Русский стратегический код

Русский стратегический код – это не метафора, а конструкция существования державы. Он формировался веками на полях битв, в трудах, в испытаниях, где решалась судьба народа. Это – соединение памяти, силы и цели, выраженное в ясной формуле: кто мы, куда идём, ради чего живём и умираем. Для народа знание кода – не теория, а ориентир. Оно даёт меру правильного и ложного, своего и чужого, высокого и ничтожного.

Оно собирает людей в целое, делает массу народом, а народ – державой. Без кода – хаос, дробление, утрата воли. С кодом – порядок, собранность, способность переносить удары и держать стратегическую линию. Код не обещает лёгкой жизни, но гарантирует продолжение истории и право на будущее. Для России стратегический код – это щит и меч одновременно. Он задаёт дисциплину, удерживает вертикаль, формирует горизонт цели. Он превращает угрозы в задачи, поражения – в опыт, победы – в фундамент следующего рывка. Знать и хранить стратегический код – значит оставаться Россией. Потерять его – значит перестать быть субъектом и превратиться в тень.

Один из вариантов РУССКОГО СТРАТЕГИЧЕСКОГО КОДА – концепция Сергея Караганова «Русская мечта», в которой Россия предстает как уникальная цивилизация, призванная сохранять и развивать духовные, культурные и человеческие ценности, противостоя западной модели индивидуализма и потребительства. В этом проекте государство выступает как гарант условий для развития личности, общества и сохранения культурного кода нации. Подобно платоновской «Республике», Карагановская с виду утопия строится на идее гармонии души и государства, где каждый выполняет свою роль, а общественный порядок отражает мораль и разум; как у Томаса Мора, она предполагает согласованное общество, где коллективные ценности и порядок важнее сиюминутной выгоды; и как у Льва Толстого, она делает упор на нравственность, любовь к ближнему и духовное совершенствование человека.

Однако «Русская мечта» уникальна: она не абстрактная философская конструкция, как у Платона, не утопическая социалистическая модель, как у Мора, и не личностная духовная трансформация, как у Толстого. Караганов предлагает конкретную цивилизационную миссию России, основанную на исторической памяти, коллективной идентичности и духовных ценностях, где государство активно формирует идеологическую, образовательную и культурную платформу для консолидации нации. Это проект альтернативной цивилизации, которая «сохраняет в человеке человеческое, защищает суверенитет народов и оберегает мир на планете», создавая образ будущего, где человек, общество и государство развиваются в единстве, формируя гармоничное сосуществование свободы, ответственности и духовной высоты, способное стать примером цивилизационной устойчивости и культурного лидерства.

Карагановская утопия «Русская мечта» обладает мощной стратегической силой благодаря своему цивилизационному и духовному фокусу: проект поднимает Россию на уровень цивилизации, а не просто государства, формируя образ уникальной культурной миссии и создавая мощный объединяющий нарратив для общества и элит. Он интегрирует интересы личности, общества и государства, ставя человека в центр системы, где развитие личности и духовные ценности поддерживаются институтами власти, и одновременно предлагает сильное идеологическое противопоставление западной модели либерализма и потребительства, что позволяет формировать идентичность и стратегическую автономию. Историко-культурная легитимизация проекта, опора на традиции, мифы и историческую память, обеспечивает долговременную перспективу и формирует культурный код, укрепляющий консолидацию общества.

Вместе с тем проект обладает стратегическими слабостями: высокая идеализация и абстрактность ценностей, таких как «цивилизация любви» или «сохранение человеческого в человеке», затрудняет их практическую реализацию в управленческих и экономических стратегиях; акцент на духовной миссии и культурной уникальности создает риск элитарности и может восприниматься как проект для избранных, а не для всего общества, порождая напряжение между идеей и её воплощением; противопоставление Западу и акцент на уникальной цивилизации могут ограничивать международное сотрудничество, инвестиции и технологическое развитие; кроме того, идеологическая и духовная платформа требует глубокой работы с населением, иначе проект рискует остаться декларативным и не получить массовой поддержки.

