Вестернология – это наука о Западе. Взгляни на географическую карту, читатель, и сравни небольшой полуостров Европы с огромным материком Евразии, львиную долю которой занимает Россия. По арифметике, их соотношение составляет примерно 1 к 4,4. Если же отвлечься от цифр и перейти к сущностям, то придётся признать, что в начале ХХI века, на наших глазах, постхристианская и постмодернистская Европа умирает, тогда как Китай, Индия, Иран и арабские страны продолжают свою религиозно-цивилизационную родословную, уходящую в глубь столетий.
Что касается России, то она оказывается в смысловом и политическом центре указанного процесса – здесь «все концы сходятся, все противоречия вместе живут» (Ф.М.Достоевский).
Начать с того, что Европа в лице Римской империи заимствовала свою новую религию – христианство – с Востока: Иудея. Израиль. Правда, довольно скоро путём ряда манипуляций римский первосвященник был провозглашен непогрешимым главой Церкви и даже Империи: т. н. «константинов дар» (подложное завещание императора Константина, якобы передавшего всю власть папе), а затем и произвольный акт Карла Великого, который в 800 году сам возложил на себя императорскую корону.
Так или иначе, европейское христианство с самого начало явилось именно западным по духу, то есть осуществлялось, прежде всего, как человеческий (политический) проект, а Римская Церковь во многом стала продолжением языческой Римской империи.
Со своей стороны, антропоцентрический пафос Европы парадоксально усилил враждебный папству гностицизм, от Маркиона до Оригена, объявивший человека «богом» по природе. Неудивительно в связи с этим, что зародившийся в эпоху Возрождения и Барокко проект модерна был направлен уже на человека как такового, со всем его смертным естеством и грехом («Джоконда» Леонардо с её лукавой улыбкой), что перешло затем по наследству к Просвещению с его рационализмом, атеизмом и материализмом. И завершилось в ХIХ веке у Гегеля абсолютизацией собственного разума («в моих книгах изложены мысли самого бога»).
После этого Ницше не осталось ничего другого, как заявить, что «Бог умер». Нынешний Запад живет в основном памятью этой смерти, реализуя свой технократический посткапитализм (в перспективе —искусственный интеллект, «мертвый ум») и игровую постмодернистскую культуру под знаком ничто. Наступает постзападная эпоха: приращение бытия происходит в другом пространстве-времени.
Не будем на этих страницах останавливаться на собственно азиатских центрах истории с их наличным конфуцианством, индуизмом, буддизмом и исламом – это особая тема. В любом случае, там сохраняет свою силу онтологический теоцентризм, отношение человека к Сверхсущему, а не к самому себе. Для нас важнее христианская Россия, которая несла на себе драгоценную ношу православия вплоть до ХVII века: Москва как священное царство, Третий Рим или новый Иерусалим. Пётр Первый попытался из политических соображений связать Русь с рационалистическими технологиями Просвещения, однако уже через сто лет православная Россия вернулась к самой себе молитвами Серафима Саровского, гением Пушкина, Гоголя, Тютчева, мыслью Киреевского, Хомякова, Данилевского, талантом Глинки и Иванова. Это была своего рода консервативная революция – возврат к собственному духовно-цивилизационному ядру через усвоение и преодоление иного. В результате евразийская Россия парадоксальным образом соединила в себе Восток и Запад, христианскую духовную вертикаль и человеческую персоналистическую самость. Лучше всего такое соединение описывается словом «соборность» — всё в одном и каждый со всеми. В превращенной форме указанный синтез дал себя знать и в советской России. Речь, разумеется, не о марксистской идеологии как таковой, а о народном поиске правды вопреки господству капитала. Как заметил один мудрый человек, в России что ни строй, всё Святая Русь получается.
Применительно к современности можно сказать, что религиозно-онтологическое ядро России остаётся точкой отсчета российской цивилизации – на фоне духовного краха Запада и в сложном взаимодействии с традиционалистским Востоком. На Западе глубинные капиталистические элиты (вплоть до новейшего технофашизма) правят человеком, государством и культурой; на Востоке, наоборот, государство, культура и капитал оказывается частью интегральной теологической и космологической установки.
В русской цивилизации имеет место единство и борьба указанных могуществ, вплоть до войны – или, напротив, вплоть до их фактического слияния под знаком «симфонии властей», согласно формуле императора Юстиниана. Или по Достоевскому: «Православие и есть наш русский социализм». Русская история непрерывна, континуальна, и она ещё не закончена. В таком плане Россия – это живое сердце мира, его метаисторический центр.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств
