Глава 28
«О, Русь, взмахни крылами». – Триумфальное шествие «Памяти». – Против переброски северных рек на юг. – Демонстрация на Манежной площади. – Поход на Радонеж. – Установка памятника Сергию Радонежскому. – Праздники славянской письменности и культуры. – Против сионизма. – Убийство Е.С. Евсеева. – Встречи с М.И. Чувановым и Б.А. Рыбаковым
Уезжая из Москвы на 4–6 недель, по возвращении я с удивлением начал замечать, как каждый раз за такой короткий срок менялся тонус родного города. Нарастала напряженность, многие жили в ожидании перемен к лучшему. Вне Москвы ветер перемен был почти незаметен. В наших кругах говорили о необходимости национальных реформ, о жизненной важности возвращения к национальным традициям, основам и идеалам, порушенным еврейскими большевиками. В политическом отношении перед нами был пример великого Китая, который за несколько лет, опираясь на народные традиции, сумел достигнуть огромных экономических успехов. В это время я начал писать книгу о народных традициях труда, вышедшую в свет под названием «Русский труд». Мне казалось, что изменение отношения к труду позволит решить основные проблемы общества. Пытаясь выявить то главное, что составляло сущность русского труда в эпоху его расцвета, я понял, что он никогда не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. Очень верно сказано русским педагогом В.А. Сухомлинским, что «отношение к труду является важнейшим элементом духовной жизни человека. Было бы недостаточным и наивным сказать, что трудолюбие воспитывается в процессе труда. Трудолюбие как важнейшая черта морального облика воспитывается и в процессе духовной жизни – интеллектуальной, эмоциональной и волевой. Не может быть трудолюбивым человек мало думающий, мало переживающий».
Трудолюбие, добросовестность, старательность, нестяжательство, которые были в наших предках, рождались не просто в процессе выполнения трудовых функций (хотя это и немаловажно), а являлись итогом их богатой духовно-нравственной жизни.
Подготовка тружеников на Руси осуществлялась посредством церковного пастырства и учительства. Понятие труда как добродетели входило в сознание русского человека как со стороны семьи и коллектива, так и со стороны Церкви, ибо каждый труженик был членом того или иного прихода. Традиция церковного наставничества не прерывалась и в период петровских преобразований, во время которых сам Царь пытался даже усилить роль Церкви в воспитании подрастающего поколения.
Православный характер русского труда выразился, в частности, в духе нестяжательства – отсутствии у значительной части русских тружеников стремления к материальному богатству, накопительству, энергичному стяжательству материальных ценностей. Дух нестяжательства не означал, конечно, отказа от материальных благ и желания работать бесплатно, а выражал иную, нежели на Западе, систему ценностей, при которой материальные блага не занимали главного места в жизни.
Такая нравственная атмосфера труда могла существовать только в условиях общины и артели, которые, по моему мнению, должны были стать примером и образцом при разработке современных форм труда. «Столбовая дорога перестройки, – писал я в 1986 году, – возвращение к народным основам, традициям, идеалам, культурно-историческое возрождение накопленных поколениями наших предков духовно-нравственных ценностей.
Судьба перестройки решается на стыке человека, культуры и экономики – в сфере труда. От того, сумеем ли мы остановить и повернуть вспять процессы деградации труда, возродить утраченные или деформированные трудовые ценности, во многом зависит наше будущее.
Главное состоит в том, чтобы найти в себе силы вернуться к народным основам труда, демонтировать порочные, оторванные от народных традиций и обычаев методы управления им, которые препятствуют развитию самостоятельности, инициативы и предприимчивости трудовых коллективов и отдельных работников.
Ключ к перестройке в сфере труда – в народном понимании его прежде всего как духовно-нравственной, а потом уже экономической и технико-организационной категории. Понимание труда как духовно-нравственной категории предполагает развитие его в соответствии с народными традициями и обычаями, вовлечение в культурный оборот страны тех подлинных трудовых ценностей, которые выработаны многими поколениями предков. Весь опыт современной жизни показывает, что корни традиционной культуры труда, богатейшие трудовые ценности не погибли безвозвратно, а лишь сместились на периферию нашего сознания.
Трудолюбие, добросовестное, старательное отношение к труду, самостоятельность, инициатива, предприимчивость могут возродиться только при создании благоприятных условий, и прежде всего – развитии народного самоуправления, трудовой демократии».
Опубликовать эту книгу оказалось непросто. В большинстве издательств редакторы махали руками, лишь услышав ее название. В то время вынести слово «русский» на обложку без отрицательного эпитета было равносильно признанию себя «великодержавным шовинистом»[1]. Тем не менее во второй половине 80-х годов все основные части своей книги я опубликовал в журналах и газетах. Главной, конечно, была публикация ее в нескольких номерах «Нашего современника» (тираж журнала тогда был четверть миллиона экземпляров) под названием «О, Русь, взмахни крылами» и «В двух шагах от обрыва». В отклик на эти статьи мне пришли десятки писем читателей, солидарных с моими взглядами, выступавших, как и я, за реформы с национальных позиций. Я понял, что существует молчаливое большинство русских людей, которым не нравится космополитическая вакханалия, устроенная Горбачевым и «прорабами перестройки».
