КРОВАВАЯ ЗАРЯ ХОДЫНКИ
К 125-летию катастрофы Ходынки
СКРЫВАЕМЫЕ ПРИЧИНЫ ОБЩЕИЗВЕСТНЫХ СОБЫТИЙ
Книга 1
ПЕРВАЯ ТОЧКА НА ГРАФИКЕ РЕВОЛЮЦИИ
IV
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
Информация к размышлению
Б. КОМАНДА ПЕТЕРБУРГА
Часть IV-1а
Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков
СОДЕРЖАНИЕ
КРОВАВАЯ ЗАРЯ ХОДЫНКИ
КНИГА 1. ПЕРВАЯ ТОЧКА НА ГРАФИКЕ РЕВОЛЮЦИИ
IV ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
Информация к размышлению: Б. КОМАНДА ПЕТЕРБУРГА
Часть IV-1
Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков
Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837-1916)
Воронцовы и Дашковы
Начало службы
Тифлисские знакомства. Воронцов и Фадеевы
Теософы и масоны
Туркестан
Командир Лейб-Гвардии гусарского
Граф Воронцов и Цесаревич Александр. Начало дружбы
Никакое правительство не в состоянии
Взлет…
Граф Воронцов-Дашков, граф Игнатьев и генерал Баранов
С врагами внешними и внутренними
Дипломат на посту министра внутренних дел
Граф Николай Павлович Игнатьев. Штрихи биографии
Сотрудничество власти и Русского народа в деле «искоренения крамолы»
Воронцов поддерживает Игнатьева. Своеобразно
О Земском Соборе
Верность навсегда
Строит свою политику на лжи?
Героев надо знать
Правда спасает
Характеристики. Несправедливые, но эффективные
Воронцов-Дашков и «Священная Дружина»
Священная Дружина и ее историография
Священная дружина: когда и зачем, цель и средства? Кем именно?
Система конспирации. Эффективность маскарада
Структурирование задачи
Наружная охрана
Умельцы у нас есть!
Видимая структура невидимого общества
Еще раз о неизвестных отцах
Внутренняя охрана или сыскная агентурная деятельность
Борьба идей
О евреях и революциях
Подводя итоги
А все-таки – почему?
Представляется невозможным
Воронцов-Дашков во главе Министерства Двора и государственного коневодства
Воронцов-Дашков − выдающийся деятель русского коневодства
Министр Двора
Интересы либеральной бюрократии
И опять Ходынка
Землевладелец и промышленник
Наместник Кавказа
Князь Голицын и его политика. Ошибка или необходимая жесткость?
«Извод русских из территории, завоеванной русской кровью». Начало
Основа революционного движения в Закавказье
Воронцов-Дашков и революционеры. 500 берданок для социал-демократов
Генерал Максуд Алиханов
Возникают ассоциации
Наместник не придет к нам на защиту
Мягко стелющий
Премьер и Наместник
Нынешний развал на Кавказе показывает…
Очень неординарный человек…
Возвращаясь к Ходынке
Дипломат на посту Министра Внутренних Дел
Граф Николай Павлович Игнатьев. Штрихи биографии
Граф Николай Павлович Игнатьев (1832-1908) – потомок древнего черниговского боярского рода Федора Бяконта, чей внук Игнатий Бяконт и основал род Игнатьевых, входит в список 100 великих дипломатов, оставивших самый заметный след в истории человечества. С его именем связаны многие яркие страницы, в том числе установление дипломатических и торговых отношений с Бухарой, заключение Пекинского договора с Китаем, в результате которого Приморье без всякого кровопролития стало российским.
В 1864-1877 годах Николай Павлович оказал неоценимые услуги православным славянским народам, в особенности болгарскому, боровшемуся за свою независимость от турецкого ига. Будучи чрезвычайным и полномочным послом в Османской империи, членом Государственного совета и министром внутренних дел Российской империи, граф Н.П. Игнатьев очень много сделал для отстаивания независимости славянских народов на Балканах, был автором Сан-Стефанского договора, возродившего болгарскую государственность.
Игнатьев Николай Павлович. 1860-е годы
И если бы в ту Русско-турецкую войну 1877-1878 годов следовали его советам, у нас были все шансы не только сохранить в силе все условия Сан-Стефанского договора, но и решить в своих интересах проблему Босфора и Дарданелл[1].
При самом активном участии графа была создана Болгарская церковь, независимая от греческого Константинопольского патриархата. В Болгарии его почитают, может, и чуть меньше, чем святого, но куда больше, чем национального героя. Его именем названа одна из центральных улиц Софии. Пять поселков в Болгарии имеют непосредственное название – Игнатиево (по-болгарски), а улицы, площади и учреждения в его честь названы по всей стране. Даже в наше время ему ставят памятники, посвящают спектакли и фотодокументальные выставки, его труды активно издаются.
Хотя со славянофильством его порой заносило… Но это отдельная тема.
Необходимо отметить, что имя «болярина Николая» и его супруги «болярыни Екатерины» на вечные времена внесены в поминальный синодик и до сего дня неизменно поминаются на всех заупокойных богослужениях в Русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне.
Благодаря его дипломатическому заступничеству и опеке в бытность послом Российской империи при дворе турецкого султана в Константинополе удалось защитить от упразднения Русский Пантелеимонов монастырь на Афоне, а также отстоять права русского монашества на Святой Горе. Как отмечают в Пантелеимоновом монастыре, «благодаря незаурядным дипломатическим способностям графа Игнатьева ныне вся полнота Русской Православной Церкви имеет возможность отмечать знаменательную дату 1000-летнего присутствия русского монашества на Святой Горе Афон».
Дело в том, что уже тогда Константинопольский патриархат, или как его иногда именуют – Фанар, по имени места помещения Константинопольского патриархата в Константинополе, – вел линию на вытеснение русских иноков с Афона. Как писал граф Игнатьев: «Стремление возвысить Константинопольский патриархат над всеми другими, придать ему первенство подобно престолу папы в Западном мире, и смотреть на собственность других церквей, как на свое достояние, более и более проявляется в партии фанатичных греков. …
Не довольствуясь преследованием болгар и арабов, греки хотят выжить и русских с Афона, при этом ярые эллины надеялись, что мы не посмеем заступиться за бедных иноков, но вышло иначе…
Не только о. Макарий [игумен Пантелеимонова монастыря] игуменствует теперь благополучно, но и все монастыри наперерыв в нас заискивают, и Протат написал мне повинную грамоту самым смиренным образом…
Одному Ватопеду еще нет поблажки, чтобы “жир спустил” и принялся за монашество».
В том, что Афонский Протат [монашеское правительство Святой горы] писал Игнатьеву «повинную грамоту», нет ничего удивительного: вплоть до 1917 года Российская Империя платила грекам ежегодную субсидию в 100 000 рублей золотом – не менее четверти миллиарда рублей нынешних.
Понятно, что наши афонские иноки все свои надежды связывали в то время с графом Игнатьевым: «Если бы не искреннее участие русского посла, столь для нас неоценимо-благодетельное, то … греки выгнали бы нас с Афона, в чем и состояла главная задача всех притеснений и обид, сделанных ими русским.
Мы не раз слышали их совещания между собой, что нужно успокоить русских, пока послом в Константинополе граф Игнатьев, а когда не будет графа Игнатьева, тогда можно будет поступить с русскими, как угодно, ибо никто за них прежде не заступался, никто не заступится и после».
Слава Богу, дело, сделанное Николаем Павловичем для русского монашества Афона, при всех перипетиях нашей внешней политики, было в нерушимости, пока стоял престол Русского Самодержца. После чего «братья греки» приложили все усилия, чтобы выдавить Россию с Афона. Но и по сей день им это не удалось.
Недавно Пантелеимоновом монастырем был издан солидный том в семьсот страниц переписки афонских старцев с графом Игнатьевым почти за полвека, а в августе 2016 года Афонская делегация посетила могилу «выдающегося ктитора русской Святогорской обители» графа Н.П. Игнатьева, в его бывшем имении в Винницкой области и отслужила по нему панихиду.
Помимо активной помощи Русскому на Афоне Пантелеимонову монастырю, Игнатьев на свои средства восстановил купол храма Гроба Господня в Иерусалиме. Так что вклад графа в усиление русского присутствия на Балканах и на Святой Земле переоценить трудно.
Сотрудничество власти и Русского народа в деле «искоренения крамолы»
Назначив Игнатьева на важнейший в данных условиях пост, разделяющий во многом его славянофильские взгляды Император Александр III твердо давал понять «общественности» отечественной и закордонной, что намерен проводить внутреннюю и внешнюю политику исключительно в интересах России, не интересуясь тем, «что скажет Европа».
Программная записка, поданная Игнатьевым Государю 12 марта 1881 года, как раз предусматривала сотрудничество власти и самого русского народа в деле установления порядка и «искоренения крамолы», что отвечало русскому чувству Царя.
В основу своей деятельности на посту Министра Внутренних Дел Игнатьев поставил борьбу с революционным движением, облегчение положения крестьян и решение национальных проблем. Возглавляя МВД в течение тринадцати месяцев, он смог добиться значительных успехов в разгроме революционного движения. Была обезглавлена и обескровлена «Народная воля».
В конце 1881 года последовали крупные аресты членов революционной организации «Черный передел». Было издано «Положение об усиленной и чрезвычайной охране», укреплен административно-полицейский аппарат, усилена работа охранных отделений.
Кроме того, была раскрыта антиправительственная деятельность некоторых проживавших в Петербурге иностранцев. Забегая вперед, отметим, что существенную помощь МВД во всех этих «мероприятиях» оказала организация под названием «Священная Дружина».
