Глава 48
В тургеневских местах. – На пепелищах дворянских гнезд. – Огород – спасение от голода. – Движение за объединение‒ Конгресс гражданских и патриотических сил. – Всероссийский съезд правых сил. – Конгресс фронта национального спасения. – «Память» против «Московского комсомольца». – Ухудшение положения в стране. – Конспирация антирусских сил. – Поражение Ельцина на референдуме. – Провокаторская деятельность Лужкова
Воровская экономика, созданная криминальным режимом, обогатила тысячи людей из окружения пьяного президента, но ввергла в глубокую нужду миллионы русских. В положении последних оказался и я. В результате гайдаровской «реформы» я потерял деньги, полученные мною за книги «Русский труд» (около 16 тыс. рублей) и «История русского народа в ХХ веке» (20 тыс. рублей).
Безумная «реформа» Гайдара только за январь 1992 года привела к увеличению цен в 3,5 раза и за два-три месяца фактически смела товары и продукты с прилавков магазинов. Торговые работники припрятывали их, чтобы получить сверхприбыль. А цены продолжали все расти и расти. За один 1992 год гайдаровских «реформ» они выросли в 26 раз, а за следующий 1993 год еще в 10 раз. Многие люди потеряли возможность покупать продукты первой необходимости. Существенно поднялась смертность среди пенсионеров и инвалидов. Резко возросла преступность. Нищета миллионов стала источником богатства малокомпетентных и алчных людей из окружения Гайдара и сплотившихся вокруг него отморозков типа Шохина и Чубайса. В то время, когда вся страна голодала, по каналам ТВ шла бесстыдная пропаганда «положительных» качеств членов правительства. Телезрителям внушали, что сейчас в стране самое лучшее и образованное правительство. «Такого правительства, – заявлял Бурбулис, – в стране не было с ноября 1917 года». Ожившие сионистские агитаторы призывали народ «немножко потерпеть». Ежедневно противные всем «морды» Н. Сванидзе и Л. Парфенова убеждали нас, что мы живем в отличное время, а люди голодали, в нужду попала и моя семья.
Зарплата в Институте труда была мизерной. Спасал нас только огород в тургеневских местах, в деревне Животовка, недалеко от известных многим Бежина луга и Колотовки. Я попал сюда еще в 1986 году, во время одного из моих путешествий по России. Поразили красота и тишина этих мест. Эта часть Орловской губернии, Чернский уезд (при советской власти отошел к Тульской области), была воспета Тургеневым и Буниным как одно из славных мест русской дворянской культуры. В начале XX века здесь существовало множество дворянских гнезд и храмов. В этих местах находились усадьбы И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, А. Дельвига. Часто бывали В.А. Жуковский, Грибоедов, Фет и другие великие русские писатели и поэты. В двух верстах от Черни жил в своей усадьбе Медведки (Медвежка) Алексей Николаевич Сухотин (1848–1903), предводитель дворянства Чернского уезда (впоследствии ставропольский вице-губернатор), известный тем, что именно он стал первым читателем и распространителем Сионских протоколов в России (подробнее я об этом еще расскажу).
После прихода сюда большевиков почти все дворянские усадьбы, в том числе Тургенева и Толстого, были уничтожены, а из 65 церквей Чернского уезда осталось только 13, и то, как правило, в руинах. Полностью обезлюдели большие деревни и села некогда цветущего края. Лишь остатки липовых аллей напоминали о том, что здесь когда-то стояли усадьбы.
Свой дом в деревне Животовка, упомянутой в «Записках охотника» Тургенева, я купил у последней жительницы этой деревни. Построенный из кирпича в 1920-х годах, он возвышался на крутом косогоре, внизу делала крутой поворот река Малая Снежедь, охватывающая большой заливной луг, возле которого по ночам строили плотины бобры и выходили из леса олени, лисицы, кабаны.
Река, которая текла под нашим домом, была когда-то судоходной, а эти места русские заселили в глубокой древности, в VI–X веках. Об этом свидетельствовали найденные здесь древние курганы, поселки и городища.
