Гегель определял государство как высшую ступень объективного духа. В этом пункте можно согласиться с Егором Федоровичем. Государство — это не тюрьма, полиция и армия. Государство есть организованная народная воля к власти/истине. Этим оно отличается от орудия классового господства (марксизм-ленинизм), и от «ночного сторожа» (либерализм).
Разумеется, каждому человеку лично поменьше хочется сталкиваться с государством, даже в самых «вегетарианских» странах. Когда меня пару раз забирали в участок по причине весёлого головокружения, я хотел как можно скорее это державное учреждение покинуть. Я уже не говорю о зонах, поселениях и т.п. Не дай Бог! Однако ещё ни одна историческая нация не обходилась без государства. Тем более Россия. Самое страшное для нас — хаос.
Всё дело в том, что Россия обречена на мощную, тяжелую государственность — прежде всего своим климатом, размерами, многоэтничностью. Мы, как известно, самая большая и самая холодная
страна на свете. Здесь надо обогревать каждое рабочее место и возить продукцию за тридевять земель. Отсюда её высокая себестоимость. Именно по этой простой причине капитализма как такового у нас никогда не было, нет и не будет. И при царе, и при советах, и сейчас государственность у нас, volens-nolens, вынуждено жёстко распределять прибавочный продукт и природную ренту — хлеб, нефть, золото. Нации, социальные классы и гражданское общество у нас вторичны по отношению к державе. А она в идеале восходит к трансцендентной энергетике Царства.
Вообще говоря, это всегда понимали на Руси, разве что кроме недалеких либерастов. И чувствовал, прежде всего, сам народ, который любил Царя вплоть до 1917 года, потом любил Сталина и сейчас выбирает Путина. Власть на Руси носила и носит чрезвычайный, и даже революционный характер, в том числе власть царская/императорская. Когда народ просил вернуться Иоанна Грозного на царство из Александровской слободы, он не из «врожденного рабства» это делал, а боялся остаться без благословленного Богом владыки. Семибоярщина показала, что такое шляхетская олигархия на Руси.
В 1613 году народу пришлось всем миром ставить царя.
Наши нынешние (да и прошлые) либералы вывели отсюда некую изначальную враждебность российского государства русскому народу: дескать, из Орды происходит. На самом деле — только единая централизованная держава способна защитить народ от внешних (поляки, шведы, французы, немцы, турки, американцы и др.) и внутренних (либералы, «заглотчики»-капиталисты и авантюристы) друзей.
И как только последним — при поддержке первых — удавалось русскую государственность разрушить, хитрость истории делало своё дело: держава восстанавливалась. Правда, стоило это России немалых усилий. У каждой сущности на этой земле есть своя оборотная сторона, свой «откат».
Господа-товарищи! Не надейтесь превратить московского царя (пусть он называется верховным правителем, императором, вождем или даже президентом) в ночного сторожа! Не выйдет. Выйдет очередная смута, из которой придётся потом мучительно выбираться. Конечно, царь должен быть умен и чувствовать свой народ — об этом твердили все теоретики монархии, особенно Тихомиров и Солоневич. Народная монархия, опирающаяся на соответствующие духовные, социальные и творческие могущества — вот судьба России, вот единственно дружественная народу власть. Ни семибоярщина, ни семибанкирщина, ни буржуазный парламент такой властью обладать на Руси не могут. Да, отдельному человеку «по своим надобностям» приходится с этим считаться. Жизнь ему мёдом не кажется. А кто сказал, что она должна такой казаться? Сплошным мёдом у нас норовят питаться одни Смердяковы. И «не напрасно начальник меч свой носит» (Рим.13,4). Но с полицией лучше лишний раз не связываться.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств
