ

КРОВАВАЯ ЗАРЯ ХОДЫНКИ

КНИГА 1. ПЕРВАЯ ТОЧКА НА ГРАФИКЕ РЕВОЛЮЦИИ

IV ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Информация к размышлению: Б. КОМАНДА ПЕТЕРБУРГА

Часть IV-1

Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков

Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837-1916)

Воронцовы и Дашковы

Начало службы

Тифлисские знакомства. Воронцов и Фадеевы

Теософы и масоны

Туркестан

Командир Лейб-Гвардии гусарского

Граф Воронцов и Цесаревич Александр. Начало дружбы

Никакое правительство не в состоянии

Взлет…

Граф Воронцов-Дашков, граф Игнатьев и генерал Баранов

С врагами внешними и внутренними

Дипломат на посту министра внутренних дел

Граф Николай Павлович Игнатьев. Штрихи биографии

Сотрудничество власти и Русского народа в деле «искоренения крамолы»

Воронцов поддерживает Игнатьева. Своеобразно

О Земском Соборе

Верность навсегда

Строит свою политику на лжи?

Героев надо знать

Правда спасает

Характеристики. Несправедливые, но эффективные

Воронцов-Дашков и «Священная Дружина»

Священная Дружина и ее историография

Священная дружина: когда и зачем, цель и средства? Кем именно?

Система конспирации. Эффективность маскарада

Структурирование задачи

Наружная охрана

Умельцы у нас есть!

Видимая структура невидимого общества

Еще раз о неизвестных отцах

Внутренняя охрана или сыскная агентурная деятельность

Борьба идей

О евреях и революциях

Подводя итоги

А все-таки – почему?

Представляется невозможным

Воронцов-Дашков во главе Министерства Двора и государственного коневодства

Воронцов-Дашков − выдающийся деятель русского коневодства

Министр Двора

Интересы либеральной бюрократии

И опять Ходынка

Землевладелец и промышленник

Наместник Кавказа

Князь Голицын и его политика. Ошибка или необходимая жесткость?

«Извод русских из территории, завоеванной русской кровью». Начало

Основа революционного движения в Закавказье

Воронцов-Дашков и революционеры. 500 берданок для социал-демократов

Генерал Максуд Алиханов

Возникают ассоциации

Наместник не придет к нам на защиту

Мягко стелющий

Премьер и Наместник

Нынешний развал на Кавказе показывает…

Очень неординарный человек…

Возвращаясь к Ходынке

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Информация к размышлению

Б. КОМАНДА ПЕТЕРБУРГА

К команде Петербурга, отвечающей за проведение народных гуляний на Ходынском поле во время Коронации 1896 года, следует отнести, во-первых, Министра Императорского Двора графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, а во-вторых, непосредственного организатора этих гуляний, действительного статского советника Николая Николаевича Бера 1-го.

В определенной степени ответственность ложится также на помощников Бера по «Особому Установлению по устройству коронационных народных зрелищ и увеселений», учрежденного, как было сказано выше, приказом по Министерству Императорского двора от 8 марта 1895 года

Из них, в первую очередь, на гражданского инженера и архитектора Владимира Владимировича Николя, поскольку роль чиновников для особых поручений полковника, а затем генерала Иванова и титулярного советника Петрова сводилась к отдельным поручениям и принципиально на организацию подготовки к народному празднику не сказывалась.

Следует сказать, что собрать хоть какой-нибудь материал по петербургской команде оказалось на порядок сложнее, чем по московской. В случае Москвы, по крайней мере, отрицательной информации по главным из тех лиц, которые уже больше века указываются как виновники катастрофы, можно получить сколько угодно, «не отходя от кассы», то бишь от компьютера. Конечно, с положительной информацией дело обстояло значительно сложнее, но и эта задача, как мы уже имели возможность убедиться, вполне решаема.

Что касается Петербурга, то относительно легко можно найти материалы лишь по министру двора Воронцову-Дашкову. И надо сказать, что материалы все исключительно хвалебные. Граф характеризуется в них всегда как верный сын Престол-Отечества.