Таким образом, сила «Русской мечты» заключается в способности объединять нацию вокруг духовных и цивилизационных ориентиров, создавать стратегический культурный код и предлагать альтернативу западной модели, а её слабость – в высокой абстрактности, трудности практической реализации и риске элитарности, что делает её уязвимой к критике и непониманию широкой аудитории.

Спровоцированная «лаем НАТО» у своих границ, Россия вынуждена была бросить вызов евроатлантизму проведением СВО. Без малого четыре года коалиция русофобов из более пятидесяти стран изматывает РФ в кровопролитных прокси-гибридном противоборстве. Ныне Россия в фазе бифуркации истории: либо национальный подъем, цивилизационное возрождение – либо растворение в чужой матрице, потеря суверенитета и роли самостоятельного субъекта. Время компромиссов прошло. Давление извне носит системный и непрерывный характер, а внутренние уязвимости из-за «пятой колонны» в тылу – ДОСтигли критической точки. Для того чтобы страна единым фронтом встала на отпор супостату, решившему стереть с лица земли русскую цивилизацию, России надлежит срочно крепить национальную самоидентификацию народа и русский победный дух. Полная мобилизация ресурсов, концентрация усилий на стратегически приоритетных направлениях, строгий отбор элит и руководящих кадров, внедрение принципов эффективности и дисциплины на всех уровнях власти прямое требование выживания нации и государства (Караганов, Ильин, Шпенглер).

На развилке дорог – по какому пути устремиться РФ ясно, что либеральная модель – исчерпана самим Западом. Индивидуализм, культ потребления, распад идентичностей. Эта система превратилась в автократию капитала и цифровой концлагерь. Демократия выродилась в олигархический консенсус корпораций и бюрократии (Шмитт, Хантингтон).

В то время как Восток набирает силу. Китай создаёт технологическую и демографическую мощь. Индия готова к рывку. Исламский мир возвращается к архаике и одновременно ищет синтез традиционных ценностей и технологий. Евразия становится центром мировой политики. Но Россия, чудом не запартнёрившись с НАТО «ради мира», не хочет быть и марионеткой Китая.

Вот и явилась на свет сладкая зыбь – проект «Русская мечта». Представим сие интеллектуальное «блюдо» – «сборник вечных мотивов» – солянкой: варевом духовных ценностей, культурной памяти, исторических мифов и социальных ориентиров, формирующих целостный образ будущего России. В этом нарративе государство и общество, личность и коллектив, прошлое и будущее соединяются в единый культурный и цивилизационный код, который призван не только объединять нацию, но и предлагать миру альтернативу западной модели, основанной на индивидуализме и потребительстве. «Русская мечта» интегрирует богатство традиций – от мифов о граде Китеже и соборности народа до нравственных ориентиров и образцов героизма – в стратегическую концепцию, где Россия предстаёт как цивилизация, сохраняющая человеческое в человеке, формирующая духовное лидерство и устойчивую идентичность. Эта «сборная солянка» вечных мотивов становится одновременно инструментом культурной консолидации, идеологической легитимации и цивилизационного ориентирования страны, предлагая модель государства, в котором человек развивается гармонично, а нация движется к великому и долгосрочному будущему, основанному на духовной целостности и исторической памяти.

Сергей Караганов в проекте «Русская мечта» предстает прежде всего как стратег, формирующий цивилизационное видение России через призму исторической миссии, культурного кода и духовных ориентиров, объединяющее личные и национальные интересы, индивидуальное и коллективное. В его подходе видны элементы, заимствованные и переработанные из русской философской и литературной традиции: от Достоевского он, вероятно, позаимствовал идею всесмирной отзывчивости и милосердия, стойкость и терпимость к страданиям, внимание к внутреннему миру человека как источнику силы нации; от Льва Толстого – моральный и этический идеал, интеграцию нравственных норм в жизнь общества; от Солженицына – ощущение исторической миссии, связь личности с судьбой страны и мощная гражданская ответственность; от Бердяева и Ильина – синтез личного и общего, философское понимание свободы, ответственности и духовной роли России в мире.