Игнатьев вел бескомпромиссную борьбу со злоупотреблениями чиновников, что создало ему немало открытых и еще больше «теневых» врагов в чиновном Петербурге. Еще за свое короткое управление Министерством госимуществ, предшествовавшее его переходу на работу в МВД, Николай Павлович добился определенных успехов в поднятии народного благосостояния. Большая программа в этом направлении была развернута им и на новом посту, но осуществить ее в полном объеме он не успел…
И все же принятые меры позволили несколько снять напряжение в деревне и способствовали ее развитию.
Деятельность МВД при Николае Павловиче была направлена и на то, чтобы прекратить «напрасные» преследования раскольников за их религиозные убеждения, поддержать их преданность правительству. Удовлетворялись ходатайства старообрядцев об открытии моленных домов. Были освобождены из заключения некоторые старообрядческие епископы, благополучно сидевшие при либеральном Лорис-Меликове. Были также ограждены и защищены права православного населения в Прибалтийском крае.
Наконец, Игнатьевым были подготовлены и 3 мая 1882 утверждены Императором «Временные правила» о евреях, ограничившие их возможности по эксплуатации коренного населения в местах совместного проживания.
Евреи лишались права селиться вне городов и местечек, приостанавливалось засвидетельствование купчих крепостей, закладных, арендных договоров на землю и доверенностей на управление недвижимостью. Евреям запрещалась питейная торговля в воскресные дни и христианские праздники.
Вместе с тем предложение графа о выселении уже проживавших в деревнях евреев, где они успешно прибирали к рукам крестьянскую собственность, реализовано не было.
Воронцов поддерживает Игнатьева. Своеобразно
Однако в своей работе энергичный министр сразу столкнулся с не менее энергичным градоначальником, вторгавшимся иной раз в его прямые прерогативы. Так, например, Баранов, не имея на то права, начал преобразование фабрично-заводской полиции. По Петербургу пошел слух, что Баранов хочет создать под себя отдельное Министерство полиции, чего Игнатьев потерпеть, естественно, не мог.
И тут в борьбе с Барановым и его претензиями, действительными или мнимыми, Игнатьева поддержал сам Министр Двора Воронцов-Дашков. Но удивительна форма этой поддержки.
В письме Александру III Илларион Иванович писал:
«В городе идет слух, что Баранов назначается на должность Министра полиции. Я думаю, что Победоносцев ставит его очень высоко и, вероятно, Вам его рекомендовал, но, Ваше Величество, человек на этом месте, прежде всего, должен быть честным, а Баранов лгун хуже графа Игнатьева, потому что он лгун систематический. Это положительно было бы ужасное назначение.
Я Баранова знаю вдоль и поперек, прежде увлекался им, но пришел к положительному убеждению, что он негодяй»[2].
Баранов был снят с поста градоначальника Петербурга, который для смягчения снятия был просто упразднен, и отправлен губернатором в Архангельск. «…Петербургский период Н.М. Баранова − недочитанная строка в истории России, − пишет один из его биографов. − Как остались не дочитаны и “Барановские 100 дней” в Архангельске.
Некое сочетание грубого изгнания с ответственной командировкой. Малый срок и многие труды…»[3].
А ровно через сто дней – Баранов направлен губернатором в Нижний Новгород, где проработает до 1897 года, снискав на этом посту всероссийскую известность.
Снятие Баранова произошло летом – в начале осени 1881 года. А меньше чем через год настала очередь самого энергичного Министра Внутренних Дел.
О Земском Соборе
Важным шагом в политическом преобразовании России Игнатьев считал созыв Земского Собора, который вместе с Иваном Сергеевичем Аксаковым и другими славянофилами рассматривал как исторически присущую России форму взаимодействия Царя с народом. Под покровительством Игнатьева, рекомендованный ему Аксаковым знаток древнерусской истории и русских традиций Павел Дмитриевич Голохвастов[4] разработал конкретный план созыва Собора.
В этом вполне совещательном органе обеспечивался русский приоритет, в то же время он мог послужить «легитимации» власти во вполне современном понимании[5].
Свой соборный проект Игнатьев предложил вниманию Александра III 12 апреля 1882 года. Объявление Манифеста о созыве собора предусматривалось 6 мая 1882 года, в 200-летнюю годовщину окончания последнего в истории Земского Собора и в день рождения Наследника Николая Александровича (будущего Николая II). Сам же Собор должен был открыться через год, в день коронации Александра III. Проект получил первоначальное одобрение Государя.
Но тут резко против идеи Собора выступил Победоносцев. Он опасался и, признаемся, не без оснований, что потерпевшие поражение в открытом противостоянии Верховной власти ее явные и скрытые враги смогут взять на Соборе реванш. Нигилисты, либералы, разного рода сепаратисты, которые уже тогда стали подымать хвост, получив с помощью демагогии большинство на Соборе, постараются превратить его в Генеральные Штаты французского образца 1789 года.
Что, заметим, ни в коем случае не ставит под сомнение верноподданнические чувства, как самого Игнатьева, так и прочих славянофилов.
Учитывая, с другой стороны, что из последующей истории хорошо известно, что даже дворцовые лакеи, вполне лично преданные Государю Императору, на выборах в Думу голосовали исключительно за эсеров, скажем, что у Константина Петровича были основания для беспокойства. Это чувство он сумел передать и другим министрам. Поэтому на совещании правительства в Гатчине под председательством Императора министры выступили против созыва Собора.
Через три дня, 30 мая 1882 года Игнатьев получил отставку. На посту Министра Внутренних Дел он пробыл всего 390 дней.
Верность навсегда
Принято считать, что, оставшись членом Государственного Совета, этого высшего законосовещательного органа Российской Империи, куда он был назначен еще в 1877 году, Николай Павлович больше не участвовал в политической жизни страны. Но это далеко от истины. Хотя возможности влиять на общее направление политики России у него резко убавились, он, в еще большей степени, пытался влиять на характер отдельных, важных на его взгляд законопроектов.
Обратили на себя внимание критические выступления графа по таким вопросам, как введение золотого рубля, учреждения управления комиссара Амурской области, заключения русско-германского договора о торговле и мореплавании. В 1884 году Игнатьев возглавил комиссию, которая занималась разработкой проекта «Положения об управлении» Туркестанским краем.
Летом 1906 года Игнатьев настойчиво просил великого князя Николая Николаевича ускорить строительство Амурской железной дороги, соединявшей Читу и Хабаровск, чтобы сообщение с Дальним Востоком шло по чисто русской территории.
Большую роль играла деятельность графа во главе различных общественных организаций. Возглавив в 1888 году Санкт-Петербургское Славянское благотворительное общество, Николай Павлович усиливает его благотворительную и издательскую деятельность. Как и в период работы директором Азиатского департамента МИД, он надеется благотворительными мерами усилить влияние России на балканских славян.
С 1881 года Игнатьев руководит Обществом развития народного труда в память Александра II, способствовавшим развитию народного благосостояния учреждением школ с ремесленным и земледельческим уклоном. В 1884 году он возглавил Общество для содействия развитию промышленности и торговле, а в 1903 году организовал первую передвижную учебно-показательную выставку для ремесленников и кустарей.
Триумфально прошел визит графа Игнатьева в Болгарию в сентябре 1902 года на торжества по случаю 25-летия Шипкинской эпопеи. Никогда и никому здесь не оказывали такого восторженного приема. Его встречали огромные толпы, осыпали цветами.
В Софию он въехал под живой аркой-пирамидой, образованной ополченцами и «юнаками», в его честь организовали фейерверки и даже факельное шествие.
Не так уж плохо для отставника. При этом Игнатьев неизменно отвергал все предложения либералов о сотрудничестве, оставаясь несокрушимо верным самодержавной русской монархии. На боевом посту погиб и его младший брат Алексей, занимавший пост губернатора в ряде губерний, убитый в страшном 1906 году эсеровскими террористами.
Строит свою политику на лжи?
Но снятию Игнатьева с поста Министра Внутренних Дел предшествовал еще один конфликт. В конце 1881 года начальник охраны Императора генерал Петр Александрович Черевин, за спиной которого стоял Воронцов-Дашков, попытался изъять из ведения МВД полицию и отдельный корпус жандармов, сосредоточив управление ими в своих руках.
Игнатьев, заручившись поддержкой Победоносцева, смог удержать под своим контролем вышеназванные подразделения Министерства[6]. И этого своего локального поражения в непрекращающейся борьбе за воздействие на Верховную власть, Илларион Иванович не забыл.
Уже к началу мая 1882 года информированным людям стало понятно, что идея Собора, проект созыва которого вручил Царю 12 апреля Игнатьев, обречена на провал.
2 мая Воронцов направляет Александру III письмо, в котором дает резко негативную характеристику как самому Игнатьеву, ‒ упирая на то, что тот строит свою политику на лжи, а потому утратил весь престиж, ‒ так и естественно, идее созыва Собора. По мнению графа Иллариона, она грозит гибелью самодержавию.
Пикантный момент заключается в том, что у Воронцова и его единомышленника, известного нам дяди Витте Р.А. Фадеева, был собственный план созыва Земского собора.
Поскольку граф Илларион тоже, оказывается, считал в душе, что сохранение самодержавия неизбежно связано с совещательными Земскими соборами, созываемыми иногда для единения Царя с народом[7].
И не только считал, но и имел план такового Собора, спешно составленный Фадеевым весной того же 1882 года[8].
Но что нам эти счеты и планы, главное, конечно, в том, что «честный Воронцов» нетерпимо относился к «лжецам у подножия трона».
И активно боролся за их искоренение.
Героев надо знать
Обличительные филиппики И.И. Воронцова-Дашкова в адрес Н.П. Игнатьева, во всяком случае по прошествии ста сорока лет, вряд ли могут играть какую-либо роль, настолько безупречен облик человека, которому столь много обязана Россия и который до сих пор является национальным героем Болгарии. Достаточно сказать, что центральные улицы Софии и Варны, названные в его честь, не осмелилась переименовать ни одна болгарская власть.
