Почему распался СССР?

Прежде чем переходить к заданной теме необходимо напомнить, в чем суть пассионарной теории Гумилева. Этносы (нации), как и люди, рождаются и умирают. Срок жизни этноса, суперэтноса – группы близких этносов – составляет 1200-1500 лет (не путать с культурами). После этого этнос исчезает (др. египтяне, др. римляне, шумеры, галлы, гунны и многие др.), или радикально обновляется (китайцы-4, индийцы-3, арабы-2, евреи-2 и -3).

Пассионарность – это сила, избыток энергии этноса. Она может быть высокая, низкая или отрицательная – ниже нуля. Например, чеченцы – высокая пассионарность, русские – средняя, шведы – низкая (они уже старички, а в молодости были викингами), древние римляне периода упадка и разложения – отрицательная пассионарность – ниже нуля.

В процессе этногенеза этнос (суперэтнос) последовательно проходит фазы: подъема, акматическую (перегрева), надлома, инерции (цивилизации), обскурации (разложения).

Для раскрытия нашей темы ключевой является фаза этнического надлома (болезнь этноса – 150 - 200 лет, у нас – с сер. XIX в.). В это время резко уменьшается число пассионариев – идейных и сверхэнергичных людей, которые являются стержнем этноса, и увеличивается количество субпассионариев – бомжей, «алкашей», тунеядцев, мелких преступников (которых не следует путать с энергичными антисистемщиками). Кроме того, в надломе происходит раскол этноса (суперэтноса) на две-три части, которые начинают враждовать, а затем воевать между собой, расходуя пассионарность в междоусобицах (католики и протестанты в Европе, белые и красные и др. в России).

Эти два фактора резко снижают сопротивляемость этноса, чем всегда пользуются враги. (Подробнее см. в моей кн. «Пассионарная теория этногенеза Л. Н. Гумилёва: осмысление и попытка применения»; гл. «Фаза надлома».)

Что значит снижение пассионарности? Если поставить рядом русского человека из XVII в. (фаза перегрева, максимум пассионарности) и среднего гражданина РФ из XXI века (выход из надлома), то мы увидим между ними большую разницу. На смену воинам, монахам-подвижникам, землепроходцам и казакам-разбойникам пришли мелкие буржуа.

Нельзя сказать, что русские обыватели (гармоничные люди по Гумилёву) полностью вытеснили русских пассионариев, но, очевидно, что героев стало меньше, а равнодушных обывателей – больше. Теперь легко ответить на вопрос, почему мы в XVII – XVIII веках территории забирали, а в XX в. стали отдавать. (См. кривую этногенеза Л. Гумилёва.)

Сегодняшняя, пока мирная экспансия мигрантов из соседних суперэтносов в РФ напоминает русскую экспансию 400-летней давности – от Урала до Тихого океана. Та же высокая пассионарность с одной стороны и малозаселенные территории с другой. Сила всегда стремится в зону наименьшего сопротивления. Это такой физический закон. (Примечание: мы здесь говорим об этнологических [природных] аспектах проблемы, оставляя за скобками политический фактор «проталкивания» мигрантов в Россию пятой колонной; см. статью «Россия накануне национальных конфликтов?» и др.)

Важно подчеркнуть, что с резкой потерей пассионарности в фазе надлома всегда слабеют нравственные скрепы этноса: падает мораль, ослабевает религиозное чувство, разрушаются традиционные ценности, деградирует семья. В результате нарастает атомизация этноса – коллективизм уступает место эгоизму и паразитизму (субпассионарии). Разумеется, что всё это с поправкой на культурно-религиозные коды этноса (архетипы), а сегодня еще и на глобализацию и урбанизацию, которые пагубно влияют на традиционный уклад, особенно, рождаемость.

Надо признать, что у русских, в конце советского периода (а до этого в конце XIX в.) все эти отрицательные «надломные» признаки проявилось в значительной степени. В то время как у многих нерусских народов, особенно в Средней Азии и на Кавказе, общинность и взаимопомощь оставались высокой, семьи многодетными и бомжей почти не было. При этом куда строже соблюдались моральные нормы и сохранялись традиционные ценности. И, соответственно, – женщина занимала своё традиционное место, а мужчина своё.

К концу XX века стало ясно, что у большинства этих народов пассионарность оказалось выше нашей. Не радикально выше, а сравнительно выше. А если в ряде случаев и не выше, то это компенсировалось отсутствием антисистем (или их неразвитостью), отстающей урбанизацией и большей этнической сплоченностью, то есть – отсутствием этнических расколов и родовыми связями.

Для наглядности приведём следующий справочный материал.

Возьмем такой показатель, как соотношение русского и нерусского населения Российской империи. В начале XX века русских вместе с украинцами и белорусами было 72%, т. е. абсолютное большинство; к 1991 году – уже около 60 %. В 1989г. собственно русские составляли 50,8% населения СССР (на самом деле меньше, потому, что тогда и нерусский мог записаться в паспорте русским). Таким образом, к концу советского периода русские вплотную подошли к критическому порогу, который составляет от 50 до 70 % коренного населения страны. Этот факт имеет прямое отношение к вопросу, почему распался СССР.

В связи с этим весьма показательными являются данные о демографической ситуации в бывших советских республиках Средней Азии и Северного Кавказа. После 1991 года, за 20 лет, население этих республик выросло в среднем в 1,5 (!) раза. Больше всего – в Туркмении, Узбекистане, Таджикистане, Чечне. И это несмотря на низкие зарплаты, безработицу, и другие неприятности, которые обрушились на них после распада СССР. За этот же период Россия потеряла около 15 млн. человек!..

Разумеется, дело здесь не только в снижении русской пассионарности. Причин, как всегда, несколько и одна из них – целенаправленный «либеральный» геноцид русского народа, проводимый руками пятой колонны. Однако природный фактор пассионарности – один из главных.

Еще пример. В азербайджанском городе Баку в начале XX века – почти треть населения – русские. В Тифлисе – еще больше. А Грозный до конца XIX века оставался русским городом. (У автора этих строк бабка, чистокровная белоруска, родилась в 1917 г. в Грозном.) Это кавказцы тогда говорили про русских: «Понаехали тут!»…

Чтобы проиллюстрировать факт снижения уровня пассионарности в русском этносе (Российском суперэтносе) вспомним все тот же акматический XVII век, когда русская пассионарнасть была на максимуме (около 300 лет, с XVI по XVIII вв.). Это было время, когда русские и украинские казаки совершали дерзкие морские набеги на Турцию, Крым и даже Иран! Яркий пример – поход «за зипунами» ватаги Степана Разина. Тогда русские казаки-разбойники наводили ужас на мусульманское население Дагестана и Азербайджана. Россию распирало от избыточной пассионарности, а прикаспийские мусульмане находились в спячке.

Другой пример – покорение Сибири. В 1582 году 800 казаков во главе с Ермаком перевалили через Урал и захватили столицу Сибирского ханства, которую защищали несколько тысяч воинов. Затем казачьи отряды дошли до Тихого океана, поставив по дороге десятки крепостей-острогов. И это в условиях бездорожья, частых голодовок, сильных морозов (XVII в. был очень холодным) и очагового сопротивления местного населения.

Одной из самых горячих точек была «Красноярская землица», которой, до прихода русских в 1628 году, владели енисейские кыргызы. Здесь война продолжалась долгих 75 лет – до 1803 года! За это время Красноярский острог множество раз штурмовали, поджигали, однажды перебили почти половину гарнизона, но взять не смогли. Этот эпизод можно сравнить с более масштабным событием того времени – знаменитым «Азовским сидением» донских казаков в 1641 году, когда 5 тысяч казаков смогли отбиться от 100-тысячного турецкого войска!

