Глава 33
Экспедиция в Алапаевск и Пермь. – Расследование преступлений еврейских большевиков. – Тройное ритуальное убийство в Верхней Синячихе. – Злодейское преступление под Мотовилихой. – Попытки помешать моему расследованию. – Выход в свет моего исследования о цареубийстве
Дальнейшее расследование цареубийства все больше и больше наталкивалось на сопротивление местных властей. Закулисная кампания, проводимая против меня сионистскими кругами, привела к тому, что стали ограничивать мои возможности работать в архивах и фондах музеев. Мне перестали выдавать некоторые категории документов, отказали в разрешении работать в архиве областного КГБ с документами 1918–1920 годов, в которых, по свидетельству одного бывшего сотрудника КГБ, хранится ряд ценных материалов из досье на членов партии, принимавших участие в «казни Царской семьи». Более того, Липатников сообщил мне, что «наши сионисты готовят какую-то провокацию против вас», чтобы, воспользовавшись ею, попытаться уничтожить все, что мне удалось собрать об убийстве Царской семьи. Не знаю, насколько были верны его сведения, но материалы, которые мне удалось собрать, были настолько уникальны и редки, что вопрос об их сохранении встал для меня самым серьезнейшим образом. Вместе с тем уезжать мне с Урала не хотелось, ибо оставалось еще много вопросов об убийстве членов Царской династии в Перми и Алапаевске. Документы, найденные мною в Свердловском партархиве, неопровержимо свидетельствовали, что цареубийство в Екатеринбурге было одним из звеньев зловещего преступного плана верхушки еврейских большевиков Ленина–Свердлова–Троцкого.
Проработав в Екатеринбургском архиве, я с помощью русских патриотов получил выходы на сочувствующих нам архивных и музейных работников в Перми и Алапаевске. Терять такие шансы самому расследовать самое страшное преступление в христианской истории мне не хотелось. Надо было ехать в Пермь и Алапаевск. Тогда я решил поступить так. Все материалы, собранные мною в Екатеринбурге, я тайно отправил в Москву. Для дальнейшей работы так же негласно вызвал своего верного помощника Георгия и однажды утром покинул гостиницу, сообщив всем, что возвращаюсь в Москву. На самом же деле мой «УАЗ» тронулся в сторону Алапаевска.
В окрестностях этого города было совершено убийство шестерых членов фамилии Романовых. В архиве я нашел лист пожелтевшей бумаги – постановление о переводе великих князей в г. Алапаевск. «...Нам объявлено, и мы, нижеподписавшиеся, обязуемся быть готовыми к 9 1/2 часа утра для отправки на вокзал в сопровождении члена Уральской областной чрезвычайной комиссии 19 мая 1918 года». И подписи (крупные, аккуратные):
«Елизавета Федоровна, настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия, Князь Иоанн Константинович, Княгиня Елена Петровна, Князь Константин Константинович, Князь Игорь Константинович, Князь Владимир Палей, Сергей Михайлович Романов».
Все подписавшиеся, кроме княгини Елены Петровны, были вскоре убиты еврейскими большевиками.
Алапаевск предстал передо мной городом, удивительно запущенным (впрочем, как и многие уральские города). Пыльные, даже грязные улицы, обветшавшие дома, изуродованный почерневший Алексеевский собор в центре города (на протяжении 70 лет советской власти здесь была пекарня). В магазинах шаром покати. Самое крупное предприятие в городе – станкозавод – славно тем, что в конце 80-х годов XX века продавало свои новые станки в Японию на металлолом. А ведь в начале века это был город с перспективами. Алапаевское железо с клеймом «Старый сибирский соболь» имело мировую славу. Считалось, что оно могло покрывать дом в течение более чем 100 лет, не ржавея. За свои изделия Алапаевский завод неоднократно получал награды на всероссийских и всемирных выставках.
В Алапаевске великих князей разместили в здании Напольной школы, названной так потому, что она располагалась на окраине города возле поля. Здание небольшое, одноэтажное, с широкими окнами.
Вхожу через главный ход – широкий коридор, а по левую сторону классы. В 1918 году в угловую комнату-класс поместили Елизавету Федоровну с монахиней Варварой, рядом – Сергея Михайловича с Ф. Ремезом. В остальных комнатах-классах поселили еще по двое узников. Школа была обнесена высоким деревянным забором. Узники входили со двора. За князьями наблюдали одетые в штатское сотрудники ЧК. Первое время князьям разрешалось посещать церковь, магазины, базар и даже гулять по полю. Однако так было недолго. В июне режим был резко ужесточен, превратившись в тюремный.
У великих князей отбирают вещи, деньги, одежду и обувь, оставляют самую малость, питание резко ухудшается.
Из-за недостатка питания князья вынуждены обращаться к окрестным крестьянам, которым время от времени разрешают приносить продукты – яйца, овощи, хлеб.
...Я сижу на лавочке возле старенького рубленого дома вместе с Марией Артемовной Чехомовой (род. 1908), крестьянкой тех мест. Ее дом находится в 100 м от Напольной школы, здесь прошла вся ее жизнь. В том, 1918 году родители неоднократно посылали ее отнести великим князьям что-нибудь покушать.
– Бывало, мама соберет в корзиночку яичек, картошечки, шанечек напечет, накроет сверху чистой тряпочкой и посылает меня. Ты, говорит, по дороге им еще цветочков ноготочков нарви.
– А часто к ним пускали?