Караганов использует эти культурные и философские мотивы как стратегический инструмент, формируя образ России как цивилизации, способной сохранять духовные ценности, мобилизовать общество и государственные институты на долгосрочную миссию, выстраивать идентичность и стратегическую автономию в условиях глобального противостояния, при этом акцентируя, что внутренняя духовная устойчивость, историческая память и моральная целостность человека напрямую связаны с мощью и стабильностью государства. Этот стратегический синтез философии, литературы и практики позволяет Караганову строить не просто идеологический нарратив, а систему ориентиров для формирования долгосрочной политики, где национальная идентичность, культурный код и духовные ориентиры служат инструментом стратегического планирования и консолидации общества вокруг цивилизационной миссии России.

Проект «Русская мечта» в стратегическом изложении – это программа мобилизационного типа, где первостепенная задача формулируется как сохранение и укрепление суверенитета. Экономическая база – полный контроль над критическими ресурсами: энергетикой, технологиями, инфраструктурой. Политическая линия – автономность решений, недопущение внешнего диктата. Культурная сфера – непроницаемость для чуждых матриц, отказ от конвергенции с Западом. Военная основа – гарантированная неуязвимость. Социальное измерение – базовая справедливость и полная мобилизационная готовность общества. Всё остальное вторично.

Государство в этой конструкции выступает не бюрократической машиной, а стратегическим мозгом и арбитром, дирижёром национального оркестра. Оно управляет рентой – сырьевой, технологической, финансовой, направляет капитал в приоритетные сферы и удерживает баланс интересов. Либеральная модель «ночного сторожа» (Адам Смит) объявляется губительной для России: необходим не сторож, а стратег. Модель власти – гибридная: президентский центр формирует стратегию, парламент контролирует нормы, партии агрегируют интересы через корпоративные и профессиональные советы. Экономика и наука напрямую воздействуют на власть, превращая её из «говорильни» в функциональную меритократию.

Социальный контракт переписывается: государство обеспечивает доступность медицины, образования, жилья, безопасности, но требует трудиться, платить налоги, служить честно. Это не общество потребителей, а общество граждан-созидателей – по логике Солженицына. В эпоху мировой турбулентности выживут только цивилизации. Россия должна утвердиться как государство-цивилизация – иначе растворится. Ей не нужна копия США или версия Китая: её модель должна быть имперской по масштабу, справедливой по структуре, жёсткой к врагам и великой по целеполаганию.

Экономика «Русской мечты» отказывается от либеральной фикции рынка и от утопии советского социализма. Это третий путь – экономика ренты и созидания. Каждая тонна нефти и кубометр газа должны питать фонды поколений, науку, образование, инфраструктуру, а не личные доходы кланов. Государство обязано контролировать распределение ренты. Технологический суверенитет объявлен ключевым: без него Россия – колония. Приоритеты – ИИ, биотехнологии, новая энергетика, космос, оборона. Контроль государства над критическим ядром обязателен.

Федерализм трактуется как инструмент: центр удерживает стратегические функции, регионы развивают экономику и культуру. Федерализм асимметричен: уникальные республики ценны не только ресурсами, но и идентичностью. Принцип – «многоликость при едином векторе», как указывала Екатерина II и как подтверждал К. Леонтьев. Разнообразие интегрируется в единую стратегическую логику. Русская мечта должна локально адаптироваться: Сибирь и Дальний Восток – окно в будущее, Кавказ – гармония традиций и модерна, Центр – опора на язык и культуру.