Причем Ходынка если и поминается, то лишь в том смысле, что Воронцов в ней, по сути, не виноват, но как верноподданный взял вину на себя и подал в отставку. Правда, год спустя после несчастья.

Приведем основные известные биографические данные о графе Илларионе Ивановиче.

Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837-1916)

Воронцовы и Дашковы

Родился Илларион Иванович 27 мая 1837 года в Петербурге.

Воронцовы – древний дворянский род, ведущий начало от легендарного Шимона (Симона) Африкановича, выехавшего в 1027 году из Варяжской земли в Киев. Несомненным родоначальником является Протасий Федорович – боярин Великого Князя Ивана Даниловича Калиты.

От него произошли как Воронцовы, так и Воронцовы-Вельяминовы, Веньяминовы, Аксаковы, Башмаковы, Исленевы и Соловцовы.

С половины XV и до конца XVII века Воронцовы служили воеводами, стольниками, окольничими и боярами.

Генерал-поручик Михаил Илларионович Воронцов в 1744 году был пожалован императором Карлом VI в графское Римской империи достоинство, и тогда же ему было позволено пользоваться этим титулом в России. Его братьям Роману (+1783) и Ивану Илларионовичам (+1789) также было дано графское достоинство Римской империи в 1760 году императором Францем I. Это достоинство было признано за их потомками в России императором Павлом Петровичем в 1797 году.

В свою очередь Дашковы – русский княжеский род, происходящий от Александра Святославовича, прозванного «Дашек», потомка Рюрика в XVII колене. Князь Михаил Иванович (1736-1764), вице-полковник лейб-кирасирского полка, был женат на графине Екатерине Романовне Воронцовой, ставшей уже как княгиня Дашкова, президентом Российской академии наук.

Род Дашковых пресекся со смертью их сына генерал-лейтенанта князя Павла Михайловича, и фамилия, с соизволения императора Александра I была передана в 1807 году графу Ивану Илларионовичу Воронцову (1790-1854), отцу нашего героя, ставшему графом Воронцовым-Дашковым.

1

Отец ‒ Иван Илларионович Воронцов-Дашков

Миниатюра Э. Робертсона, 1810-е гг.

Иван Илларионович, дослужился до действительного тайного советника, был посланником России в Мюнхене (1821-1827), Турине (1827-1831), занимал должность обер-церемониймейстера (с 1831 г.), был членом Государственного совета (с 1846 г.)[1].

Мать Иллариона Ивановича Александра Кирилловна, урожденная Нарышкина, также происходила из знатного рода, связанного с правящей династией. В юности она встречалась с Пушкиным, ей посвящали стихи Лермонтов и Некрасов. Семья Воронцовых-Дашковых была одной из богатейших в России.

Илларион был вторым и последним ребенком у супругов Воронцовых-Дашковых. Первой, в 1835 году, родилась его сестра Ирина, в будущем светлейшая княгиня Варшавская графиня Паскевич-Эриванская[2], супруга Ф.И. Паскевича (1823-1903)[3].

Мать – Графиня Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова

Владимир Иванович Гау

Начало службы

Будущий личный секретарь графа Иллариона (с 1876 по 1897 год) Василий Силыч Кривенко говорит, что юный граф «получил основательное образование за границей»[4]. А в 1855 году поступил в Московский университет.

В следующем году, возможно, под влиянием вызванного Крымской войной массового патриотизма, 19-летний Воронцов поступает в 4-й дивизион лейб-гвардии Конного полка унтер-офицером на правах вольноопределяющегося, 14 августа 1856 года он был произведен в юнкера, 8 октября 1857 года – в эстандарт-юнкера.

25 марта 1858 года Воронцов-Дашков производится в корнеты, и отправляется по собственному желанию на Кавказ. В рядах отрядов князя Барятинского ему довелось принять участие в победном завершении многолетней Кавказской войны. Вместе с Дагестанским отрядом был в деле у аулов Ведено и Гуниб, где в 1859 году был пленен Шамиль. В 1860 году произведён в поручики за боевое отличие со старшинством с 17.09.1859 года. За боевые отличия с 21.09.1861 года − штабс-ротмистр. В том же году награжден орденом св. Анны 4-й степени (Анненский темляк на шашку).

С 1862 года – командир личного конвоя князя Барятинского, где «имел полную возможность выказать свои недюжинные и разносторонние способности». Барятинский привлек молодого офицера к изучению экономического положения Кавказа и составлению докладов по вопросам гражданского управления, приблизил к себе и давал разнообразные поручения.

В дальнейшем это сыграло большую роль в назначении в 1905 году Воронцова-Дашкова Наместником Кавказа. Именно в эти годы он свел близкое знакомство с будущими генерал-адъютантами князьями Захарием Чавчавадзе и Ивантом Амилахвари, просивших в 1905 году Государя о назначении Иллариона Ивановича на Кавказ.

Тифлисские знакомства. Воронцов и Фадеевы

В Тифлисе Воронцов-Дашков коротко сошелся с семьей Андрея Михайловича Фадеева, члена Совета наместника Кавказа и управляющего государственными имуществами Кавказского края. В доме Фадеева провел свое детство С.Ю. Витте, которому Андрей Михайлович (саратовский губернатор в 1841-1846 гг.) приходился дедом по материнской линии.

Граф Воронцов подружился с сыном А.М. Фадеева Ростиславом, ближайшим сотрудником Барятинского, известным публицистом и военным историком. «И вот эта близость, которая установилась между ними в то время, – вспоминал Витте, – соединила их на всю жизнь»[5].

Компания у Фадеевых собиралась любопытная. Тифлисское общество в это время сводила с ума, – по словам Витте, – его двоюродная сестра, племянница Ростислава Андреевича и внучка Андрея Михайловича, небезызвестная Елена Петровна Блаватская, основательница учения, которое даже Андрей Кураев совершенно справедливо называет «сатанизмом для интеллигенции».

Мама ее Елена Андреевна была старшей дочкой Андрея Михайловича, и соответственно родной сестрой Ростислава Андреевича и Екатерины Андреевны – матери С.Ю. Витте.

Елена Андреевна вошла в историю, как русская Жорж Санд – писательница Елена Ган и мама двух дочек Елены и Веры и сына Леонида.

Вера, младшая дочь, стала известной писательницей Желиховской (по мужу), с теософским уклоном. Чем вошел в историю Леонид науке – в моем лице ‒ неизвестно.

Отец будущей основательницы теософии Петр Алексеевич Ган, − офицер конной артиллерийской батареи, происходил из рода прибалтийских немцев с не очень ясными корнями. Попытки апологетов Блаватской и ее учения связать этот род с родом мекленбургских графов von Hahn, имеющим крестоносные или даже Каролингские корни, документального подтверждения до сих пор не получили, равно как на приставку фон к фамилии Ган.

К прибалтийскому немецко-голландскому лютеранскому роду принадлежал и отец самого Витте, принявший православие для женитьбы на его матери.

Теософы и масоны

Елена Петровна Блаватская была женщиной, приятной во всех отношениях, причем с самого рождения. Родилась она 30 июля 1831 года. «Во время [ее] крещения ряса священника загорелась, он получил сильные ожоги, поднялась паника, и многие присутствующие пострадали.

После такого небывалого начала Елена Блаватская с пятилетнего возраста сеяла вокруг себя страх и ужас: она гипнотизировала товарищей по играм, и один из них бросился в реку и утонул»[6].

Бержье, приводя эти факты, отмечает сочувственно, что бедняжку-де с детства преследовали несчастья. На мой же взгляд, из этих фактов следует, что несчастья преследовали в основном окружающих необычное дитя.

В дальнейшем врожденные способности подкреплены были конкретными знаниями. В письме от 1 марта 1882 года Е.П. Блаватская писала князю А.М. Дондукову-Корсакову: «… у моего прадеда по материнской линии, князя Павла Васильевича Долгорукого, была необычная библиотека, в которой имелись сотни книг по алхимии, магии и прочим оккультным наукам. Я еще до пятнадцати лет успела с живейшим интересом их перечитать. Вся чертовщина Средних веков нашла себе прибежище в моей голове, и скоро уже ни Парацельс, ни К. Агриппа ничему уже не могли меня научить»[7].