В 1986–1987 годах центр русского патриотического движения по-прежнему оставался в Обществе охраны памятников и в выросшей из него «Памяти», которая все больше из культурно-просветительской организации превращалась в политическую силу. Говорю об этом с полной определенностью, потому что в это время особенно сильно почувствовал на себе внимание КГБ. Поговорив с некоторыми из наших, узнал, что такое внимание к себе почувствовали и другие активисты. Куратор Института труда по линии КГБ провел со мной несколько бесед, подробно расспрашивая о моей деятельности в ВООПИК и обществе «Память». Разговоры были вполне мирными, на меня не давили, как это делалось раньше. Чувствовалось, что КГБ по распоряжению политических структур проводит зондаж настроения в нашем Обществе.
На вечере в Доме культуры «Динамо» 21 мая 1986 года Д. Васильев прочитал со сцены «Обращение Патриотического объединения “Память” к русскому народу, ко всем народам нашей великой Державы» – первый программный манифест «Памяти».
27 декабря 1986 года «Память» выступала в ДК «Октябрь» в Риге, где Д. Васильев зачитал еще один манифест – «Новогоднее обращение патриотического объединения “Память”». От начала до конца это был манифест национал-большевизма. В нем не говорилось ни о Православии, ни о монархии. Нас же, небольшую кучку православных монархистов, Васильев называл пренебрежительно «царистами», хотя впоследствии в дискуссиях и выступлениях использовал почти все наши аргументы.
Дмитрий Васильев
Известность «Памяти» выходит далеко за пределы Москвы. Параллельно «Памяти», возглавляемой Васильевым, возникли и другие одноименные организации. Еще в 1985-м патриотическое крыло трезвеннического движения в Новосибирском Академгородке создало добровольное общество «Трезвость». В начале 1986 года оно преобразуется в Историко-патриотическое объединение «Память» (И. Николаев, И. Богащенко, Ю. Мерзляков, В. Жданов, Б. Гаврилко, А. Казанцев и другие).
Новосибирское Историко-патриотическое общество «Память» объявило о своем существовании 16 февраля 1986-го на праздновании 800-летия «Слова о полку Игореве». 13 марта 1986 года оно было официально зарегистрировано как любительское объединение по интересам при Доме культуры «Академия».
Отделение «Памяти» возникло в Ленинграде (художники Н. Ширяев и Н. Жербин, майор внутренних войск В. Ежов, Н. Лысенко, В. Антонов, Ю. Риверов, Р. Гамадеев и другие). В Свердловске образовалось Историко-культурное объединение «Отечество» (Ю. Липатников, Б. и М. Пинаевы, И. Чариков).
В начале 1987-го образуется отделение московской «Памяти» в Риге. В 1987 году в Челябинске по инициативе местного поэта Г. Суздалева возникает Патриотическое объединение «Родина», в Магнитогорске – «Встречное движение» во главе с Валерием Тимофеевым, в Тюмени – «Отечество» (А. Репетов и А. Зверев), в Тобольске – еще одно «Отечество», в Иркутске – Патриотическое объединение «Верность».
Триумфальное шествие «Памяти» по России вызывало восторг русских патриотов. Ходили слухи о многих миллионах членов «Памяти», хотя на самом деле их число было гораздо скромнее.
Большой заслугой активистов Общества охраны памятников и «Памяти» было участие в кампании против переброски северных и сибирских рек на юг, таившей огромные экономические и социальные бедствия для русского народа. Проект этот был разработан злейшими врагами России и предусматривал гибель целых российских областей. Русский Север должен был превратиться в пустыню. Многое из того, что русский народ создавал веками, предполагалось уничтожить в течение нескольких лет. Первый этап этого чудовищного проекта уже начал осуществляться в Вологодской области, чему я был сам свидетелем во время своих путешествий. Курировал преступный проект первый заместитель председателя Совмина СССР, член Политбюро ЦК КПСС русофоб Гейдар Алиев. Он настаивал на скорейшем развертывании работ[2], а чтобы русские не узнали о готовящемся против них преступлении, приказал засекретить все его детали. Тем не менее нашлись патриоты и в проектных организациях, и в Академии наук. Детали засекреченного проекта, размноженные на ксероксе, пошли по рукам. Началась борьба. Среди тех, кто стоял во главе движения против поворота рек, вспоминаю писателей В. Распутина и В. Белова, эколога М. Лемешева, биолога Шипунова, искусствоведа В. Брюсову. На наших собраниях подписывались обращения в ЦК КПСС и правительство. Были собраны многие тысячи подписей.
На вечере «Красота Русского Севера» в Доме культуры им. Горбунова и на вечере в Центральном доме художника русские патриоты разоблачали преступные замыслы руководителей проекта «переброски рек». Помню яркие, эмоциональные выступления художника Н.И. Розова, с которым я встретился на Севере. Он провел исследования, в которых на фактах доказал, что в результате реализации чудовищного проекта погибнут тысячи русских деревень, храмов и памятников культуры. Русский патриот юрист А.С. Лобзов выступал оппонентом при защите докторских диссертаций, в которых пытались обосновать необходимость поворота северных рек[3]. И случилось чудо – осенью 1986 года решением правительства СССР проект был закрыт. Это была крупная победа всех патриотических сил.
Особой эпопеей Общества охраны памятников была кампания за сохранение Поклонной горы и установку на ней памятника Победы, выражавшего православные традиции русского народа.
6 мая 1987-го активисты Общества охраны памятников и «Памяти» организовали первую в советское время демонстрацию в центре Москвы, прошедшую без разрешения властей. Формально предлогом демонстрации было спасение Поклонной горы, которая по проекту еврейских архитекторов должна была быть почти полностью срыта для строительства на ней памятника Победы в космополитическом духе. Главной целью нашего выступления стала демонстрация сил патриотического движения.
