Философам нравится поархаичнее

Часть Первая

Мне давно хотелось поделиться с Соратниками своим впечатлением по поводу начавшегося несколько лет назад в рамках «Русского Собрания» обсуждения нашего девиза «Православие — Самодержавие — Народность» и содержания понятий, его составляющих[1].

Обсуждение в некоторых выступлениях переходило в дискуссию, например, о самой уместности в современных условиях нашего соборного свидетельства о Самодержавии. Но на мой взгляд, ради политики момента отказываться от Самодержавия в духовном отношении равносильно тому, как в Богословии «снимать с повестки дня» феномен Удерживающего-Катехона из Второго Послания Апостола Павла к Солунянам. Среди теологов либерального толка и клерикалов-политиканов такие дерзкие попытки время от времени предпринимаются, но к Православному Богословию они отношения не имеют. Так и с Самодержавием. Наш тройственный девиз «Православие — Самодержавие — Народность» в чем-то подобен вечнозелёному Мамврийскому дубу на Образе Животворящей Пресвятой Троицы Преподобного Андрея Рублева.

Но, как всякое вечнозеленое растение постепенно обновляет свою листву, так и содержание понятий Священной Триады православных царистов при изменении условий бытия должно осмысливаться по-новому, тем более сами широкие понятия Православия, Самодержавия и Народности такое позволяют. Духовное качество России как Подножия Престола Господня[2] не было уничтожено ни революциями 1917-го, ни гражданской войной, ни 74-летним господством партии коммунистов, ни горбачевской «перестройкой», ни ельцинскими «реформами», ни неопределенностью «нулевых». Потому и Царистская Триада была уместна во всякие времена, даже когда сама внешность России ничем о ней не напоминала. Ко времени она и сегодня…

Мне очень понравились на данный счет глубокие размышления Андрея Сошенко, Андрея Самохина, Сергея Халина, об актуализации Царистской Триады в перспективе нашей деятельности, а также неоднократные рассудительные комментарии темы у Анатолия Степанова. Не могу считать тему обсуждения закрытой, особенно в свете другой тоже давней дискуссии о так называемом «православном» социализме как возможном варианте политического строя в возрожденном Русском Самодержавном Царстве. Памятно большое выступление несколько лет назад на «Русском Собрании» одного из сторонников такой экзотической идеи, где явно проговаривались и необходимые меры политического принуждения по отношению к производителям и предпринимателям не социалистического толка и в пользу социалистических хозяйств. Вот в значительной степени в связи с такими исходными я и составлял данные записки о философах.

На встрече «Русского Собрания» 10 Июня в Москве не смог быть по причине отдыха-лечения по льготной пенсионерской путевке в санатории на Волге в прекрасном городке Плёсе[3]. Но в полной праздности между процедурами не пребывал. И подготовил заметки, в первую очередь для участников «Русского Собрания», но и для других добрых читателей «Русской Народной Линии», кто интересуется вопросами современной Русской Идеологии.

Плёсское чтение

В первый же день в санаторной библиотеке мне попал в руки шестой том «Истории Античной Эстетики» великого русского философа Алексея Федоровича Лосева, в иночестве Андроника (10 Сентября 1893 — †24 Мая 1988). Том — «Поздний Эллинизм»[4].

Когда-то книгу внимательно неоднократно пролистывал. Первый раз ещё в восьмидесятом, летом — в Ташкенте, в книжном магазине: у недавнего выпускника журфака, ещё не начавшего трудиться в штате какой-нибудь редакции, лишних четырех рублей тогда не нашлось. Потом книгу пару раз брал в читальном зале «ленинки» — в шкафах близкого доступа, уже более внимательно просматривал, но взяться за чтение того тома в семьсот с лишком страниц, как и других пяти предыдущих и двух последующих томов, не решался… А тут А.Ф. Лосев прямо подоспел: интернет барахлит, промежутки между процедурами небольшие, на прогулку не уйдешь, да и по ночам комары будят… Читай — не хочу!

В основном книга посвящена неоплатонизму в различных его проявлениях, а подавляюще бо́льшая её часть — разбору наследия неоплатоника III века по Р.Х. Плотина. Увлеченное чтение и породило материал для моего заочного выступления в «Русском Собрании» о некоторых задачах современной Русской Идеологии — «Философы тяготеют к архаике». Но ко благовремению довести до завершения мои заметки не удалось. Поэтому уже готовый текст позже направил в редакцию «Русской Народной Линии» на предмет его публикации в рубрике «Русское Собрание».