Невинные забавы потомков Рюрика в эпоху первого модерна.

Впрочем, удивляться нечему. Воспринявшая всем сердцем идеалы масонства, Блаватская по материнской линии принадлежала к семейству Долгоруких, с Екатерининских времен связанных с масонством. Как будут с ним связаны князья Долгорукие и потом, активно участвуя в думско-масонских играх, закончившихся гибелью исторической России.

Масонские симпатии и антипатии, интересы и предубеждения передавались не только «посвященным», но и их детям. Для полноты картины отметим, что предки Воронцовых, Дашковых и Шуваловых также «засветились» еще в тех, первых ложах середины XVIII века, главным образом «елагинского согласия», в которых «проходили искус» кандидаты на высшие роли в имперской бюрократии.

К тридцати годам у Блаватской за плечами была уже достаточно бурная жизнь с кругосветными путешествиями и приключениями, от развалин египетских храмов и пещер и дебрей Индостана до европейских салонов и салунов Дикого Запада.

В гостях у дедушки и бабушки в Тифлисе Елена Петровна отдыхала, набиралась сил перед предстоящими дальними дорогами и эпатировала Тифлисскую публику спиритическими сеансами. В своих мемуарах Витте так вспоминал эти события:

«Помню её (Е.П. Блаватскую) в то время, когда она приехала в Тифлис…

Лицо её было чрезвычайно выразительно; видно было, что она была прежде очень красива…

Елена Петровна Блаватская. 1870-е гг.

Я помню, как к нам каждый вечер собиралось на эти сеансы высшее тифлисское общество… Как мне казалось, моя мать, тётка моя [Надежда] Фадеева и даже мой дядя Ростислав Фадеев − все этим увлекались…

В это время адъютантами Барятинского были граф Воронцов-Дашков, теперешний [на 1911 год. – БГ] наместник кавказский, оба графа Орловы-Давыдовы и Перфильев, — это были молодые люди из петербургской гвардейской jeunesse dore’e (золотой молодежи); я помню, что они все постоянно просиживали у нас целые вечера и ночи, занимаясь спиритизмом. …

Так, например, раз при мне по желанию одного из присутствующих в другой комнате начало играть фортепиано, совсем закрытое, и никто в это время у фортепиано не стоял»[8].

Десять лет спустя Блаватская, вспоминая эти и подобные сеансы, писала из Каира:

«Я клянусь навсегда покончить с подобными сеансами — они слишком опасны, а у меня нет опыта, и не хватает сил, чтоб справляться с нечистыми духами, которые могут подступиться к моим друзьям во время таких собраний»[9].

Однако, похоже, клятва свелась к доброму пожеланию.

Туркестан

Увлечение Воронцова-Дашкова спиритизмом прервалось по не зависящим от него обстоятельствам. В 1862 году, почти одновременно с отъездом князя Барятинского за границу, он был переведен флигель-адъютантом к Александру II и возвратился в Петербург.

В 1865 году полковник Воронцов-Дашков направлен в Туркестан на должность начальника штаба генерала Д.И. Романовского.

10 апреля 1865 года командует авангардом в бою против бухарцев под урочищем Мурза-Рабатом, за что награждается орденом Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом. В скобках заметим, что за храбрость и мужество в том же бою получил солдатского Георгия 4-й ст. (№ 23 513) фейерверкер конной батареи Оскар Павлович Каппель, будущий отец белого рыцаря Владимира.

2 октября 1866 года Илларион Иванович командует штурмовой колонной при взятии крепости Ура-Тюбе, а 18 октября – всеми штурмовыми колоннами при штурме Джизака. Награда за Ура-Тюбе – орден Св. Георгия 4-й ст., за Джизак – Владимир 3-й ст. с мечами.

28 октября 1866 года произведен в генерал-майоры и назначен помощником военного губернатора Туркестанской области. На этом посту он проявляет качества прекрасного администратора и хозяйственника.

