Праздник Великой Победы вновь, по традиции, сложившейся в последние годы, во-первых, обострил более или менее хорошо замаскированные приступы русофобии у совершенно особой, хотя и не многочисленной популяции, обитающей главным образом на территории РФ, то есть у наших российских либералов и, во-вторых, выявил новые странные оттенки в политике российских властей. Год назад (см.: «Эклектизм и противоречивость идеологии - главное, что мы можем вынести из празднования Дня Победы») нам уже пришлось комментировать парад Победы, срежиссированный пиарщиками нынешнего Кремля. Тогда это событие оставило тягостное впечатление. Главной особенностью всего праздника в его современном, «эрэфовском», изводе была полная эклектика, неопределенность той идеологии, которая прослеживалась во всех праздничных действах. С одной стороны, нынешние власти старательно пытались и пытаются использовать тот великий метафизический смысл, который содержит в себе Победа, как-то «прислониться» к нему, подпитаться им. С другой же стороны, их нынешние усилия, направленные на «встраивание» России в Запад (который обтекаемо называется в официальных материалах «мировым сообществом»), полностью противоречит этому смыслу. Жалкие потуги некоторых идеологов придать Победе «нестрашный», либерально-демократический смысл никак не могут затушевать тот факт, что великая Российская империя, пусть и в «превращенной» форме СССР, в очередной раз в своей истории победила в 1945 году совокупные силы апостасийного Запада, воплощенные в нацизме как в одном из самых страшных своих «цветов зла». Эту метафизическую сердцевину Победы, этот ее центральный, осевой смысл много раз пытались как-то нейтрализовать, исказить, совершить метафизическое убийство ее великого смысла. Отсюда - привычные для либералов разговоры о «русском фашизме» (пару лет назад Бунтман по «Эху» аккурат накануне праздника начал с поздравления ветеранов, но потом сорвался и стал буквально кричать, что «Россия - родина фашизма»); отсюда же и прошлогодние попытки притащить на парад натовцев и заостренная идеология выступления президента Медведева, который тогда, обращаясь к бывшим «союзникам по антигитлеровской коалиции», говорил, что «Победа - есть наше общее дело», а также очень смешные рассуждения насчет того, что и сейчас «у нас общий враг». Другого «общего» врага, кроме полумифического и во многом выпестованного самим же Западом «международного терроризма», у нас с Западом нет; тогда причем здесь баллистические ракеты стратегического назначения и другое оружие, которое демонстрировалось на параде; какое отношение эта демонстрация силы имеет к прячущимся в горах и устраивающим взрывы в метро террористам? Наконец, при все реверансах в адрес союзников, руководители США, Великобритании и Франции, то есть стран - членов антигитлеровской коалиции, год назад на парад как раз не приехали, а приехала Ангела Меркель, канцлер объединенной Германии и председатель Госсовета Китая, что придало попыткам «младшего» при одобрительных кивках «старшего» поиграть в большую политику уж совсем невыносимо противоречивый характер.
В этом году устроители праздничных торжеств, на первый взгляд, учли прошлогодние ошибки. Парад был выстроен в достаточно скромных и достойных тонах, без игр в эту самую большую политику. Потерпев фиаско в прошлом году, иностранцев на сей раз решили на парад не приглашать, тем самым de facto смирившись с тем, что никакие «союзники» никогда не признают, что именно мы в той великой войне спасли мир, не согласятся со всемирно-историческим значением нашей победы, имея свое, отличное от нашего, понимание этой войны. Речь Президента была лишена «глобального» политического содержания, будучи построенной в основном на очевидных банальностях, вроде благодарности ветеранам. Количество техники, участвовавшей в параде, было сокращено. Не было, например, авиации, за исключением пяти вертолетов. Участники парада щеголяли в новенькой форме, очень напоминающей натовскую. При этом особый упор был сделан на всевозможные «бригады» (плоды «военной реформы») из Западного военного округа. Все это - весьма характерный симптом! Уместно спросить: почему голос за кадром (это не посторонний комментарий, а как бы глас самих устроителей, самих авторов концепции парада) так упирал на этот самый округ, почему большая часть бравых «бригад» была именно оттуда? Мы что, в полном противоречии с нашим стремлением в НАТО, собираемся воевать с Западом? Совершенно ясно, что нет, и никакого