Вообще, сегодня трудно представить, что когда-то 2 тысячи сибирских казаков выгнали целый народ «немирных» кыргызов со своей земли, где те прожили тысячу лет! С тех пор прошло три века... Киргизы начали возвращаться. Этнологически это объясняется просто: пассионарный накал, полученный от «русского» толчка XIII в. заметно снизился, в то время как новый, «азиатский» толчок XVIII в. разбудил всю южную часть евразийского континента от Японии до Сев. Африки. Он прошел через Корею, Китай, Сев. Индию, Иран и Ближний Восток.

Последовавший вслед за этим толчком пассионарный дрейф прямо затронул подбрюшье России: Кавказ и Среднюю Азию. Результаты этого последнего пассионарного сверхтолчка XVIII в., возбудившего огромные массы населения Азии, мы и наблюдаем сегодня на всей территории РФ – от Москвы до Дальнего Востока. (Об этом толчке Гумилёв не писал, но говорил незадолго до смерти в 1992 г.)

Все это, однако, не означает, что Россия, как евразийская держава, уже не имеет перспектив в своем развитии и обречена на заселение мигрантами из южных стран. Повторим, сегодня наша пассионарность далеко не нулевая, по уровню она ближе к средней. С таким запасом пассионарности вполне можно жить, и даже очень хорошо, но при условии, что этническая система не расколота на конфликтующие группы и находится в состоянии равновесия. А равновесие наступает только в следующей после надлома фазе – инерции, когда этнос выздоравливает, т. е. объединяется и освобождается от излишних субпассионариев.

Помимо того, надо учитывать фактор воздействия антисистем. Эти антисистемы (внутренние враги) в кризисных условиях надлома всегда активизируются, особенно в конце этой фазы. Однако если этнос благополучно переходит в стабильную фазу инерции, то антисистемы сжимаются и на долгое время уходят в тень. Как это, например, было в Византии после эпохи иконоборчества.

А теперь вспомним, как наш народ отреагировал на распад СССР в 1991году. Надо признать, что он, в большинстве своем, отреагировал довольно вяло. Нет, наш народ, конечно, проголосовал за сохранение Союза, но когда тот распался – даже с печки не слез!

Надо признать, что в хрущевско-брежневский период русский народ перестал быть руководящим народом. Он потерял веру в «светлое будущее» и как-то очень быстро обуржуазился – сделался жадным, перестал рожать, легко соблазнился колбасно-автомобильными прелестями Большого Западного Супермаркета… Он просто устал быть героическим народом. Так всегда бывает в финале надлома – запас энергии иссяк. После сталинской сверхмобилизации наш народ сел отдохнуть, потом прилёг, и – расслабился. Советские герои уступили место персонажам из «служебных романов» и «осенних марафонов»… И вот тут-то на него, лежачего, навалились враги!

Таким образом, причина распада Советской империи заключается в нас самих. Точнее: глубинная причина кроется в природной закономерности этногенеза, согласно которой в конце фазы надлома верх берёт буржуазный человек, и одновременно с этим наступает пассионарная депрессия.

Законы этногенеза – это, в основе своей, законы природы. Как солнце притягивает к себе планеты, так и большие, сильные народы втягивают в свою орбиту множество малых народов…

Что же касается врагов, то они умело воспользовались нашей нарастающей слабостью. Дождались. Ведь Европа мечтала уничтожить Россию начиная со средневековья. Однако сначала Московское царство, а затем Российская империя, не только держались, но век от века усиливались. Почему? Потому, что был пассионарный подъём! Заметьте, за всю более чем тысячелетнюю историю Руси-России внешние враги смогли покорить наши земли именно тогда, когда восточнославянский этнос, потеряв пассионарность, сделался больным и слабым. Произошло это в XIII веке в последней фазе славянского этногенеза – обскурации. (Славянский этногенез протекал с I по XIII (XV) вв.)

