В России впервые за десять лет зафиксирован рост случаев постановки диагноза «алкогольная зависимость». Такие данные «Ъ» обнаружил в сборнике Росстата «Здравоохранение в России-2023», опубликованном в конце декабря. С 2010 по 2021 год число впервые выявленных пациентов с алкогольной зависимостью сократилось почти в два раза – со 100 тыс. до 53 тыс. человек. Однако в 2022 году врачи выявили 54,2 тыс. таких пациентов. Опрошенные «Ъ» эксперты объясняют откат комплексом причин – пандемией, социально-экономическими потрясениями и «усилением геополитических противостояний».
До 2021 года в России систематически снижался важный медицинский и общественный показатель – число впервые выявленных людей с алкогольной зависимостью и алкогольными психозами (острое состояние, которое сопровождается галлюцинациями, перепадами настроения, нарушениями сна и другими симптомами). По данным Росстата, в 2010 году было взято под диспансерное наблюдение 153,9 тыс. пациентов с установленным впервые диагнозом «алкогольная зависимость» (из них 47,5 тыс. столкнулись с алкогольным психозом). В 2015 году таких пациентов было уже 103,6 тыс. (включая 30 тыс. с психозом), в 2019-м – 70,9 тыс. (из них 16,9 тыс. с психозом), в 2020-м – 54,9 тыс. (14 тыс. c психозом), а в 2021 году – 53,3 тыс. (12,8 тыс. с психозом).
Однако в 2022 году у этого показателя был зафиксирован некоторый рост: под диспансерное наблюдение были впервые взяты 54,2 тыс. человек (из них с алкогольным психозом 12,9 тыс.).
Директор ННЦ наркологии (филиал НМИЦ психиатрии и наркологии им. В.П.Сербского) Минздрава России Татьяна Клименко ранее указывала, что в течение последних 15 лет в стране были введены различные ограничения на продажу алкоголя – по возрасту покупателей, времени и месту торговли. По мнению Клименко, эти меры «в совокупности с системной информационной политикой по формированию у населения навыков и приверженности здоровому образу жизни и социальной успешности» привели к снижению подушевого потребления алкоголя в два раза. Как результат, по данным Минздрава, за 15 лет смертность от алкогольных отравлений сократилась более чем на 53% – с 15 до 7 случаев на 100 тыс. человек.
Вместе с тем в Минздраве признавали, что в период пандемии коронавируса «был нарушен тренд к снижению потребления алкоголя и непосредственно связанной с алкоголем смертности», поэтому «наблюдалась небольшая негативная динамика». Причиной стал «стресс от пандемии», считают в ведомстве, а также тот факт, что «инфляция опережает повышение акцизов на алкоголь».
Врач-психиатр, нарколог, руководитель наркологической и психиатрической клиники Руслан Исаев подтверждает, что в «доковидный период» было заметно снижение алкоголизации населения.
«Во-первых, это совместный результат работы государства и общества в целом. Я имею в виду государственную политику по снижению масштабов злоупотребления алкогольной продукцией, ограничения на продажу алкоголя и его рекламу, информационную политику по формированию культуры здорового образа жизни, социальной успешности, – комментирует господин Исаев. – Вторая причина – глобальное изменение самого характера зависимости. Современная молодежь перестает пить алкоголь и переходит на нехимические виды зависимости, в частности игроманию. Например, номофобия – зависимость от мобильного телефона или страх остаться без него – сегодня признана одной из наиболее распространенных нехимических зависимостей. Это общемировой тренд, который пришел и в нашу страну».
Руслан Исаев согласен, что «социально-экономические потрясения, усиление геополитических противостояний и санкционного давления» в последние годы «несколько приостановили» положительную динамику сокращения употребления алкоголя. По его словам, заметный рост случаев алкогольных психозов и обращений за наркологической помощью особенно отмечался в начале пандемии.
Завкафедрой психиатрии и медицинской психологии Казанского государственного медуниверситета Владимир Менделевич считает, что данных Росстата недостаточно, чтобы делать вывод об изменении ситуации с алкогольной зависимостью.
«Мы имеем статистику только по наркологическим диспансерам, а это вопрос, обратился человек за помощью или нет. В последние годы возрастает количество людей, которые обращаются анонимно в негосударственные учреждения и не попадают в статистику, – комментирует Менделевич. – Кроме того, под наблюдение государства берутся не только пациенты с зависимостью, но и люди с так называемым пагубным употреблением. Если зависимость можно подтвердить на основании медицинских исследований, то пагубное потребление алкоголя с вредными последствиями – это "социальный диагноз". Человека поймали пьяным за рулем, отправили на экспертизу, выявили алкоголь и поставили на учет – а зависимости нет. Поэтому цифры растут или уменьшаются, исходя из такого "социального заказа"».
По словам Менделевича, профессиональному сообществу важнее знать статистику об алкогольных психозах – ведь они возникают только у тех людей, которые дошли до тяжелой стадии зависимости. По наблюдениям Менделевича, в последние годы количество алкогольных психозов «резко увеличивается».
Печальные данные Росстата проанализировал в телефонном интервью «Русской народной линии» полковник милиции в отставке, благочинный Приозерского округа, член Координационного совета по противодействию наркомании и алкоголизму при Синодальном отделе по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви, член Общественной группы Российской Федерации по защите граждан от наркотической, алкогольной и табачной угрозы, руководитель сети реабилитационных центров Выборгской епархии протоиерей Сергий Бельков:
Я соглашусь с мнением экспертов, объясняющих увеличение числа алкоголезависимых комплексом причин – пандемией, социально-экономическими потрясениями и усилением геополитических противостояний.