Несмотря на богатую историю края, жили мы здесь как в пустыне. В мае приезжали, копали огород, сажали картошку, капусту, морковь и прочие огородные растения и наслаждались волей и покоем. Все труды, вышедшие у меня в конце 80-х – первой половине 90-х, я писал здесь. Приходилось привозить с собой коробки книг и материалов, собранных в архивах. Длительные прогулки по окрестностям вызывали вдохновение. Стол стоял у окна, выходящего на реку. Колодца не было, за водой ходили к роднику. До ближайшего магазина было 5 км. В лесу собирали грибы и ягоды. В доме было две печи, одна из них русская с лежанкой. Топили мы их только в холодное время, а пищу готовили на электроплитке. Огород спас нас от голода в 1992–1993 годах. Всю машину мы забивали картошкой и другими овощами, а также банками с грибами и огурцами.
После развала страны в конце 1991 года разные общественные организации пытаются создать массовое патриотическое движение. Однако из таких попыток, свидетелем которых я был лично, стала организация Конгресса гражданских и патриотических сил, возглавляемого руководителями Российского христианского демократического движении (РХДД) В. Аксючицем, И. Константиновым, С. Анищенко. В оргкомитет Конгресса также вошел председатель Национальной республиканской партии Н. Лысенко, президент РАУ А. Подберезкин, Н. Павлов, С. Бабурин, кадет М. Астафьев, Д. Рогозин, а также знакомые мне еще по ВООПИК Георгий Кокунько (из казаков), скульптор В.М. Клыков и А.А. Сенин (главный редактор газеты «Русский Вестник»). С последними двумя я сидел в одном из первых рядов.
Конгресс проходил в кинотеатре «Россия». Я внимательно следил за поведением разных групп участников, которых по определению невозможно было объединить, ‒ Бабурина и Лысенко, Подберезкина и Павлова, Астафьева и Д. Васильева, особняком держался Шафаревич. Вначале, пока выступали члены оргкомитета (Аксючиц, Павлов, Астафьев), все было относительно спокойно. В их речах хотя и было мало конструктивного, однако звучал объединяющий пафос. Но вот появился вице-президент Руцкой и сразу же полез на трибуну. Многие присутствующие встретили его очень прохладно. Увидев сидящих целым рядом членов общества «Память» в черной форме, он заявил, что не следует смешивать патриотизм с «экстремизмом в черных цветах».
«Молчи, сума переметная», – крикнул кто-то из «Памяти» Руцкому. Закончил Руцкой свое выступление очень странно: «Да поможет нам Бог и Всевышний», что вызвало смех в зале, а кто-то в черной рубашке выкрикнул: «Недаром же у него мама Александра Иосифовна!»
После Руцкого выступил Илья Константинов, призвавший к «отставке правительства в полном составе», а также к «повышению зарплаты работникам бюджетных предприятий с последующим замораживанием зарплат и цен».
Затем на трибуну вылез глава Национально-республиканской партии Н. Лысенко (ранее состоявший в «Памяти»). Лысенко осудил «одностороннее разоружение» и сказал, что «у нашего народа была отсечена национальная голова». Он потребовал присоединения к России Крыма, Донбасса и Черниговской области, Бориса Николаевича Ельцина назвал «подвыпившим купчишкой», а его правление «преступным антироссийским проамериканским режимом».
Но договорить Лысенко не дали. Представители «Памяти» прерывали его и требовали дать слово Дмитрию Васильеву. Объявили перерыв. И тогда Васильев взял мегафон и, окруженный сотней своих сторонников, произнес речь, в которой обличал президиум Конгресса и требовал изгнания из зала некоторых «демократических деятелей».
Аксючиц и некоторые руководители Конгресса явно растерялись и стали призывать казаков навести порядок. Однако и среди казаков единства не было. Они разделялись на «красных и белых». Кокунько заорал «красному» Латынину:
– Мы тебя, красную собаку, выпорем!
Начиналась драка.
‒ Казаки! – кричал в мегафон Васильев. – Вас обманывают эти христопродавцы! Не верьте им! Все на защиту России! Все на защиту «Памяти»!
Микрофоном на сцене овладел Николай Лысенко:
‒ Я прошу всех порядочных и физически крепких людей собраться на сцене справа от президиума! Надо очистить зал от мерзавцев!