Восстанавливается в полном объеме и роль Николая Павловича как выдающегося государственного деятеля, роль, недооцененная или сознательно приниженная историками, как дореволюционной, так и советской эпохи. О его крупном вкладе во внешнюю и внутреннюю политику Российской Империи пишутся исследования и защищаются диссертации[9].
А вот истинный облик Николая Михайловича Баранова мало известен, а потому уместно внести ясность в этот вопрос.
Сразу отметим: единственное, за что можно упрекнуть Николая Михайловича в его многолетней безупречной и бескорыстной службе Престол-Отечеству, это некоторое, вполне понятное по-человечески преувеличение им роли боя «Весты» в истории войн на море, из-за которого ему даже пришлось расстаться с Морским Ведомством.
Правда спасает
Весьма несклонная к эмоциям Военная энциклопедия, издательства Сытина, дошедшая лишь до статьи «Порт-Артур» перед Первой мировой войной, в строках, посвященных Н.М. Баранову, поднимается до высокой патетики:
«При всей своей талантливости, редкой энергии, огромной инициативе и индивидуальности, Баранов был неудачником. Его выдвигали исключительные обстоятельства: война, смутное время, холерная эпидемия. Напротив, мирная, повседневная обстановка его угнетала и неизменно осаживала после каждого подъема, вызванного особыми случаями.
В Баранове было много черт характера, родственных С.О. Макарову, карьера которого началась в то же время, на том же военном Черноморском театре, с такою же головокружительною быстротой. Оба они были тружениками, изобретателями в лучшем значении этого слова, настоящими военными людьми, рожденными администраторами и полководцами.
В Нижнем Новгороде Баранова не даром звали орлом; говорили, что он действует “вне закона”, но слушали и исполняли его приказания, потому что знали, что Баранов всегда брал на себя ответственность и умел защитить своих подчиненных.
“Последствия неурожая” 1891 года он первым назвал голодом и с этим голодом боролся так, как того требовали чрезвычайные обстоятельства. Действуя “вне закона”, Баранов спасал свою губернию.
Когда в 1892 года в Н.-Новгороде началась холерная эпидемия, Баранов с такой же решительностью, с таким же увлечением спасал всероссийскую ярмарку не только от эпидемии, но и от связанной с нею паники. И, действительно, спас.
С точки зрения личной характеристики Баранова эта борьба с холерой особенно интересна. На Волге были организованы плавучие госпитали-бараки; когда в них не хватило места, Баранов, не задумываясь, отвел под холерный госпиталь свой дом − губернаторский “дворец”.
Когда появились первые признаки зловещих холерных бунтов, Баранов отдает краткий приказ: “зачинщиков повешу на глазах у всех и на месте”...
И бунты прекращаются, ибо все знают, что у Баранова дело не разойдется со словом, особенно в этом случае: Баранов спасал всероссийскую ярмарку, то есть нерв торгово-промышленной России, и, несомненно, повесил бы всякого виновника общественной паники.
Человек с железной волей в вопросах, которым он придавал государственное значение, Баранов в частной жизни был мягким и на редкость добрым человеком. Весь в долгах, закладывая собственные вещи, он помогал не только знакомым, но еще чаще своим подчиненным».
Прервав цитату, добавим только, что безкорыстие Николая Михайловича заходило столь далеко, что, прощаясь в 1897 году с Нижним Новгородом, уезжая сенатором в Петербург, он наотрез отказался даже принять от имени города и его первого богача Н.А. Бугрова благодарственный альбом, весь усыпанный алмазами[10]. Продолжим цитату:
«Характерной чертой Баранова было уважение к печати. Прекрасно владея пером, он выступал со статьями в периодической печати в разное время и по разным вопросам.
И в бытность Баранова уже губернатором, во время холерной эпидемии в Нижнем Новгороде, ему та же пресса лучше всего помогала бороться со всевозможными вздорными слухами, смущавшими народ. Он настоял на том, чтобы газеты печатали точные, верные сведения о ходе эпидемии в такое время, когда в других городах эти цифры скрывались: Баранов сам верил и других умел убедить в том, что правда спасает, а ложь и обман всегда только губят»[11].
Посмертной наградой доблестного русского моряка и государственного человека стал черноморский эсминец «Капитан-Лейтенант Баранов». Вступивший в строй 30 сентября 1909 года он честно, как и тот, чье имя он носил, служил Российской Империи до ее гибели 2/15 марта 1917 года.
Характеристики. Несправедливые, но эффективные
В свете приведенных фактов, характеристика Баранова, как «лжеца и негодяя», данная ему графом Воронцовым-Дашковым в письме Императору, представляется, на первый взгляд, не просто несколько односторонней, но и прямо несправедливой. Так же, как и вышеприведенная характеристика, данная Воронцовым в очередном письме графу Игнатьеву и его политике.
Несправедливыми эти характеристики представляются и на второй, и на третий взгляд…
Так. Но зато – чрезвычайно эффективными!
Общеизвестно, что более всего на свете Император Александр III не любил ложь, и с нею лжецов, и как мог старался избавляться от них. И лучшим способом скомпрометировать и убрать неугодного человека, было обвинить его во лжи. Тем более что подобную ложь невозможно проверить. Примеры такого рода лжи каждый может смоделировать самостоятельно.
Отметим для будущего, что в результате с политического горизонта России были убраны два человека, вся жизнь которых дает подтверждение их верности и преданности Престолу и Отечеству. А последние качества именно в то время стали резко исчезать. Особенно в высших сферах. Пока запомним это.
Граф Воронцов-Дашков и «Священная Дружина»
«Священная Дружина» и ее историография
Прежде чем перейти к деятельности графа Воронцова-Дашкова на постах управляющего коннозаводством и Министра Двора, расскажем об участии его в довольно специфической и неоднозначно оцениваемой организации, известной под названием «Священная дружина». Оценки ее варьируются от абсолютно хвалебных до однозначно критических. Посередине стоят оценки, подобные таковой Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, назвавшего Дружину «Обществом взволнованных лоботрясов».
В положительных оценках Дружина характеризуется, как антитеррористическая общественная организация, продемонстрировавшая urbi et orbi[12] русский опыт борьбы с терроризмом на общественных началах.
В другой части спектра оценок «Священная дружина» оценивается, как «многослойная провокация»[13].
Что любопытно, в изложении немногих достоверно известных фактов о деятельности Дружины, крайние оценки не слишком расходятся друг с другом. Единственно, о чем с уверенностью можно сказать, что уж чем-чем, а «Обществом взволнованных лоботрясов» «Священная дружина» не была. Это факт.
Любопытно также, что все изучающие или пытающиеся изучать находящуюся более чем в столетней тени деятельность этого загадочного по сей день общества или организации, в один голос говорят, что существенным препятствием к ее освещению является скудость источниковой базы.
Первым историографом Дружины считается князь Н.Н. Голицын[14]. Об истории и деятельности Дружины некоторые сведения приводятся также в работах Н.Я. Николадзе[15] и Д.И. Заславского[16].
Долгое время наиболее академической работой, посвященной данной организации считалась статья Ларисы Тимофеевны Сенчаковой середины шестидесятых годов прошлого века[17]. К настоящему времени список таковых трудов понемногу расширяется[18].
Вместе с тем по неясным причинам неизданной остается, например, книга М.К. Лемке. «Священная дружина»[19], а также сборник документов, составленный С.П. Мельгуновым в 1918 году под патронажем Московской комиссии общественных деятелей.
В инете наличествует документ под названием: «Священная Дружина. Отчетная записка за 1881-1882 годы», причем в подзаголовке сказано: «Здесь публикуется документ организации, в котором излагается история ее возникновения, характеризуется цель деятельности и описывается организационная структура»[20]. История, цель и структура в «Отчетной записке» действительно излагаются, и служат очевидной фактологической базой, например0 для статьи доктора исторических наук Александра Александровича Черёмина[21]. Но каких-либо имен означенная записка не приводит.
Итак, немного тех самых, по возможности, достоверных фактов.
«Священная дружина»: когда и зачем, цель и средства? Кем именно?
И критики и, скажем, апологеты этой общественной организации сходятся в одном: «Священная дружина» − это конспиративная монархическая и, в основном, аристократическая структура, созданная для борьбы с революционным террором, организованная сразу после убийства императора Александра II 1 марта 1881 года и приступившая к действиям 12 марта того же года.
Это первая из загадок, связанных с историей «Священной дружины». Как заметил один из исследователей, такого рода организации не создаются в одночасье. Как правило, история их уходит в века. А здесь такое наглядное исключение. И количество этих странностей, как дальше увидим, будет расти.
Также оперативно, как приступила к выполнению своих функций, Дружина и ушла со сцены: 26 ноября 1882 года по приказанию верховного совета Дружины «было приступлено к ликвидации дел, которая и была закончена 1 января 1883 года».
Официальная цель учреждения «Священной дружины» зафиксирована документально[22]:
«Доведенная до отчаяния ужасными преступлениями группа мужественных добровольцев решила организовать с оружием в руках тайный крестовый поход против врагов порядка.
Целью этого похода было вырезать анархистов, (род тайных судилищ в средние века).
Другой кружок добровольцев со специальным намерением помочь суду и полиции в их розысках и сыскной деятельности, как в России, так и за границей, действительно сорганизовался; в его состав вошли лица, занимающие самые высокие положения в столице; эта ассоциация носила имя "дружина" и функционировала до осени 1882 г.»[23].
К этим словам Отчетная записка добавляет: «Одним из главнейших оснований организации было сохранение самого образования Общества и его деятельности в возможной тайне... для более успешного противодействия различным группам политической оппозиционной партии.
Нескромность некоторых лиц (узнавших по служебному своему положению об образовании Общества) обнаружила его существование. Хотя это обстоятельство и породило немало невыгодных для него толков со стороны лиц, недостаточно знакомых с организацией и целями Общества, но имело, однако, и ту хорошую сторону, что произвело удручающее впечатление на всю, без исключения, социально-революционную партию».
