Ровно год назад, 19 октября 2018 года, был задержан Николай Владимирович Каклюгин, автор более 200 публикаций в светских и церковных изданиях по борьбе с наркоманией, врач, психиатр-нарколог, кандидат медицинских наук, председатель регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае, член Экспертно-консультативного совета при Управлении аппарата Государственного антинаркотического комитета по Центральному федеральному округу 2009-2011 гг.
Общественного деятеля задержали по анонимному звонку в Ростове-на-Дону спецназом службы по контролю за наркотиками и заключили под стражу, обвинив его в покушении на сбыт наркотических средств в крупном размере.
В поддержку Каклюгина было подписано обращение 17-ти православных священников во главе с главой Координационного центра РПЦ по противодействию наркомании епископом Каменским Мефодием, в котором говорилось об активной деятельности Каклюгина по борьбе с наркоугрозой в России, а также отмечался тот факт, что особое внимание он уделял «противодействию деструктивной деятельности сектантских организаций в области псевдореабилитации наркозависимых». Кроме того, ряд священнослужителей после задержания Каклюгина записали видеообращения в его защиту.
Находясь в СИЗО, Николай Каклюгин в знак протеста против продления его содержания под стражей и грубых нарушений условий содержания неоднократно объявлял голодовку.
В июле 2019 г. депутат Госдумы РФ, член Церковно-общественного совета по защите от алкогольной угрозы Сергей Шаргунов обратился к генпрокурору РФ Юрию Чайке с запросом по делу Каклюгина. «Основываясь на большом количестве обстоятельств, я написал обращение к генеральному прокурору РФ с просьбой разобраться в этой истории с Николаем Каклюгиным, и жду ответа в ближайшее время. Понятно, что депутат не имеет права вмешиваться в судебные дела, но обратиться к генпрокурору по качеству следствия и обвинения - вполне, это моя прямая обязанность», - заявил Шаргунов.
21 августа Ростовский областной суд, несмотря на серьезные проблемы со здоровьем обвиняемого, оставил в силе постановление районного суда об избрании в отношении известного ученого меры пресечения в виде заключения под стражу; применение этой меры продлено до 25 ноября 2019 года.
В октябре 2019 года была задержана бывшая начальница отдела дознания ОП №7 УМВД России по Ростову-на-Дону Наталья Разумная. Её обвиняют в фальсификации уголовных дел и привлечении к ответственности невиновных.
Разумная в своем заявлении подтвердила версию самого Каклюгина о том, что наркотики ему подбросили, и назвала всех участников инсценировки, включая заказчика. Как сообщила Разумная в письме на руководителей прокуратуры и следственных органов, Каклюгина через знакомых сотрудников полиции и ФСБ «заказал» владелец сети клиник для наркоманов, которого общественник критиковал в своих публикациях.
Своим экспертным мнением о «Деле Каклюгина» делится в телефонном интервью «Русской народной линии» полковник милиции в отставке, кандидат юридических наук, заведующий сектором МВД в Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами протоиерей Александр Шестак:
В нашем государстве такое возможно, но в принципе, подобного быть не должно. Есть причины, которые этому способствуют. И одна из основных причин — это то, что у нас делается упор на улучшение количественного показателя деятельности правоохранительных органов. Ради этого они готовы на то, чтобы страдали люди, и им наплевать на то, что кто-то будет отбывать наказание незаконно.
Пока действует нынешняя система оценки показателей эффективности деятельности сотрудников, эта проблема будет оставаться. Надо изменить систему. Что-то делалось в этом направлении, но радикальным образом система оценки эффективности правоохранительных органов не изменена. Начальники требуют с подчиненных ответа, почему у тех низкие показатели. Ведь с некоторых участковых требуют, чтобы были протоколы. Умные участковые не сразу составляют много протоколов, а распределяют их по годам: в этом году определенное количество протоколов, в следующем году на два-три протокола больше, чтобы показать рост. Если будет снижение количественных показателей, то это негативно скажется на самих участковых.
То же самое происходит в следственной практике. Там есть объективные показатели — сколько дел направлено в суд. А если дело направлено в суд, значит, оно раскрыто, и точка. Чтобы процент раскрываемости был выше, надо как можно больше зарегистрировать раскрытых дел, т.е. тех дел, которые можно сфальсифицировать.
Понимают ли наши законодатели в Государственной Думе, к чему приводят такие требования? Специалистов в Госдуме немного. Им докладывают, что процент увеличился. Для них это значит, что сотрудники правоохранительных органов работают хорошо. А почему процент увеличился, каковы причины — об этом депутаты не думают.
Что необходимо изменить, чтобы правоохранительные органы действительно защищали права человека, чтобы судебная система была правосудной? Здесь надо использовать общественное мнение. Надо понять, насколько удовлетворены деятельностью полиции те люди, которые обращаются к ней за помощью. Только опросы должны проводиться независимыми социологическими центрами. Если же опрашивать будут «свои», участковый или оперативный сотрудник, то кто ему скажет плохое?
Показатели влияют на поведение должностного лица. Чтобы улучшить свои показатели, начальники начинают их фальсифицировать. Используются совершенно различные приёмы. С одной стороны, могут что-то подбросить, а с другой стороны, например, если совершено какое-то преступление: убийство или кража, то сотрудники начинают оказывать на подозреваемого физическое воздействие. В итоге некоторые сознаются в том, что они не совершали. Таким образом, получается, раз он признался, то этот человек привлекается к ответственности. Признание не должно быть свидетельством того, что совершено преступление. Кроме признания должны быть другие факты, другие доказательства. Если есть только признание, то это не является поводом для того, чтобы судить человека. Это значит, что преступление не раскрыто.
Самое главное - это совесть. Совесть у сотрудника полиции должна быть на высоте. И неважно, кто это, сотрудник полиции, следователь, начальник. Начальник сверху требует одно, начальники, которые пониже, пытаются любым способом исполнить приказания, повысить процент раскрываемости.
Относительно «Дела Каклюгина» возникает вопрос — должны ли быть приняты меры в связи с фальсификацией дела, должны ли быть наказаны виновные? Во-первых, я считаю, что Николаю Каклюгину должна быть выплачена денежная компенсация, потому что он понес материальный урон, так как он не работал, кроме того, ему был нанесен моральный ущерб. Я думаю, что в выплате компенсации должно участвовать государство и сами сотрудники. Это уголовное преступление, и виновные в нем должны быть привлечены к уголовной ответственности. Какое указание примет суд, это уже дело судьи. Но то, что эти люди не имеют права больше никогда в жизни занимать никакое должностное положение, — это однозначно. Более того, народ всё-таки должен знать, кто стоит за этим грязным делом. Не знаю, насколько это нужно обнародовать, но в среде самих сотрудников их имена озвучить обязательно надо. Потому что они могут где-то появляться и пытаться продолжать свою преступную деятельность.
В советское время существовали доски почета, и идут разговоры о том, что можно ввести доски позора, чтобы люди могли узнать имена и лица подобных сотрудников. По моему мнению, раскрывать таким образом имена сотрудников правоохранительных органов не нужно. Потому что это может спровоцировать общественные беспорядки и стать поводом для самосуда. Поэтому здесь надо действовать осторожно. Среди сотрудников на местах, где они работают, среди их друзей, среди начальников правоохранительных органов необходимо распространять информацию о них, чтобы знающие этих сотрудников полиции люди понимали, кто совершил этот поступок и кто несет за это ответственность. Но выносить это на всеобщее обозрение не нужно.