противоречия здесь тоже нет. Нам представляется, что разгадка проста: этот такой «камерный», такой относительно скромный парад (по сравнению с прошлыми годами, по инерции все еще питавшимися остатками былого имперского величия) имплицитно содержал в себе известный мотив «чего изволите»; за праздником Победы скрывалась банальная демонстрация того, что «военная реформа» (то есть разрушение армии, способной оборонять великую страну в глобальном мировом конфликте) проходит успешно и что мы - ну совсем-совсем готовы к вступлению в НАТО. Поэтому «реформа» обкатывается в первую очередь в Западном военном округе: ясно же, что реальное вхождение в НАТО на правах «младшего брата», а вовсе никакой не «сверхдержавы» начнется именно с него! Западные «союзники» (как совершенно ясно показал прошлый год) брезгуют стоять с нашим политическим руководством на импровизированной трибуне перед стыдливо задрапированным мавзолеем; достаточно прислать на парад обычных (в смысле служивых) наблюдателей. Игры в большую политику закончились; настала проза жизни, связанная со всеми издержками, которые влечет за собой «вхождение в Европу». И заключается эта проза главным образом в железной «необходимости» дальнейшего демонтажа «имперскости». Вот уже и министр обороны РФ по кличке «мебельщик» говорит, что наше оружие, наша военная техника (которая, с такой гордостью, казалось бы, демонстрировалась на параде) хуже натовской... Параллельно - надо, конечно, и расшаркаться перед ветеранами. Зачем же стариков обижать, они этого не заслужили. К тому же все равно скоро вымрут... Итак, вся эстетика и вся режиссура нынешнего праздника, на наш взгляд, стопроцентно укладывается в ту идеологию, которая изначально и лежала в основе горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ» и в основе которой - отречение от империи во всех ее видах. Что для исторической России неизбежно означает отречение от нее самой. «Процесс», который давно уже «пошел», ныне вступает в свою завершающую стадию.
Под это дело аккурат к очередной годовщине Победы запускается и пресловутая «десталинизация». Это не «мнение», а идеология, которая должна быть оформлена официально, на законодательном уровне, что группой энтузиастов и предлагается президенту. В свое время нам уже пришлось достаточно подробно высказаться по всему комплексу проблем, связанных с отношением к советскому наследству. (См.: «О ложных альтернативах, "православном сталинизме" и советском наследстве»). Сейчас вряд ли целесообразно пересказывать всю эту достаточно объемную работу, тем более, что она вошла в нашу книгу «На обрыве времен». Приведем лишь небольшой отрывок, как нельзя более актуальный в связи с «десталинизацией».
«Новая порция проклятий, изрыгаемых ныне (казалось бы, ни с того ни с сего) в адрес Сталина,.. наводит на грустные размышления. Ибо здесь мы имеем новое издание все той же либеральной идеологии, столь хорошо знакомой нам по официально разрешенной перестроечной публицистике. Здесь главная ложь не столько в самих обличениях, сколько в сопутствующей им фигуре умолчания. Можно подумать, что массовые репрессии начал Сталин, заодно придумав и концлагеря. (В действительности первые концлагеря создали еще англичане во время англо-бурской войны 1899-1902 годов, а на территории Европы впервые эту прелесть опробовали австрийцы в 1914 году, в самом начале войны.) Что же касается массовых репрессий в советской России, то они начались сразу после прихода большевиков к власти. Хрестоматийные примеры: «красный террор», начатый с осени 1918 года, с «неудавшегося» покушения на Ленина, организованного самими чекистами; массовый геноцид казачества в период Гражданской войны (главный идеолог - Троцкий); обманные расстрелы в Крыму (белых, поверивших честному слову новой власти и не ушедших в эмиграцию); искусственно вызванный голод в Поволжье и т.д. и т.п. Не забудем, разумеется, и зверское убийство царской семьи и другие, аналогичные, «эксцессы» Гражданской войны. Ко всему этому Сталин вовсе не имел прямого отношения. Так что в плане жестокости и цинизма режима товарищ Коба не внес ничего принципиально нового, а лишь слегка (или не вполне «слегка»?) начал менять его идеологический вектор. Почему же главный упор в своих обличениях наши гуманисты делают именно на фигуру Сталина, который, при всей своей неимоверной жестокости, государство - отстраивал, а не приносил в жертву революционному интернационалу? (Напротив, самый Коминтерн был принесен в жертву)...