‒ Не надо, не надо, не надо! – истошным голосом кричал Аксючиц. – Мы вызвали сюда ОМОН. Просим всех, особенно журналистов, покинуть зал! Сейчас сюда войдет ОМОН! Просим всех покинуть зал.
Члены «Памяти» продолжали требовать предоставить слово Дмитрию Васильеву. Спектакль этот продолжался полтора-два часа. «Аксючиц – иуда! Аксючиц – панамский шпион! Почем продаешь Россию, Аксючиц?»
Наконец Васильеву предоставили трибуну. Он сразу же заявил, что цель его борьбы не «шкурные интересы», как у Руцкого, Аксючица и Астафьева, а «освобождение российской державы от сионистского ига и возрождение русской национальной государственности». Черный цвет «Памяти», объяснил он, не от штурмовиков Гитлера, а от чернецов Осляби и Пересвета. Все беды русского народа от Европы, которая «отрыгнула масонскую заразу в нашу страну».
Васильев закончил свою речь под аплодисменты и ушел с Конгресса, увлекая за собой всех своих сторонников.
На второй день Конгресса зал был полупустой. К середине дня народ собрался. Выступали представители «с мест» ‒ Урала, Сибири, Прибалтики, Молдавии. Все констатировали распад общества, призывали объединяться. Хорошее выступление было И.Р. Шафаревича. Он доказывал, что в результате предательства в высших эшелонах власти «наш народ остался безоружным перед лицом Запада, всегда безжалостного к беззащитным»[1]. Наконец на Конгрессе объявили о создании Российского народного собрания. Стали проводить выборы в его Центральный совет. Из известных мне людей сюда вошли И. Шафаревич, В. Клыков, Ю. Липатников, Н. Лысенко, А. Сенин. В Совет также вошли представители малоформатных партий, вроде Партии русского национального возрождения и скурлатовской Партии возрождения. Как показали дальнейшие события, Российское народное собрание не оставило никакого заметного следа в общественной жизни страны, а сам Конгресс гражданских и патриотических сил сохранился в памяти только скандалом, который устроил на нем Дмитрий Васильев.
В сентябре 1992 года я два дня просидел на Всероссийском съезде правых сил. Состоялся он в Театре киноактера. В его работе приняли участие представители Монархического союза, Союза христианского возрождения, васильевской «Памяти», казацкие организации, несколько батюшек от Московского патриархата, зарубежных церквей и даже активисты Сербской радикальной партии Шешеля. В зале был постоянный шум, несогласия, пререкания и крики с места. Разумнее всего выступили В.Н. Осипов и несколько батюшек. Ребята из «Памяти» пытались представить себя главной организационной силой. Много говорили об объединении, реально каждый тянул в свою сторону. Личности, способной объединить всех, не было. Уходил со съезда с тяжелым сердцем. Все было, как на Конгрессе гражданских и патриотических сил, но «пожиже».
Вскоре после проведения Всероссийского съезда правых сил состоялся учредительный Конгресс Фронта национального спасения. Прошел он на Цветном бульваре в Парламентском центре. Но на этот Конгресс я уже не пошел. Главную роль в нем играли коммунисты и вообще левые, Национально-республиканская партия (Н. Лысенко), Конституционно-демократическая партия (Астафьев), Союз офицеров. Хотя и было несколько симпатичных мне фигур – А.А. Проханов, С.Н. Бабурин, И.Р. Шафаревич и некоторые другие.
13 октября 1992 года большая группа Национально-патриотического фронта «Память» вошла в редакцию газеты «Московский комсомолец» и предъявила ультиматум главному редактору П. Гусеву. Ультиматум этот зачитал Николай Алексеевич Детков. Впоследствии он в деталях рассказал мне, как была осуществлена эта акция. «Наша цель, – заявил Гусеву Детков, – выразить общественный протест против ряда статей, напечатанных в “Московском комсомольце”. Имеются в виду следующие статьи: “Готовьтесь, господа либералы”, “Патриоты всей страны”, “Как Иваны родство вспомнили”, “Толстопуз вышел на тропу войны”, “Я пришел лишить вас слова”, “С днем рождения, Дм. Дм.”, “Лидера "Памяти" приглашают в еврейский университет”, а также еще целый ряд подобного рода статей, в том числе и последняя статья по поводу годовщины “убиенного жидами” Игоря Талькова.