Страшно стало бесам, − как назвал эту публику Достоевский, − что и к ним могут применить адекватные меры воздействия. Все-таки людоедская логика у так называемых революционеров и поддерживающего их либерально-интеллигентского болота: «Убить и съесть врага – хорошо, а вот наоборот – беззаконие…». Но продолжим прерванную цитату:
«Революционеры увидели, что против них вооружается общественная сила, могущая действовать самыми разнообразными и неуловимыми орудиями. Они по собственному опыту знали, насколько для них может быть опасен скрытый враг… Поэтому они заволновались … всеми средствами стараясь восстановить общественное мнение против возникающего учреждения». То, что заволновались – это понятно.
Для достижения цели была выбрана «идея мистификации, стремление сбить с толку революционные организации, натравить их друг на друга, посеять взаимное недоверие»[24].
Некоторые опять же называют такой подход – провокацией. Но это скорее относится к терминологическим тонкостям.
Но вот в вопросе: с чьей легкой руки организация была создана, начинаются разногласия существенные.
К организаторам относят, не приводя, впрочем, особых аргументов, и Великих Князей Владимира и Алексея, братьев Государя, и К.П. Победоносцева, и известного нам генерала и публициста Р.А. Фадеева. Иные доверяют важную, и едва ли не главную роль в создании Дружины, сравнительно молодому и не обремененному никакими государственными званиями и отличиями, племяннику бравого генерала, ‒ также вполне нам знакомому С.Ю. Витте.
Впрочем, последнее мнение базируется на дневниковой записи А.С. Суворина, сделанной двенадцать лет спустя после описываемых событий[25]. А многознатцу Алексею Сергеевичу, как показывает опыт, доверять можно, когда событие он описывает по горячим следам, как скажем Ходынку. Другое дело, что, как следует из писем Витте Фадееву, создание такого общества Сергей Юльевич вполне поддерживал, и даже присовокуплял аргументы в пользу этого.
Система конспирации. Эффективность маскарада
Следующий вопрос – почти непреодолимой сложности: кто реально возглавлял «Священную дружину» и руководил ее деятельностью? Здесь также возникают недоумения. Скажем, А.М. Черемин, вполне благожелательно относящийся Дружине, ее целям, методам и достижениям, пишет в своей статье, что: «Руководство организацией взяли на себя графы Воронцов-Дашков, Шувалов, Демидов, Сан Донато, Левашов».
Не совсем, правда, понятно, как из Павла Павловича Демидова Сан-Донато, князя итальянского производства, удалось сделать, судя по контексту, сразу двух русских графов. Но это частности. Пусть графы. Интереснее другое.
Несколькими абзацами ниже мы читаем там же:
«Никто из идеологов и создателей «Священной Дружины» не имел понятия об оперативной работе такого рода, которую они собирались проводить.
Организацию законспирировали, как могли, обставив возможно большей таинственностью и мрачностью. Подражали в этом всем известным в то время «тайным обществам»: от западных масонов и карбонариев до русских революционных организаций.
Внутренняя конструкция «Священной Дружины» была необычайно громоздкой и запутанной. А внешняя форма поражала многими чудачествами и бессмысленностью. Впрочем, возможно, именно это и позволяло создать подлинную конспиративность. По крайней мере, для первых лиц, о которых по сей день толком ничего не известно. Мы не знаем ни имен их, ни фамилий. Только номера»[26].
Это как есть! Не знаем ничего! Ни имен, ни фамилий.
Аристократические разгильдяи, взволнованные лоботрясы, почти маскарадно подражающие самым одиозным обрядам, ничего не смыслящие, − да и не могущие по предыдущему кругу обязанностей смыслить, − в технике предстоящей им работы, создали, совершенно нечаянно, одну из самых совершенных систем конспирации в истории. Славная нечаянность!
Структурирование задачи
Пойдем дальше. Поскольку «общество имело охранительную цель, в широком смысле этого слова», для достижения этой цели решено было разделить задачу охраны в широком смысле, во-первых, на собственно охрану, прежде всего Высочайших особ, то есть на деятельность «охранительную», или охранную, и, во-вторых, на деятельность общественную.
При этом деятельность охранная, или просто охрана, подразделялась «на охрану наружную и охрану внутреннюю (деятельность секретно-агентурная)».
Деятельность секретно-агентурная в свою очередь «распалась на работу по чисто полицейскому сыску и на литературную борьбу с социально-революционными лжеучениями»[27].
Посмотрим теперь, как новоиспеченное общество, «никто из идеологов и создателей» которого «не имел понятия об оперативной работе такого рода, которую они собирались проводить», попробовало с этой работой справиться. Начнем с охраны наружной.
Наружная охрана
«В июне 1881 года общество настолько окрепло, что организовало охрану Царя и его семьи во время поездок по России. К тому времени в числе дружинников были уже и профессионалы из чинов полиции. В Москве, Нижнем Новгороде, Ярославле и Рыбинске они отработали столь тщательные меры по охране первых лиц государства, что и позднее никто не мог придумать лучшего…
В охранных подразделениях ЧК − НКВД − КГБ пользовались опытом Дружины практически один к одному»[28].
А вот это уже совсем интересно. Если такая солидная организация, как ЧК-ГБ, на которой вся «власть Советов» держалась до августа 1991 года, заимствовала опыт Святой Дружины, значит, опыт того стоил.
Поразительно! Созданная в середине марта организация уже к июню достигает чуть ли не высшего в своем роде совершенства за всю историю российских спецслужб.
И это блестящее достижение больше ста лет если и не замалчивается, то уж и никак не рекламируется.
Умельцы у нас есть!
Когда я прочел об этом, то вспомнилась одна из статей о Ходынке, не богатая фактическим материалом, но интересная тем, что в ней, во всяком случае, ставился вопрос о катастрофе мая 1896 года, как об организованной провокации. Ответа там, естественно, не было, но в статье упоминался некий безымянный полковник ГБ или СБ, который говорил автору, что трагедия Ходынки внимательно изучалась нашими «органами», как очень успешный опыт отрицательной организации людских масс.
В связи с этим воспоминанием возникает вопрос. Не могла ли известная давка на похоронах Сталина быть организована в перспективе грядущей дискредитации его имени на XX съезде и аналогичных мероприятиях? Де мол, людоед, и в могилу с собой забрал немерено.
Подобно тому, как жертвы Ходынки послужили формальным поводом к началу организованной кампании по дискредитации Николая II, позволив приклеить к его имени эпитет «кровавый», который при всей его бредовости до сих пор не потерял своего значения в войне по извращению истории Российской Империи и жизни ее Государей.
А организовать давку в Москве 1953 года − после почти сорокалетнего изучения опыта Ходынки, − легко можно было уже не за год, а за несколько часов.
В той давней статье, упомянутый полковник говорил также, что, случись Ходынка, к примеру, в 1905 году, ясно было бы, что это провокация, даже если бы документов и следов не было. А в 1896 году вроде бы ни к чему, да и некому. Умельцев как бы еще не было.
Не связывая, разумеется, одно с другим, отметим, учитывая опыт «Священной дружины», что умельцы-то как раз у нас были. Только кликни.
Видимая структура невидимого общества
Представляют определенный интерес обряд посвящения в Дружину и ее структура. Хотя нет, обряд как обряд, напоминал, говорят, упрощенный масонский. И именовался прошедший посвящение дружинник – брат. Все даже слишком по-масонски. По совершении обряда новый брат получал свой номер в организации и давал расписку, уходящую в СПС – Совет Первых Старшин – тех самых, о которых ничего кроме номеров.
Неизвестные отцы дружины, само собой, носили номера с первого по пятый и составляли так называемую «первую степень» братьев.
Но особого внимания достойна видимая руководящая структура невидимого общества.
Не считая загадочного, а, может, и мифического (как знать?) СПС, всей деятельностью дружины фактически руководил ЦК – Центральный комитет, члены которого назначались тем самым таинственным Советом, и только Совету был известен персональный состав ЦК. Как пишет А.М. Черемин, «взаимоотношение ЦК и Совета первых старшин было совершенно необъяснимым.
Совет до сих пор является неким неуловимым органом».
ЦК на деле осуществлял принцип централизма, без лицемерной добавки «демократический». Ему подчинялись все учреждения и подразделения общества, в первую очередь Оргкомитет и Исполком, обозначаемые в «Отчетной записке», как ОК и ИК.
А мы все на большевиков грешим, что после революции всякие сокращения ввели.
Непосредственно ЦК подчинялась и вспомогательное, но весьма многочисленное общество, именуемое «Добровольной охраной». Именно она и занималась наружной охраной Императора и Августейшей семьи. То есть за наружную охрану Царя нес ответственность непосредственно Центральный Комитет.
Оргкомитет занимался общественной работой преимущественно внутри страны, и личным составом, кадрами. Кадров этих было немало: 729 действительных членов общества, и 14 672 постоянных добровольца, что превосходило все полицейские силы Империи. Для сравнения: 300 сотрудников насчитывало знаменитое Охранное отделение.
«Лица военного звания составляли почти половину всех членов «Священной дружины», среди них около 70% офицеров, имевших высшие воинские чины. В самарском отделении Общества начинал свою карьеру и Петр Аркадьевич Столыпин.
Характерно, что в составе общества было мало представителей интеллигенции. Среди них мы видим лишь деятелей столичной печати. Зато в списке членов «Священной дружины» представлены практически все знаменитые русские аристократические роды»[29]. Действительно, не лучший материал для оперативной работы. Но, заметим, очень не лишний в иных раскладах, о которых поговорим ниже.
А вот Исполком занимался как раз агентурной работой, разведкой и контрразведкой. Той самой охраной внутренней.
Было учреждено также несколько провинциальных Местных Комитетов, в частности, в Нижнем Новгороде, Харькове, Киеве, Земле Войска Донского. Всем комитетам был четко определен круг задач и сфера деятельности. Подчинялись комитеты напрямую ЦК.
