Незаконнорожденные и наследники

Даже если не вникать в писаные наспех «откровения» «испугавшихся» или – извинительный будто бы эвфемизм эмиграции – «релокантов», а попросту – предателей, видно одно: духовная Родина этих людей – не Россия, а Западная Европа, США и примыкающий к ним Израиль.

Как так получилось, нужно спрашивать не у них (какой теперь с них спрос), а у самих себя. «Космополитическая элита» – результат, увы, коллективной ответственности общества за тот «продукт», который оно заботливо взращивает в себе самом, и год от года множит мощью всей своей «системы ценностей». Это только номинально считается, что Россия – страна Православия и каких-то там «скреп», но «мы же понимаем», что путь к Православию ещё долог, и успокоительно сусальная открытка от вида действительного полярно отличается?

Можно ли быть православным, сознательно живя за пределами родной страны и тем более покидая её в моменты, когда она особенно нуждается в каждом из нас, вопрос риторический. Является ли Православие верой исключительно России, автоматически ли едины вера и страна проживания, можно, конечно, дискутировать, но лучше бы перестать поощрять эмиграцию с её неустранимой жаждой вносить поправки в давно уже известные максимы. Все эти «пришлось уехать», «не было иного выхода» так часто при ближайшем рассмотрении оказываются преувеличениями опасности и просто-напросто бегством, что разбираться с ними нет никакого желания. Довходились в положение.

При торжествующем «глобализме» предавать родную страну стало гораздо проще: езжай в аэропорт, и часов через десять или, на худой конец, двадцать можно оказаться на другом конце земли, где ни о тебе, ни о твоей стране никогда ничего не слышали, и затеряться там, затаиться, впрочем, с нормальным интернетом и явно рассчитывая на то, что и стол, и дом будут к приезду дорогого гостя более чем готовы.

Почему же их оказалось под миллион? Чтобы понять, откуда растут ноги предательства, нужно задать себе следующие вопросы: являются ли наши образование, воспитание и ценности русскими? каковы причины того, что русское национальное образование и духовно-нравственное воспитание подрастающих поколений наличествуют в учебных программах исключительно фрагментарно, будто бы подглядывая в замочную скважину за великим «Болонским» или попросту иезуитским образовательным процессом «от Игнатия Лойолы»?

Как явствует из уже видимых результатов «Болонского» процесса на нашей земле («жертвы ЕГЭ», эффективные менеджеры всех мастей, «слепые кадровики» с их методичками, «изобретатели выдуманных специальностей», «девочки-дизайнеры», лепящие эсэсовцев и «абрамсы» на поздравительные открытки, «организаторы техногенных катастроф» и т.п.), подрастающий человек у нас воспитывается не просто эгоцентрический некомпетентный, но ещё и наглый, тупой, и постоянно выискивающий возможность «свалить» за бугор. Такова направленность подавляющего количества российского чиновничества: ребёнок может хоть галлюциногенными порошками торговать на улице, лишь бы не российской.

Только невероятными, скрытыми от нас волевыми усилиями родительского и педагогического сообщества мы не получаем в пользование нашими предприятиями и учреждениями фатально серую массу потребителей, потенциальных предателей и подлецов.

Дух нашего воспитания, благодаря тому, что национальная образовательная школа существует у нас, будто при бунтующем против германской теории генезиса русской нации Ломоносове, латентно, откровенно западнический, с опорой на «исключительно подтверждённые научные факты». Лишённый не Закона Божия, но в принципе духовной составляющей, он склоняется перед неимоверно раздутым «авторитетом Запада». Как же иначе, когда язык науки, медицины – латынь, язык богословия – либо греческий, либо арамейский, а на русское только и можно, что морщиться?

Кто в образовательной горячке (ЕГЭ, ГИА! – словно трагические крики Гамаюна, Сирина и Алконоста) успевает уяснить, что Русская Истина от западной разнится образом коренным, и не может быть создано поколений русских людей, способных созидать свою страну, если им вдалбливают в головы «фундаментальные» формулы, выработанные на Западе и для самого Запада же?! Вопрос об универсализме западного знания, насколько я знаю, у нас ни разу и нигде не поднимался, а меж тем наука как «религия просвещённых» образовалась на том же Западе не так давно, а примерно в те же самые пред-ломоносовские времена, выйдя из лона богословия (схоластики). Да, западная наука набрела на некоторые формулы, которые сегодня сплошь и рядом разъезжаются вкривь и вкось, исключая, может быть, физические и геометрические, а дальше что?

Верить в горделивые постулаты – дело естественников, но что касается первичного российского образования, отчего оно так слепо тяготеет к муштре, а пуще того – как у иезуитов, основано на конкуренции, соревновательности, хотя каждый русский фибр так и голосит о том, что нельзя сравнивать людей между собой, и видимое – не значит истинное? И когда только кончится нескончаемая ярмарка детского тщеславия, устроенная взрослыми во имя утешения собственной недолюбленности, пандемониум выдачи микроскопических дипломов, свидетельств, справок о половинном окончании яслей?