Другое умолчание (со стороны Запада) заключается в том, что практически все 30-е годы лучшие либеральные умы этого самого Запада буквально носили Сталина на руках, как «вождя великого социального эксперимента», тем самым изобличая духовное и идейное родство либеральной и интернационально-коммунистической идеологии, а после войны, когда стало окончательно ясно, что «мировой революцией» и не пахнет, а СССР стал все больше напоминать (пусть в основном лишь по некоторым внешним признакам) Российскую империю - после знаменитой Фултонской речи Черчилля началась «холодная война» и опустился (причем с обеих сторон) «железный занавес».
Не жестокость сталинского режима так волнует его «новых» критиков. (Разве то, как союзники, без всякой, в общем, военной необходимости, «раскатали» Дрезден или уничтожение атомной бомбой, единственный раз в мировой истории, мирных городов Хиросимы и Нагасаки - не беспрецедентно жестокое дело?) Не «коварство» Сталина так беспокоит их. (Чем «Мюнхенский сговор», отдавший Чехословакию на растерзание Гитлеру, лучше пресловутого «пакта Молотова - Риббентропа», бывшего во многом вынужденным из-за затягивания Англией и Францией переговоров с СССР?) Их цель - навсегда замазать «сталинизмом» все наше прошлое, заставить русских окончательно отречься от себя и своей истории и сдать последнее, что худо-бедно (хотя, прямо скажем, и очень ублюдочно) начало восстанавливаться при Путине после лихих лет ельцинского развала и без чего «Перестройка-2» пойдет как по маслу, - свою историческую субъектность и идентичность. Цель всей этой кампании - в том, чтобы окончательно отбить у русских историческую память, чтобы сама мысль о воссоздании империи воспринималась как страшная крамола. Ваше прошлое, вся ваша история настолько ужасны, что ни о какой преемственности здесь речи быть не может. А потому (согласно известной теории С.Белковского) единственный выход для русских - смена самого субъекта, достойная смерть и - внешнее управление. И понятно, что главный удар наносится по тому периоду советской истории, когда собственно русское и советское оказались в наибольшей степени переплетены, когда традиционные духовные энергии народа в наибольшей степени вышли на поверхность, то есть по Великой Отечественной войне и по нашей Великой Победе...
Заметим (что бросается в глаза абсолютно всем, обладающим сколь либо незашоренным сознанием): весь этот новый виток либерального обличительства как-то фатально вертится вокруг войны. Погром России, произведенный «ленинской гвардией» дореволюционного призыва и фанатиками, пришедшими в революцию в ее первые, садистско-утопические годы (вспомним хотя бы знаменитую одесскую чрезвычайку, запечатленную В.Катаевым в романе «Уже написан Вертер»), избиение «тихоновского» духовенства или геноцид казачества), мало интересует этих «новых» критиков. Зато усиленно муссируются польская Катынь и «преступления сталинского режима против народов Прибалтики». При этом старательно замалчиваются и выводятся из-под удара такие факты, как договор с тем же Гитлером, едва не заключенный страдалицей-Польшей незадолго до пакта Молотова - Риббентропа, или небывалые, особо массовые и изощренные зверства эстонских, латышских, западноукраинских эсэсовцев, поражавшие даже видавших виды немцев. Свое духовное родство с большевизмом эти либеральные обличители, на самом деле не имеющие ничего общего ни с какими «белыми», проявляют, в частности, в том, что поднимают на щит очень неоднозначную фигуру «сталинского сокола», ставшего перебежчиком и коллаборационистом, - генерала А.Власова...»
Могут сказать, что все это наши домыслы, а в действительности честные и порядочные люди, связанные с достойным обществом «Мемориал», которые и представили этот проект президенту (см.: http://www.echo.msk.ru/doc/761950-echo.html), устремлены лишь к доброму и высокому. Разве не нужно чтить память невинных жертв репрессий? Однако целый ряд вполне искренних комментаторов «наивно» выдают истинные цели не общества «Мемориал», а тех кукловодов, которые реально руководят всем проектом. Вот, например, что пишет некий блоггер по имени Алексей Широпаев (см.: http://shiropaev.livejournal.com/65304.html):
«Мало осудить советчину, надо осознать откуда она выросла. Подлинная, глубокая десталинизация неизбежно выходит на критику исторической России как таковой... Подлинная десталинизация предполагает последовательную историософскую и культурологическую ревизию вплоть до эпохи Ивана Грозного и даже дальше - до уничтожения Московией Новгородской демократии, т.е. до рокового момента, когда наша история стала безальтернативной...