Нас возмущают подобного рода статьи своими клеветническими измышлениями в адрес Дмитрия Васильева, Игоря Талькова, Николая II, Православия, русской истории, Русского государства, всей русской нации. Данные статьи нанесли нам моральный ущерб, национальное притеснение, ущемление наших общественно-политических взглядов, оскорбления чувства верующих и русского национального достоинства.
Мы неоднократно обращались в правоохранительные органы с целью пресечь подобного рода заявления, а также призывы к насилию и расправе над членами НПФ “Память”, но ни на один из наших документов и писем удовлетворительного ответа не получили. Поэтому мы, действуя на основании закона, решили прийти в редакцию “МК” и требуем:
1. Назвать фамилии авторов вышеперечисленных статей.
2. Их печатного извинения, извинения ответственного за рубрику, извинения ответственных за выпуск, извинения главного редактора.
3. Публикации опровержения на все вышеперечисленные статьи в размере их первоначального напечатания или предоставления возможности нам самим составить опровержение в размере всех вместе взятых вышеперечисленных статей и его немедленного опубликования.
Срок для удовлетворительного ответа – три дня (13 октября, включительно). В случае отрицательного решения нашего вопроса мы заявляем, что все мирные средства воздействия на “МК” нами исчерпаны и мы вынуждены будем прибегнуть к методам более действенным на патологически больных людей».
Члены «Памяти» не осуществляли никаких насильственных действий, а просто выражали протест возмутительным поступкам редакции «МК».
Поражает реакция, последовавшая за этим вполне безобидным поступком. С целью разобраться в этом деле президент Ельцин собрал Совет безопасности (!). Было приказано арестовать виновных и предать их суду. В штаб-квартире «Памяти» (точнее – в квартире Васильева) произвели обыск. По радио «Свобода» прошло сообщение, что «боевики из общества “Память” на бэтээрах захватили главный газетный центр Москвы и едут захватывать телевидение.
Детков просидел в тюрьме около полугода и получил три года условно. В его поддержку проходили массовые митинги. Плохо себя в этой ситуации повел Д. Васильев. Помощь Деткову от «Памяти» была очень слабой. Он очень страдал, болел, недоедал. Рассказывали, что Васильев говорил: «Хорошо бы было, если бы Детков умер, у нас бы был свой мученик!»
Осенью 1992 года положение в стране продолжало ухудшаться. Расхищение экономических ресурсов представителями гайдаровского правительства вызвало спад производства, начинался голод. Депутаты Верховного Совета, еще недавно во всем поддерживавшие Ельцина, поняли, что он ведет страну к катастрофе.
Откровенно антирусская позиция Ельцина и его окружения вызывает протест и негодование даже у тех, кто еще совсем недавно поддерживал «демократического президента». Конфликт между космополитами и патриотами проявляется во всех ветвях государственной власти, внутри ее идет расслоение, сопровождаемое острой внутренней борьбой.
В органах исполнительной власти, которые непосредственно зависели от президента, Ельцин производит жесткую чистку, уволив всех несогласных с его антирусской политикой. Иное положение сложилось в органах законодательной и судебной власти, формально независимой от президента. Именно здесь начинает формироваться организованная политическая оппозиция криминально-космополитическому режиму.
Осенью 1992 года Верховный Совет РСФСР большинством голосов отвергает политическую программу президента Ельцина. Депутаты требуют отставки антирусского правительства Гайдара–Бурбулиса–Чубайса. В декабре того же года они добиваются отставки Гайдара[2], на место которого приходит один из его заместителей (курировавший топливно-энергетический комплекс), бывший руководитель концерна «Газпром» В.С. Черномырдин. Однако отставка Гайдара практически ничего не изменила в курсе правительства. Приватизация, проводимая Чубайсом, даже ускорилась. Разграбление и продажа за границу общенациональной собственности и ресурсов проводились так же, как и раньше. Уровень жизни русского народа продолжал падать. Оппозиция в Верховном Совете уже требует отстранения и самого Ельцина. Многие депутаты обличают криминально-космополитический режим, называя Ельцина и его команду государственными преступниками.