– Нет, не всегда, но если пускали, то часов в одиннадцать утра. Принесешь, а охранники у ворот не пускают, спрашивают: «К кому ты?» – «Вот, матушкам покушать принесла». – «Ну ладно, иди!» Матушка выйдет на крыльцо, возьмет корзиночку, а у самой слезы текут, отвернется, смахнет слезу: «Спасибо, девочка милая, спасибо!» Когда последний раз я была у них, матушка вышла, взяла корзинку, подожди, говорит. Через несколько минут вернулась, возвращает корзинку (она так всегда делала), а в ней что-то лежит. «Нам немного жить осталось, поминайте нас», – говорит матушка. А у самой слезы из глаз. Прибежала я домой с корзинкой. Достали из нее сверточек, который матушка положила, а там отрез на платье, розовая ткань. Хоть и небогато мы жили, а мама говорит: «Отнеси обратно». Прибегаю, а калитка уже закрыта, не пускают. Ночью стрельба, взрывы, крики «Имай, имай!» Люди на конях гоняют. Я проснулась, вижу – родители к окну приникли и смотрят...
За окном проходил последний акт злодейского спектакля. С одной стороны несколько беззащитных людей, с другой – десятки вооруженных до зубов головорезов. Акция была спланирована заранее. Для ее исполнения прибыл зампред Уралсовета Сафаров. По данным, сообщенным мне директором Верхне-Синячихинского музея С.Г. Кайдаловым, который ссылался на рассказы старого чекиста В.Д. Гурьева, оперативное руководство осуществлялось председателем алапаевской ЧК Говыриным, комиссаром юстиции Соловьевым, председателем Алапаевского совдепа Абрамовым, секретарем исполкома Перминовым. От Верхней Синячихи в акции участвовали партийный вождь Вячеслав Дмитриевич Перовский, а также Николай Степанович Плишкин и Иван Емельянович Черепанов. Предположительно именно они подсказали место для убийства.
Кто совершал убийство? Участвовал весь большевистский актив Алапаевска. Как рассказывали старожилы, все участники убийства спрятались потом от белых на Боровском болоте и в Кукайском ельнике. Бандитствовали семейными кланами Абрамовы, Серебряковы, Говырины, Старцевы, Останины... Подобно Ермакову из Екатеринбурга все эти типы были с темным уголовным прошлым.
В полдень 17 июля чекисты отбирают у великих князей последние вещи и ценности и велят им подготовиться к переезду на Верхне-Синячихинский завод. Когда стемнело, к Напольной школе подъехали 10–11 телег. На них рассадили узников. Ехали тихо. По дороге встретили нескольких крестьян, которые потом дали свидетельские показания. Поздно ночью подвезли к месту убийства. Оно расположено недалеко от пересечения трех дорог – на Алапаевск, Верхнюю Синячиху и Нижнюю Синячиху. Шахта, которую выбрали убийцы, находится в 70–80 м от дороги на Нижнюю Синячиху и примерно в 120 м от дороги на Алапаевск. В 1918 году дорогу от шахты отделяла большая поляна, покрытая редкой порослью мелких кустарников, правее шахты тянулись пашни, огороженные жердями.
Шахта представляла собой колодец глубиной около 20 м. Стенки колодца, сложенные из толстых деревянных плах, тогда были еще крепки. Внутри колодца по средней линии в вертикальном направлении были устроены узкие мостки (палаты), соединяющиеся между собой лесенками.
У перекрестка уже стояли вооруженные люди, ближайшие окрестности были оцеплены. Великих князей подвезли к шахте. Ссадив с телег, их стали жестоко избивать (позднее это установила медицинская экспертиза). По рассказам того же чекиста, В.Д. Гурьева, переданным мне С.Г. Кайдаловым, через шахту была перекинута доска-бревно. Убийцы выбрали для своих жертв особенно мучительный вид смерти. Великим князьям связали руки, завязали глаза и заставили идти по этой доске и прыгать вниз в глубокий 20-метровый колодец. При этом великий князь Сергей Михайлович оказал сопротивление. Он схватил за полу пиджака верхнесинячихинского большевика Плишкина и чуть-чуть не увлек его за собой, оборвав полу его пиджака. Князя убили выстрелом в голову.
Скинув великих князей в шахту, убийцы забрасывают ее ручными гранатами, а затем заваливают бревнами и разным хламом. Предания об обстоятельствах этого злодеяния известны многим старожилам Нижней и Верхней Синячихи.
М.А. Чехомова рассказала мне, что возле школы был найден труп человека с крестьянскими натруженными руками. Красные заявили, что это и есть один из банды белогвардейцев, похитивших великих князей. Во время следствия выяснилось, что, по сценарию убийц великих князей, этот человек должен был выполнить роль «мормышки». Чекисты заранее арестовали его на Салдинском заводе и держали в тюрьме до дня инсценировки «увоза» князей, пристрелив во время «боя» в качестве доказательства истинности нападения.
Еще несколько дней великие князья были живы (это позднее установит медицинское вскрытие). Шахта находится не так далеко от дороги, и проезжающие крестьяне порой слышат голоса, стоны, иногда раздается пение псалмов, молитвы. Верхнесинячихинские старики рассказывают, что к шахте некоторое время никого не подпускали. На следующий день изверги делают попытки добить свои жертвы – второй раз убивают их! Вниз кидают крупные камни, бревна. Но шахта уже сильно завалена, и ничего не выходит – снизу по-прежнему несутся молитвы и пение псалмов. Великая княгиня Елизавета Федоровна, несмотря на тяжелые ранения, сумела перебороть свою боль и перевязала голову князю Иоанну Константиновичу носовым платком.