«Братья», которыми комплектовались вышеперечисленные руководящие органы Дружины, составляли ее Первый отдел, дислоцированный в Петербурге. Он насчитывал ровно сто человек, с номерами от 6-го до 105-го. Это была так называемая «вторая степень» братьев-руководителей.
Все остальные братья демократично объединялись во Второй отдел, занимавшийся практической работой.
По некоторым данным[30]:
ЦК возглавлял граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков.
Организационный комитет – граф Николай Васильевич Левашов.
Исполнительный комитет – Иван Николаевич Дурново[31].
Во главе Петербургского совета «Добровольной охраны» стоял граф Павел Петрович (Боби) Шувалов.
Московскую местную организацию «Добровольной охраны» возглавлял хорошо нам знакомый князь Владимир Андреевич Долгоруков.
Графу Иллариону Ивановичу был присвоен номер шесть, равно как прозвание «Нáбольший»[32].
Уместно добавить, что по данным «Отчетной записки», в состав комитетов входили попечители четырех агентурных организаций, о которых – ниже. Кроме того, постоянными членами были: в ЦК − товарищ министра внутренних дел (с осени 1882 года), в Исполкоме − Санкт-Петербургский обер-полицмейстер.
Также отметим, что обер-полицмейстером Петербурга с 24 августа 1881 года по 6 августа 1882 года был знакомый нам по его работе в Москве Александр Александрович Козлов.
Еще раз о неизвестных отцах
Что касается распространенного предположения, что в таинственный СПС входили такие деятели, как Министр Внутренних Дел Н.П. Игнатьев, Обер-прокурор синода К.П. Победоносцев, Министр Государственных имуществ М.Н. Островский[33], то, хотя для нашего расследования это особой роли не играет, все же выскажу мнение, что это мало правдоподобно.
Судя по всему, Дружина была достаточно жестко централизованной структурой. И что же? Номер шесть, Воронцов, с одной стороны, если смотреть по результатам, неукоснительно выполняет распоряжения «старшего брата», а с другой – всячески его подсиживает. В таких системах подобное не практикуется. Это что касается Игнатьева.
Далее, иногда, в качестве одного из поводов прекращения функционирования Дружины, приводят письмо Победоносцева Государю от 12 ноября 1882 года[34].
Но из него, напротив, следует, что Константин Петрович знает о деятельности Дружины исключительно на уровне слухов и газетных сплетен. Просто их количество, на его взгляд, растет слишком стремительно, и становится для доброго имени монарха злом, перевешивающим возможную пользу от успехов частного антитеррористического предприятия.
Указываемые в помянутом письме факты, что отдельные деятели общества тратят «дружинные деньги» на рысаков и женские наряды, вполне могли иметь место, так как финансирование Дружины было щедрое, а люди – не ангелы. Вспомним, что даже генерал Власик[35] «полетел» за чрезмерное расходование госсредств, в том числе и в личных целях, а там контроль был не в пример строже и грозил горшими последствиями. Что, опять же, не ставит под сомнение эффективность аппарата личной охраны вождя.
А денежные средства у Дружины были.
Три миллиона рублей выделил из личных средств сам Александр III. Отпускались деньги из бюджета Министерства Двора, также принимались пожертвования от членов Дружины, среди которых встречались и обеспеченные патриоты. О других источниках расскажем чуть ниже. Но и сумма три миллиона рублей, равная нескольким сотням миллионов нынешних долларов, была вполне способна обеспечить функционирование организации, тем более просуществовавшей, по всем официальным данным, чуть больше полутора лет.
Что касается М.Н. Островского, человека известного своей скрупулезной честностью и бескорыстием, то ничего отрицательного про него и его кандидатуру в «старшие братья» сказать нельзя. Но без «команды», которая не просматривается ни в увеличительное стекло, ни в микроскоп, пребывание его в СПС также представляется весьма сомнительным.
Почему и само существование этих «первых старшин» представляется столь же сомнительным.
А вот возглавление Общества, призванного охранять особу Государя, начальником Его личной охраны, которым так и так являлся граф Илларион Иванович, представляется весьма естественным, отнюдь не противоречащим принципу старика Оккама[36].
Внутренняя охрана или сыскная агентурная деятельность
Уже первые действия и достижения охранных подразделений Дружины подчеркнули тот очевидный, вообще говоря, факт, «что деятельность наружной охраны крайне затрудняется без сведений и указаний из той среды, из которой можно ожидать преступных предприятий»[37]. Одним словом, из революционной и близких к этой среде кругов. Поэтому в кратчайшее время, не считаясь с расходами, было создано несколько полноценных «секретно-агентурных организаций» с использованием платной агентуры.
Эти организации получили название «Попечительств». Попечителем просто, или Попечителем местности, именовался брат, стоящий во главе Попечительства. Попечитель уже сносился с Исполкомом и получал через него директивы от ЦК.
Главной задачей Попечительств было внедрение в революционные и симпатизирующие им организации и партии.
Всего было создано четыре Попечительства – Петербургское, Московское, Заграничное, с центром в Париже, и Железнодорожное. Каждое Попечительство решало конкретные задачи.
Попечительства были тесно связаны друг с другом через Исполком. В Исполкоме же, через заседающего там петербургского обер-полицмейстера, «устанавливалась связь с местными организациями государственной полиции». «В Центральном Комитете при докладах присутствовал (с осени 1882 года) товарищ Министра Внутренних Дел».
С самого начала внутренняя охрана считала своим долгом всесторонне и досконально выявить как вождей и активных деятелей революционных партий, так и планы и методики их преступной антигосударственной деятельности. Ставка делалась на максимально широкий охват революционной среды и ее многоразличных ответвлений, справедливо полагая, что «тем больше шансов будет и углубить разведывательную работу и предупредить всякое преступное начинание».
Были установлены некоторые общие принципы, или общий порядок контрразведывательной работы.
Для внедрения в революционную среду прежде всего старались отобрать сотрудников, имевших прежде контакты с этой средой или вращавшиеся в ней. В крайнем случае таких, которые могли войти в нее через знакомых, не вызывая подозрений.
Все такие сотрудники именовались секретными агентами. Секретные агенты обеспечивали основной поток информации о деятельности революционных и близких к ним кружков и партий.
«Сведения эти проверялись и дополнялись агентурной разработкой с помощью секретных справок и наблюдений, которые производили наружные агенты (филеры).
Агентурная организация строго отделяла секретных агентов от наружных, проверяя действия одних с помощью других.
Не входя в подробности изложения системы, принятой агентурной организацией, можно только сказать, что Общество старалось обеспечить успех дела тайной его обстановки и хорошим выбором секретных агентов.
Последнее условие чрезвычайно важно, так как все искусство руководителя заключалось в умении избрать хорошего внутреннего сообщителя и направление его деятельности с таким расчетом, чтобы он не обнаружился, а приобретал все более и большее доверие в революционной среде.
Драгоценным секретным агентом считался тот, который оставаясь преданным Обществу и его целям, добивался положения выдающегося деятеля в революционной партии. Это положение давало ему возможность знать многое, что делается в революционных сферах.
За некоторое время секретно-агентурные сведения не только познакомили членов Общества с частью личного состава революционной партии, но и выяснили им характер самого движения с его опасными и слабыми сторонами».
Так что все как у людей. Впору записывать и изучать. Причем еще до создания всяких ЧК и ГБ, в какой-нибудь ленинской самообразовательной школе в Лонжюмо или на Капри. Да, похоже, что там-то этот опыт и был досконально изучен, а уж после применен.
Как видим, не имеющие понятия об азах оперативной работы генерал-адъютанты таинственным образом сделали за отпущенные им полтора года больше, чем вся полиция Империи за предыдущие двадцать пять лет.
Так что, придется признать, что в графе Воронцове-Дашкове скрывался неоцененный ни тогда, ни потом гений оперативной работы в самом широком смысле слова.
Либо такой не известный никому гений стоял у него за спиной.
Недоступные для внешнего проникновения революционные и близкие к ним сферы, со своими секретами, были вскрыты как консервная банка специально предназначенным для этого ножом. И выводы для руководства были сделаны исключительно верные[38].
«Это более близкое знакомство с революционным движением указало на необходимость открыть борьбу с этим движением на поприще идеи, употребив для этого особые агентурные приемы».
Посмотрим теперь, какие агентурные приемы были употреблены, и вообще как протекала развязанная борьба идей.
Борьба идей
«Священная Дружина впервые в российской практике начала то, что сегодня называется информационной войной... Как всякая война, она диктовала свои правила. В том числе, прикрытие своих манёвров, введение противника в заблуждение и т.д.
Так, создавали газеты или ряд газет, которые выглядели как революционные издания, а между тем исподволь, очень тонко, дискредитировали революционное движение»[39].
Вот насчет дискредитации сейчас обсудим. Тут есть разные мнения.
Центральным органом ЦК, как и полагается, была газета «Правда», издаваемая по условиям момента в Женеве. Газета призывала к революционному террору «не только в России, но и чуть ли не во всем мире»[40]. Издавалась, конечно, от имени революционных элементов, для профанации, как понимаете, революционных идей. Редактировал ее некто Иван Климов.
Там же в Женеве издавалась вторая газета Дружины «Вольное слово», умеренно революционного толка, пропагандирующая больше такие популярные нынче вещи, как самостийная Украина. Теперь мы видим, что хорошо, должно быть, пропагандировала.
Обществом издавалась и легальная газета – «Московский телеграф».
Но сейчас нас интересует, в первую очередь, самая боевая газета – «Правда». Вот что пишет о деятельности этого дружинно-революционного органа Сергей Фомин:
«В сей газете Царь “именовался не иначе, «как коронованный тромбонист», и Климов запрашивал на потеху публике: «говорят, что Александр III последнее время особенно занят разучением на тромбоне похоронного марша. Уж не инстинктивное ли это предчувствие?»