Призывы Верховного Совета к отстранению Ельцина поднимают на сопротивление миллионы русских людей. По всей стране ширится народно-патриотическое движение против криминально-космополитического режима. Его неформальным штабом становится Верховный Совет, и прежде всего такие его члены, как хорошо известный мне лично С. Бабурин, Н. Павлов, М. Астафьев, И. Константинов. Заседания Верховного Совета и Съездов народных депутатов (на двух из них я присутствовал лично) приобретают резко оппозиционный характер. Со стороны Ельцина и правительства, в свою очередь, делается все, чтобы очернить, дискредитировать деятельность законодательного органа. В ход идут клевета, фальсификация и просто обман.
В поддержку оппозиционных сил проводились многотысячные митинги и демонстрации. На их разгон власти направляют милицию и ОМОН. Толпы людей избивают дубинками, травят газом. На поддержку им идут знакомые мне писатели, которые получают свою порцию дубинок. М.П. Лобанов рассказывал мне, как в июне 1992 года он с группой писателей возле Рижского вокзала в Москве стал свидетелем кровавого побоища русских людей. Нагнали тысячи омоновцев, которые избивали протестующих дубинками. Писатели шли вдоль цепи омоновцев и пытались увещевать милицейских погромщиков. «Собственно, говорил с ними в основном Юрий Бондарев – говорил, что защищают они грабителей, тех, кто завтра обречет их самих, их семьи, их детей на нужду, на рабство. В ответ только один молодчик, стоявший за спинами омоновцев, попытался как-то сыронизировать, но тотчас же замолк. Находившиеся в сторонке офицеры молчали. Русский писатель стоял один на один с легионом “демократических” карателей, и им нечего было противопоставить его слову, кроме щитов и дубинок. Я увидел пример нравственной победы», – рассказывал Михаил Петрович.
Весной 1993-го криминальный режим предпринимает первую попытку подавить своих политических противников. По инициативе Ельцина проводится референдум о доверии президенту, Верховному Совету, досрочных выборах народных депутатов и президента, ставивший своей целью путем всеобщей кампании лжи и клеветы распустить депутатский корпус и объявить новые выборы в парламент. На организацию референдума в поддержку Ельцина выделяются значительные денежные средства как еврейских финансовых кланов, так и различных иностранных фондов и спецслужб. В пользу президента работали тысячи западных советников, сотрудников спецслужб, агентуры влияния и глубокого прикрытия. В поддержку Ельцина был создан Общественный штаб под руководством Г. Бурбулиса, в который вошли самые радикальные противники русского народа – Ю. Афанасьев, Е. Боннэр, В. Буковский, Е. Гайдар, Г. Каспаров, Г. Попов, Г. Хазанов, М. Ростропович, А. Яковлев, члены правительства Б. Федоров, А. Чубайс и другие.
Работа Общественного штаба велась по всем правилам тактики масонского заговора – нагнетание ложных слухов, распространение клеветы, создание положительного импульса преступникам и врагам русского народа.
Несмотря на тотальную пропагандисткую кампанию в пользу Ельцина, которую проводили фактически все средства массовой информации, многие русские не поддержали преступного президента, большинство просто проигнорировали референдум.
Даже с учетом фальсифицированных итогов «доверие» Ельцину оказало около 58% от числа участвовавших в голосовании. От числа же всех избирателей России это составляло 36%, т.е. лишь треть избирателей. За президента на референдуме проголосовало на 7 млн человек меньше, чем на президентских выборах. Принимая во внимание огромные средства, затраченные президентской командой на референдум, это было сокрушительное поражение Ельцина и его антирусской политики. Из 106 млн избирателей за Ельцина проголосовало только 38 млн.
Как и предсказывалось, по итогам референдума «ни съезд народных депутатов не может избавиться от президента, ни президент не может “разогнать съезд к чертовой матери”, поскольку ни та, ни другая сторона не набрала более 50% голосов по третьему и четвертому вопросам».