В конце 2023 года произошло обострение ситуации на Ближнем Востоке. В целом события в мире не могут не влиять на психику человека.
Конечно, пандемия повлияла на алкоголизацию населения: люди были в изоляции, нагнетался страх, поэтому некоторые пытались снять напряжение с помощью алкоголя.
А ныне ведь ничего не изменилось – заболевание как было, так и продолжается. Как правило, врачи не ставят диагноз Ковид-19, а по факту люди понимают, что болеют этим вирусом. Теперь говорят о новых штаммах. И люди с менее уравновешенной психикой страдают от волнений и тревожности.
В то же время в обществе заметно неудовлетворение ситуацией в зоне Специальной военной операции. В феврале 2022 года мы были преисполнены светлыми ожиданиями, что спецоперация завершится в кратчайшие сроки.
Новостные ленты пестрят заголовками в духе «здесь продавили, победили», «одерживаем верх», «Украине недолго осталось» и так далее. А по факту в глобальном плане ничего не меняется. Конечно, шаг за шагом ситуация улучшается, но незаметными темпами для обывателя. К сожалению, над людьми довлеет неопределённость, тем более от общественности порой скрывают трудности и проблемы СВО. Говорят о героических поступках и локальных победах, что прекрасно, но обыватель не видит значимых результатов Спецоперации. Они есть, но их не доносят до простых людей.
Поэтому появляется недоверие к государственным СМИ. В этой ситуации кто-то начинает поиски альтернативной информации. Внутреннее напряжение и неудовлетворённость убивают психику. Человек может сам не понимать, в чём заключается его неудовлетворённость. Он прочитал новости, а потом вес эти известия внутри человека «работают», разрушая его. В городе проживания может быть спокойно, но люди же читают новости, что Воронеж и Белгород бомбят, гибнут люди – женщины, дети и старики. То тут, то там пишут о диверсиях, взрывах и убийствах. А кто-то не может отправиться в отпуск, в тот же Крым.
Идёт истощение. Когда мы говорим «война на истощение», то мы не должны подразумевать только экономику, военные ресурсы, а прежде всего, истощается нервная система.
У кого-то погибли родные и близкие, были ранены и стали инвалидами, а у кого-то родственники сражаются на передовой. В зоне СВО приблизительно 600 тысяч воинов. А разве у них нет родственников, друзей и коллег? Разве они не волнуются за своих ребят? Полмиллиона людей находится в зоне риска, а ещё большее количество людей с ними связано родственными и дружескими связями. Все волнуются, поэтому идёт истощение психики. Понятно, что кто-то из них решает проблемы с помощью алкоголя. Отсюда и всплеск алкоголизации.
А ведь раненые воины возвращаются домой с инвалидностью, да ещё с какой – порой без рук или ног. И как быть? Родителям, супруге, детям предстоит принять человека в его непростом состоянии. Да и самому воину нужно принять самого себя. Конечно, после реабилитации он может прийти в себя, а как быть его окружению? Разве они не испытывают тревогу и напряжение?
Предположим, что родственники живут в Воронеже, а мы в Петербурге. Например, я узнаю, что разрушена квартира моей родственницы после вражеского обстрела. Я живу в недосягаемости, но ракета попала и в меня – я ведь не могу не переживать за своих родных и близких в прифронтовой зоне.
Выстроенная система, направленная на трезвость населения, работала, но надо делать различие между мирным временем и военным. Мы постоянно живём в стрессе – каждый день погибают люди в СВО, города бомбят. Помимо всего прочего – болезни, проблемы мигрантов.
В последнее время обострился миграционный вопрос. Толпы мигрантов устраивают погромы, убивают, грабят. Но ведь такого не было ещё два года тому назад, а сегодня есть. Потому что мигрантов стало слишком много – критическая масса начинает перевешивать, ведь много наших мужчин ушли сражаться за Родину.
Некоторые мигранты говорят, что «ваши мужики погибнут в СВО, а мы здесь станем хозяевами».
Кто защитит бедную женщину с детьми, у которой муж сражается или уже погиб? Разве это не провоцирует психическое истощение? Конечно, провоцирует и в совокупности приводит к истощению.
Мы с огромными усилиями добились сокращения алкоголизации, а теперь идёт откат назад. А в 2024 году может быть будет ещё хуже. Выход один: победа в Специальной военной операции и стабилизация российского общества. Конечно, после Победы мы столкнёмся с другими трудностями, с покалеченными судьбами. Но если государство примет превентивные меры и правильно подготовится к мирному времени, что и сейчас уже происходит, то мы преодолеем проблему алкоголизации с минимальными потерями. Нужно об этом думать уже сейчас.
А победа в СВО даст уверенность в завтрашнем дне, а самое главное – наступит ясность. Мы говорим о мире, но мир возникает в душе человека тогда, когда есть стабильность. Подорожание продуктов негативно влияет, но когда есть относительная стабильность в обществе и уверенность в завтрашнем дне, тогда и люди живут трезво и дети рождаются.
А когда человек не знает, что будет завтра, то тогда он прибегает к антидепрессанту. Ведь алкоголь – это антидепрессант. И какое-то время алкоголь действует как антидепрессант, но очень быстро это заканчивается и получается наоборот – вгоняет людей в депрессию.
Мы молимся о Победе, помогаем фронту. Нам нужна Победа!
_митр. Святогорский.png)
2.
1.