«Царь-Митрофанушка», «Немазаный истукан», – так называли в «Правде» Царя и рассказывали о том, что он с перепугу целый день пьет водку, а в Александро-Невскую Лавру его могли отвести, только уложив пьяным в карету.
Как-то на пути царского поезда неправильно поставлена была стрелка, и поезд едва не потерпел крушение. Царь отделался испугом. «Дуракам – счастье», – кратко заметила по этому поводу «Правда». Не щадили и Царской Семьи”[41].
Агентом “Священной Дружины”, довольно часто наведывавшимся в Женеву наблюдать за работой прессы, был человек под кличкой “Антихрист”[42]. Как установлено недавно, им был Витте[43]. Как будто антигерой, сошедший со страниц последних романов отошедшего незадолго перед этим в мир иной Ф.М. Достоевского…
Уже сегодня совершенно ясно, что деятельность Витте в этом тайном сообществе отличалась многообразностью. Будучи “братом” под № 113, он возглавлял “пятерку”, был главным по Киевскому району, принимал активное участие в литературно-провокационной кампании “Священной Дружины”[44]…
Порой было неясно, где кончалась провокация и начинались собственные взгляды Витте…»[45].
Далее Фомин говорит, что даже после роспуска Александром III «Священной дружины» многие дружинники, в том числе Витте, сделали значительную служебную карьеру.
И достаточно серьезно говорит как о еврейских корнях самого Витте с материнской стороны по линии барона Шафирова, так и вообще о еврейском следе в деятельности Дружины, поскольку ее финансировали такие еврейские банкиры, как барон Гораций Гинцбург, Лазарь Поляков и другие.
При этом приведена цитата из письма писателя-эмигранта, масона Марка Алданова другому «вольному каменщику», потомку декабристов А.В. Давыдову:
«Как курьез (и малоизвестный) сообщу Вам, что еврейские миллионеры давали деньги, лет семьдесят тому назад, и контрреволюционной “Священной дружине”.
Она получила немало денег от барона Г. Гинцбурга, от Полякова и от киевского сахарозаводчика (моего деда по матери) Зайцева, который давал деньги на это Витте»[46].
Имя барона Горация Гинцбурга действительно значится в списке членов «Священной дружины»[47]. А про Зайцева Фомин сообщает, что это был Иона Марков Зайцев, хасид, основатель в Киеве того самого завода, на котором позже, 12 марта 1911 года произошло убийство отрока Андрея Ющинского. Зайцевы были богатейшими сахарозаводчиками Киева, обладавшими огромными связями[48].
Витте мог помочь Дружине деньгами не только из указанных в письме источников. В это время он был тесно связан с банкирским домом «Рафалович и Кᵒ», созданным в Одессе еще в 1833 году и, в свою очередь, принадлежавшим к финансовой группе Ротшильдов, − а бароны Краснощитовы люди солидные.
Богатство дома Рафаловичей началось с двадцатых годов XIX века, когда, пользуясь попустительством адмирала А.С. Грейга, на старости лет попавшегося в амурные сети юной Юлии Михайловны (Мойшевны) из Николаева, ее отец и его «коллеги» Рафалович, Серебряный и прочие захватили полный финансовый контроль над портами Черного моря.
С этой мафией почти безуспешно, несмотря на помощь и поддержку Царя Николая Павловича боролся адмирал Михаил Петрович Лазарев, и в этой борьбе сложил голову флигель-адъютант капитан 1-го ранга Александр Иванович Казарский, командир легендарного брига «Меркурий», расследовавший по поручению Императора дела Рафаловича-Серебряного и компании[49]. После чего банк мог быть уже спокойно открыт. И уж к 1881 году деньги у него были.
Но представляет интерес продолжение цитаты из письма Алданова Давыдову про финансирование Дружины, опущенное в публикации Фомина:
«Разумеется, главная часть средств шла не от евреев, − скорее всего от Воронцова-Дашкова»[50].
И в свете того, что нам уже известно, это, несомненно, так. Что же касается, например, барона Гинцбурга и финансирования им Дружины, то с успехом можно объяснить это тем, что в это время готовились как раз «Временные меры» против евреев, за отмену или смягчение которых барон с переменным успехом воевал с графом Н.П. Игнатьевым[51].
Так что проявить исконный еврейско-русский патриотизм и верное понимание политического момента было барону в самый раз. Мог и знакомых и коллег привлечь. Тем более есть мнение, что в смягчении самых неприятных из временных мер помощь барону оказал как раз граф Воронцов-Дашков, вполне возможно в пику графу Игнатьеву. Так что долг платежом красен.
О евреях и революциях
Вообще, несмотря на то, что могло уже быть сказано на этих страницах ранее и может быть сказано после, я категорически против преувеличения значения еврейского вклада в революцию и гибель исторической России. Чтобы не изобретать велосипед, приведу слова Ивана Солоневича, с которыми вполне солидарен:
«О том, что Февральскую революцию поддерживало все без исключения еврейство, нечего и говорить.
Но все-таки не еврейство сделало эту революцию.
Не евреи ездили в Ставку за отречением Императора, и не евреи, или не только евреи, пускали по столбцам и по фронтам беспримерную по своей омерзительности клевету на Императрицу.
Что уж там говорить и все на евреев сваливать.
Мы виноваты. В том числе и я виноват.
Всякого милостивого государя, пускающего по уголкам и по салонам, по фронтам и по улицам шепотки о царице-шпионке, надо было без разговоров бить по морде.
И не в порядке “оскорбления действием”, а так, чтобы человек потом месяцами размышлял в госпитале о неудобстве клеветы на русскую монархию.
Не били вовремя – вот и сидим по Парагваям и по лагерям»[52].
От себя хочется добавить, что давняя мысль Солоневича о рекомендуемых мерах воздействия по отношению к «милостивым государям», и сейчас как встарь продолжающим клеветать на русскую монархию, право слово, выглядит свежей и перспективной.
Но вернемся к Дружине и графу Воронцову.
Подводя итоги
Приведенные выше факты о функционировании Дружины, об успехах ее наружной и внутренней охраны свидетельствуют о достаточно жестком контроле над всей деятельностью со стороны центрального руководства, а значит, со стороны главы Центрального Комитета, графа Иллариона Ивановича. Представляется совершенно невероятным, чтобы при этом была пущена на самотек такая важная часть работы, как борьба с революционным движением «на поприще идеи», то есть на ниве дружинно-революционной прессы.
И если в таковой появлялись систематические хамские выпады о Царе и Его семье, то инициативе Витте, достаточно молодого, и очень желающего стать нужным «брата» № 113, приписать эти выпады никак нельзя. Станет он подставлять под удар всю будущую карьеру из-за вполне сомнительного удовольствия назвать Государя «коронованным тромбонистом» или «Митрофанушкой». Если уж пошло на то, чтобы искать в этих словах выражение чьих-то скрытых комплексов из «братьев», то на эту роль с гораздо большим успехом подходит сам Воронцов-Дашков.
Да, конечно, он царев друг и по-своему наверняка любил Государя, но вместе с тем неоднократно отмечено, что Александр не одобрял многие из либеральных взглядов Воронцова и мог нелицеприятно выражать свое мнение.
И допуская в подведомственных газетах мало корректную антимонархическую болтовню, Воронцов-Дашков, вполне по Фрейду, мог испытывать от нее определенное удовлетворение. Тем более что ему лично это ничем не грозило. Сам он всегда мог все путем объяснить.
Этим я вовсе не навязываю Иллариону Ивановичу мнений, которых он, вполне возможно, не разделял, а лишь показываю, что искать злую волю в писаниях зарубежных изданий Дружины, можно в самых разных направлениях.
Тем более, деятельность этих зарубежных изданий даже ее противники признают вполне успешной. Она реально внесла раскол в ряды и экстремистов-народовольцев, и рассеяла ряды украинских сепаратистов, один из которых, М.П. Драгоманов, даже стал редактором «Вольного слова». Кто и что стоит за «Вольным словом», долгое время было для врагов самодержавия тайной.
«Удивительно, что “Вольное слово” оставалось загадкой не только для современников, но и для многих поколений исследователей. И до сих пор высказываются разные предположения о мотивах, побудивших Драгоманова к участию в этом издании»[53].
К раздражению революционеров и сочувствующих редактору «Правды» Климову «при всем своем формуляре уголовного преступника… удалось пригласить таких чистокровных революционеров, как Василия Сидорацкого, князя Варлаама Черкезова и Григорьева (поэта, псевдоним П. Безобразов)»[54].
Газета «утрировала народовольческую программу, доводила ее до очевидной нелепости даже для политически отуманенных лиц. Первоначально она увлекла даже народовольческих авторитетов, связала революционную репутацию многих из них своим существованием, а затем, с величайшим скандалом, провалилась вместе со своими покровителями.
Карикатурность этого факта имела на крайнее движение отрезвляющее действие как доказательство от противного»[55].
При этом «Правда» активно воевала с «Вольным словом», во главе которого стоял Аркадий Мальшинский, «крупная рука III отделения». «Словом… была война главного шпиона с уполномоченным сыщиком той же кухни»[56].
«Наконец, в либеральных политических сферах действовал легальный орган "Московский Телеграф", который нужен был для одной из фикций "Вольного Слова" (Земский Союз) и должен был провалить политическо-либеральное движение, столкнув его с экономически-либеральным движением.
Главное, чем предполагалось произвести потрясение, это обнаружением факта, что "Московский Телеграф" служит агентурным целям Священной Дружины. Дело это ликвидировано было незаконченным»[57].
Как видим, деятельность Дружины на полях информационной войны тоже можно считать чрезвычайно успешной. Учитывая в особенности, что это был первый бой в такой войне. До этого только герцены и иже с ними звонили по всем лондонам во все колокола. Учитывая, что и в этой войне конечная ответственность лежала на Центральном Комитете, а значит, на его главе, следует признать, что Илларион Иванович и здесь подтвердил свои качества, как сказали бы сейчас, весьма эффективного менеджера.