На гульбище Воскресенского храма в Плёсе. Июнь 2021 года

Лосев и марксизм

Алексей Федорович Лосев, поражающий внимательного читателя понятностью и доступностью повествования, тут дает всеохватный итог философии-идеологии всей Античности. Её угасание происходило на фоне могучего восхода Христианства, Святоотеческой мiровоззренческой и вероисповедной литературы.

Правда, философ политического периода господства компартии, отсидевший за Православие, Исихазм, Имяславие в лагере и ссылке, полностью потерявший там зрение — до различения только тьмы и света, в условиях фактического «запрета на профессию» именно в качестве философа-преподавателя не мог позволить себе в 1950—1970-е годы уделять много места Христианству.

А.Ф.Лосев. Начало 1980-х годов

Более того, он в своей «Эстетике» оценивает Античность и Эллинизм как бы с позиций марксизма-ленинизма. Но чтущий да разумеет. Он умудрялся так тонко иронизировать над марксизмом и его дуболомными методологическими приемами диалектического и особенно исторического материализма, что пассажи А.Ф.Лосева, посвященные марксизму, только украшают его труд. Так, в условиях партийной цензуры философ, «критикуя» буржуазных ученых, пишет об онтологических свойствах науки как таковой:

«Трудности понимания неоплатонизма и его изучения весьма велики. Однако это не значит, что мы не можем ставить в качестве ближайшей своей цели его социально-историческую характеристику. Одной из постоянных уловок буржуазной методологии является откладывание социально-исторических характеристик того или иного явления в истории до полного и окончательного его изучения. Как хорошо известно самим же буржуазным ученым, никакое полное и окончательное изучение предмета никогда не может иметь места ввиду неисчерпаемости и безконечности изучаемых в науке явлений природы и общества. Отложить социальную историю данного исторического явления до полного и совершенного его изучения — это значит раз навсегда отказаться от всякой социальной истории в данном вопросе, ибо никакое явление никогда не будет изучено окончательно».

А далее философ с немного скрытым сарказмом продолжает:

«С другой стороны, марксистско-ленинская теория очень часто обладает возможностью получения общих выводов на основании небольшого количества частных проявлений этого общего, совершенно не нуждаясь в привлечении всего необозримого количества относящихся сюда частностей. Очень часто какой-нибудь отдельный факт, кажущийся при формалистическом подходе к предмету чем-то весьма незначительным, какое-нибудь отдельное замечание или выражение, какой-нибудь отдельный образ дают возможность сделать гораздо большее обобщение, чем десятки и сотни менее выразительных фактов, как бы тщательно и подробно они ни были зафиксированы и изучены. Все это делает социально-исторический подход к неоплатонизму, по крайне мере, возможным»[5].

Выдуманный строй и классовая борьба

Относительно данного пассажа вспоминаю весьма поверхностную по привлекаемому материалу, хотя и достаточно позднюю, то есть «зрелую» — 1884 года — «классическую» работу Фридриха Энгельса «Образование семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана», которая в характеристиках древности человечества — «первобытнообщинного строя» — полностью опиралась на этнографическое исследование (1877) о культуре и быте североамериканских индейцев XVIII–XIX столетий американского предпринимателя, адвоката и этнолога-самоучки Люиса Генри Моргана (1818 — †1881)[6].

Левый республиканец, действующий политик Л.Г. Морган «смело» делал выводы о различных семейных «архетипах» у древнейшего человечества. Как убежденный эволюционист в социально-исторической сфере, собственно, именно он стал одним из зачинателей предмета «первобытный строй». За неимением реального исторического материала предмет состоял большей частью из гипотез да тенденциозных трактовок тогда очень скудного археологического материала каменного века, палеолита. Во многом на таком сочиненном представлении о древнейшем быте и строе жизни человечества классики марксизма выдвинули теоретический «догмат» совершенно спекулятивной природы о первоначальном безклассовом «первобытнообщинном коммунизме»[7].

И уже на основании такого измышленного «догмата» они строили и свою теорию «научного» коммунизма как «естественной» наивысшей стадии социально-политической и социально-экономической формации для грядущего человечества. Из таких философских спекуляций и по сию пору во многом вытекает и теория непримиримой классовой борьбы как главной движущей силы исторического процесса.

Не хочу совсем оглуплять марксизм, экономические и политико-социальные исследования Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Плеханова, Ленина, Троцкого. Несомненно, что в них, как и во всяких других достаточно детальных исследованиях современного им общества, английского экономизма, экономической статистики Америки и Европы, французских социалистических учений, а также популярных философских систем вроде диалектики Гегеля и позитивизма Огюста Конта, содержатся рациональные зерна и вполне убедительные частные выводы[8].

