July 18, 2024
Товарищ министра внутренних дел Российской империи генерал-майор Павел Григорьевич Курлов в своём рабочем кабинете, фотография 1909 г. (Источник: https://live.staticflickr.com/65535/51184281001_8ea58b9eaa_h.jpg)
Второй созыв Государственной думы Российской империи, действовавшей в первой половине 1907 г. во время уже затухавшей, но ещё существовавшей Первой русской революции, оказался аналогичен первому – депутаты смогли провести лишь одну сессию, в течение которой показали, что они нет готовы сотрудничать с правительством, а некоторые из них практически открыто занимались антигосударственной деятельностью. Естественно, что такой состав депутатского корпуса рассматривался правительством как неспособный к конструктивной работе. Проработав 102 дня, Вторая дума была распущена, т.е. её судьба повторила судьбу Первой думы.
Президиум Государственной Думы второго созыва (Источник: https://историческийбагаж.рф/static/part/3705-6654.jpg)
После роспуска Первой думы в 1906 г. империя начала готовиться к выборам во Вторую. Генерал П.Г. Курлов был непосредственным участником избирательной кампании во Вторую Думу по Киевской губернии. Он пишет, что П.А. Столыпин, учитывая состав Первой Думы, понимал необходимость участия правительственных чиновников в организации выборов. П.Г. Курлов подчёркивал, что политика всех стран того времени заключалась в том, что правительство активно принимала участие в процессе выдвижения кандидатов. Как защитник режима П.Г. Курлов критиковал слабую активность правительственных чиновников в организации выборов в Первую Думу, считая, что она проявлялась «в крайне скромной и, если можно так сказать, робкой форме» [1]. Выборы во Вторую Думу были под более пристальным вниманием правительства, что дало повод левой прессе сразу же объявить о подкупе правительством целых губерний, но что П.Г. Курлов возражал, что нельзя подкупить 10 тысячами рублей всю Киевскую губернию [2].
По мнению П.Г. Курлова, в Киевской губернии нарушения совершали оппоненты власти. Например, управляющий конторой государственного банка Г.Е. Афанасьев «всеми силами, а главное, кредитом в государственном банке поддерживал кадетскую партию» [3]. П.Г. Курлов поставил об этом в известность П.А. Столыпина, тот в свою очередь министра финансов В.Н. Коковцова. Однако по отношению к Г.Е. Афанасьеву никаких мер предпринято не было, а П.Г. Курлову позже постарались отомстить [4]. П.Г. Курлов писал, что большее количество проблем лично для него доставляли крайне правые Киевской губернии, поскольку они выдвигали своих кандидатов от мелких группировок и не могли никак определиться с единым кандидатом от правых. П.Г. Курлову стоило многих усилий убедить правых голосовать за кого-нибудь одного. Проблема была в том, что П.Г. Курлов не указал на конкретную личность, которую государство хотело бы видеть кандидатом. Правые сами, наконец, выдвинули епископа Платона (Рождественского), который сначала не давал согласия на своё выдвижение. П.Г. Курлову пришлось убеждать епископа в необходимости этого [5]. Таким образом, на примере одной губернии можно сделать вывод, что правительство оказалось не очень готово и к выборам во Вторую думу. Согласия в рядах проправительственных организаций не было, поэтому правительственным чиновникам приходилось прилагать много усилий для определения единого кандидата от правых.
Депутат Второй государственной думы от Киевской губернии епископ (будущий митрополит) Платон (Рождественский) (Источник: Члены Государственной думы (портреты и биографии). Второй созыв. 1907 – 1912 г. Сост. М.М. Боиович. 2-е изд. – М.: Типография Товарищества И.Д. Сытина, 1907. – С. 122)
По оценке сотрудников политической полиции, попытки «органической работы» кадетов во Второй Думе ни к чему не могли привести, поскольку их требования оставались неприемлемыми для правительства. Однако самым опасным элементом Второй Государственной думы, по мнению жандармов, оказались социал-демократы. Причиной этой опасности было то, что социал-демократы надеялись на солдатское восстание, поэтому прямо с думской трибуны позволяли себе произносить агитационные речи [6]. Именно деятельность социал-демократов среди солдат послужила главным мотивом к роспуску Второй Думы [7].