В свете подлинной десталинизации очевидно, что собственно Сталин - это всего лишь концентрированное выражение типологических черт исторической российской системы в целом. Фигура Сталина помогает осознать природу этой системы, будучи ее кульминационным, но все же частным случаем. Сталинизм, явный или латентный - это некое перманентное качество самой России. Если на уровне общественного консенсуса констатировать, что «тоталитаризм - это зло», как предлагает Михаил Федотов, то неминуемо начнет рассыпаться сама историческая российская система, ибо Сталин - ее смысловая пуповина. Развяжи ее - и последует обвал смыслов на глубину в пять столетий.
Подлинная десталинизация неизбежно приведет к выводу об исчерпанности России как цивилизационного проекта с его основными составляющими: антизападничеством и авторитарно-имперской системой. России как цивилизационному феномену развиваться более некуда. Она безнадежно архаична и не подлежит модернизации... Осуществить десталинизацию - по сути, значит дезавуировать историческую Россию и запустить иной проект. Восстановить альтернативность нашей истории.
Что это такое конкретно? Из подлинной десталинизации логически следует идея созыва Учредительного Собрания как исходной позиции для формирования принципиально новой страны: симметричной федерации, состоящей из равноправных национальных республик, включая русские республики. Только таким путем можно преодолеть авторитарно-имперскую, царистскую парадигму и ее мифологию. Подлинная десталинизация должна, прежде всего, высветить глубокое противоречие между интересами русского народа и навязанной ему «имперской миссией». Это ключевой момент в процессе упразднения империи. Необходимо предоставить русскому народу возможность органичного развития на основе регионально-субэтнического многообразия. Важно понимать, что т.н. «общерусская этничность» насаждалась центром в качестве одной из имперских скреп, и в таком качестве должна быть изжита».
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, вот вам и «увековечение памяти жертв репрессий»! Все-таки хорошо, что есть интернет и такая его неотъемлемая составляющая, как блогосфера. Не знаю, стоит ли комментировать вышеизложенное. Здесь совершенно четко проговорена ключевая мысль всего проекта: главная цель «десталинизации» - не «изживание тоталитарного наследия коммунизма», а отречение русского народа фактически от всей своей истории. (Программа «Суд времени» отчетливо показала, что именно от всей, ибо отнюдь не только Иван Грозный для либералов под подозрением, но и, например, Александр Невский, который, с их точки зрения, сделал «ошибочный цивилизационный выбор», начав воевать не с ордой, а с Западом). Перед нами - настоящая квинтэссенция всей либеральной русофобской, антиимперской демагогии, ответом на которую как раз и является новая волна «сталинизма» в широких массах нашего народа. В течение многих лет либералы оплевывали всю историю России в целом, а не только советский период, представляя Сталина в качестве выразителя ее центрального смысла, в качестве того тирана, которого взыскала «рабская русская душа». Теперь многомиллионный народ, у которого во многом отнят его стержневой смысл, «доведенный» либеральной сектой, захватившей все информационные рычаги в стране, отвечает по принципу «получи, фашист, гранату». Раз Сталин был в центре всего оплевывания, и он, по-вашему, и есть главный злодей, значит... И либералы с торжеством указывают на это «доказательство» своей «правоты». Кстати, в связи с приведенной цитатой, очень понятна неотъемлемая связь с воинствующе русофобским либерализмом нового «русского» национализма.
Могут сказать, что процитированный автор - маргинал, и мы ищем «заговор» там, где его нет. Но ведь всякий, кто, как говорится, следит за прессой, знает довольно широкое распространение подобных воззрений и среди куда более респектабельных публицистов. Для нас признаком серьезности происходящего является то, что практически то же самое, только в «приглаженном» варианте, говорит С.Белковский в своей нашумевшей статье «Закат России». (См.: http://www.novayagazeta.ru/data/2011/027/17.html). Вот интересно: такие авторы всерьез верят в то, что ведущие мировые игроки (это при нынешней обостренной борьбе за ресурсы) преисполнятся альтруизма и станут бескорыстно помогать молодым гражданским нациям, которые постепенно сложатся на месте проклятой империи (это при демонтаже национальных государств и границ, который осуществляют глобалисты) строить светлое завтра? Как говорят в голливудских фильмах, «вопрос на миллион долларов»: в 1941 году довели бы этих радетелей за русский народ до ближайшей стенки или решили бы проблему прямо на месте??
