«Ближний Восток расплачивается кровью за непотребное отношение ко Христу»

 

 

Впечатления от поездок, призванных сделать меня небезучастным к некоторым событиям,  как правило, оказываются печальны к моему удивлению. В Сирии мне довелось побывать возле множества христианских святынь. Сам я живу в Петербурге, где пребывают мощи святого князя Александра Невского, имею возможность регулярно к ним прикладываться, ибо часто причащаюсь святых Христовых Тайн в Александро-Невской лавре. Как бы грубо это ни звучало, но святые мощи великого князя не представляют для меня особой ценности из-за возможности постоянного к ним доступа. А в Сирии мне показалось, что то ли арабы не замечают христианских святынь, то ли у большей части жителей Сирии панибратское отношение ко Христу и святыням. Они же окружены библейскими местами налево и направо...

 

 

У меня сложилось четкое впечатление, что большинство сирийцев являются экуменистами до мозга костей, вплоть до того, что арабы на русском языке заявляли: ислам – это тоже христианство. К тому же они не делят друг друга по конфессиональному признаку, как и в своей жизни не обращают внимания на разность учений христианских церквей. На мой взгляд, это неправильно, когда православный христианин может причаститься в католическом или монофизитском храме, или, наоборот, католик в православном или еще каком....

 

Кстати, в центре Дамаска расположена мечеть Омейядов, в которой пребывает глава Иоанна Предтечи. Я специфически отношусь к исламу. Родители меня воспитали в духе, что без острой необходимости ни в коем случае нельзя посещать храмы иных христианских конфессий, а про мечеть и говорить нечего. Но для фильма мне необходимо было снять мечеть изнутри, ибо считается, что в ней хранится глава моего небесного покровителя. Поэтому я обратился к своему духовнику за благословением: могу ли я зайти в мечеть с целью снять сюжет для своего документального кино? Я получил отказ. 

 

Сам Дамаск делится на две части: старый (библейский) и новый. Мы жили в старой части города, где были окружены пятью мечетями, из которых каждый час велась трансляция намазов и прочих молитв. Для моего спутника Андрея Фефелова эта практика представляла культурную ценность. А мне, честно признаюсь, было духовно тяжко находиться в постоянном окружении исламских молитв. 

 

 

Я не могу сделать столь объемный анализ, но архитектура храмов не позволяет отличить православный храм от католической или монофизитской церкви. Конечно, может быть, это связано с моей неграмотностью, ибо кресты-то у всех отличаются... А по надписям на храмах понять их конфессиональную принадлежность трудно. На английском языке как правило пишут, мол церковь в честь такого-то святого, а прочая информация дается на арабском языке. 

 

За все время поездки я пообщался примерно с десятью русскоговорящими арабами, и у всех наблюдал экуменическое мировоззрение. 

 

 

Не думаю. Все арабы высокообразованные люди, поэтому прекрасно знают истоки христианства и ислама, Священное Писание и Коран. Приведу простой пример: прогуливаясь по Дамаску, я заметил, что 70% сирийцев носят мусульманские одеяния – паранджи, хиджабы и т.д. И мне ни разу не встречался кто-нибудь в рясе или в подряснике. По моем прибытии в Александрийскую Патриархию, нас дружелюбно встретил архимандрит Антоний Филипп. Он благословил нас на арабском языке и показал, что осталось от старого катакомбного храма. То ли он пострадал от войны, то ли нет денег на его отстройку в историческом месте - нам не пояснили, но голые облезлые стены выглядели внушительно.

 

Когда мы покидали главный собор после окончания съемок, я заметил всего лишь одного араба, исповедующегося у священника. Конечно, мы были днем, когда не было службы, но показательно, что все православные храмы, в которых я побывал (в целом около восьми), устроены по западному образцу: стоят скамейки и нигде нет строгого регламента поведения. Подчиненные стоя выслушивают начальство, а к Богу приходят посидеть. Признаюсь, меня это озадачило. 

 

Ну, в качестве еще одного примера.... В главном соборе монастыря святой Феклы в Маалюле я застал православное венчание. И был поражен одеянием присутствующих женщин. В таком виде их не пустили бы даже в самый толерантный православный храм в России. Наряды сириек напомнили купальники – весьма открытые и откровенные платья, в которых никак нельзя присутствовать на таинстве венчания. 

 

 

Гонение на христиан является одним из ключевых факторов войны. Монастырь в Маалюле полностью разбит – уцелели лишь стены, а внутреннее убранство находится в страшном состоянии. Правда, ныне там ведутся восстановительные работы – стены латают, помещения заново отстраивают. Слава Богу, главный храм остался почти невредим. 