На третий день председатель ЧК Говырин берет у местного врача Арангузеева большой кусок серы, революционеры зажигают его и бросают на дно шахты, а верх шахты забрасывают досками и бревнами, засыпают землей, т.е. в третий раз убивают свои жертвы.
Следственной комиссии Белой армии, занявшей Алапаевск 28 сентября, сразу же удалось обнаружить шахту, а в ней тела мучеников, находившиеся на разной глубине. В карманах убитых были их документы. На груди великой княгини Елизаветы Федоровны висела икона Спасителя, подаренная ей Николаем Александровичем перед отречением от престола. Хотя с момента убийства прошло почти три месяца, тела почти не подверглись разложению.
Их положили в гробы, поставили возле Напольной школы. А затем от школы привезли к Алексеевскому собору, где после торжественного отпевания похоронили в склепе собора.
В 1989 году старая дорога из Алапаевска к месту убийства была заброшена. Я ехал к шахте по новому асфальтированному шоссе. Свернул налево к Верхней Синячихе. И вот уже у места. Редкий лес – сосны и березы. В Коптяковском лесу было больше берез, чем сосен, здесь – наоборот. Много лесных цветов, краснеет крупная земляника. От шоссе к шахте ведет натоптанная тропинка. Шахта давно осыпалась. Яма стала пологой. Можно спуститься вниз, метра на четыре, а дальше все засыпано землей. Кое-где виднеются остатки деревянных конструкций.
После всего увиденного и услышанного в Алапаевске в моем сознании еще сильнее укрепилось убеждение, что за спиной злодеев, совершивших преступление, стоял сам сатана, недаром руководство всей операцией осуществлял сын хасида Сафаров, близкий соратник Свердлова. В изощренном тройном убийстве каждого мученика в шахте под Алапаевском чувствовался особый ритуал, используемый сатанинской сектой хасидов еще с XVIII века. Одно из правил этой изуверской секты гласит: «Христиан нужно убивать трижды по числу ипостасей их Бога».
Направляясь из Алапаевска в Пермь, я проехал по тем местам, с которых начиналась уральская промышленность, позволившая России создать мощную военную экономику. В XVIII веке уральские металлургические заводы, в частности в Невьянске и Нижнем Тагиле, по своему техническому уровню превосходили западные аналоги. В тот же период в маленьких еврейских местечках Малороссии и Белоруссии хасидские сектанты совершали свои страшные кровавые ритуалы, подготавливая своих членов к будущему убийству всех членов русской Царской фамилии. В начале XIX века влияние хасидской секты сказалось на идеологии декабристов, а позднее стало доминантой формирования всех революционных партий. В XIX веке в Сибирь было сослано большое количество членов изуверских еврейских сект, прежде всего хасидов. Большая их часть после окончания сроков оседала в Сибири и на близком к ней экономически развитом Урале.
Уже тогда иудейские сектанты делали свои ставки на люмпенскую часть рабочего класса Урала, подталкивая их на грабежи и занимаясь скупкой краденого.
В Перми я встретился с нашими соратниками, которые определили меня на квартиру и свели с людьми, рассказавшими немало местных преданий об убийстве великого князя Михаила Александровича. В частности, мне удалось поговорить с родственниками и знакомыми швейцара «Королёвских номеров», в которых провел последние месяцы своей жизни великий князь. Свели меня также с престарелой супружеской парой, которая еще до войны встречалась со священником, лично знакомым с Михаилом Александровичем.
В местных архивах и музеях с помощью соратников мне удалось получить уникальные секретные документы и воспоминания убийц великого князя. В числе первых я прочитал записи из дневника великого князя. Из этих разрозненных сведений постепенно складывалась достаточно полная картина страшного преступления, которое совершилось здесь в июне 1918-го. Его почерк, методы, состав исполнителей были удивительно похожи на те, с которыми я уже сталкивался в Екатеринбурге и Алапаевске. В Перми жило несколько сотен иудеев, располагавших богатой синагогой. Старожилы рассказывали мне, что после отречения Царя евреи составили костяк большевистских организаций, и прежде всего ЧК. Подручными их были бандиты и уголовники.
Разысканные мной документы и показания старожилов свидетельствовали, что в конце 1917-го – 1918 году город оказался под властью матерых убийц и уголовников, близких Якову Свердлову. Бандгруппы из числа выпущенных из тюрем уголовников с мандатами милиции и ЧК совершали грабежи, убийства, похищения людей, зверски истязали священников (некоторых зарывали живыми в землю). Каждый из будущих убийц великого князя из числа боевиков тайной большевистской мафии, о которой я уже говорил в предыдущей главе, совершил по крайней мере несколько убийств. Главный исполнитель убийства великого князя Иванченко, сын контрабандиста из еврейского местечка, состоял в шайке «лесных братьев», был начальником по оружию, убийство было его ремеслом, при еврейских большевиках он стал начальником милиции, а затем руководителем ЧК. Страшно жестокий был человек, откровенный садист, рассказывали мне старожилы. В 1920-е, уже будучи большим начальником, лично исполнял роль палача, наслаждаясь агонией умирающих людей.
Другой убийца великого князя Марков в своих воспоминаниях описывает свое участие в убийстве по крайней мере трех десятков людей. После февраля 1917-го лично убивает монаха и 12 человек обезоруженных полицейских.