Митинг патриотических сил на Манежной площади в Москве. 6 мая 1987 года
Нам казалось, что мы все делаем в глубокой тайне. Заранее договорились собираться отдельными группами возле музея Ленина, Исторического музея и Манежа. Однако когда мы подошли туда, то увидели, что чуть ли не по всему периметру Манежной площади стояли автобусы. Кто-то из наших пошутил: «Это для нас». Многие призадумались. Еще свежи в памяти были случаи, когда участников пикетов заталкивали в автобусы и вывозили за город. Одно было ясно – к нашей демонстрации власти были уже готовы. И вот настало условленное время (точно не помню, двенадцать или час дня), и большинство из нас (но не все) шагнули через невидимую черту, вышли на площадь, развернув над головами лозунги:
– Прекратить работы на Поклонной горе!
– Требуем восстановить Поклонную гору!
– Требуем встречи с М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным!
– Долой саботажников перестройки!
– Статус историко-патриотическому объединению «Память»!
– ПАМЯТЬ народа священна!
На огромной площади было около пятисот человек. Стояли мы сплоченными кучками. Я, например, и моя жена Таня нашли свое место среди соратников по Обществу охраны памятников – это Юрий Башилов, Михаил и Маша Никольские, Толя и Люба Полещуки, В.Д. Ляпков и другие. Началось многочасовое стояние. К нам вышел председатель Моссовета Сайкин, то угрожал, то упрашивал разойтись. Наконец нам сообщили, что состоится встреча с Б.Н. Ельциным в Моссовете. Предлагалось всем сесть в автобусы, которые довезут нас до Моссовета. Мы сразу поняли, какой подвох таится в этом предложении – всех нас могли посадить в автобус и насильно вывезти из Москвы. От этого предложения отказались наотрез. Переговоры вел Васильев. От имени всех присутствовавших он заявил Сайкину, что демонстранты пойдут к Моссовету пешком, построившись в колонны и развернув свои транспаранты. Наконец Сайкин после долгих согласований согласился на проход колонной, но потребовал убрать транспаранты. Еще не менее часа торговались уже по этому поводу. А время шло, вокруг Манежной площади собирались огромные толпы зевак. Некоторые из них присоединялись к нам. В число демонстрантов стали внедряться провокаторы, призывавшие безоружных людей пойти походом на Кремль. Громко, как резаная, визжала какая-то пожилая еврейка и вопила: «Это еврейский погром, это еврейский погром...» Но мы не поддавались на провокации. Через оцепление в сторону демонстрантов, несмотря на запреты милиции, прорывалось все больше и больше людей, возвращавшихся с работы. Власти начинали терять контроль над ситуацией и поэтому согласились с требованиями демонстрантов.
Манежная площадь. 6 мая 1987 года
Довольно быстро мы построились в колонну, развернув знамена и лозунги. Это был настоящий триумф.
Встреча патриотической общественности с Ельциным проходила около двух часов. На встрече выступили Д. Васильев, В. Емельянов, В. Шумский. Выступления их носили национал-большевистский характер. Первый секретарь МГК согласился с большинством из выдвигаемых требований и обещал изучить остальные[4].
Митинг патриотических сил на Манежной площади в Москве. 6 мая 1987 года
После небольшой заминки в советских и иностранных средствах массовой информации развернулась оголтелая антирусская кампания. Под видом критики общества «Память» шельмовалось все патриотическое движение, его идеи и духовные вожди. Русские патриоты обвинялись в антисемитизме, шовинизме и даже фашизме. В Москве и других больших городах, по-видимому, не без помощи западных спецслужб и сионистских организаций распространялись нелепые слухи о том, что русские патриоты готовят еврейские погромы и что патриотическая демонстрация на Манежной площади якобы проходила под лозунгами «Бей жидов и татар». Против «Памяти» начались жестокие репрессии. Ее членов увольняли с работы, исключали из КПСС и комсомола. Отобрали у «Памяти» и предоставленное ранее помещение. Так как сотрудники КГБ засняли наше шествие на видео, то в досье попали практически все демонстранты. Началась «индивидуальная работа». Особую беседу провели и со мной.
Митинг патриотических сил на Манежной площади в Москве. 6 мая 1987 года
В середине 1987 года «Память» достигла кульминационной точки своего развития. Васильев и члены Совета «Памяти» выпускают ряд документов, в которых декларировались права русского народа на создание массовой патриотической организации. Тысячи русских патриотов с радостью чувствовали себя членами «Памяти», готовыми к реальным делам в защиту интересов русского народа. В какой-то момент популярность «Памяти» была так высока, что, казалось, она объединила всех русских патриотов. От деклараций нужно было переходить к делам, которых ждали все разделявшие идеологию «Памяти». Однако ни Васильев, ни Совет «Памяти» не оказались готовы к обыденной повседневной работе по созданию массовой патриотической организации с центральными и региональными структурами. Требовалось проведение массовых всероссийских мероприятий. Вместо всего этого лидеры «Памяти» ограничивались декларациями. Наиболее активных членов «Памяти» такая бездеятельность разочаровывала. Им хотелось настоящей работы. Не успев по-настоящему утвердиться, «Память» начала разделяться. Тем более этому способствовали внедренные в ряды «Памяти» провокаторы из антирусских организаций и КГБ СССР.