Осталось сказать еще про общественную деятельность Дружины. Цель ее была сплочение всех консервативных сил страны в подобие партии, со своим печатным органом. Причем органом, способным в открытой полемике противостоять революционной и либеральной прессе, которая как показали проведенные специалистами Дружины исследования, является вторым эшелоном революционной.
«Общество не скрывало от себя трудности устройства такого дела, ввиду принадлежности массы пишущих лиц к либеральным и крайним кружкам.
Оно уже имело некоторый план проекта такого дела, когда деятельность его была прекращена, а вместе с тем, конечно, и дальнейшая разработка сказанного плана.
В сравнительно короткое, для такого важного дела, время существования, общество еще не могло успеть образовать настоящей связи партии.
Но сношения со многими лицами были уже начаты, и получались весьма полезные сведения, характеризующие как настоящее положение нашего общества, так и политическое брожение, охватившее разные его слои»[58].
А сведения были получены точные и объективные, в чем может убедиться любой потрудившийся лично ознакомиться с Отчетной запиской.
И здесь, как видим, удивительный для столь малого времени работы успех.
А все-таки – почему?
В связи с этим приходит в голову мысль: не потому ли сверхосторожный и бдительный Константин Петрович Победоносцев всеми силами пытался прекратить деятельность «Священной дружины», что она как-то неожиданно стала слишком успешной и при этом, с его точки зрения, полностью бесконтрольной?
Возможно, и иное соображение, дополнительное к вышесказанному. Очевидно, что декларированной цели «вырезать анархистов» Дружина не только не достигла, но, такое впечатление, что и не двигалась к ней.
Вроде и прекрасная управляемость, и блестящие достижения на ниве внешней охраны, и даже внедрения во враждебные партии, а вот чтобы убрать по-тихому пару-тройку злодеев на страх другим «пламенным революционерам» − ведь какая бы прекрасная воспитательная мера была! – так вот этим и не пахло.
Более того, когда дело оказывалось сколько-нибудь близко к цели, шел запрет, опять же, из Петербурга, от высшего руководства[59]. То есть внимание и контроль, опять же, неуклонные, вот только направлены непонятно на что.
Благорасположенные к Дружине говорят, что они там все дюже благородные были.
Не знаю, не знаю… Зачем тогда и собираться было.
Таким образом, на глазах у того же Победоносцева, в стране создавалась независимая от правительства организация, прекрасно управляемая и жестко централизованная, талантливо управляемая искушенным в закулисной борьбе графом Воронцовом.
Организация, включившая в себя представителей практически всех знаменитых русских аристократических родов.
Организация, кадровый состав которой на 70% состоит из офицеров в высших чинах. Организация, насчитывающая в десятки раз большее число добровольных помощников в ключевых регионах России, причем не из самых последних там лиц.
Организация, в своей «легальной» деятельности – охране внешней – отвлекающей на себя огромное число профессионалов из официальных спецслужб Империи.
При этом приобретенный организацией опыт мог быть с успехом использован далее самими этими спецслужбами, без привлечения добровольцев, что, в общем, и произошло в реальной истории: успешных покушений на Царя, аналогичных народовольческим, не было уже до самого февраля 1917 года. И дальнейшая совместная открытая охранная деятельность начинала уже мешать профессионалам исполнять служебные обязанности.
С другой стороны, в своей «крипто» контртеррористической работе, по образцу «тайных судилищ в средние века», организация себя проявлять не спешила.
При сохранении таких тенденций в ее развитии вполне можно было ожидать возникновения в Империи некого аристократического Ордена, − являющего собой нечто среднее между орденами европейского средневековья и чисто русской «семибоярщиной». Ордена, подмявшего под себя легальные силовые структуры.
И этот Орден − под самым благовидным предлогом охраны монарха и порядка вообще – мог забрать такую власть, что Империя могла незаметно превратиться в своего рода «аристократическую республику», с руководством Ордена во главе.
Возможно, именно такую перспективу и попытался предотвратить обер-прокурор Святейшего Синода.
Представляется невозможным
Уже говорилось, что принадлежность к Дружине иной раз шла очевидно на пользу основной деятельности лиц, в ней участвовавших. Отметим ранее не известный нам факт.
Коронационными торжествами в Москве 1883 года руководили, оказывается, два видных сотрудника Священной дружины: глава московской организации «Добровольной охраны» князь Владимир Андреевич Долгорукий, и постоянный член Исполкома Дружины, бывший петербургский, а ныне вновь московский обер-полицмейстер генерал Александр Александрович Козлов.
А московская «Добровольная охрана», единственное не распущенное до этого времени подразделение «Священной д ружины», принимала активное участие в обеспечении безопасности указанных коронационных торжеств[60]. И с Министерством Двора в этот раз, ожидаемо, поддерживались самые дружеские отношения и царило полное взаимопонимание.
Это так, информация к размышлению.
И еще одно замечание, прежде чем перейти к рассмотрению трудовых достижений графа Воронцова на ниве коннозаводства и Министерства Двора.
Теперь, после анализа деятельности и достижений графа Иллариона Ивановича на посту видимого главы «Священной дружины», поверить в то, что, пусть и через пятнадцать лет, он может оставить без своего пристального внимания такое ответственное мероприятие, как организация коронационных народных гуляний, представляется невозможным.
Граф Воронцов-Дашков во главе Министерства Двора и государственного коневодства
Блестящие данные «эффективного менеджера» продемонстрировал граф Илларион Иванович и на ответственных постах главы государственного коннозаводства и Министра Императорского Двора и Уделов. Рассмотрим последовательно достижения графа на каждом из этих весьма сложных и ответственных поприщ.
Воронцов-Дашков − выдающийся деятель русского коневодства
После Крымской кампании, с вступлением России на путь капиталистического развития, совпавшего с сокращением кавалерии, коннозаводская деятельность упала.
В 1859 году Управление государственным коннозаводством переименовывается в Главное управление государственным коннозаводством, а в 1874 году вновь именуется Управлением государственного коннозаводства и причисляется к Министерству государственных имуществ.
1 июня 1881 года в управление коннозаводством вступает граф Воронцов-Дашков, и опять восстановляется самостоятельное – вневедомственное − Главное управление государственным коннозаводством. 27 апреля 1882 года Главное управление получило новое положение и штаты.
С этого времени русское коннозаводство, как единодушно отмечают все исследователи вопроса, вновь возрождается. К занятию новой должности Воронцов был подготовлен своей предыдущей деятельностью в качестве вице-президента Императорского Царскосельского скакового общества и президента Императорского Санкт-Петербургского рысистого общества.
Во время управления этим ведомством им было открыто 8 новых заводских конюшен. Все государственные заводы улучшены, приобретено много новых производителей. Под его управление переходит самый прославленный конезавод России – Хреновской завод графа Алексея Орлова, расположенный в Воронежской губернии. Завод был выкуплен императором у наследников графа, не занимавшихся коневодством. На его содержание выделялись большие государственные средства.
Вывод русских лошадей за границу удвоился: в 1881 году было выведено 23 642, а в 1889 году − свыше 43 000.
Расширена была деятельность рысистых и скаковых обществ, приняты меры к более правильной выдаче свидетельств рысистым лошадям, положено начало предохранительной прививке вакцины заразительных болезней домашним животным, по способу Пастера.
При Беловежском и Хреновском заводах заведено было сельское хозяйство, и большое количество земли возделано и засеяно; при Хреновском заводе учреждена, по инициативе и на его личные средства, школа наездников[61].
Граф Илларион Иванович и сам принадлежал к числу крупных коннозаводчиков Империи. Имение Воронцовых Новотомниково стало при нем не только первоклассной экономией, образцом многопрофильного хозяйства, но и одним из центров по разведению лошадей орловской рысистой породы. Следует учесть, что по своему значению в деле массового улучшения конского поголовья орловский рысак занимал в России первое место. Эту почетную роль за орловским рысаком признал в 1910 году всероссийский съезд коннозаводчиков.
Большой любитель охоты и породистых лошадей, Воронцов-Дашков еще в молодости имел известную в Петербурге скаковую конюшню, был блестящим наездником и сам не раз участвовал в скачках. Основав в 1859 году в Новотомниково завод рысистых лошадей, специализировавшийся на разведении орловских рысаков, он в 1870-х годах сделал его одним из крупнейших и известнейших в России. Воронцов-Дашков завез в Новотомниково орловских рысаков Хреновского завода, имеющих блестящую беговую карьеру и великолепный экстерьер.
Уже в самом начале работы Новотомниковского конезавода его продукция охотно скупалась на рынках, его лошади участвовали в столичных бегах. За несколько лет Иллариону Ивановичу удалось собрать на своем конезаводе лучших в России лошадей, посмотреть на которых в Новотомниково приезжали даже члены царской фамилии. Каждый такой приезд отмечался посадкой нового дерева в большом старинном парке Новотомникова.
Интерес к разведению лошадей у графа сочетал в себе искреннюю любовь к лошадям и заботы государственного человека. Как руководитель государственного коннозаводства Воронцов-Дашков считал лошадь основной тягловой и транспортной силой в России. Специфика отечественного дорожного хозяйства и образ жизни основной массы населения, по мнению графа, еще надолго предопределяли необходимость использования лошадей.
Илларион Иванович считал, что эти выносливые, сильные, резвые и красивые животные еще долго будут определять экономической лицо государства. Именно в орловских рысаках он видел тот идеал лошади, который был необходим стране. Сильные, стройные, с хорошо развитой мускулатурой, они одинаково хорошо годились и в плуг, и в военных целях. На взгляд графа, именно орловские рысаки должны помочь вывести сельское хозяйство России из кризиса.