Третий убийца великого князя Жужгов специализировался на расправах со священниками. В архиве Пермской области я нашел воспоминания этого злодея, где он смаковал подробности убийства пермского архиепископа Андроника: «Поехали по Сибирскому тракту за пять верст, свернули в лес, отъехали сажень сто, остановили лошадей. Я приказал дать Андронику лопату, отвязали ее от пролетки и дали ему в руки. Я приказал ему копать могилу. Андроник выкопал сколько полагается (четвертей шесть). Затем я сказал: “Давай ложись”. Могила оказалась коротка, он подрыл в ногах, лег второй раз, еще коротка – еще рыл – могила готова. “Теперь дайте мне помолиться”, – я разрешил, он помолился на все стороны минут десять, я ему не мешал. Затем он сказал: “Готов”. Я сказал, что расстреливать не буду, а живым закопаю, пока ты не снимешь постановление (о забастовке против большевиков. – О.П.), но он сказал, что это не сделает». Тогда Жужгов и подручные закопали архиепископа живым.
Вот из таких героев революции Свердлов и Ленин сформировали команду убийц великого князя. Преступление готовили руководители большевистской ЧК и милиции.
Великого князя Михаила Александровича доставили в Пермь по железной дороге. Первое, что он мог здесь увидеть, – это красивое здание железнодорожного вокзала. Отсюда его привезли на Сибирскую улицу, в так называемые «Королевские номера» (на самом деле их правильное название «Королёвские» – по фамилии владельца, но за роскошь и удобства к ним пристало название «Королевские»). По рассказам старого швейцара, работавшего здесь в то время, великого князя поселили на втором этаже. В угловой комнате с окнами, выходившими во двор, располагалась спальня, рядом – ванная, напротив – столовая. Всюду были ковры, портьеры, рассказывал старый швейцар, горничные ходили в бархатных платьях, каждый служащий имел по нескольку костюмов, говорили полушепотом. На этажах стояла мертвая тишина. Внутренний дворик утопал в зелени. В глубине его находился гараж, в котором стояла машина Михаила Александровича «роллс-ройс», на ней он выезжал через ворота-туннель, украшенные красивой решеткой.
В один из июньских дней 1918-го великий князь и его секретарь Джонсон по приказу Ленина и Свердлова были схвачены «надежными товарищами» и увезены в лес за городом, убиты и закопаны в землю. Один из главных исполнителей преступления Марков подробно описал, как это произошло (его воспоминания сохранились в архиве). Кроме этого, об убийстве Михаила Александровича я слышал немало устных, легендарных рассказов. Со слов одного старика, великий князь, запершись в ванной комнате, некоторое время отстреливался через окно, убив нескольких чекистов. Тогда они привезли пулемет и уложили его пулеметными очередями. По другой версии, великого князя Михаила вместе с секретарем схватили и живыми бросили в плавильные печи Мотовилихинского завода. «Нет, – сказали третьи, – их убили в лесу, а тела сожгли на костре. А в печи кинули двух живых царских фрейлин». «Нет, – утверждали четвертые, – фрейлин не сожгли, а расстреляли и похоронили на кладбище, а Михаила Александровича убили в лесу под Левшином». Когда мне уже казалось, что ничего нового не узнаю, в Свердловском партархиве я разыскал новые документы и впервые их опубликовал.
Привожу их с сохранением орфографии и пунктуации подлинника.
«В Московскую центральную редакцию газеты “Правда” ВКП (б).
Прошу поместить на страницах “Правды” под заглавием “Ищу правды”.
Я член партии ВКП (б) с 1918 года и участник расстрела великого князя Михаила Романова; в ночь с 11-го по 12 июня 1918 года Михаил Романов, после свержения с престола его брата проживал в г. Перми, бывш. номерах, т.е. королевских номерах. По нелегальному постановлению Мотовилихинской организации ВКП (б), т.е. участниками, Михаил Романов был взят и расстрелян в пределах Мотовилихинского района Уральской области, т.е. участники, которые взяли из королевских номеров М. Романова 1) Иванченко Василий Алексеевич, 2) Марков Андрей Васильевич, 3) Жужгов Николай Васильевич, 4) Колпачников Иван Федорович и доставив его в Мотовилихинский завод, а оттуда Романов был совместно со своим английскоподданным офицером увезен по шоссейной дороге к селу Левшино на расстоянии пять верст, где был расстрелян, в расстреле Романова принимал участие 1-м Жужгов Н.В., и 2-м Я – Новоселов Иосиф Георгиевич, больше участия никто не принимал и труп расстрелянного Романова предали земле. Из участвующих никто не знает за исключением Николая Васильевича Жужгова в каком месте он закопан, это историческая могила хранится в моей памяти и тов. Жужгова. А те упомянутые участники расстрела Романова, Иванченко В.А.: был участником только на золотые часы шестиугольные, за что попал в историю, где имеется в печати о кончине Дома Романовых. Я неоднократно писал в Центральный Истпарт ВКП (б), а также в Уральский Истпарт ВКП (б) кроме того в Пермский и Тобольский Истпарт ВКП (б) о своем историческом подвиге, но мне нет ни откуда никакого ответа.
Таким образом, я все же решил искать правду, пусть будет на страницах нашей газеты “Правды” кто же действительно является прямым участником расстрела Михаила Романова.
Если это действительно расстрелял Иванченко В.А. и Марков А.В. Колпачников И.Ф. М. Романова, то пусть они найдут и покажут могилу расстрелянного Михаила Романова и докажут то, что я действительно не принимал участие в расстреле М. Романова, но пусть эти товарищи чужими историческими подвигами не пользуются, а совершают их сами.
Я сын крестьянина, проработал десять лет на ответственных участках, три с половиною года моей работы при особом отделе ВЧК в должности уполномоченного по контрразведке при штабе 3-й армии.