Летом 1987 года от «Памяти» отделился В.Н. Емельянов, который создал свою организацию «Всемирный антисионистский и антимасонский фронт “Память”» – «Память-2».
20 сентября 1987 года – накануне годовщины Куликовской битвы и дня Рождества Пресвятой Богородицы – группа членов «Памяти» предприняла попытку установить в с. Городок (Радонеж) памятник Сергию Радонежскому работы скульптора В. Клыкова. Васильев был категорически против этой акции и в ней не участвовал. Организаторами похода на Радонеж были О. Облоухов, И. Сычев и В. Клыков, участвовали В. Осипов, Т. Пономарева, юрист и демограф Г. Литвинова, искусствовед В. Брюсова, писатели Д. Жуков, А. Онегов (Агальцев), кинорежиссер Н. Бурляев, отставной полковник танковых войск Е. Левшов. Участвовал в этом мероприятии и я с женой. Всего в акции приняли участие, как и на Манежной площади, кроме зевак, около 500 патриотов и, наверное, не меньшее число сотрудников милиции и КГБ. Нам пришлось пробиваться через множество кордонов КГБ и милиции, стоявших между ст. Абрамцево Ярославской железной дороги и с. Городок. Машину не пропускали, ее пришлось бросить на Ярославском шоссе и идти пешком 4 км. Однако народу собралось много, шли с песнями и шутками, некоторые прорывались целыми колоннами с транспарантами и патриотическими лозунгами. Было чувство единения. Бодро и весело рядом шли люди из самых разных слоев населения, например, известные мне простой слесарь Валера и внучка сталинского полководца маршала Москаленко Татьяна Орлеанская.
Активисты общества «Память» в мастерской скульптора В.М. Клыкова
Активисты общества «Память» в мастерской скульптора В.М. Клыкова возле макета созданного им памятника св. Сергию Радонежскому. 1988 год
Когда большая часть патриотов пришли к месту установки памятника, милицейское кольцо замкнулось, внутрь него попасть было невозможно. Все дороги были перекрыты поставленными поперек автобусами. И в этот самый момент со стороны Ярославского шоссе появилась еще одна колонна человек в сто во главе с полковником Левшовым и художником Игорем Сычевым. Сила народной стихии была такова, что колонна с легкостью опрокинула оцепление (милиционеры буквально полетели в кювет), сдвинула в сторону машину и с криками «ура» прошла к месту установки памятника. Громкое ответное «ура» пронеслось над всем Радонежьем. Тем не менее памятник установить не удалось. По приказу М.С. Горбачева и А.Н. Яковлева погруженный в машину и направленный к месту установки памятник Сергию Радонежскому был «арестован» сотрудниками КГБ и препровожден обратно в мастерскую Клыкова с эскортом милицейских машин.
Активисты общества «Память» в с. Радонеж
На месте же несостоявшейся установки памятника прошел патриотический митинг, на котором все присутствовавшие поклялись сделать все, чтобы в следующий раз памятник Сергию Радонежскому занял свое место. Сентябрьский поход стал одной из героических страниц становления русского патриотического движения. Неучастие в нем Васильева сильно пошатнуло его репутацию среди членов «Памяти» и Общества охраны памятников.
Стихийно в недрах старой «Памяти» возникает еще одна новая патриотическая организация под таким же названием. Руководителем «Памяти-3» становится художник И.С. Сычев.
9 ноября 1987 года группа во главе с И.С. Сычевым – Е. Левшов, А. Блоцкий, И. Маковкина (всего около 100 человек) – возложила венки к памятнику Минину и Пожарскому. В интервью, которое Сычев дал журналистам, он вновь отмежевался от Васильева, назвав его самозванцем.
В 1987‒1988 годах в МГО ВООПИК на Покровском бульваре стал чаще заходить выдающийся ученый-востоковед, один из ведущих ученых по критике идеологии и политики международного сионизма Евгений Семенович Евсеев. Выпускник МГИМО, он некоторое время работал личным переводчиком с арабского у Хрущева и Брежнева. Был заместителем председателя Российского Палестинского общества. В «Телешовке» постоянно ходили по рукам его книги «Фашизм под голубой звездой», «Сионизм: идеология и политика». Лекции Евсеева о борьбе народа Палестины с сионистскими оккупантами собирали у нас полный зал, некоторые стояли в коридоре и слушали голос Евсеева по трансляции.
Евсеев рассказывал, как российские сионисты делали все, чтобы не допустить присуждения ему степени доктора философских наук. Защита его диссертации на Ученом совете Военно-политической академии прошла блестяще. Однако Высшая аттестационная комиссия, подавляющую часть которой составляли сионисты, отказалась утвердить решение о присвоении ему ученой степени доктора философских наук под предлогом того, что диссертация содержит антисемитские идеи. В 1988 году Евсеев создает Комитет советской общественности против установления дипломатических отношений с Израилем. Деятельность комитета нашла широкую поддержку у патриотической общественности, которая выступила с требованием пресечь попытки «друзей Израиля в СССР» восстановить дипломатические отношения с расистско-фашистским государством Израиль, сионистский режим которого несет всю полноту ответственности за геноцид арабского народа Палестины.
Е.С. Евсеев
Одно из заседаний Комитета советской общественности «Против установления дипломатических отношений с Израилем» прошло в помещении МГО ВООПИК. Заседание вел сам Евсеев. Вначале было заслушано обращение Комитета к гражданам Союза ССР с призывом собирать подписи против установления дипломатических отношений с Израилем и требованием проведения всенародного референдума по этому вопросу (направлено в различные города и районы СССР, а также передано на XIX Всесоюзную партийную конференцию 28 июня 1988 года, в общественные и государственные организации СССР, средствам массовой информации):
«Что будет означать сегодня установление дипломатических отношений с Израилем?