Элиты рассматриваются как главный вызов: их нужно встроить в новый контракт, превратив в служителей, а не стяжателей. Ротация кадров, меритократия сверху, контроль снизу. Коррупция – разрушение доверия, а значит угроза мобилизации. Доверие становится главным ресурсом. Общество должно воспитывать человека-созидателя, соединяющего свободу и служение, как учили Соловьёв, Бердяев, Солженицын. Его достоинство – в труде ради общего.

Справедливость – условие выживания: нельзя допустить пропасти между богатством и бедностью. Не уравниловка, а сдерживание паразитизма, обеспечение прожиточного минимума и честных карьерных шансов. Глобальная роль России – быть ядром альтернативного англосаксонскому миропорядка, не гегемоном, но центром силы Евразии, связующим звеном между Западом и Востоком. Для этого нужно сочетать мягкую силу и жёсткий отпор: культурное влияние и готовность к превентивному действию, как у Клаузевица и Дж. Ная.

Опасности очевидны: авторитаризм без обратной связи, коррупция, технологическое отставание, демографический провал. Противовесы – народоправие, цифровая прозрачность, аудит, ротация, концентрация на технологиях, поддержка семьи. Всё это должно быть сведено в единый стратегический план. Главный нерв проекта – дисциплина, как внутренняя установка: общее важнее частного. Народ без дисциплины – толпа, с дисциплиной – организованная сила, способная выстоять и строить будущее.

Таким образом, «Русская мечта» – это проект тотальной мобилизации ресурсов, элит, общества и культуры в условиях мировой турбулентности, направленный на сохранение России как цивилизации, стратегической силы и самостоятельного центра мира.

Российская государственность в её нынешнем облике предстаёт как вертикально централизованная бюрократия, разъеденная олигархическими кланами и парализованная действием «пятой колонны» в тылу воюющей державы. Элиты разобщены, решения зачастую импровизационные, мобилизационный потенциал общества используется лишь частично. Государственный каркас строится без ясной модели будущего, и это стратегическая слабость: отсутствует определённость, какой строй возводится и ради чего. На Петербургском международном экономическом форуме 2024 года Сергей Караганов прямо указал на этот пробел, обращаясь к верховной власти, но ответ последовал в форме иронии, что лишь подчеркнуло диссонанс между интеллектуальной средой и властью.

Однако история не терпит пустоты: Россия нуждается в государстве, основанном на имперско-национальной справедливости, с чётким стратегическим целеполаганием, интегрирующим элиту и народ в единый патриотический проект – Русскую мечту. Основа такого государства – централизованный стратегический центр, способный управлять ресурсами, технологиями и армией как единой системой, обеспечивая мощь и развитие страны. Федерализм остаётся асимметричным: каждый регион реализует свой потенциал, сохраняя при этом стратегическую целостность державы. Элита должна служить общему делу, народ – быть его носителем и созидателем. Национальная идея формулируется как цивилизационный суверенитет, справедливость, технологический и культурный прорыв, мобилизация в русле Русской мечты. Любые формы авторитарно-бюрократической имитации ведут к стагнации, либеральная модель гибельна своей зависимостью от внешнего диктата. Единственно жизнеспособной остаётся имперско-национальная модель стратегического целеполагания, объединяющая внутреннюю свободу с мощью отпора, синтезирующая технологии, элиты и дисциплину в единую систему жизнеобеспечения.