Охранное отделение следило за работой социал-демократической фракции и наблюдало за деятельностью её членов в солдатской среде [8]. Солдаты и матросы передавали думцам наказы, созданные в революционных организациях армии и флота. П.А. Столыпин приказал не производить аресты депутатов и обыски у них. Если всё же такие аресты производились, то депутатов тут же освобождали [9]. Однако, когда П.А. Столыпин ознакомился с содержанием наказов, которые солдаты и матросы должны были передать депутатам, он разрешил аресты, «даже если это и повлекло за собой конфликт с Государственной думой» [10]. Аресты должны были производиться в момент появления делегации у депутатов. Однако полиция замешкалась, солдаты успели уйти, но компромата у депутатов нашли достаточно. Солдат потом арестовали, т.к. полиция установила их всех [11].
Правительство решило предъявить Думе требование о выдаче ряда депутатов для суда. В случае отказа исполнить требование, было решено распустить Думу. По мнению А.В. Герасимова, П.А. Столыпин был уверен, что Дума не выдаст своих депутатов. Сам П.А. Столыпин очень желал именно такого развития событий, поскольку был уверен, что с таким составом депутатов работать нельзя. В итоге произошло именно то, но что рассчитывал П.А. Столыпин [12].
Тем не менее, в записках сотрудников политического сыска о депутатах Второй думы есть и вполне нейтральные и даже благожелательные отзывы. Так, всё тот же генерал П.Г. Курлов выступал в Думе в связи с просьбой увеличения расходов на тюремное управление. Обсуждение прошло спокойно, депутаты согласились с увеличением суммы. Правда, как пишет П.Г. Курлов, в итоге её всё равно не хватило [13]. Кроме того, один из мелких сотрудников политического сыска А.М. Поляков в своих записках упоминает о том, что ему пришлось ехать в поезде с депутатом уже распущенной Второй Думы В.П. Наливкиным. Жандарм определил В.П. Наливкина как «отчаянного социал-демократа», но в то же время описал его так: «есть на свете много хороших людей, но такие, как Владимир Петрович, встречаются редко» [14]. Поляков даже некоторое время переписывался с идейным противником, но позже переписку пришлось прекратить из-за опасности перлюстрации – дружба с социал-демократом могла помешать жандармской карьере [15]. Правда, нужно учитывать, что свои записки А.М. Поляков начал писать после Февральской революции, поэтому, как указывает сам автор, «по настроению они отвечают этому периоду времени» [16]. Т.е. можно предположить, что в записках А.В. Полякова некоторые события описываются уже с учётом изменившихся акцентов в понимании того, кто для страны враг, а кто нет.
Работа Третьей Думы слабо отражена в жандармских мемуарах. Пожалуй, только генерал П.Г. Курлов оставил упоминание о ней. Такое отсутствие интереса можно объяснить тем, что Третья Дума доставила наименьшее количество проблем политической полиции с точки зрения государственной безопасности. Эта Дума оказалась самой дееспособной и самой лояльной правительству. Тем не менее, генерал П.Г. Курлов, описывая депутатов Третьей Думы и их деятельность, постоянно акцентирует внимание на тех аспектах, которые могут нести определённую угрозу устоям империи.
Надо сказать, что генерал П.Г. Курлов во время работы Второй и Третьей дум был одним из высших сановников, работая сначала МВД, затем в Министерства юстиции, потом опять в МВД. Таким образом, П.Г. Курлов имел возможность пользоваться оперативной информацией для того, чтобы составить своё мнение о работе Третьей Думы и сам не раз посещал парламент.
С точки зрения защитника режима, П.Г. Курлов одобрительно отозвался о новом избирательном законе, значительно повысившим избирательный ценз и ограничившим представительство окраин. «Этот закон дал работоспособную 3-ю Государственную Думу», – писал П.Г. Курлов [17]. Тем не менее, Третья Дума также была настроена оппозиционно к правительству и время от времени пыталась противодействовать его деятельности. Так, некоторые депутаты Думы старались помешать «выгодной реализации за границей русского займа», а также принимали участие в Парижской конференции партии эсеров. Когда думцам была представлена эта информация, они начали оправдывать действия коллег, но правительственных чиновников эти оправдания не убедили. Находившийся в Думе в тот момент П.А. Столыпин начал «по горячности», как пишет П.Г. Курлов, возражать. В процессе дискуссии была поднята проблема секретного сотрудника Е.Ф. Азефа [18]. П.Г. Курлов отнёсся к такому повороту дискуссии отрицательно, поскольку считал, что Дума не имела права поднимать вопросы, «которые по своему существу не допускали публичных обсуждений» [19].
Третья Дума традиционно критиковала любые выступления высших чиновников, особенно этим отличались левые депутаты. П.Г. Курлов специально обращает внимание на то, что очень много времени отнимало присутствие в думских комиссиях. Представляя МВД, П.Г. Курлов описывал отношение депутатов к этому министерству, указывая, что «общие прения по смете министерства внутренних дел никакого отношения к смете не имели и заключались в резких суждениях о деятельности министерства, особенно деятельности Департамента полиции и корпуса жандармов. […] такие суждения отличались сгущением красок и выражались в инсинуациях, а подчас и в заведомой лжи». Однако, не смотря на всё это, Третья Дума принимала предлагаемые её сметы без изменений и достаточно оперативно [20].
Интерес представляют портреты некоторых депутатов Третьей Думы, данные П.Г. Курловым в своих мемуарах. Так, говоря о депутате О.Я. Пергаменте, П.Г. Курлов писал: «Блестящая речь его состояла из общих фраз, но он в довольно ядовитой форме несколько раз лично задел министра [П.А. Столыпина]» [21]. Примерно так же отзывался П.Г. Курлов и о председателе комиссии законодательных предложений октябристе Н.И. Антонове, у которого «нельзя было отнять знаний и привычки к публичной деятельности». Однако Н.И. Антонов «страдал любовью к отвлеченным суждениям, вследствие чего такая наклонность председателя вызывала нескончаемые словоизвержения и у других членов комиссии, не обладавших юридическими познаниями Н.И. Антонова» [22]. Привычка к отчуждённым суждениям, по мнению П.Г. Курлова, приводила к тому, что, например, «законопроект об исключительном положении, повлекший за собой массу теоретических прений, отнял десятки заседаний, тогда как в результате все статьи его были приняты» [23].
Также П.Г. Курлов вспоминает кадета отставного генерала и бывшего военного судью А.Ф. Бабянского, который подверг резкой критике Отдельный корпус жандармов, упрекая его офицеров в необразованности и жестокости. П.Г. Курлову пришлось возражать, что многие офицеры Корпуса окончили то же самое заведение, что и А.Ф. Бабянский, т.е. военно-юридическую академию. А касательно жестокости жандармов П.Г. Курлов привёл статистику количества вынесения смертных приговоров, приходящихся на одного судью. Оказалось, что, согласно статистике, самым результативным по вынесению смертных приговоров был как раз критикующий жестокости жандармов А.Ф. Бабянский. После озвучивания фамилии, к удивлению П.Г. Курлова, сторонники отмены военных судов не стали возмущаться деятельностью А.Ф. Бабянского, а начали смеяться [24].
Депутат Третьей государственной думы от Пермской губернии Александр Фомич Бобянский (Бабянский). (Источник: Члены Государственной думы (портреты и биографии). Третий созыв. 1907 – 1912 г. Сост. М.М. Боиович. 6-е изд. – М.: Типография Товарищества И.Д. Сытина, 1907. – С. 227)
Всё же, несмотря на критическое отношение к депутатам Третьей Думы, П.Г. Курлов делает однозначный вывод: «Во всяком случае, можно сказать, что работа 3-й Государственной Думы была во всех отношениях более продуктивной, осуществлявшей законодательные функции и не исключавшей совместной деятельности с правительством, чем работа той же Думы других созывов» [25].
Сотрудники политического сыска оценивали настроения во Второй государственной дума так же, как и в Первой. Поэтому они выступали за её роспуск. Третья дума смогла проработать весь отведённый ей срок, потому что она оказалась более лояльной правительству, хотя полностью лояльной деятельность Третьей думы назвать нельзя.
[1] Курлов П.Г. Гибель императорской России – М.: Современник, 1992. – С. 79-80.
[2] Там же.
[3] Там же. С. 81.
[4] Там же.
[5] Там же. С. 80.
[6] Герасимов А.В. На лезвии с террористами // «Охранка»: Воспоминания руководителей политического сыска. В 2 т. Т. 2. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 253.
[7] Курлов П.Г. Гибель императорской России. – С. 102.
[8] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. – С. 256; Курлов П.Г. Гибель императорской России. – С. 102.
[9] Курлов П.Г. Гибель императорской России. – С. 103.
[10] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. – С. 256.
[11] Там же. С. 257.
[12] Там же.
[13] Курлов П.Г. Гибель императорской России. – С. 96.
[14] Поляков А. Записки жандармского офицера // Жандармы России. / Сост. В.С. Измозик. – СПб.: Издательский дом «Нева»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2002. – С. 509.
[15] Там же.
[16] Там же. С. 537.
[17] Курлов П.Г. Гибель императорской России – М.: Современник, 1992. – С. 104.
[18] Там же. С. 106.
[19] Там же.
[20] Там же. С. 107-108.
[21] Там же. С. 105.
[22] Там же. С. 107.
[23] Там же. С. 107-108.
[24] Там же.
[25] Там же. С. 108.