Но вернемся, однако, к теме Победы. Вышеупомянутый блоггер со своим ярко выраженным антиимперским пафосом «забыл» упомянуть о еще одной подлинной цели «десталинизаторов». Для начала просто проинформируем читателя, что А.Широпаев известен в узких кругах завсегдатаев сети, как воинствующий язычник. И эта неотъемлемая часть его биографии и его мировоззренческой позиции окончательно все проясняет и ставит на свои места. Либеральные «десталинизаторы» воюют отнюдь не только с империей, но прежде всего с той силой, под чьим духовным руководством и была создана великая Россия - с Православием и православной Церковью. Причем забрасываются соответствующие идеи в последнее время не только какими-то внешними для Церкви атеистическими авторами, но и (что на фоне вышеизложенного выглядит особенно тревожно) собственно церковными функционерами. Хотя, конечно, эти последние являют пример большей журналистской изощренности, нежели простодушный блоггер, выбалтывающий подлинные цели проекта «десталинизации», которого мы процитировали выше.
Пример такого крайне лукавого и изощренного манипулирования представляет, в частности, статья серого кардинала российских церковных реформ в духе неообновленчества и модернизма С. Чапнина «Церковь, культура и русский национализм» (см.: http://polit.ru/country/2011/05/05/culture.html). Автор называет особое отношение к Великой Победе у многих наших современников «гражданской религией», причем, утверждает, что в основе ее «лежат языческие ценности, смыслы и символы, лишь отчасти модернизированные коммунистической пропагандой». Здесь Чапнин попадает в ту же ловушку, что и известный поклонник генерала Власова прот. Г.Митрофанов. Предположим, что это действительно так, и праздник Великой Победы по содержанию своему неоязыческий. Тогда возникает простой вопрос: а откуда же он возник в таком виде, каковы его духовные, метафизические истоки? Чапнин полагает, что они - в постсоветском сознании наших граждан. Главное лукавство его здесь заключается в том, что при этом он ничего не говорит о самой Победе, о том, благодаря чему она была одержана. Если нынешнее сознание большинства наших граждан - «постсоветское», то понятно, что нынешние ветераны, солдаты Великой Отечественной, обладали сознанием советским, что для Чапнина неотличимо от коммунистического. Если в них, солдатах 1945 года, не было ничего традиционно-русского, то есть православного, то тогда благодаря чему была одержана победа, кто, собственно, победил? Чапнину вместе с прот. Г.Митрофановым не остается ничего другого, кроме как признать, что победил коммунизм, то есть антиправославная, антитрадиционная и антирусская сила. Ничего исторически русского он в армии победителей не видит, что означает попросту, вслед за прот. Г.Митрофановым, утверждение того, что национальная идентичность и историческая субъектность русского народа были в советское время прерваны. Поскольку апологетом коммунизма ему, понятное дело, быть не хочется, то следующий шаг - это дегероизация войны. Чапнин вместе с другими либералами так прямо и пишет, что героизация войны - есть одно из искажений «постсоветского» сознания, неспособного к адекватному восприятию «трагической» истории. Как будто героизм и трагичность исключают друг друга. Как будто подлинная трагедия еще с античных времен должна порождать уныние и безнадегу, а не заканчиваться катарсисом, очищением, который есть преодоление плоско и примитивно понятой «трагичности»!
Оставим вне подробного рассмотрения вопрос о «символах», который вовсе не так прост, как кажется. Какой-либо знак сам по себе вовсе не обязательно сам порождает свой смысл. Весьма известные символы переосмысляются с течением времени. Так, для нас свастика неотделима от нацизма; между тем это древнейший солярный символ, на некоторых изображениях присутствующий даже в иконографии Божией Матери. Аналогичным образом обстоит дело и с пресловутой пентаграммой, которая даже в своем наиболее зловещем для нас перевернутом виде вовсе не изначально была сатанинским символом. Таковым она стала лишь в эпоху Ренессанса, будучи присвоенной и перетолкованной сатанистами, а до этого пережила сложную историю, будучи известной еще с 3600 г. до н.э. Достаточно упомянуть, что пентаграмма использовалась даже святым императором Константином Великим в символике его императорской печати. Так что здесь Чапнин либо проявляет свое невежество, либо сознательно передергивает. Сами по себе символические изображения не являются источником ценностей или какого-то духовного, метафизического смысла (так ошибочно вместе с Чапниным полагают как раз оккультисты). Этот смысл рождается в силу той духовной связи с темными или светлыми силами, которая устанавливается в душах самих людей, и лишь затем, будучи наполненным этим смыслом, символ начинает «работать» в истории как носитель данного смысла. Так что и «Вечный Огонь», вырывающийся из-под земли в центре пентаграммы, в принципе можно переосмыслить в христианском духе. Хотя, с моей точки зрения, если рассуждать в принципе (практически это, конечно, очень дорогостоящая и громоздкая операция), логичнее было бы заменить эти советские мемориалы поминальными часовнями.