Шесть с половиной лет моей работы на юридическом поприще должности старшего следователя Тюменского Ревтрибунала, а потом в должности народного судьи Дальнего Севера и упол. облсуда по Тобольскому округу.
Я отдал все для советского строительства, но потеряв свое здоровье в настоящее время живу одиннадцатый месяц совершенно безработным, словом выкинут на произвол судьбы со своим семейством и с потерянным здоровьем...
К сему подписуюсь
Член КВП (б) Иосиф Георгиевич Новоселов
3 августа 1928 г. с. Крестье Щадринского района и округа Уральской области».
«Правда» и не подумала публиковать это письмо, но зато Истпарт (которому она его переслала) попросил у Новоселова написать воспоминания об этом убийстве. Вот что он сообщил. В день убийства он, Новоселов, – тогда мотовилихинский милиционер – находился на дежурстве. Когда экипажи с жертвами проезжали через Мотовилиху, то Мясников остался и вместо него на третьем экипаже поехали Новоселов и А.И. Плешков. В первом экипаже везли Романова в сопровождении Жужгова и Иванченко, во втором – Джонсона, сопровождаемого Марковым и Колпачниковым, в третьем были Новоселов и Плешков. Отъехав около пяти верст от Мотовилихи в сторону Левшина, свернули вправо в густой лес сажен на 50. Первый выстрел в великого князя Михаила сделал Жужгов, но только ранил в плечо. «Михаил схватил Жужгова в охапку, и они стали барахтаться. Я же видел драму в темноте пасмурной ночи... <неразборчиво> выстрелом в правый висок Михаил Романов был убит насмерть». Закопали в 10 часов на следующий день великого князя Михаила вместе с Джонсоном. «Когда мы закопали в землю я на одном из сосновых деревьев над могилой Романова вырезал своим перочинным ножом четыре буквы. В. К. М. Р., что здесь расстрелян великий князь Михаил Романов.
Эту историческую могилу я в настоящее время ище низабыл».
Не получив ответа, Новоселов пишет новое письмо, на этот раз в Истпарт. Он глубоко возмущен, что ему, настоящему убийце великого князя Михаила, нет никакого почета, а всю «честь» взял на себя тов. Марков.
«Истпарт. Ц. К. В. К. П. (б).
Копии: Уралоблистпарт ВКП (б) от
Новоселова Иосифа Георгиевича, проживающего в селе Крестовском Щадринского района и округа Урала.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Для меня только в настоящее время раскрылись глаза, в чем тут дело что здесь есть полная несправедливость, как наши члены партии ВКП (б) умеют говорить несправедливость нашему Истпарту ЦК ВКП (б).
Как они указывают, что я лишь только был приглашен на второй день для закрытия расстрелянных глубже. Это совершенно не верно, мне приглашение никто не делал, а я выполнил в силу партийной дисциплины свой долг коммуниста. Да я действительно совместно с тов. Жужговым Н.В. зарыл в землю расстрелянного Михаила Романова и его камердинера и мне хорошо известна эта могила в настоящее время.
Далее я как член партии ВКП (б), то я должен сказать всю истину, если из воспоминаний установлено один из активных участников расстрела Михаила Романова тов. Марков А.В. – это наглая ложь. В то время принимал самое активное участие в расстреле М. Романова тов. Жужгов Н.В. и в настоящее время расстрелянный белыми начальник Мотовилихинской милиции Алексей Иванович Плешков и я Новоселов а не чуть тов. Марков А.В.
Тов. Марков А.В., Иванченко В.А. и Колпачников И.Ф. принимали участие в расстреле камердинера английского подданного офицера а не Михаила Романова.
Для меня только в настоящее время стал ясен вопрос, что наши тов. участники расстрела М. Романова... <пропуск> вопрос, что я не имел участие в ночь с 11-го на 12-ое июня 1918 г. в расстрел М. Романова.
Я прошу Истпарт Ц.К. ВКП(б) и Уралоблистпарт ВКП(б) обратить самое серьезное внимание на 3 основных вопроса.
1) Во время совершения расстрела Михаила Романова кто был из участников расстрела Романова – 1-м принимал участие тов. Жужгов Н.В. он первым выстрелом ранил Михаила Романова в правое плечо, а когда не стал работать наган у тов. Жужгова, то в это время кто оказал содействие. Содействие оказал первым упомянутый начальник милиции Плешков А. Ив. и Новоселов. В этом сам тов. Жужгов Н.В. подтвердит.
2) После совершения расстрела Михаила Романова по возвращении управление Мотовилихинской милиции, когда производился раздел вещей расстрелянных между участниками, то 1-му Иванченко В.А. были отданы с расстрелянного Михаила Романова золотые шести угольчатые именные часы червонного золота, с надписью на одной из крышек Михаил Романов, которые в настоящее время у т. Иванченко. Это Вам будет 2-м доказательством. Как эти часы в настоящее время имеют ценность и должны сдатся в исторический музей.
3) С расстрелянного Романова также было снято золотое именное кольцо и пальто и штиблеты – бывшему расстрелянному начмилиции А. Ив. Плешкову. А с расстрелянного камердинера вещи разделены между Марковым и Колпачниковым И.Ф. Вот на этих то основаниях 3-х пунктах я ставлю полное опровержение на основе первых сведений, имеющихся в воспоминаниях и таким образом прошу Истпарт ЦК ВКП (б) который дал бы со своей стороны свое соответствующее распоряжение Уралоблистпарту ВКП (б). Последний сделал бы между нами участниками расстрела М. Романова [очную ставку], ведь нас осталось в живых 4 человека, а все мы проживаем в пределах Уральской области. Тов. Марков А.В. и Иванченко В.А. проживают в г. Перми, где состоят на учете. Тов. Жужгов Н.В. проживает в Невьянском заводе свердловского округа по Тульской ул. ц 8.
Только при очной ставке Уралоблистпарт ВКП (б) установит истину. Я пред лицом партии ВКП (б) не только прошу очную ставку, а требую. Я ищу правду и должен найти, пусть те тов. участники докажут что я действительно принимал участие в расстреле Михаила Романова.
О Вашем решении прошу меня поставить в известность.
К сему Новоселов, член ВКП (б). Село Крестовское Щадринского района и округа Уральской области».
Новоселов рассылает письма и в другие инстанции. Партийные органы не знают, как отделаться от своего соратника, который требует справедливости и возвращения вещей, украденных убийцами у своих жертв. Рассердившись, партийные руководители привычно переписывают историю. Они «отказывают» Новоселову даже в чести «зарытия» трупов, хотя об этом говорится в воспоминаниях Маркова. Начальник милиции эсер Плешков тоже считается недостойным разделить «честь» убийства с большевиками.
«Секретно.
Уралобком ВКП (б) Зав. истпартом тов. Моисееву.
Истпарт Отдел ОК ВКП (б) в отношении Новоселова сообщает следующее. С большим трудом, наконец, была выявлена роль его в деле убийства Михаила Романова. При похищении Михаила Романова проездом через Мотовилиху был захвачен с лопатой и дежурный в Мотовилихе милиционер Новоселов, который проездил напрасно до места расстрела, так как в тот день Мих. Романова не зарывали, а зарыли на другой день сами участники похищения без участия Новоселова.
Разрешение вопроса об отобрании именных вещей Романова Истпарт Отдел ОК ВКП (б) не может взять на себя, т. к. вещи Мих. Романова находятся, по рассказам, у многих работников, не только участников расстрела, живущих в разных местах СССР.
Зав. истпартом ОК ВКП (б) Ольховская.
12 дек. 1928».
Летом 1964 года директор Пермского партархива Н. Аликина, будучи в Москве, встречалась с А.В. Марковым. Во время беседы она обратила внимание на его наручные серебряные часы необычайной формы, на ее взгляд, очень древние. Они напоминали дольку срезанного круто сваренного яйца. На вопрос, откуда такие часы, Марков ответил ей, что они принадлежали личному секретарю Михаила Романова англичанину Брайану Джонсону и он взял их себе на память, сняв с руки Джонсона после расстрела.
«С тех пор не снимал с руки, – сказал ей Марков и добавил: – Идут хорошо, не ремонтировал, только отдавал в чистку несколько раз». Сейчас эти часы, вероятно, перешли наследникам Маркова. Возможно, и у наследников Иванченко сохраняются золотые часы великого князя Михаила Александровича. «Крестник» убийцы Михаил Иванченко (род. 1918–1919), может, еще жив? Интересно знать, не жгут ли эти часы руки наследников?..
Как мне удалось установить, имущество убитого великого князя Михаила Александровича было поделено чекистами между собой, но наиболее ценную его часть они все же направили в Москву. Там вещи великого князя разошлись между вождями еврейских большевиков. Великолепный фарфоровый сервиз, например, был присвоен А.В. Луначарским. В 60-х годах он находился в квартире его вдовы Луначарской-Розенель на Советской площади возле Моссовета.
Проведя собственное расследование убийства великого князя Михаила Александровича, я решил разыскать место его захоронения.
Моя машина двинулась в сторону Мотовилихи. Ее исторический центр мало изменился с 1918 года, правда двухэтажные домики сильно обветшали (жить в них сейчас трудно), да и снесена церковь. Завод на своем месте, напротив него бывший полицейский участок. Машина мчится по направлению к селу Левшино. По улице в основном одноэтажные, черные от старости, рубленые деревянные домики. Моя цель – разыскать примерное место, где было совершено убийство. Оказалось, что местным краеведам оно неизвестно. В записке Маркова указаны примерные ориентиры – верста после керосинового склада Нобеля, в лес от дороги направо. Несколько раз моя машина проезжает дорогу между Мотовилихой и Левшином. Рядом с шоссе тянется полотно железной дороги, ближе к Левшину дорога выходит на берег водохранилища, возле берега – десятки лодок. Вдоль всей дороги никакого леса, а только искусственные посадки чахлых тополей. Наконец останавливаюсь в Левшине (позднее я узнал, что это новое Левшино, а старое затоплено в начале 50-х) и начинаю расспрашивать стариков. Старожилов почти что нет, в основном приезжие. И только на Домостроительной улице знакомлюсь с настоящей старожилкой этих мест Анной Васильевной Кочевой (род. 1908). Расспрашиваю, как раньше шла дорога.
– Примерно до завода «Кислотный» и даже немного дальше, – отвечает Анна Васильевна, – а потом на том месте, где шоссе проходит, под полотном железнодорожного пути, раньше оно шло ниже. Но место сейчас затоплено в связи со строительством КамГРЭС.
– А где здесь был нефтяной склад Нобеля?
– На том месте, где «Кислотный». А не так далеко от него был Красный Лог. Страшное место. Там людей убивали и расстреливали и в революцию, и в 20-е годы. Через это место ездили большими компаниями, по одному боялись. Так и стояли возле лога, поджидая, что кто-то еще поедет.