Но самоуверенное научное верхоглядство марксистов в социальной истории человечества, на которое осторожно указывает А.Ф.Лосев, было главной причиной формулирования изуверных политических стратегий на всемiрную пролетарскую революцию, на перманентную вражду и людоедское решение социальных проблем насилием под эмблемой «закономерной» классовой борьбы.

Уникальность Лосева

Сам-то А.Ф. Лосев как последовательный христианский философ-идеалист, диалектик мифа-предания в своем масштабном систематическом исследовании по истории античной философии (и «между прочим» античных политических теорий), которое он по вполне понятным мне цензурным причинам назвал «историей эстетики», хотя за пределы эстетической проблематики он выходил постоянно, в своих методах демонстрирует крайнюю дотошность и скрупулезность в подлинно диалектическом рассмотрении самых мелких исторических деталей, личностного своеобразия каждого мыслителя, нюансов их философских категорий и понятий, демонстрирует подлинно научный подход к изучаемому им кругу предметов и тем.

Некоторые сложнейшие вопросы в изучении античной философии, натурфилософии и гносеологии А.Ф. Лосев не только впервые открыл, поставил, обстоятельно рассмотрел, но и «закрыл» на многие десятилетия или, может быть, даже столетия вперед. Мiровые специалисты по истории античной философии и культуры и даже наиболее последовательные ученики Алексея Федоровича Лосева и у нас в России, и за рубежом за 33 года, прошедших со дня смерти великого русского мыслителя[9], даже близко не достигли хотя бы в частностях чего-то принципиального нового в изучении предмета. Вовсе не хочу упрекнуть антиковедов в нерадивости и бездарности: масштабные фигуры, подобные А.Ф. Лосеву, в которых невероятная высота мышления и созерцания сочетается с колоссальным трудолюбием, в целом мiре появляются не каждое столетие. А наука большей частью продвигается и развивается усилиями просто талантливых людей с умеренными способностями и возможностями.

Совершенно уникальное достоинство А.Ф Лосева, на мой взгляд, заключается в том, что он в последовательном отрешении от энергий собственного индивидуализма и самовыражения совершенно уподоблялся в данном качестве античным мыслителям — Гераклиту, Анаксагору, Сократу, Платону, Аристотелю. И потому, по крайней мере в европейской философии XVI–XXI столетий, не нахожу ни одного философа, который был бы столь конгениален античным мудрецам. Именно такое качество А.Ф. Лосева позволяло ему настолько проникать в интеллектуальную ткань произведений Платона, Аристотеля, пифагорейцев, платоников, Филона Александрийского, Плотина, что он свободно мог ставить своей целью донести до читателя не свой собственный взгляд на понятия и конструкции древних мыслителей, а то содержание, которое в них вкладывали они сами. И чтобы добиться такого точного результата, он проделывал колоссальную сравнительную работу и разбирал отдельные самые тонкие моменты диффузии смыслов между кардинальными понятиями античного мiровоззрения.

Понимая простоту и прямоту Лосева, начинаешь понимать и мудрость непрерывной, но устойчивой переменчивости у Гераклита, живой пиетет к преданиям у Гесиода, Сократовскую диалектику в изложении Платона, монотеизм и мнимый дуализм Филона Александрийского, почти неуловимую текучесть и ползучесть[10] смыслов одних и тех же понятий в различных контекстах у Плотина…

Поэтому размашистые и, по сути, в научном отношении безответственные суждения марксистов о древнейшем прошлом человечества в сравнении с такими кропотливыми, системными трудами выглядят голой политической публицистикой, самоуверенным демагогическим краснобайством. И последователи тех пустозвонов научного мiра СССР ставили рогатки и вешки великому русскому философу: что ему дозволено исследовать и писать, а что — нет. Подлинного гения они, по своему обыкновению и привычкам, как говорится, «учили ковыряться в носу». Но Лосев с истинно святоотеческим смирением принимал такие условия собственного интеллектуального, творческого выживания и терпеливо, остроумно преодолевал такие препоны.