Однако Чапнину необходимо не просто развенчать праздник Победы как неоязыческий; ему до зарезу нужно измазать в этом неоязычестве и «советизме» еще и саму Церковь, само историческое Православие. Для этого он изобретает квазисоциологическую теорию о «трех субкультурах» в Церкви.
«Первая церковная субкультура, - по его словам, - готова инкорпорировать элементы советской культуры, и делает это, утверждая, что советская культура более христианская по своему содержанию, чем современная массовая культура. Это наиболее многочисленная группа. В нее входят практически все неофиты, в том числе и принявшие священный сан в последние 10-15 лет. В эту группу естественно входят и те православные, которые заявляют о своем членстве в коммунистической партии или прямо говорят о своих глубоких симпатиях к советскому прошлому. Для этой группы характерно стремление к социальной и культурной самоизоляции, крайнее недоверие к любым формам «западного», оформленное целым рядом стойких мифов. Эти мифы как правило специфически церковные:
- угроза экуменизма, понимаемого буквально как подчинение Православной Церкви католикам или протестантам;
- угроза «неообновленчества», понимаемого как любое отступление от сложившихся в последние десятилетия богослужебных традиций;
- вера в старцев и шире - потребность в жестком, авторитарном стиле духовного руководства;
- крайняя степень недоверия к государству, ведущему «антинародную политику» и внедряющему средства тотального электронного контроля, СНИЛС, УЭК и ювенальную юстицию и т.п., причем всё это необходимо критиковать не с гражданских, а именно с богословских позиций.
Обобщая, можно сказать, что это православие без традиции, то есть усвоенное без личного опыта общения, по книгам или суррогатным курсам.
Его представители продолжают бороться с церковными проблемами ушедшей советской эпохи - экуменизмом и агентами КГБ внутри Церкви, но сегодня это уже не реальные проблемы, а фантомные боли.
В недрах этой группы формируется то, что поэт и публицист Ольга Седакова назвала церковной идеологией. Эта идеология «защищает своего адепта от встречи с реальностью и от встречи с Богом, предлагая ему иной, лучший мир, где все ясно и все правильно».
Данный пассаж полон манипуляций, что вполне привычно для околоцерковных либералов, составляя их фирменный стиль. Во-первых, Чапнин не задается простым вопросом: а насколько все же правильно утверждение, что советская культура ближе к христианству, в большей степени наполнена христианскими смыслами, чем современная массовая. К советской культуре относят, например, творчество богоборца и атеиста Демьяна Бедного, с одной стороны, и Валентина Распутина, Александра Солженицына - с другой. Ясно, что это несопоставимые явления. Можно провести и менее карикатурное сравнение. В каком смысле советским писателем был увлеченный гностицизмом и «нетрадиционными» трактовками образа Христа (и при этом в душе убежденный белогвардеец) Михаил Булгаков или насколько правомерно отождествлять ценностную позицию таких двух великих поэтов, как убежденный богоборец Маяковский и христианнейшая Ахматова? В общем, при малейшем соприкосновении с реальной сложностью того, что обычно называют советской культурой, доморощенная чапнинская схема рассыпается, как карточный домик. Ну и, кроме того, остается непроясненной позиция Чапнина по отношению к так называемой массовой культуре. Неужели он всерьез полагает, что беснование всевозможных рокеров ближе к христианству, чем поэзия Ахматовой или «деревенская проза»?