Никогда, потому что крауегольный камень иезуитской образовательной системы – подавленное во имя скрытой от масс «элитарной» цели естественное человеческое чувство и возрастающая на нём плесенью сатанинская гордыня, возвышение одних над иными, пирамидально-феодальная система, при которой первые «едут выше», а прочие вынуждены оставаться на нижних этажах.

Если так и мыслить, и практиковать, национальный крах наш не за горами. Бомбой, заложенной в основание краха, является выровненное по западной мерке «мыслящее сословие».

ХРОНИКИ КОЛЛЕКТИВНОЙ ВИНЫ. Увечное изначально сословие «русской интеллигенции», постоянно путающееся в двух соснах, мятущееся, сделавшее себе имя именно не на ответах на вопросы, а на загадывании загадок и ранней гибели вследствие невозможности разрешить простейшие из них, осознает себя чадом Запада, но, так уж вышло, незаконнорожденным.

И не надо никому из остающихся при рассудке и чувстве Отечества легкомысленно отрекаться от них, а то слишком похоже отречение на речь гоголевского «маркинанта» Янкеля, что, мол, «те жиды – это не наши, а тьфу что такое». Ничего подобного: те самые, просто – «в законе» без благодати.

Смешно, конечно, взирать на всякую мелочь, сунувшуюся в перипетии эмиграции вслед за легальными миллиардерами, несмотря на то что собственных денег – на полтора-два месяца съёма квартиры. Но смех смехом, а «эмиграция 2022 года» доказывает – ценности, а не большевистские базисы-надстройки по-прежнему правят судьбами, и особенно если эти ценности откровенно дрянные, вроде боязни всеобщей мобилизации.

Что же мнит о себе незаконнорожденный? Любит или ненавидит бросившего его отца?

В «смердяковской» модели мира Запад видится безусловным отцом цивилизации, а Россия – спивающейся матерью-одиночкой. Соответственно, вся судьба в России от самого начала до самого конца видится Смердякову бессрочной и неправедной ссылкой («родиться в России с умом и талантом»).

Несчастный, смытый революционным потоком Петр Якубович (1860-1911), писал в 1890 году:

За что любить тебя? Какая ты нам мать,

Когда и мачеха бесчеловечно-злая

Не станет пасынка так беспощадно гнать,

Как ты детей своих казнишь, не уставая?

Любя, дала ль ты нам один хоть красный день?

На наш весенний путь, раскинутый широко,

Ты навела с утра зловещей тучи тень,

По капле кровь из нас всю выпила до срока!

Как враг, губила нас, как яростный тиран!

Во мраке без зари живыми погребала,

Гнала на край земли, в снега безлюдных стран,

Во цвете силы – убивала...

Мечты великие без жалости губя,

Ты, как преступников, позором нас клеймила,

Ты злобой душу нам, как ядом, напоила...

Какая ж мать ты нам? За что любить тебя?

Забывают, однако, вторую строфу:

За что – не знаю я, но каждое дыханье,

Мой каждый помысел, все силы бытия –

Тебе посвящены, тебе до издыханья!

Любовь моя и жизнь – твои, о мать моя!

И, чтоб еще хоть раз твой горизонт обширный

Мой глаз увидеть мог, твой серый небосвод,

Сосновый бор вдали, сверканье речки мирной.

И нивы скудные, и кроткий твой народ,

За то, чтоб день один мог снова подышать я

Свободою полей и воздухом лесов, –

Я крест поднять бы рад без стона и проклятья,

Тягчайший из твоих бесчисленных крестов!

В палящий зной, в песке сыпучем по колени,

С котомкой нищего брести глухим путем,

Последним сном заснуть под сломанным плетнем

В жалчайшем из твоих заброшенных селений!...

Вот и все соотношения – жалость и любовь ребёнка к матери, какой бы она ни была…

Но что ж это за «отец», бросивший своё дитя на съедение «варварской» земле? Блестящий, умный, светский, острослов, мученик идей, ветреник, но фигура, крайне генетически близкая герцогу из «Риголетто»:

La donna è mobile

qual piuma al vento,

Muta daccento e di pensier!

e di pensier!

e di pensier!

– обольстивший множество стран своим вычурным блеском, умением подать себя, Запад оставил «благодатное семя» и в России, породив целые поколения мутантов от русских матерей и причудливо измышляющих против Бога бунтарей-европейцев. Вот отчего, думается, русская либеральная интеллигенция и находится в перманентном состоянии крайней нравственной слепоты и нищеты, постоянного духовного недомогания. Куда лежит её путь, совершенно понятно: к «отцу». Но самое страшное не в этом.