Лишь сочетание сильного центра и интегрированной нации, как учат Ильин, Тойнби и Караганов, даёт долговременную устойчивость. Русская мечта в этом контексте становится стратегическим планом выживания и прорыва, который должен обрести статус государственной идеи и высшего приоритета. Для этого необходима Декларация Русской мечты, утверждённая парламентом и межведомственным советом, превращающая национальную цель из абстракции в вектор исторического движения. Культура становится цементом нации, удерживающим многообразие в едином векторе. Государство обязано быть стратегическим дирижёром, действующим на горизонте десятилетий, опираясь на долгосрочное планирование и новый социальный контракт, где права уравновешены обязанностями, а гражданин становится сопричастным судьбе страны. Экономическая основа – суверенная модернизация: фонд технологического суверенитета, приоритетные отрасли, государственно-частное партнёрство. Ключ – контроль над рентой: ресурсы обращаются не в коррупцию и сиюминутное потребление, а в фонды поколений, региональные инвестиции, будущее. Федерализм с асимметрией превращает многоцветие России в источник силы, новая система представительства объединяет выборность с экспертизой, образование формирует гражданина-созидателя, готового к ответственности и служению. Внешняя политика становится цивилизационной, Россия – ядром многополярного мира, строящим союзы, альянсы, маршруты, культурное влияние.

Это и есть Русская мечта в действии: национальная идея, культура как цемент, сильное государство как стратегический центр, социальный контракт, суверенная модернизация, контроль над рентой, федерализм с асимметрией, новая система представительства, воспитание гражданина-созидателя и цивилизационная внешняя политика. Не как набор лозунгов, а как единый план выживания и прорыва. Россия либо станет цивилизацией нового типа, либо исчезнет как субъект. Третьего пути нет. Чтобы избежать распада и стагнации, сама «вертикаль власти» обязана самоликвидироваться в своём коррумпированном обличье и национализироваться, превратившись в служение. Иначе народ, уже заплативший кровью на фронте, предъявит счёт, от которого не уйти.

Наша цель не догонять и не копировать. Наша цель – предложить миру иной путь: мир, где достоинство выше прибыли, порядок выше хаоса, сила соединена со справедливостью, а культура и духовность становятся основанием технологий. Ныне решается, останется ли Россия великой державой или станет объектом чужой игры. Русская мечта требует воли – и власти, и народа. Власть должна стать мозгом, народ – силой, элита – служителем. Только так начнётся новый цикл русской истории, цикл возрождения, а не распада. Мы обязаны мыслить категориями столетий, строить институты, а не кампании, соединять прошлое с будущим. Русская мечта – это приказ истории и долг перед кровью, уже пролитой. Россия выстоит, если соберётся. Россия победит, если поверит. Россия возродится, если поставит цель выше одного поколения. Сила. Порядок. Справедливость. Всё остальное приложится.

Сила «Русской мечты» в высоте духа и миссии, но слабость – в утопичности: идеи без экономики, технологий и институций обречены на пустоту. Подлинная мечта соединяет Град Китеж как символ духовного совершенства с твердыней земной силы, где дисциплина, справедливость и технологический суверенитет становятся фундаментом. Небесное и земное, вера и культура сливаются с экономикой и наукой, соборность народа объединяет многообразие, государство направляет и координирует. Это мобилизационный план: дисциплина элит, концентрация ресурсов, контроль ренты, приоритет науки и технологий, воспитание гражданина-созидателя. Град Китеж становится горизонтом, к которому ведёт армия институтов, экономика созидания и собранная нация.

К середине века Россия – цивилизация нового типа: духовно собранная, справедливая, технологически суверенная, культурно лидерская. Экономика ренты питает образование, науку, инфраструктуру, фонд поколений; элита служит, народ созидает; федерализм объединяет различия; армия гарантирует неуязвимость; государство – стратегический мозг; внешняя политика – цивилизационная сила. Это не утопия, а карта выживания и прорыва. Россия сохранится, если соберётся, победит, если поверит, возродится, если поставит цель выше поколения. Русская мечта – приказ истории и долг перед кровью, уже пролитой. Сила. Порядок. Справедливость. Всё остальное приложится.

Евгений Александрович Вертлиб / Dr.Eugene A. Vertlieb, Член Союза писателей и Союза журналистов России, академик РАЕН, бывший Советник Аналитического центра Экспертного Совета при Комитете Совета Федерации по международным делам (по Европейскому региону) Сената РФ, президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами (МИСОУК, Франция)