Надо заметить, что говоря о распаде СССР, редко упоминают, что за один только XX век Российская империя распадалась два раза: в 1917 и в 1991 годах. Вдумайтесь, с XIV века – пассионарный подъем, завоевание и присоединение огромных территорий – до Аляски и Калифорнии, создание мощного государства. При этом только один кризис – Смута начала XVII века (кризис роста). А со второй половины XIX века – спад, правда, с серьезным перерывом на сталинскую регенерацию. Более 500 лет поступательного развития, и затем сбой: два системных кризиса за одно столетие – это не случайность, а звенья одной цепи. Причем после Февраля 1917 года события развивались даже более катастрофично, чем после августа 1991-го. В. Розанов писал о том времени: «Русь слиняла в два дня, самое большее в – три. Ни царства, ни церкви, ни армии…».

И вот здесь необходимо рассмотреть крайне важный вопрос о том, что же происходило с русской правящей элитой на протяжении последних семи веков. Правящий дворянский класс начал формироваться в России с XIV века. Тогда это московское служилое сословие, которое в основном занималось войной. При Иване Грозном в XVI веке происходит первая массовая чистка и обновление верхушки – боярства. Причём больше чистка, чем обновление. При Петре Великом проводится вторая чистка-обновление. Но тогда уже с упором на обновление. И после этого 200 лет никаких чисток не происходит! Правящий дворянский класс, который в XVIII веке еще неплохо справлялся со своими обязанностями, в XIX веке начинает терять пассионарность и разлагается.

В 1917 году происходят известные события, которые мы оставляем без комментариев. Для нас главное, что после сталинской чистки «мировых революционеров» в 1937-38 гг. в правящий класс входит большая группа национально ориентированных молодых руководителей, имеющих в основном рабоче-крестьянское происхождение. В итоге обновлённая элита решает те сверхзадачи, которые стоят перед страной в 30-х – 40-х годах. И какое-то время после.

Однако уже к началу 70-х годов советский правящий класс костенеет и начинает разлагаться. Возникает вопрос: а почему так скоро? Петровская дворянская элита продержалась 200 лет (если считать с Ивана Грозного, больше), а советская – всего 70! Получается, что запас прочности у советской правящей элиты был меньше чем у их предшественников. А почему меньше? Да потому, что в этнической системе остались антисистемные и прозападные («белые») элементы, в первую очередь – троцкисты-космополиты и дельцы буржуазного типа. Этническая болезнь продолжала тлеть где-то внутри, и к концу XX в. вновь вылезла наружу. Глубинные причины крушения СССР уходят корнями именно в этот, так до конца и не преодолённый этнический раскол, усугублённый воздействием антисистем.

Главную причину поражения патриотической партии в партийной элите можно сформулировать так: ей просто не хватило борцов – сильных, смелых лидеров – пассионариев-патриотов. После революции 1917 года из народной толщи, конечно, хорошо зачерпнули, – но этого оказалось недостаточно. Задачи перед страной стояли грандиозные, условия были экстремальные, а уровень пассионарности в фазе надлома был уже не тот.

Затем множество патриотичных пассионариев погибло на войне, какую-то часть унесли репрессии, а те немногие, что остались, были вытеснены в хрущёвско-брежневские времена чиновными посредственностями, которые ни к какой партии не принадлежали, и тихо занимались своими буржуазно-шкурными интересами. И при молчаливой поддержке которых, уже другие пассионарии из антипатриотической партии привели к власти Горбачева (в 1985 году), а затем подготовили переворот 91-го года.

Поэтому неудивительно, что 70 % советской элиты встроилось в новую «демократическую» систему. Происходило всё это на фоне обмещанивания большей части советских людей, что для фазы надлома было, увы, закономерно, поскольку именно в этой фазе происходит переход от традиции, т. е. религиозности, консерватизма, общинности – к «модерну» (протестанты в Европе, иконоборцы в Византии).

Таким образом, главным фактором поражения патриотов в правящей элите стал буржуазный человек (термин Гумилёва), который к концу фазы надлома сильно размножился и представлял уже самостоятельную силу. В своем стремлении к богатству он явился естественным союзником антипатриотов-космополитов. В результате, к приходу Горбачева «русская партия» (Демичев, Мазуров, Кулаков, Мащеров и др.) была нейтрализована, а её остатки «загнаны в подполье». При этом на региональном уровне на первых местах по количеству буржуазных людей и антисистемщиков «на душу населения» были: из городов – Москва, из республик – Украина.