Дале непонятно, кого, собственно, Чапнин считает неофитами, если в их число он включает «принявших священный сан в последние 10 - 15 лет». (Естественно предположить, что крестились они в сознательном возрасте еще раньше). Получается, что не относятся к числу неофитов лишь люди, крещенные в младенчестве и с детства воспитанные в православной вере, то есть получившие традиционное религиозное воспитание, а таковых в нашей стране сейчас - ничтожное меньшинство. Абсолютно неясно, на каком основании автор полагает, что подавляющее большинство людей, пришедших к вере в постсоветские годы, являются пламенными поборниками советской власти. Среди моих друзей, подпадающих под совершенно произвольное чапнинское определение «неофитства», немало как раз убежденных противников коммунистической идеологии. Не проясняет автор в своих построениях и той своей мысли (которая имплицитно в них содержится), согласно которой любой, кто не склонен замазывать исключительно черной краской советский период нашей истории - заведомый «совок» и убежденный поклонник всего советского.
Все вышеизложенное, как и предыдущие построения Чапнина, базируются на насквозь противоречивом тезисе о том, что русская идентичность в советское время была прервана и в советском в принципе не было ничего русского, что, опять-таки имплицитно, содержит в себе утверждение о неполноценности последних десятилетий нашей истории, о русских как ущербном народе, который, как новаторски сказано в проекте «десталинизации» Федотова - Караганова, сам над собой сотворил геноцид. По нашему простецкому представлению, этот очередной плевок в сторону великого русского народа свидетельствует всего лишь о неизжитости исконных либерально-образованческих комплексов, замешанных на ярой ненависти к России и Православию.
Ведя непримиримую борьбу с реальным, существующим в истории, а потому историческим Православием, Чапнин, как настоящий манипулятор, при этом старается представить дело так, что вера современных русских православных людей - нечто такое, что вообще не имеет отношения к подлинной вере и религии, представляя собой идеологический фантом. Он так прямо и пишет, что это - Православие без традиции, совершенно произвольно допуская, что «усвоено оно без личного опыта общения, по книгам или суррогатным курсам». Из этой достаточно косноязычной фразы не вполне ясно, что конкретно имеется в виду под «личным опытом общения». Общение с Богом что ли? Если так, то это просто оскорбительная наглость. Кто дал право Чапнину утверждать, что большая часть наших православных людей полностью лишена религиозного опыта? Наконец, не вполне понятно, кем считает Чапнин самого себя, неужели продвинутым молитвенником и исихастом? Надо полагать, приобрел он свои выдающиеся духовные способности, дающие ему возможность судить о вере других людей, во время своей жизни и учебы в Великобритании, в ходе активных контактов с «тихими британцами»...
Отказывая современному русскому Православию в его законном месте в истории (каковое в действительности весьма значительно), в самой принадлежности к православной традиции, Чапнин далее развивает эту идею фантомности, зараженности «мифами» церковного сознания наших современников, к каковым мифам и фантомам он относит видение нами таких вполне реальных угроз, как экуменизм, неообновленчество, введение все новых средств электронного контроля над личностью и т.д. Общеизвестно, что все эти угрозы более чем реальны. Достаточно упомянуть о деятельности квазицерковной группировки заштатного клирика Московской епархии Георгия Кочеткова (вся созданная им система так называемых «общин» насчитывает уже многие тысячи человек), весьма благосклонно встречаемые высшим священноначалием все множащиеся попытки реформировать и русифицировать богослужение (см., напр.: «Переводы православного богослужения на русский язык были представлены в Санкт-Петербурге») или, например, тот, как говорится, медицинский факт, что сослужение с еретиками-папистами ныне уже проводят даже постоянные члены Синода РПЦ. (См., напр.: «Экуменизм или фотомонтаж?»).
По-прежнему вызывает много вопросов и подготовка так называемого «Межправославного собора» (идея, в свое время решительно осужденная святым Иустином Поповичем и нашим великим старцем о. Иоанном Крестьянкиным), в программу которого Константинопольский патриарх Варфоломей предлагает включить, в частности, вопросы о «дисциплине постов и едином календаре праздников». (См., напр.: http://www.blagogon.ru/news/39/). Впрочем, для Чапнина «вера в старцев» (то есть нормальная практика духовного руководства, освященная многовековой монашеской традицией) - тоже идеологема и фантом, не имеющая к вере никакого отношения.