Командир Лейб-гвардии Гусарского

В 1867 году граф возвращается в Петербург и принимает командование Лейб-гвардии Гусарским Его Величества полком с зачислением Генерал-адъютантом в Свиту. По отзывам подчиненных новый командир полка «Илларион Иванович был плотным, выше среднего роста смуглым брюнетом, с вьющимися легкой волной волосами, с чарующими черными глазами.

Это был истый джентльмен, спортсмен, благородный начальник, смело принимавший на себя ответственность за все, что происходило у него в полку, не сваливавший вины на подчиненных, не мелочный, не придирчивый, стоявший горой за своих.

Готовый всегда откликнуться и помочь своим заступничеством, своим влиянием в высших кругах и своим, наконец, кредитом»[10]. Широкую склонность к благотворительности, столь присущую истинному русскому вельможе, граф проявлял до конца жизни.

В январе того же года 30-летний красавец-гусар становится счастливым мужем Лили Шуваловой (1845-1924), внучке первого наместника Кавказа знаменитого Михаила Семеновича Воронцова, героя Бородина и злой пушкинской эпиграммы, одного из лучших и благороднейших русских военных и государственных деятелей. [После смерти Воронцова, среди любивших его солдат отдельного Кавказского корпуса родилась поговорка: «До Бога ‒ высоко, до Царя-батюшки далеко, а Воронцов Михал Семёныч ‒ умер»].

Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова в костюме боярыни. 1903 год

Елизавета Андреевна принесет мужу четырех сыновей и четырех дочерей, крымский майорат в Алупке своего деда Воронцова, и всегда будет ему верной подругой и прекрасной хозяйкой дома.

Очень тепло отзываются о ней и все те, кто сталкивался с ней в наместничество графа Иллариона Ивановича на Кавказе. А это дорогого стоит.

Граф Воронцов и Цесаревич Александр. Начало дружбы

В 1873 году Воронцов назначается командиром 2-й бригады Первой гвардейской кавалерийской дивизии, а в следующем году – начальником штаба Гвардейского корпуса, командиром которого состоял Цесаревич Александр Александрович. С этого момента между начальником штаба корпуса и будущим императором начинается определенное сближение, в дальнейшем переросшее в дружбу.

Граф становится, по словам адъютанта Цесаревича графа Сергея Дмитриевича Шереметева, «самым приближенным в настоящем смысле слова, доходящем до истинной дружбы (столь редкой в подобном положении) …

Цесаревич не был ослеплен Воронцовым и сознавал его недостатки, неизбежные каждому человеку, но нисколько не влиявшие на их отношения»[11].

Поддерживая своего старого знакомого по Туркестану генерала М.Г. Черняева, Воронцов-Дашков в 1876 году активно содействовал вербовке добровольцев в Сербию. Он поддержал товарища и материально, передав в полное распоряжение Черняева 10 тыс. рублей из собственных средств[12]. Худо-бедно, а это двадцать миллионов на 2017 год.

Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов Воронцов командует кавалерией Рущукского отряда, во главе которого, напомним, стоял Цесаревич Александр.

Цесаревич Александр Александрович времен командования Рущукским отрядом

Граф успел отличиться, атаковав с 17 ротами пехоты и двумя кавполками 9 турецких батальонов под начальством Азис-паши и сбив их с позиции.

Однако вскоре он серьезно заболел и уехал лечиться за границу. Поздравление Цесаревичу со взятием Плевны граф прислал уже из Вены.

Никакое правительство не в состоянии

С 12 октября 1878 года по 8 апреля 1881 года Воронцов исполняет должность начальника 2-й гвардейской пехотной дивизии. Но основное время проводит в тамбовском имении, числясь в отпуске по болезни. Вынужденное безделье совпало с острейшим политическим кризисом конца семидесятых – начала восьмидесятых годов. Воронцов-Дашков не одобрял многие реформы Александра II, видел «слабость…, беспорядок… внутри России»[13].