 

Наш арабский русскоязычный знакомый рассказал, что, когда Джабхат ан-Нусра захватила монастырь, то привезла с собой культурологов из Ливана. Почему пришли к такому выводу? Террористы вывезли все иконы, представлявшие культурную и археологическую ценность. И, видимо, продали на черном рынке. В то время как все новые иконы были содраны и сожжены. У большинства мозаичных икон были выжжены лики, а образы на своде храма были расстреляны. Террористы расстреливали святые образы по ликам. 

 

 

На мой взгляд, общего в этих войнах крайне мало, но есть два ключевых отличия. Когда в Донбассе возобновляются активные военные действия, в результате которых гибнут мирные жители и ополченцы, все начинают критиковать и обвинять Россию. На Донбассе появляются всепропальщики: «Путин слил Новороссию, Россия нас предала!» На Украине идет обыкновенная гражданская война. И логика жителей ДНР и ЛНР простая – мы за Россию, поэтому она обязана нас защищать. Грубо, но к этому выводу я пришел в результате трех поездок на Донбасс. 

 

В Сирии проживают люди с иным менталитетом и отношением к войне. Сирийцы не ждут ни от кого помощи и не кричат: «Всё пропало, всё пропало!» Там никто не обращает внимания на войну. У всех местных жителей только одна мысль – скорей бы всё закончилось. Я приведу смешной пример: в Сирии не существует правил дорожного движения. По трассе, где несутся с бешеной скоростью машины, могут перебегать десятки арабов. Видео с российских видеорегистраторов просто отдыхают. И точно такое же отношение к войне – пролетела мина над головой, сириец почесал затылок и пошел дальше. Никто ни от кого не ждет помощи и никого ни в чем не обвиняет.

 

 

Нормальный ход жизни не нарушен. Правда, один из районов Дамаска до сих пор контролируют боевики. Мы взяли Пальмиру, но не можем отвоевать район столицы Сирии. Тем не менее, минометы долбят так, что снаряды падают в самом городе, но единственное, что показывает наличие войны – это мощное присутствие военных и огромное число блокпостов. 

 

В том же Донецке сформирована весьма разгильдяйская военная организация. Блокпостов мало, кто-то «стрижёт бабки», а некоторым полевым командирам на все наплевать. В Сирии хоть и кланово живут, но через каждый километр расположен блокпост, на котором проверяют всех людей. Поедет Асад – проверят и его. В Дамаске множество пеших улиц, на которых также расположены пешие блокпосты, где весьма профессионально всех проверяют и обыскивают. В Сирии строго соблюдается военная дисциплина, а блокпосты по большей части держат Сирийская правительственная армия и Хезболла. Нет полевых командиров и соответственно, махновщины. К слову, наша съемочная группа получила государственное разрешение на съемки, подписанное лично министром информации Сирии. С аналогичным разрешением в Донецке мне говорили: «Подотрись им, нам пофиг! Мы здесь решаем, можно тебе снимать или нет!» В Сирии прекрасно работает бюрократия – любой приказ будет исполнен. 

 

 

Я не мог подслушивать разговоры простых людей, ибо они говорили на арабском языке, но русскоязычные арабы убеждены, что Сирия воюет с Америкой. По их мнению, США руками террористов пытаются захватить их страну. Почему? Ну, тут можно говорить о нефтяных интересах и т.д., но вообще все арабы гордятся тем, что Сирия является сельскохозяйственной страной. Так что, может, по их мнению американцам надоели бананы и они захотели более богатый рацион питания. Вот чем уж Господь не обделил! Кстати, война особо не повлияла на сельское хозяйство. И наш арабский друг, смеясь, говорил, что и на демографию тоже. Вернее, наоборот, даже зафиксирован прирост рождаемости. 

 

 

Как-то я зашел в местную забегаловку и так как не знаю арабского языка, говорю «Рус» (по-арабски – русский), а далее «шаурма» и протягиваю 500 лир. И как только я произнес эти слова, ко мне подбежали обниматься все посетители этого заведения – перецеловали и пережали руки. И как мне потом объяснил переводчик, мне приготовили «самый большой и вкусный шаурма». На улицах, когда видят русских, обязательно подходят и здороваются, желают доброго утра и т.д. Сирийцы чуть-чуть знакомы с нашим языком, а также в республике проживает много русскоязычных.

 

Из сувениров, которые продаются практически на каждом углу, очень много различных безделушек с надписями типа «Спасибо, Россия» и т.д. Вот интереснейший момент - против ИГИЛа (запрещенная в РФ организация) официально воюют множество стран. Но на сувенирах, плакатах в кабинетах генералов и прочих вещах благодарят только Россию. Хотя, возможно, дело в том, что в Сирии бывают только Русские, кхм... «Туристы»... Но момент все же очень показательный.