24 мая 2014 года, в день памяти Святых Равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей Словенских, на Платовском проспекте Новочеркасска, в сквере около Михаило-Архангельского храма состоялось торжественное открытие памятника великому русскому православному философу Алексею Федоровичу Лосеву (монаху Андронику). Автор — заслуженный художник РСФСР, член-корреспондент Российской академии художеств Сергей Олешня

Марксисты-регрессисты

Обратил внимание на то, что, разбирая античные философско-идеологические системы греко-римского мiра от V века до Р.Х. и по V век по Р.Х., А.Ф.Лосев неоднократно отмечал, что даже самые выдающиеся мыслители древности в социально-политическом отношении были «ретроградами» и даже «реакционерами», выбирая в качестве социально политического идеала свои представления об архаических по отношению к ним периодах жизни человечества. Мудрецы эпохи расцвета полисной демократии Пелопоннеса в качестве общественного идеала видели социальные отношения архаичной поры патриархального родоплеменного социума с его мифологической идеологией земных богов и героев. Платоники и неопифагорейцы периода становления римского республиканства и мiровой Империи в качестве идеала и золотого века рассматривали афинскую рабовладельческую демократию и опять-таки отдавали дань глубокого почтения патриархальности мифологического периода. Неоплатоники конца Римского принципата и поры становления домината серебряный век видели в Республиканском Риме, уже как недостижимый идеал чтили «золото» Афин и совсем сказочную благодать патриархальной архаики.

Пока данную закономерность, зафиксированную и отображенную А.Ф. Лосевым относительно античной философии и тяги древних философов к социально-политической архаике, на примере социально-политических «идеалов» у философов Средневековья и эпохи Модерна сам я специально не изучал. Но все же на основании некоторых известных мне существенных частностей могу полагать, что и философы тех эпох, как военные ученые-стратеги традиционно готовятся к прошлой войне, пытались оценить и осмыслить действительность, достигая в данном направлении известных положительных результатов, при осмыслении социально-экономических и социально-политических условий современности, в своих «идеалах» апеллировали не к живыми категориями и примерам действительности, а к прошлым проявлениям за 100, а то и 200 или 1000 лет до их современности.

Сам Маркс, марксисты Энгельс, Плеханов, Троцкий, Ленин, оценивая этическую и эстетическую строну Самодержавия Российской Империи середины и второй половины XIX столетия, мыслили о нём в категориях Русского Царства XVI века, всего XVII и Российской Империи XVIII столетия. Отсюда их такое уничижительное отношение к существовавшему современному им русскому государственному строю, по сути, непонятному для них, но который они с крайней убежденностью хотели уничтожить.

То же самое можно сказать обо всех либеральных и социалистических мыслителях второй половины XIX века. Они совершенно не понимали современную им Россию и осмысливали ее в категориях прошлых столетий, тем самым демонстрируя свое мнимое интеллектуальное «превосходство» перед царской практической политикой и царской политической идеологией.

Более того, марксисты, обращаясь к идеалам общины, коммуны, на самом деле призывали реставрировать самые древние формы общинного бытия и придумали для того термин не существовавшего никогда «первобытного коммунизма». У меня есть подозрение, что А.Ф.Лосев, указывая на тягу политических философов Античности к самой древней архаике, прозрачно намекал на существование схожего пристрастия к архаике и у современных ему марксистов. Однозначно утверждать, что такой намек у него был, не берусь. Но именно при чтении А.Ф.Лосева, у меня сложилось ясное представление, что и коммунисты, и социалисты, навязывая «идеальные» общинные, коммунные отношения в качестве цели социального прогресса, на самом деле являются дремучими ретроградами и регрессистами.

Переиздание книги Л.Г.Моргана 1907 года. На издании любопытна эмблема студенческого масонства САСШ — сова

Конечно, данный тезис ещё предстоит хорошенько осмыслить и осознать. Но и без того видно, что социалистический, общинно-владельческий опыт Союзного государства на территории Российской Империи и есть колоссальный шаг назад в экономическом, научно-техническом, культурном и социально-политическом отношении, который нам преподносился как великий идейный «прогресс».

Однако убежден, что нужно осмысливать и то ценное, что было в советский период нашей государственности, конечно, помимо социалистической и коммунистической идеологии. А у Советской России есть ещё чему поучится всему мiру. Если вы думаете, что я противоречу сам себе, сказав чуть выше о колоссальном социально-политическом шаге назад в период социалистического политического устройства нашего Отечества, то я хочу указать именно на большую диалектическую проблему всесторонней качественной оценки России ХХ столетия, когда многие действительно великие свершения её народа были осуществлены не благодаря социалистической идеологии и коммунистической политики партии, а вопреки таким унизительным для Русского Народа условиям.

Советская история России исполнена парадоксами. Нам надо различать во многом антагонистические явления — «советское государство» и «социалистическое квазигосударство», хотя они и были объединены в названиях как Союз Советских Социалистических Республик или как Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика[11]. Даже тот факт, что порядок определений — «советская» предшествовал «социалистической» — несет в себе однозначный смысл распределения политического приоритета и, возможно, являет собой какой-то скрытый «промыслительный» знак…

Продолжение следует

Плёс, 26 Мая — 12 Июня 2021 года

ПРИМЕЧАНИЯ