Результаты референдума вызвали у Ельцина ярость. По его приказу министр внутренних дел Ерин и мэр Москвы Лужков организуют вооруженную провокацию против мирного населения Москвы. На обычной городской демонстрации 1 мая власти запрещают ее участникам пройти привычным маршрутом и выталкивают всех на окраины города. Акция эта была спланирована с целью «вызвать ответное сопротивление манифестантов и затем воспользоваться этим как предлогом для введения чрезвычайных мер». Руководимые лично Лужковым тысячи сотрудников милиции заблокировали и начали разгонять мирное праздничное шествие москвичей. Я своими глазами видел, как произошло столкновение, в котором приняли участие, по оценкам милиции, более тысячи человек, пострадали от избиений 282 демонстранта. В целом же русские люди не поддались на провокацию президента. Перестрелок, на которые рассчитывали провокаторы, чтобы ввести чрезвычайное положение, не получилось. От вооруженных погромщиков-милиционеров мирные москвичи отбивались голыми руками и всем, что попадало под руку. Особенно нагло и вызывающе вел себя Лужков. В интервью по телевидению он, как поп Гапон, обвинил во всех грехах пострадавших от его действий демонстрантов. После этого интервью в народе его стали называть Кац.
Интеллигенция малого народа, сионистские круги открыто призывают Ельцина «разогнать» народных депутатов и установить в стране диктатуру. «Президенту, – требовали они, – пора переходить к конкретным революционным и антисоветским действиям... В случае решительных антисоветских акций президента он может быть уверен в полной поддержке демократов, в том числе с оружием в руках, и в военной помощи стран Запада». Незадолго до событий сентября-октября 1993 года Ельцин встретился с представителями космополитической интеллигенции и так называемого русского Пен-центра – Л. Разгоном, Приставкиным, Ю. Давыдовым, Р. Казаковой, Р. Рождественским, Нуйкиным, Оскоцким, Ал. Ивановым, Я. Костюковским, А. Дементьевым и некоторыми другими. Все эти деятели настойчиво убеждали Ельцина перейти в наступление и беспощадно разгромить русское сопротивление. Как заявила одна из участниц этого совещания литератор М. Чудакова (впоследствии она выступала против меня в суде на стороне еврейских экстремистов): «Надеюсь, что выражаю умонастроение немалой части гуманитарной интеллигенции, которая поддерживала вас, Борис Николаевич, на референдуме, но сегодня испытывает беспокойство. Мы ждем от вас в первую очередь решительности. Ради русской демократии сейчас надо проявить волю. К свободе надо дойти усилиями... нужен прорыв! Сила не противоречит демократии... Действуйте, Борис Николаевич!» С предложениями о помощи и поддержке на Ельцина выходили представители влиятельных сионистских и масонских организаций. Содействие «русской демократии» в подавлении русского сопротивлении предложили американские и израильские спецслужбы.
Не в меньшей степени подстрекали Ельцина к незаконным действиям и диктатуре руководители стран Запада, и прежде всего президент Клинтон, требовавший от него «очевидных гарантий того, что мы вкладываем финансовые средства в правильном направлении...».
Опираясь на такую поддержку, Ельцин и его команда начинают тайную подготовку государственного переворота. Главной целью заговорщиков было устранение организованного сопротивления криминально-космополитическому режиму.
[1] После завершения Конгресса мне запомнился разговор с Шафаревичем. Он, так же как я, был разочарован разбродом в патриотическом единстве. Ссылаясь на дневники Никитенко, Игорь Ростиславович отмечал, что каждый народ имеет своего дьявола. У русских, и вообще славян, дьявол разногласия во всем, что имеет отношение к общественным интересам русских, говорил Игорь Ростиславович, все меряют собою. Самолюбие – общий порок славянских народов, оно противоречит духу единства. Мы готовы подчиняться произволу внешней власти, но ни в чем не уступать живущему рядом соседу.
[2] Перед отставкой Гайдар сделал себе подарок. Он подписал документ, по которому перевел в собственность созданного им псевдонаучного учреждения, Института экономических проблем переходного периода, несколько зданий в центре Москвы рядом с Кремлем, которые, как рассказывали, были перепроданы, баснословно обогатив этого афериста.
1.
Подробнее:
https://ruskline.ru/analitika/2024/04/29/ternovyi_moi_venec#