Выделяет Чапнин и другую «церковную субкультуру», которая, как говорится в его доморощенном «анализе», «с одной стороны заявляет о своей связи с церковным катакомбами, по крайней мере, имитирует эту связь, но с другой стороны полностью воспроизводит советскую культурную матрицу. По сути эта группа сохранила стилистку советской пропаганды и лишь заменила ряд терминов и понятий: «Советский Союз» на «Святая Русь», «коммунистический» на «православный» и т.п.» Итак, не только консервативное большинство Церкви, но и пресловутые «фундаменталисты» тоже заражены «советизмом», только здесь это касается не столько конкретно-содержательной стороны сознания, а, так сказать, структурно-формальной («культурная матрица»). По Чапнину, это означает, что и данная группа как бы вне истории, лишена подлинной, то есть глубинно-духовной идентичности, поскольку вне истории пребывает, «выламывается» из нее сам «советизм». Если же ты лишен идентичности, то есть являешься в определенном смысле «унтерменшем», «недочеловеком» (именно эта нацистская по сути идея кроется за чапнинским образованческо-высокомерным отношением к русскому православному народу), то понятно, что внешний управляющий может делать с тобой все¸ что угодно, а ты еще спасибо должен сказать, что тебе оставляют жизнь. Остается лишь недоумевать, в силу каких причин человек с такими власовскими взглядами все еще занимает высокую должность главного редактора объединенной редакции ЖМП и «Церковного вестника», да еще и на Госсовете выступает...
Понятно, что самого себя Чапнин причисляет к третьей «субкультуре», которую он выделяет в нашем православном народе. Она, по его словам, «сохраняет преемственность с церковным подпольем 1930-50-х годов, с прошедшими лагеря и тюрьмы священнослужителями дореволюционного воспитания. Эта группа сознательно и последовательно не принимает ничего советского». Основу ее составляют «зарубежники» и отдельные представители старшего поколения священников, а также отдельные избранные, каков сам Чапнин.
Если автор здесь имеет в виду так называемых катакомбников, то общеизвестно, что все настоящие катакомбники были истреблены еще в 30-е, после чего у них возникла серьезная проблема с апостольским преемством иерархии. Большая же часть Зарубежной Церкви сейчас воссоединилась с РПЦ МП (то есть с тем, что руководящий главным печатным органом РПЦ г-н Чапнин считает по большей части «советской Церковью»), что делает его построения весьма шаткими. Но главная проблема все же в другом. «Мои университеты» прошли на полуподпольных христианских семинарах 80-х. Среди моих старших друзей есть такие, кто не один год отсидел в советских лагерях именно за свою веру, а отнюдь не за политическую деятельность. Нашему поколению повезло больше, поскольку наступило новое время, когда прямые гонения прекратились. Никакого Чапнина тогда среди нас замечено не было, он тогда еще пребывал в достаточно юном, пионерско-комсомольском возрасте. Где же поднабрался наш герой такого истинно-христианского, «традиционного» и бескомпромиссно-антисоветского, почти что уже «белогвардейского» духа? Неужели в той же Британии? Или, может, в бытность свою руководителем интернет-журнала «Соборность», где весьма активно лил грязь на Церковь в целом и раздувал всевозможные высосанные из пальца скандалы? Вопросы, понятно, риторические.
Позитивные «заходы» Чапнина касательно роли Церкви в заключительной части его статьи в свете вышеизложенного просто повисают в воздухе. Ибо после такого развенчания реальной Церкви, реально живущего и молящегося церковного народа они не стоят ровным счетом ничего. Или, напротив, весьма характерны. Ибо если реальная Церковь столь плоха, а роль она должна играть большую, то ничего не остается, кроме как поручить группе чапнинских единомышленников ее решительно реформировать. Что и требовалось доказать. Как говорится, следите за рукой...
Довольно забавны и инвективы автора в адрес «националистов». Одной рукой проклинать и рушить империю (чего как раз и хотят эти самые «националисты»), а другой сдерживать неизбежно растущий при разрушении империи национализм - это надо иметь очень специфические мозги либерального образованца!
Завершает Чапнин весьма характерно. «Если внутри страны не будет сформирована реальная культурная политика (надо полагать, свободная от «мифов» и «идеологем» - В.С.), она будет задана извне. В условиях глобального общества это не так сложно». Вот они и вылезли, ушки. Грозит нам ответственный редактор ЖМП ничем иным, как внешним управлением. Интересно, кто же его на это уполномочил? Привет от «тихих британцев»?
Итак, повторим: подлинные цели «десталинизации» очевидны. Это не «избавление от наследия тоталитаризма», а уничтожение исторической субъектности, идентичности России в принципе. То, что в кампанию пытаются включить и Церковь, непреложно свидетельствует о том, что, какая историческая сила, в действительности и создавшая великую Россию, является здесь подлинной целью.