– А что там было, почему Красный Лог?
– Там речушка текла, а через нее мост был, а бревна в красный цвет были покрашены, так и называли Красный мост, а место вокруг него Красный Лог. Родители мне всегда говорили: «Не ходи туда, там опасно, плохие люди встречаются». В конце 20-х годов там убили моих дядю и тетку. Они с ярмарки возвращались ночью. На них напали, убили, все забрали, а тела сучьями закидали.
– А кто же занимался разбоем? Кого-нибудь поймали?
– Разное говорили. Рассказывали, что мотовилихинские – у них тут рядом покосы были – лихие люди. А место глухое, густой сосняк, только ближе к реке деревья были хилые и место болотистое.
– А насчет убийства великого князя Михаила разговоры среди крестьян были?
– Нет, не упомню. Вот в годы революции у нас тут в Левшино в железнодорожный тупик загнали вагон с царским имуществом, говорили: его из Екатеринбурга пригнали, стоял он некоторое время без охраны. Начали грабить. Потом начальство отогнало его в Пермь.
После рассказа Анны Васильевны стало ясно, почему злодеи для убийства великого князя Михаила выбрали именно это место. Скорее всего, у них здесь была «наезженая тропка». Не первого человека привозили убивать. Окрестные крестьяне сюда ходить боялись, особенно ночью. Так что никто не мог помешать.
Возвращаюсь в Мотовилиху. Засекаю расстояние по спидометру машины. От Мотовилихи до «Кислотного» 6–6,5 км. Здесь, по словам Анны Васильевны, и стоял склад Нобеля, да и сегодня на этом месте – склад нефтепродуктов и бензозаправка. Снова засекаю расстояние, торможу машину через километр с небольшим. В 1918 году здесь был лес, сегодня проходят две дороги: шоссейная (дорога, которая шла в 1918 году, была узкая, конная) и железная на высокой насыпи. Вокруг шоссе растут тополя. Между шоссейной и железной дорогами в отдельных местах посажена картошка. Если расстояние Марковым было указано правильно и Анна Васильевна не ошиблась в расположении склада Нобеля, то место убийства находится ориентировочно под насыпью новой железной дороги. Хотя ручаться за это я бы не стал.
Из Перми мне пришлось уезжать тоже не по своей воле. Так же как в Екатеринбурге, пермские соратники из правоохранительных органов сообщили мне, что кто-то из Москвы дал задание пермской УГБ найти подходящий предлог для обыска и изъять у меня собранные материалы. Свои тетрадки и блокноты с выписками, а также ксерокопии некоторых документов, переданных мне, я постоянно носил с собой. Хотя по первоначальным планам мне следовало работать в архивах еще не менее недели, я решил не искушать судьбу и на следующий день после получения тревожного сообщения, не поставив никого в известность, уехал, преодолев полторы тысячи километров до Москвы за полтора дня.
Более трех месяцев я занимался систематизацией и обработкой собранных во время экспедиции на Урал исторических материалов. В результате возникла книга о цареубийстве, большие фрагменты из которой из номера в номер публиковались в газете «Литературная Россия». На меня обрушилось более сотни писем. Подавляющее большинство читателей благодарили меня за то, что я впервые рассказал правду об убийстве Царской семьи, и прежде всего о роли в нем видных еврейских большевиков Свердлова, Ленина, Троцкого, документально показал преступный, антирусский характер большевистской партии. Но были и другие письма – злобные, оскорбительные, в которых меня называли антисемитом, фашистом, угрожали расправой.
Началась борьба за издание книги. Рукопись ее я принес в издательство «Советская Россия». Большую поддержку мне тогда оказали редакторы издательства Ю. Бычков и Г. Астафьева, приложившие все усилия, чтобы книга увидела свет. Однако требовалось разрешение свыше. Никто из прежнего руководства не хотел брать на себя такую ответственность. Вопрос решил Борис Сергеевич Миронов, который в то время был назначен директором издательства. Его тогда мало кто знал, многие считали, что он обязательно отвергнет книгу или заставит сильно ее сократить. Однако случилось чудо: он подписал ее к изданию! Впоследствии, когда я ближе познакомился с этим замечательным, благородным человеком, я понял, что по-другому он поступить и не мог, хотя и шел на большой риск. «Демократическая» общественность навесила на книгу ярлык «антисемитской», так же поступили канадские и американские советологи, запретившие покупать книгу для университетских библиотек. Тем не менее тираж 50 тыс. экземпляров разошелся в несколько месяцев.
Здесь уместно особо рассказать о Б.С. Миронове, с которым я в жизни часто встречался и во многом разделял его взгляды. Это, безусловно, выдающийся человек, способный на поступок и твердость в отстаивании своих целей. В 1993 году он был назначен Ельциным на министерскую должность председателя комитета РФ по печати. Как впоследствии рассказывал мне Борис Сергеевич, политика, проводимая им на этом посту, оказалась ненавистной демократам и сионистам. Началась его травля. Более ста критических статей в печати, и ни одного нормального автора, все – сионисты.
Указом Ельцина Миронов был смещен с поста министра «за русскую национальную политику». Юрист Ельцина, который готовил этот указ, особо отметил слова Ельцина, что Миронов уволен по политическим соображениям... Не может министр, отвечающий за печать и книгоиздание, все время говорить: «Национальный дух», «Россия», «Русь», «русские, русские, русские».