1) Это означает официальное признание сионистского, расистского государства как политического партнера СССР.
2) Это означает, что Израиль, являющийся опорой международных сионистских организаций, будет оказывать давление не только на политику США, но и СССР.
3) Это означает легализацию сионистских связей с “друзьями Израиля” и “солдатами Сиона” в СССР.
4) Это означает усиление попыток воссоздания внутри КПСС легальной оппозиции бундовско-троцкистского толка.
5) Это означает резкое ослабление любых выступлений, разоблачающих расизм и фашизм идеологии и политики сионизма, так как любая критика сионизма может быть подведена под обвинение в стремлении нанести ущерб внешней политике СССР и “нормальным отношениям” с Израилем.
6) Это означает непредсказуемые последствия для ближневосточной политики Советского Союза, резкое обострение советско-арабских отношений, отношений со всем мусульманским миром».
Затем Евсеев зачитал выдержку из своего письма Генсеку ЦК КПСС М.С. Горбачеву от 12 августа 1988 года: «...Восстановление дипломатических отношений с Тель-Авивом будет иметь опасные последствия, размеры которых невозможно сейчас даже представить. Ясно только одно – будет нанесен колоссальный ущерб советско-арабским отношениям, будут осложнены дипломатические, экономические и культурные связи со всем арабским миром, а это – помимо Израиля – еще 24 государства. Это – 160 миллионов арабов, это – перспективный рынок для нашей промышленности. Это – мусульманские государства, входящие в обширный “мусульманский мир”, где живет не менее миллиарда человек. Это – практически весь развивающийся мир стран Азии, Африки и Латинской Америки. Советской дипломатии придется объяснить десяткам стран, чьи народы ведут антиимпериалистическую борьбу, почему СССР, даже не помышляя об отношениях с ЮАР и Чили, в лице некоторых своих представителей сообщает, что “против Израиля” Москва ничего не имеет».
И наконец, Евсеев зачитал «Открытое письмо к руководителям средств массовой информации об опасности сионизма». Были перечислены главные угрозы для СССР, вытекающие из заключения дипломатических отношений с сионо-фашистским государством Израиль.
«Во-первых, в условиях нарастания открытости советского общества наличие в Москве любого официального учреждения Израиля (посольство, консульство) отрицательно сказывается на морально-политическом климате в столице Союза ССР. Как показывает исторический опыт, функционирование израильского посольства будет способствовать всемирному раздуванию произраильских, эмиграционных и антисоветских настроений, русофобии не только среди евреев, числом более четверти миллиона (по официальным данным. – О.П.) проживающих в Москве, но и среди евреев всего советского государства. (Этому способствуют и создаваемые в СССР так называемые еврейские “культурные” центры. – О.П.) Жители Москвы старшего поколения не забыли триумфальной встречи первого посла Израиля в СССР Голды Меир (Меерсон) и помнят деятельность сионистских провокаторов под прикрытием дипломатических паспортов, прекращенную только чрезвычайными мерами: после ликвидации посольства Израиля в Москве в июне 1967 года и разрыва дипломатических отношений с Тель-Авивом по единогласному решению Политбюро ЦК КПСС и правительства СССР. (По данным компетентных органов, к моменту разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем на сионистское посольство только в Москве работали 12 тыс. тайных осведомителей и шпионов. Напомним, что количество выехавших из Советского Союза в Израиль и другие буржуазные страны на сегодняшний день превысило 300 тыс. человек. – О.П.)
Во-вторых. Комитет отмечает, что нет оснований содержать за счет советского народа посольство СССР в стране, чьи правящие круги совершают тягчайшее преступление против человечности – геноцид арабского народа Палестины, дискриминацию арабов еще более вопиющую, чем в условиях ЮАР, где местное население испытывает на себе все “прелести” апартеида.
В-третьих. Комитет напоминает, что в Израиле не могут быть гарантированы жизнь и безопасность работников любых советских учреждений. Тель-Авив попирает все общепринятые нормы международного права, и советские дипломаты не могут быть обеспечены предусмотренной законом дипломатической неприкосновенностью (дипломатическим иммунитетом). В любой момент, когда что-либо во внутренней, внешней политике СССР или действиях КПСС придется не по вкусу сионистам, советские граждане превратятся в заложников или объект террористических акций сионистских спецслужб (под видом якобы “спонтанного”, “случайного” терроризма “отдельных” или “неустановленных” лиц).
Координационный совет Комитета располагает сведениями, что Всемирный еврейский конгресс (ВЕК) поставил задачу перед сионистскими организациями во всех странах мира обелить сионизм (еврейский нацизм) в глазах народов и сделать все для того, чтобы попытаться отменить Резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН № 3379 от 10 ноября 1975 года, заклеймившую сионизм как “форму расизма и расовой дискриминации”. Поэтому маневры “друзей Израиля” в СССР, направленные на установление дипломатических отношений с Тель-Авивом, фактически совпадают с установками Всемирного еврейского конгресса.