 

Впрочем у меня сложилось впечатление, что официальные сирийские структуры недолюбливают русских, ибо вся бюрократическая волокита мутузила нас по-страшному. 

 

Как ты полагаешь, почему сирийские чиновники так относятся к русским гостям? 

 

Честно признаюсь, мне сие неведомо. Конечно, на блокпостах проблем не было, когда узнавали, что мы из России, то нас не особо обыскивали – проверяли багажник, собака обнюхивала машину и на этом проверка заканчивалась. Но с генералами приходилось общаться долго и нудно.

 

 

Страна живет клановыми поселениями – существуют христианские, мусульманские районы. Как-то мы ехали через одно оппозиционное православное поселение, временно пребывающее в перемирии. По дороге наш проводник рассказал, что в этой деревне, например, убивали всех проезжающих мимо мусульман. Почему? Потому что кто-то из террористов взял в плен сына местного православного авторитета. Так что в Сирии присутствуют вопиющие элементы гражданской войны. Но, на мой взгляд, сегодня эта проблема успешно решается. 

 

Кстати, вот еще какая история... Через это поселение мы добирались до Маалюли. На блокпосту нас задержали и не желали отпускать, объясняя это тем, что нас по дороге могут убить. В общем отпускать не хотели ни туда, ни сюда. Но наш знакомый после двухчасовых переговоров, предложений взяток и прочих попыток «договориться» чуть-чуть приукрасил по поводу Андрея Фефелова, сказав: «Вы что, одурели все? Тут сын друга Путина!» Возможно, это было зря, потому что после этих слов они испугались не на шутку, так как решили, что если тут погибнет сын друга Президента России, то... Им головы с плеч снимут.

 

В общем они позвонили какому-то генералу, который дал самоотвод, сказав, что не готов нести за нас ответственности. Поэтому он позвонил другому генералу. Таким образом цепочка телефонных переговоров дотянулась до главы спецслужб Сирии, который сказал: «Ах, вы гости дорогие! Что ж вы так неосторожны?!» После этих слов он отдал приказ начать операцию по нашему спасению. И в итоге за нами прибыли из штаба сирийских правительственных войск, отвезли обратно в Дамаск, в штаб, где после очередных переговоров с генералами, нам выделили охрану и отвезли-таки в Маалюлю другой дорогой, длинной, извилистой, но менее опасной. Ехали мы, кончено, чуть ли не кортежем... Две машины с охраной в каждой и впереди вооруженный мотоциклист из правительственных войск.

 

 

80% населения Сирии сунниты, которые не поддерживают Асада. 

 

 

Нам об этом говорили местные жители. Если судить по бюрократическим меркам, то у Асада весьма низкий рейтинг, но исполнение приказов на местах очень высокое. 

 

 

Быть может, тогда имела место подтасовка результатов выборов или люди в лице Асада выбирали меньшее зло. Мне неведомо, чем руководствуются арабы. Восток – дело тонкое.

 

 

В Сирии нет лидера, вокруг которого народ смог бы объединиться. Главенствует одна общая идея – идет война против террористов. Вокруг этой цели готовы сплотиться противостоящие друг другу силы в различных районах Сирии. 

 

 

Между ними нет никакой грани. Честно признаюсь, я слабо разбираюсь в том, что собой представляет умеренная оппозиция, правительственные войска или ЧВК. Но я был в тех местах, где прошлись восставшие батальоны. После них не осталось камня на камне. Недавно в СМИ появилось видео, на котором т.н. умеренная оппозиция отрезала голову десятилетнему мальчику за поддержку Асада. В этом вся суть псведоумеренной псевдооппозиции. 

 

 

Как крайне тяжелое. Вернусь к началу беседы, когда я рассказывал о неком панибратском отношении ко Христу, экуменизме и о том, что творится в местных церквах. Конечно, на все воля Бога, но мне кажется, что Ближний Восток расплачивается кровью за столь непотребное и неблагоговейное отношение к святыням. Чем все закончится, ведомо только Богу. 

 

 

Скорее, второе. Мы взяли Пальмиру, но не можем взять один район Дамаска, который до сих пор держат боевики. Данное обстоятельство невольно наводит на мысль, что помимо военного фактора присутствуют закулисные дела, связанные с деньгами. 

 

Некоторые военные корреспонденты, побывавшие в горячих точках, затем писали книги об увиденном. Самый известный пример – Александр Андреевич Проханов. После посещения Афганистана он написал несколько книг. Ждать ли нам литературных произведений от военного корреспондента Ивана Константиновича Душенова? 

 

Мне через 2 месяца исполнится только 20 лет… 

 

 

Я польщен таким сравнением, но мне еще далеко до великого писателя. Пока все свои впечатления я собираюсь облекать в сценарные формы. А когда за плечами останется три десятка лет, быть может, и напишу мемуары.