В день отставки Борис Сергеевич бросил в глаза «пьяному бревну» (так Ельцина называли в народе) обвинение, что он служит антирусским интересам, что он враг России. «Президент, сказал Миронов, не пожелал принять моей национальной, патриотической программы духовного возрождения России. Но я продолжаю настаивать на том, что Россия возможна только как национальное государство. Россия должна наконец вернуться к национальному самоутверждению. Семьдесят пять лет с нами обходились так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа, национального инстинкта. И сегодня продолжает насаждаться в русских национальная слепота, глухота, немость». Авторитет идеолога национализма Миронову создали статьи «Нация и государство», «Жупел “русского фашизма”», «Кому мешает национализм», «Об отношении русских к коренным народам России (позиция русских националистов)». Общепринятым стало выведенное им понятие национализма как любви к своей нации. «Мы, русские, должны развить в себе национальный эгоизм. Наша национальная энергия всегда сдерживалась нашим собственным сопротивлением. Над Россией должен, наконец, воцариться высший интерес, над всем обществом, над всеми политическими дрязгами, и это интерес сохранения, сбережения, приумножения русской нации. Сегодня интересы русского нам должны быть значимее и дороже интересов целых континентов. Сегодня понятие “нация” должно быть нам так же близко, дорого и свято, как понятие семьи. Только национализм – полная открытая любовь к своей нации, гордость за свою нацию, страстное желание служить своей нации, до самопожертвования быть верным ей, быть ответственным перед ней – дает возможность каждому человеку, каждому народу дышать полной грудью, не скрывать своей любви к своему народу, к своей нации, не стесняться этой любви, не избегать ее, вольно, легко и свободно без оглядки на кого другого ценить, любить, гордиться своим народом, искренне и полно считать его лучшим и стремиться его таким крепить. Именно национализм является основой мирного жительства народов, потому что национализм крепит не только нацию, национализм крепит отношения между нациями. Национализм в России – единственный гарант недопущения распада России, он единственный способен спасти Россию от повторения трагедии Советского Союза. Националист якут, националист калмык, националист мордва... Каждый националист каждого проживающего в России народа во имя благоденствия своего народа будет стремиться к сохранению своего народа рядом с большим, 120-миллионным русским народом на богатейшей российской земле. Да и что есть Россия, как не ковер, прочность и красоту которого определяют плотно и надежно сотканные нити, и чем больше их, чем разнообразнее они, тем прочнее и красивее ковер. А что есть государство Российское, как не прочный и надежный якорь России, и чем крепче каждая жилка каната, тем надежнее канат держит якорь. У национализма нет и не может быть противников в самой России, среди народов России. Как человек в здравом уме не может бороться со своим собственным здоровьем, так и страна не может отторгать то, что ей в здравие, силу и крепость. Национализм ненавистен тому, кому страшна крепость России». Кажется, вся Россия услышала страстный призыв Миронова: «Сегодня у каждого русского свое поле Куликово, и не надо русскому ждать ни трубы, ни призыва, ни команды. Идет жестокая, коварная война, на которой каждый русский должен стать воином – воином русского духа. Наш жребий – не победа и не поражение. Что для нас слава, что позор, когда решается, быть или не быть России, быть или не быть русской нации – вот наша судьба, вот итог жизни нашего поколения». В 1999 году в работе «О необходимости национального восстания» Миронов выступает с критикой марксистско-ленинской идеологии: «Мы не поняли главного, что в 1991 году в России ровным счетом ничего не произошло, никакого переворота, никакой революции, ничего! Змея, вползшая в Россию в начале века, сменила лишь кожу с коммунистической на демократическую, а змеиное жидовское нутро осталось прежним с 1917 года – руссконенавистническим, русскогубительным. При нынешнем демократическом режиме расцвело то, что высеяно было, вызревало при коммунистах. В 1991‑м демократы пришли вершить начатое коммунистами в 1917‑м. Сначала крушение Российской империи через революцию и социализацию страны – сокрытую форму еврейского захвата России, – затем, изничтожив национальный остов России, национальную форму правления России, национальный уклад России, национальный генофонд России и проведя народы России через 80 лет национального беспамятства, перешли к открытой форме еврейского захвата страны... Сменили декорации, перераспределили роли – еврейская революция, начатая в России в 1905–1917 годах, продолжается. Пора обнажить, наконец, истинный смысл марксистской фразеологии, внятно и доказательно проговорить, что марксистско-ленинская идеология выражает интересы, намерения, цели только евреев, пути достижения евреями мирового владычества, а интересы пролетариев, рабочего класса, о которых публично хлопочут Маркс с Энгельсом и Ленин, всего лишь маскарад, маскировка...» В 2000 году Миронов создал и возглавил Славянский союз журналистов, объединяющий патриотические, националистические издания в России и за рубежом.
Сразу же после отставки с поста министра Борис Сергеевич учреждает русскую патриотическую партию. В 2002‑м эта партия объединилась с другими партиями в новую организацию – Национально-державную партию России (НДПР) с тремя сопредседателями – самим Мироновым, А. Севостьяновым и С. Тереховым. Но вскоре партия была фактически запрещена. На Миронова завели уголовное дело, многие его книги были запрещены. В 2004‑м Миронов написал открытое письмо президенту Путину, в котором обвинил его в «насаждении еврейского фашизма» в России.
Мы в Институте русской цивилизации следим за деятельностью Бориса Сергеевича. В 2012 году мы начали готовить в серии «Русское сопротивление» его книгу «Русский национализм». Она была составлена из лучших его статей и трудов. Книга имела большой успех у русских патриотов. Разошлась она в несколько месяцев. В 2018 году, когда книги уже давно не было на складе, по требованию сионистского лобби она была запрещена.