Однако никому не удастся обелить еврейский нацизм, являющийся государственной политикой Израиля, который приводит к самым чудовищным преступлениям против коренного арабского населения. На весь мир “прославились” сионистские головорезы, закапывающие бульдозерами арабских детей, сжигающие заживо палестинцев в их домах, проводящие “медицинские опыты” над палестинскими патриотами в израильских застенках и концлагерях, сбрасывающие подростков с вертолетов, вспарывающие животы у беременных палестинских женщин и прокалывающие младенцев штыками.
Мы требуем прекратить тайные попытки установить дипломатические отношения с Тель-Авивом, а также осуждаем “культурные” вояжи на гастроли к оккупантам новоявленных “друзей Израиля” – Пугачевой, Кобзона, Окуджавы, Евтушенко, Розенбаума и других. Советской стране, ведущей борьбу за мир и разоружение, не нужны никакие контакты с государством, провозгласившим своим внешнеполитическим курсом аннексию чужих земель и захватнические войны, попирающим Устав ООН. Советские деятели культуры не ездят в ЮАР или Чили и не гастролируют там даже по приглашению “демократических организаций”. Не может быть в этом исключения и для расистско-фашистского Израиля.
Расизм и фашизм одинаково бесчеловечны под любым государственным флагом. Нет “хороших” и “плохих” фашистов, нет никаких “трезвомыслящих” нацистов, не существует и “реальномыслящих” расистов.
Мы не желаем, чтобы от имени советского народа и за его спиной вершилась “тайная дипломатия”. Гражданский и патриотический долг каждого советского человека – не быть сторонним наблюдателем и не допустить установления дипломатических отношений с расистами за спиной народа.
Мы требуем всенародного референдума!
ДОЛОЙ АЛЬЯНС С СИОНИСТАМИ! НЕТ УСТАНОВЛЕНИЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ С ФАШИСТАМИ И РАСИСТАМИ – ВРАГАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!»
Обращение Комитета было принято под громкие аплодисменты присутствующих.
В мае 1989 года Евгений Семенович провел антисионистский митинг в Лужниках, на котором выступили Евсеев и другие члены ВООПИК и «Памяти». Идеи антисионизма приобретали широкую поддержку. На Евсеева обрушился шквал обвинений в антисемитизме, против него началась организованная сионистскими кругами травля. В газете «Советская культура» была опубликована клеветническая статья журналиста-гомосексуалиста А. Черкизова, обвинявшая Евсеева в ненависти ко всем евреям. Ученый подал в суд на газету и Черкизова. Во время судебного разбирательства стало ясно, что суд склоняется к удовлетворению иска Евсеева по защите его чести и достоинства. Однако накануне последнего судебного заседания на Евсеева было совершено покушение (11 февраля 1990 года): он был сбит машиной, которая переехала его дважды.
Сионистские агенты совершили очередное убийство. Подлая акция сионистов, их попытка запугать общество вызвали широкое возмущение в Москве. Вне Москвы об убийстве патриота почти никто не знал. Органы массовой информации запретили писать об этом убийстве, «чтобы не вызывать антисемитские настроения у населения».
Сам я тоже не сразу узнал об этом преступлении, так как находился в командировке на Урале. А узнав, вспомнил нашу последнюю встречу в конце 1989 года в приемной журнала «Наш современник». Евгений Семенович рассказывал мне о своих планах издать подготовленное им исследование в двух томах «Сионизм в России: от Великой реформы до перестройки». «Эта книга, – говорил Евсеев, – станет настоящей бомбой для всех специалистов. В архивах я открыл такие уникальные сведения и документы, которые ранее не были известны. Они станут настоящими документальными иллюстрациями к протоколам Сионских мудрецов». Однако скоро выяснилось, что рукопись исследования Евсеева «Сионизм в России» после его убийства бесследно пропала.
В 1980-е в разных городах России начинают проходить праздники славянской письменности. Делалось это в День святых Кирилла и Мефодия 24 мая. Первые празднования прошли в Мурманске (1986) и Вологде (1987). Инициатор и организатор этих праздников мне был знаком по ВООПИК – писатель Виталий Маслов. Самому мне на праздник в Мурманске приехать не удалось, но о нем я слышал много хорошего от известных мне писателей, принимавших в нем участие, – В. Крупина, В. Личутина, Ю. Кузнецова, В. Бондаренко.
В следующем году праздник славянской письменности прошел в Вологде, где я уже был с нашими активистами из ВООПИК. Здесь главную роль играли писатель В.И. Белов и скульптор В.М. Клыков, автор замечательного памятника великому русскому поэту К. Батюшкову, открытого в первый день.
Вечером тысячи жителей Вологды собрались на берегу Мологи у семи костров. Поэты и артисты читали стихи, вдохновленные прекрасной погодой и множеством красивых славянских девушек и женщин. Конечно, не обошлось без винопития, но все было пристойно.
Праздник продолжался на древнем городище. Начались песни, танцы и пляски. Рядом со мной была муза с теплыми губами. Наверно, так славяне часто общались в древности.
Официально праздник закончился праздничным салютом, а по реке пустили сотни плавающих огоньков. Неофициально для многих праздник продолжался. Компании и парочки ходили до утра.
Самый запоминающийся праздник славянской письменности прошел в Новгороде в 1988 году. Год этот совпал с 1000-летием Крещения Руси. На этот праздник из Москвы приехало много известных писателей и артистов, сотни деятелей русской и славянской культуры из разных стран. Основная патриотическая тусовка из Москвы была почти в полном сборе. Собрались многие тысячи жителей Новгорода. Народу было так много, что чуть-чуть не разрушили мост через реку Волхов.