В 1881 году вместе с Р.А. Фадеевым он выступил с критикой порядков в России вообще, и общинных порядков в российской деревне в частности, опубликовав в Лейпциге, в соавторстве, «Письма о современном состоянии России» (граф Илларион Иванович – автор письма Х, как раз о проблемах деревни; письма весьма толкового).

Вскоре «Письма» вышли и в России аж тремя изданиями[14].

Генерал-майор Ростислав Андреевич Фадеев

Одна из озвученных в этом труде мыслей Фадеева заслуживает внимания и в наши дни:

Справиться с каким бы то ни было кризисом, «надеясь лишь на несвязную массу чиновничества, зачастую саботирующего волю Верховной власти», никакое правительство не в состоянии.

Взлет…

Цареубийство 1 марта 1881 года изменило положение Воронцова-Дашкова. Произошел стремительный его взлет на высшие государственные посты. «Граф Воронцов пользуется большим личным расположением Царя, и это положение доверенного лица пролагает ему дорогу…», – донес до сведения своего правительства посол Австро-Венгрии граф Кольноки. Так оно и было.

30 марта 1881 года Воронцов назначен начальником охраны Александра III, 1 июня 1881 года − главноуправляющим государственным коннозаводством, а 17 августа 1881 года − министром Императорского Двора и уделов, канцлером Российских Императорских и Царских орденов, с оставлением главноуправляющим государственным коннозаводством.

На этих постах граф останется до 1897 года.

Граф Воронцов-Дашков, граф Игнатьев и генерал Баранов

Отметим, что в то время министр Императорского Двора в негласной табели «о политическом значении министров» считался самым влиятельным в их иерархии.

Одновременно граф Илларион Иванович активно включается в политические игры, не все ходы в которых за давностью лет и недостатка материалов могут быть внятно истолкованы.

С врагами внешними и внутренними

Так он вначале рекомендует вместе с К.П. Победоносцевым на пост петербургского градоначальника генерала Николая Михайловича Баранова (1836-1901), исполнявшего должность Ковенского губернатора, ‒ героя знаменитого боя вспомогательного крейсера «Веста» под его командованием с турецким броненосцем «Фехти-Буленд» во время последней войны.

За этот бой командир «Весты» был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени. [Георгия 4-й степени удостоился за этот бой и лейтенант Зиновий Петрович Рожественский, заменивший во время боя погибшего артиллериста крейсера. Он сумел ввести в действие испытываемую тем систему управления огнем и меткими, «исключительно удачными» выстрелами нанес турецкому броненосцу повреждения, заставившие прекратить преследование и выйти из боя].

Бой ВЕСТЫ с броненосцем ФЕХТИ-БУЛЕНД

Худ. Алексей Боголюбов

Генерал Баранов, «человек с железной волей в вопросах, которым он придавал государственное значение», бросил все наличные силы на изведение смуты в столице. За несколько недель под его непосредственным руководством были выловлены все цареубийцы, и, несмотря на усилия адвокатов, и наиболее прогрессивной общественности, успешно повешены.

Также с изумительной быстротой были найдены мины под Каменным мостом, которые безуспешно разыскивались прежде четыре месяца.

Петербургская полиция, клятая всеми за мешковатость и неэффективность, в рекордно короткий срок воспряла духом и щеголяя новой формой «русского образца» не просто стала «глядеть орлом». Она, наконец, сделалась бичом для всех лиц, представляющих опасность и угрозу для империи.

В несколько недель был наведен порядок на улицах, на городских заставах и, что очень важно, на транспорте, в первую очередь на железных дорогах.

Беспощадные и не всегда политкорректные проверки быстро утвердили всех интересующихся в мысли, что отныне покушения на Помазанника Божия, перестают быть видом развлечения на студенческие каникулы.

Но продолжалась эта высокополезная Отечеству деятельность чуть более пяти месяцев.

В своей непримиримой борьбе за безопасность столицы, Баранов, бывало, переходил границы компетенции градоначальства. И здесь судьба, к несчастью их самих и России, столкнула его с другим русским государственным человеком и патриотом.

5 мая 1881 года министром Внутренних Дел становится граф Николай Павлович Игнатьев, последний великий дипломат Российской Империи.

(Продолжение следует)