И еще один момент – идеологический. Советская идеология в хрущёвско-брежневский период просто заржавела и перестала работать. В результате в 1960 – 80-х гг. наступила пора безверия – в коммунизм уже никто не верил, ну а Бога советская власть отменила.

Это еще раз подтверждает известную истину о том, что социальное учение (этика) в принципе не может заменить религию. Это лучше, чем вера в деньги, но хуже, чем вера в Бога. Социальное учение, даже самое гуманное, – есть суррогат религии. Подмена. Для надлома, увы, характерная.

А теперь, как говорил Гумилёв, остановимся и сделаем вывод. Если посмотреть на проблему с привычных позиций социально-экономической и политической истории, то причины краха Советской империи (на видимом уровне) заключаются:

1) В «буржуазном перерождении» значительной части советских людей, которые превратились в городских кулаков и захотели жить «как все нормальные люди» при капитализме.

2) В разрушительной работе внутри руководства КПСС кротов-неотроцкистов (яковлевых-шеварнадзе), которые воспользовались немногочисленностью коммунистов-патриотов и попустительством расплодившихся коммунистов-буржуа. И которым («кротам») действительно активно помогали внешние враги – ЦРУ и прочие бжезинские.

3) В догматическом отношении к идеологии, что завело КПСС в идейный тупик (в отличие, например, от китайских товарищей).

4) В допущении партийной властью серьёзных ошибок в национальной политике (см. статью «Об ошибках в советской национальной политике»).

Но если задаться вопросом: А каковы причины всех вышеназванных причин? Почему сделалось возможным и перерождение-расслабление, и разрушительная работа кротов, и утрата веры, и многое другое? То есть куда уходят глубинные корни этих неприятных явлений?.. Все известные теории на этот вопрос не отвечают или отвечают частично. А вот теория этногенеза Льва Гумилёва отвечает вполне убедительно.

Этнологическая причина краха СССР заключается в том, что наш народ сделался больным. Началась эта болезнь ещё в XIX веке. Это надлом. А главная беда надлома, повторим, – раскол этнической системы на враждующие лагеря. Сначала война идет холодная, потом – горячая, затем – опять холодная. И так несколько раз. Говоря по-простому, надлом – это когда свои бьют своих, а чужие им помогают.

Теперь о главном. Глубинная причина этих внутриэтнических конфликтов заключается в том, что в надломе, на фоне раскола этноса (что вызывает конфронтацию между людьми на уровне ощущений – «ну не нравятся они мне»!) происходит непрекращающаяся ломка стереотипа поведения и ментальности – болезненный переход от религиозно-героического (акматическая фаза) к буржуазно-обывательскому (инерционная фаза) типу поведения. Что и приводит сначала к деформации, а затем разрушению единого стереотипа поведения, то есть на ментальном уровне – к какофонии мировоззрений и мироощущений, которая усиливается в периоды кризисов внутри надлома, и особенно в его конце – при фазовом переходе к инерции (у нас с нач. XXI в.).

Именно поэтому этническая система выходит из состояния равновесия и самолёт, образно говоря, входит в пике. И мы здесь не исключение. Все народы, прожив половину жизни, заболевают. Эту болезнь, приводящую к раздвоению «коллективного бессознательного» можно назвать этнической шизофренией, протекающей на фоне резкого снижения иммунитета этноса.

Причем, применительно к русскому надлому следует делать серьезную поправку. Нашу домашнюю этническую болезнь обострило, во-первых, вторжение западной культуры («идеологическая агрессия» с XVIII в.); во-вторых – внедрение в тело этноса мощной космополитической антисистемы, впитавшей в себя смердяковых всех мастей; в-третьих – процесс планетарной глобализации. Эти катализаторы надлома действовали в девятнадцатом и двадцатом веках, действуют они и по сей день. Пока действуют. (См. гл. «Фаза инерции».)

Евтушенко Евгений Альбертович, историк, Красноярск