У незаконнорожденного два лика – лесть и ненависть. Отрекшийся от потомства отец – предмет и восхищения с поклонением, и злобы, и потому разве не смердяковское качество – сделавшаяся хорошим тоном ненависть к Западу, постоянные попрёки его во всех мыслимых и немыслимых злодеяниях со стороны «турбо-патриотов»? Одна монада дуалистически объединяет в себе и тех, для кого Запад абсолютное добро, и тех, для кого он такое же абсолютное зло: нет никакой независимости в подобных суждениях, и никакого же аристократизма, пушкинского «само-стояния» посреди жизненного потока.

ИЗМЕНЕНИЕ ОПТИКИ: ИНАЯ МОДЕЛЬ. Кризис цивилизации – трагедия, происходящая на глазах наблюдателей всего мира: мировые войны и чуть менее кровавые (кто считал?) внутренние перевороты.

Логика этой страшной болезни такова, что любое повышение технологического потенциала немедленно влечёт за собой появление десятков новых видов оружия, за чем немедленно следует новый виток его «апробирования». И если в первом приложении casus belli речь идёт всего-то о праве на независимость, неприкосновенность устоев (то есть, веры, истории, коллективной памяти), то во втором приложении – о чьих-то групповых финансовых и территориальных интересах. Подсчитано ли количество жертв именно духовного противостояния России и Запада, если и физические подсчёты у нас вдруг оказались настолько затруднёнными, что так отчаянно приблизительны? И что бы приблизило нас к истине?

Модель рассмотрения, оставаясь вполне семейственной, и может, и обязана быть радикально иной: Запад – никакой нам не отец, а всего-навсего беспутный брат, уехавший искать счастья в далёкие края, добившийся там чинов и званий (сам себе их выдавший), многое наворотивший, но так и не узнавший истинного смысла жизни гордец и голодранец. Сей расстрига, опереточный скиталец-вахлак, постоянно пишущий домой письма о том, как ему голодно и одиноко, не могущий обходиться без родительских или братских пособий (нефть, газ, выводимые наличные и безналичные средства), убеждён, что какие бы преступления ни совершал он, его простят и помилуют, и дома от него не отрекутся. Блудный сын, прощать которого можно лишь в зависимости от степени его собственного раскаяния.

Пришёл, кажется, день, когда Россия обязана вступить в эпоху иного видения отношений с «уважаемыми партнёрами» не только экономически, но и духовно. Законом нашего образования и воспитания обязана стать если и наука, то одухотворённая, а если искусство, то наполненное подлинными чувствами и опытом, нежели автоматические кальки с грошовых западных поделок.

Из духовно неполноценных «незаконнорожденных» во имя национальной безопасности и истинной независимости мылящее сословие обязано будет сделаться законными наследниками не Запада, а самих себя, и, разумеется, «всего того лучшего», что создано на нашей земле. Чтобы отобрать это самое «лучшее», понадобится пересмотреть принципы образования и воспитания, к тому – люди с эталонным вкусом, которых пока не известно, где взять.

Пока всё ровно наоборот: укрывшиеся за анонимностью чиновники с помощью марионеточных «консультантов» лишают русскую школьную программу классики, мотивируя своё простодушное ограбление непониманием школьниками сложных фабул. Нужно ли говорить о том, что любое радикальное или ползучее упрощение гуманитарного дискурса ведёт к обвальной национальной деградации?

Сегодня уже ни дети, ни во многом и взрослые неспособны без внутренней скуки высидеть поэтический вечер минут на сорок-пятьдесят, и уже сегодня они говорят, что традиционное искусство скучно, занудно, переусложнено. Что будет с ними, предпочитающими упрощённую подачу любого факта, презренные шуточки, скудоумную чушь вместо неподдельных откровений, и завтра, и послезавтра, предугадать несложно: им уже протягивают руки шарлатаны, и не только от вездесущего «Голливуда и Болливуда», но от «абстрактной живописи» и «акционизма», глобалистский характер афер которых уже выявлены чуть ли не вместе с конкретными финансировавшими эти аферы адресатами – то Рокфеллерами, то Ротшильдами, то иными масонскими кликами.

То, что дегенеративное искусство – вообще не искусство, а нечто, предназначенное для ублажения новых смердяковых, следует говорить о весь голос, ничуть не боясь «кураторов», поистине хищной, наглой, прикормленной орды самозванных «искусствоведов», обладающих только двумя качествами – неумением сказать ничего в простоте и мгновенным собиранием в агрессивную стаю при угрозе разоблачения.

Из Карамазовых у нас имеет право на жизнь один Алёша, искусство и наука которого не только Богу молиться, но прежде всего отдать себя служению людям. Такая русская интеллигенция имеет исторический шанс, прочей место в Турции и Греции, Армении, и Азербайджане, США и Израиле.

Сергей Сергеевич Арутюнов, доцент Литературного института им. Горького, научный сотрудник Издательского совета Московской Патриархии