Также приехало много православных иерархов, не только от Русской Церкви, но и от других славян. Делегацию Русской Церкви возглавлял будущий патриарх Алексий II, с ним были митрополит Питирим. Помню яркие выступления Д. Балашова, скульптора В.М. Клыкова, академика Н. Толстого, песни Татьяны Петровой.
Праздник начался с литургии в церкви Св. Филиппа, что на торговой стороне. Желающих участвовать в ней церковь не вместила. Большинство людей стояли на улице. После службы шествие двинулось к Новгородскому Кремлю, Святой Софии и памятнику «Тысячелетие России». Тысячи горожан шли плотными рядами, многие целыми семьями. Непрерывно били церковные колокола. В огромной народной толпе выделялось множество молодых парней и девушек. Было очень жарко.
В древнем Софийском соборе, в который мне не без труда удалось попасть, устроили праздник славянских песнопений. Выступали самые лучшие духовные хоры и исполнители. Всех потрясло выступление знаменитого баса Александра Ведерникова, с которым мне ранее приходилось встречаться в ВООПИК. Мощный голос великого артиста заполнил все пространство собора, позволяя почти физически почувствовать особую торжественность и величие происходящего.
Праздник славянской письменности продолжили под открытым небом в Музее народного деревянного зодчества «Витославлицы». Это было как ожившее поселение древних славян. Большие северные дома на подклетах образовывали улицу с «двумя порядками». Каждый дом имел свое лицо – окна, гульбища, коньки на крышах, фасады домов, украшенные деревянной резьбой. На лучших местах церкви, поодаль хозяйственные постройки. Во дворах домов и на полянах за ними водились хороводы, выступали фольклорные ансамбли, пели народные песни, плясали. Некоторые из наших писателей ходили в народных одеждах. Так, писатель Дмитрий Балашов был в белой косоворотке, перехваченной поясом, в брюках с напуском и красных сапогах. Множество девушек ходили в нарядных сарафанах.
Хороводы водили допоздна, песни и пляски продолжались чуть ли не всю ночь. Гармони, пляски, песни и снова хороводы. Официальная часть праздника с церковными хорами и профессиональными фольклористами просто забивалась народными массовками. Наших братьев – писателей тянули на застолья в частные дома и квартиры. И снова славянские музы, сочетавшие скромность и дерзость... По возвращении в Москву славянские песни и ритмы долго продолжали звучать в ушах.
Новгородский праздник славянской письменности и культуры остался у меня в памяти как самое значительное событие этого времени. Впервые с 1917 года история России рассматривалась в положительной связи с историей Православной Церкви и глубинами русской национальной культуры.
17 июля 1988 года в церкви Рождества в Старом Симонове в Москве при большом стечении членов разных патриотических организаций (не менее 1000 человек) происходит открытие надгробного памятника доблестным героям Куликовской битвы – монахам Александру Пересвету и Родиону Ослябе, присоединившимся к Дмитрию Донскому по благословению прп. Сергия Радонежского. Открытие происходило в день убийства Царской семьи, и впервые за многие десятилетия злодейство было публично осуждено. Выступивший с речью художник Сычев объявил, что послал письмо в Верховный суд СССР с требованием официально осудить это убийство. «Пусть мня расстреляют, – сказал Сычев, – но я не могу жить в государстве, которое убивает детей». Большинство присутствовавших поддержали эти слова. На надгробие Пересвета и Осляби возложили цветы и две ленты – одну монахам, другую – «невинно убиенной Царской семье».
Конец 80-х для меня – это появление новых возможностей для общения с известными учеными и специалистами. В обществе начинает спадать пелена запретов и запретных тем. То, что мы раньше не смели и спрашивать у наших специалистов, в новых условиях начинает обсуждаться почти свободно. Вопросы на заседаниях ВООПИК становятся смелее и острее, а выступающие у нас уже не боятся затрагивать «больные» темы. Вспоминаю свои встречи в этот период с русскими учеными и специалистами – академиком Б.А. Рыбаковым, С. Ямщиковым, легендарным книжником М.И. Чувановым и многими другими.
М.И. Чуванов
Незадолго до смерти легендарного книжника мне удалось встретиться и побеседовать с ним. Встречу организовала мать моего товарища архитектора-реставратора В.П. Ларина. Михаил Иванович Чуванов (1890‒(1988) жил в Подмосковье (по Казанской дороге) на ст. Ухтомская в большом деревянном доме. Встретил нас старик с огромной бородой, похожий на сказочного волхва. Всю жизнь он собирал старинные книги и рукописи XV‒XVII веков. К тому времени, когда мы его посетили, основная часть коллекции из 20 тыс. книг была передана в Отдел редких книг Государственной библиотеки СССР. Михаил Иванович собрал книги всех главных древнерусских типографий – Москвы, Львова, Острога и Вильно. Хотя основная часть коллекции Чуванова уже отсутствовала, нам было что посмотреть. Книги с автографами русских писателей, разные справочники и специальные издания. Михаил Иванович рассказывал о своей нелегкой, но счастливой жизни книжника, повидавшего самых выдающихся собирателей книг.
Он рассказывал нам, как трудно было ему, старообрядцу, сохранять веру, как на него писали доносы, а «органы» требовали «сотрудничества». Он передавал столько подробностей пережитого им времени, особенно 20–30-х годов, что мне казалось – я попал в ту эпоху. Без всяких споров сошлись мы с ним и по еврейскому вопросу. Легендарный книжник вспомнил несколько обид, нанесенных ему сионистами. Привел примеры жульничества со стороны некоторых евреев.
К этому же времени относятся мои встречи с великим русским ученым академиком Борисом Александровичем Рыбаковым (1908‒2001). Первый раз я его увидел задолго до этих встреч на лекции в Центральном лектории. Выступал он свободно, раскованно, естественно, уверенно. Мне его выступление очень понравилось, как и большинству присутствовавших. Но недалеко от меня сидела еврейская пара и позволяла себе делать в адрес ученого едкие комментарии. Этой парочке не нравился патриотический пафос ученого. Пришлось сделать им замечание, на что они окрысились и забормотали об антисемитизме.
Рыбаков был настоящим русским патриотом. Оценивая события отечественной истории с позиции национальных интересов русского народа, он не поддавался на выдумки западников и либералов.
Противники Рыбакова, объявлявшие его труды псевдорусскими, пытались найти в них ошибки, «инкриминировали» ему русский патриотизм как что-то отрицательное и недостойное. Один из критиков, по сравнению с Рыбаковым пигмей, недостойный упоминания, считал причиной его «ошибок» в исторической науке «излишнюю патриотическую любовь к своей стране и народу, исполненную искренности и эмоциональности». Рыбаков, возмущался он, рассчитывая разоблачить и оскорбить академика, «был не просто патриотом, а, несомненно, русским националистом... ультрапатриотом – он был склонен пылко преувеличивать преимущества русского народа во всем, ставя его выше всех соседних» (что, может быть, в понимании русофобов страшнее и позорнее, чем русский патриотизм!).
Б.А. Рыбаков
Да, академик Рыбаков был истинно русским патриотом. И именно патриотизм в соединении с талантом исследователя сделал его великим русским историком.
На первую встречу с Рыбаковым я приехал с Сергеем Николаевичем Семановым (впрочем, он вскоре ушел). Мы готовили вечер, посвященный древним славянам, и просили его принять в нем участие. Но разговор пошел гораздо шире. Зашла речь о «перестройке» и Горбачеве. Академик резко отрицательно высказывался обо всем партийном руководстве. «Как историк считаю, что нынешняя политика ведет к развалу страны». “У архитекторов перестройки, – с иронией произнес он, – нет положительной программы. Яковлев откровенный враг. Остальные больше балаболят, чем способны к положительным действиям на благо России. Страну пытаются повернуть в сторону Запада, который всегда враждебен к России. Добра ждать нечего». «Удивляет количество евреев в современном окружении центральной власти. Ужасен Яковлев и этот, сброшенный с моста... Ельцин».
Меня очень поразила такая резкая оценка. Конечно, я стал спрашивать Рыбакова о том, что стоит за кампанией нападок на него в печати. Я рассказал Рыбакову, что активисты ВООПИК очень уважают его труды и высоко их оценивают, особенно его книги о древних славянах.
Мне очень понравилась атмосфера, аура, которая царила в квартире Рыбакова на Ленинском проспекте, она была очень близка мне по образу и даже красками, которые преобладали в комнате академика, которая напоминала мне мою по количеству книг, гравюр и картин старой Москвы и особенно храмов. Затейливо был выставлен известный комплект фарфоровых статуэток, изображающих различные образы Гоголя. Запомнились еще картины русской деревни и пейзажи в старых рамах. В его квартире я чувствовал себя так, будто не выходил из своего дома.
Однажды у нас состоялся разговор о русской науке и ученых, которые ею занимались. И здесь он был очень откровенен: «За многие годы работы в Академии наук я убедился, что в академических институтах существует значительная прослойка специалистов, настроенных антирусски. Продолжают свою деятельность норманисты. Это откровенные западники, хотя и маскирующиеся.
Остро у нас стоит “хазарский вопрос”. Нынешние “хазары” не могут мне простить статью о Хазарии, написанную после войны, обвиняют меня в антисемитизме. Все эти силы препятствуют нормальной работе русской науки. В советский период сильно тормозилось развитие русского славяноведения. После смерти Сталина, который вынашивал грандиозные планы создания Союза славянских государств, политическая линия власти была направлена на сдерживание славянского движения, “славянской взаимности”.
Славянофильство подверглось резкой критике как реакционное направление. Любые положительные оценки единства славянских народов не поощрялись».
[1] Книга вышла только в 1991 году в издательстве «Современник» стараниями его главного редактора Фролова и моей хорошей знакомой Е.А. Залегиной. Чтобы добыть бумагу для этой книги, я сам ездил в Сыктывкар и «выбил» 39 тонн.
[2] В середине 1990-х годов Алиев признался, что проталкивал этот проект «в интересах Азербайджана, да и всего мусульманского мира, которому так не хватает воды».
[3] Лобзов был известен мне не только как юрист, полковник милиции, но и как талантливый композитор, написавший около 180 романсов, песен, баллад, 2 симфонии, оперу «Бессмертный Кащей», по мотивам сказки В. Белова. Его концерты в «Телешовке» и на вечерах «Памяти» всегда становились общерусскими национальными событиями. Особенной популярностью у нас пользовался «Рубцовский цикл» из 35 романсов, а также десятки романсов на стихи Тютчева, Фета, Блока, Пушкина, Лермонтова.
[4] Однако ни одно из обещаний выполнено не было. В частности, Ельцин сорвал аплодисменты, когда громко заявил, что в ближайшие дни с Поклонной горы уберут краны и строительство будет прекращено. Тем не менее оно продолжалось.