Графские рысаки по-своему подтверждали это: они не раз побеждали на скачках и получали медали и призы на Всероссийских выставках в Москве (1869) и Петербурге (1872, 1882, 1883). Лошади графа неоднократно выигрывали большой Императорский приз, а в 1910 году на Всероссийской сельскохозяйственной выставке группа маток с Новотомниковского завода получила золотую медаль.
Томниковские лошади поступали на Императорские конюшни. Их с удовольствием покупали такие государственные мужи, как А.А. Половцов, П.П. Дурново, Л.Д. Вяземский, П.А. Столыпин.
Особенно быстро завод стал развиваться после строительства в 1890 году коннозаводского комплекса, отвечающего самым современным тогда требованиям селекционной работы с лошадьми. Кирпич для заводских построек брался с собственного кирпичного завода. Из него строились конюшни, служебные помещения, зимние манежи. Три корпуса конюшен и два крытых манежа должны были обеспечивать производство высококлассных лошадей. А летний ипподром позволял растить и воспитывать быстрых рысаков. Для работников конного завода граф приказал построить специальные жилые помещения.
Как видим, в вопросах коннозаводства, что государственного, что личного, Воронцов-Дашков был выдающийся специалист, умевший ценить труд своих работников[62]. Для создания образцового многопрофильного хозяйства граф не жалел ни сил, ни средств. Дороги в имении были заасфальтированы, домики крестьян выложены из кирпича, в парке высажены редкие породы деревьев. Причём кроны деревьев сливались в аббревиатуру «ГВД» − по первым буквам слов «граф Воронцов-Дашков».
И конечно, он был в курсе того, чем занимались конные заводы Европы, Америки и, само собой, Российской Империи.
С годами Воронцов-Дашков как коннозаводчик стал проявлять интерес к разведению не только орловских рысаков, но и лошадей иных пород, в частности − тяжеловозов.
Новотомниковский коннозавод удалось восстановить даже после разрухи Гражданской войны. Определенную роль сыграло то, что большинство местных крестьян хранили теплую память о своем барине, что немало удивляло исследователей местного фольклора и традиций, и потому здания самого имения и завода относительно мало пострадали во время пронесшегося над страной революционного тайфуна.
В годы Великой Отечественной войны лошади Новотомниковского конезавода были наравне с людьми мобилизованы на фронт. Тяжелый, изматывающий труд в артиллерийской упряжке, длинные переходы под кавалерийским седлом, бешеный напор сабельных атак − все это пришлось вынести питомцам конезавода.
Храбрый русский гусар мог гордиться ими. Лучшие качества рысаков, за которые ценил их граф Воронцов-Дашков, подтвердились на фронте[63].
При этом ни одна кавалерийская часть, в отличие, скажем, от танковой, за время Отечественной войны не была разгромлена полностью.
Ни одна кавдивизия не была расформирована из-за катастрофических потерь личного состава. Хотя иной раз приходилось действовать в весьма непростых условиях. Вспомним рейды Доватора и Плиева по немецким тылам.
Догробить завод вместе с другими сохранившимися конезаводами и остальным русским сельским хозяйством удалось, кажется, только в наше демократическое время. Орловский рысак, похоже, доживает в России последние дни[64].
Министр Двора
Плодотворной была также деятельность графа на посту Министра Императорского Двора и Уделов. Воронцов стал четвертым Министром Императорского Двора с момента учреждения этой должности в 1827 году.
Первым был князь Петр Михайлович Волконский, затем два Адлерберга: Владимир Федорович и его сын Александр Владимирович, «во многом являвшийся противоположностью своему отцу»[65]. Пятым и последним Министром Императорского Двора станет граф Владимир Борисович Фредерикс.
Адлерберг-отец вошел в историю тем, что за время работы сэкономил 61 млн. рублей − так называемый резервный капитал Министерства Императорского Двора и Уделов. За такое усердие Александр II подарил ему миллион, когда тот выходил в отставку. В отличие от отца Адлерберг младший оставил Воронцову только 41 млн. рублей министерского резерва.
Экономный Александр III бюджет Министерства Двора и Уделов увеличил только один раз в 1884 году, когда ассигнования выросли с 9 154 000 до 10 560 000 рублей. Все свои путешествия Царь, в отличие от отца, всегда оплачивал из средств Министерства Двора.
Вступив в должность Министра Императорского Двора и Уделов, Илларион Иванович представил Императору «Всеподданнейшую записку», в которой изложил основные принципы по реорганизации ведомства с целью экономии его средств, сокращению штатов и расходов на управление. В Министерстве Императорского Двора до назначения Воронцова существовали еще старинные штаты, по которым хозяйственной деятельностью ведали коллегиальные учреждения, с высокопоставленными лицами во главе и массой мелких чиновников с ничтожнейшим содержанием.
Исходя из той мысли, что в хозяйственных делах, требующих распорядительности и личной инициативы, коллегиальность неуместна, Воронцов представил к упразднению все коллегии, заменил их новыми упрощенными учреждениями и в то же время усилил контроль за деятельностью хозяйственных органов министерства.
На подобных же началах он преобразовал учреждения Удельного ведомства, в котором произведены и другие существенные нововведения. В 1885 году учреждено собственное страхование удельных имуществ путем отчисления страховых премий, прежде уплачивавшихся страховым обществам, в особый удельный страховой капитал, который превысил 400 000 руб.
Часть удельных капиталов Министр Двора перевел на хранение в Государственный банк, а другую часть этих капиталов превратил в земельную собственность Двора в 17 губерниях преимущественно средней полосы России.
За первое десятилетие деятельности Воронцова было куплено 262 286 десятин земли на сумму 15 407 021 рублей[66]. Новые приобретения не столько увеличивали земельный фонд ведомства, сколько способствовали возникновению новых отраслей удельного хозяйства. Так, граф попытался создать фермерские хозяйства посредством сдачи в аренду удельных земель юго-западного региона.
Произошли изменения и в составе удельных имуществ: например, из казны в Министерство Уделов посредством обмена поступила Беловежская пуща с прилегающей к ней Свислочской лесной дачей, всего 114 993 десятины. Воронцов принял меры к рациональной эксплуатации удельных лесов.
На землях присоединенного к России Мервского оазиса образовано Мургабское имение, в связи с которым Департаменту уделов пришлось заниматься оросительными работами, засевать земли новыми сельскохозяйственными культурами, такими, как хлопок и пр.
За тот же период времени особое развитие получило в удельных имениях виноградарство и виноделие.
В удельных имениях в Крыму и на Кавказе занятая под виноградниками площадь достигла 558 десятин; для заведования этими имениями в непосредственном ведении департамента уделов учреждены особые управления, из коих 4 на Кавказе и одно в Крыму.
В 1889 году Удельное ведомство приобрело вместе с имениями «Массандра» и «Ай-Даниль» все виноторговое дело под фирмой «Князя С.М. Воронцова».
Мы видим, что за какое бы дело ни брался граф Илларион Иванович, какую бы должность ни исполнял, он исполнял ее с блеском и крайне эффективно.
Интересы либеральной бюрократии
Напомним, что положение графа Воронцова-Дашкова при дворе Александра III было привилегированным. Он находился не просто в числе деятелей ближайшего окружения императора, он – друг семьи, его жена – подруга императрицы, молодое поколение семьи Воронцовых накоротке с Великим Князем Николаем Александровичем.
Единственно, что не нравилось Императору в его друге – это либерализм.
С другой стороны, по свидетельству своего бессменного секретаря В.С. Кривенко «многое в нашей внутренней политике коробило его [Воронцова-Дашкова], человека с западноевропейским умственным кругозором, но он пришел к заключению, что все его старания приоткрыть перед Царем завесу, закрывавшую картину общественного настроения», напрасны[67].
Воронцов-Дашков был среди немногих близких к Александру III лиц, принявших его последний вздох. Тех лиц, которым он завещал оказывать помощь Своему преемнику в трудных первых шагах царствования.
Весной 1895 года на Воронцова-Дашкова были возложены все распоряжения по приготовлению к торжествам коронации Императора Николая II.
И опять Ходынка
Здесь-то и началась череда странностей и недоразумений, которая и привела к трагедии в ночь на 18/30 мая 1896 года на Ходынском поле.
Именно Воронцову принадлежит сомнительная честь интриги по устранению Генерал-губернатора Москвы Великого Князя Сергея Александровича от всякого контроля над подготовкой и проведением народного гуляния на Ходынке. Но, что характерно, по совершившейся катастрофе все стрелки были старательно переведены именно на Великого Князя, который, будучи якобы виновен в происшедшем, упорно продолжал держаться за свою должность.
«В действительности великий князь Сергей Александрович, узнав о Ходынской катастрофе, подал в отставку, которую император Николай II не принял по известной ему причине: в результате интриг министра императорского двора Воронцова-Дашкова великий князь Сергей Александрович с самого начала подготовки к коронации был отстранен от контроля за проведением народных гуляний.
Когда произошла трагедия, Воронцов-Дашков попытался уйти от ответственности, свалив вину на великого князя, инспирировав глубоко тенденциозный доклад статс-секретаря графа Палена. По рассмотрении дела Николай II уволил Воронцова-Дашкова с поста министра императорского двора и назначил на его место барона Фредерикса»[68].
То, что граф Илларион Иванович был мастером интриг, нам уже известно.
Прежде чем вернуться к осмыслению Ходынской катастрофы «на новом историческом витке», скажем еще несколько слов о дальнейшей судьбе графа, а также о его ближайших помощниках по подготовке и проведению тех самых злосчастных гуляний.
Землевладелец и промышленник
С 6 мая 1897 года до начала 1905 года Воронцов остается по существу номинальным членом Госсовета.
В принципе, ему хватало забот и без государственной деятельности. Только земельные владения семьи Воронцовых-Дашковых составляли около полумиллиона десятин.
Накануне Первой мировой войны граф с графиней владели крахмальным, лесопильным и винокуренными заводами, а также маслобойнями и суконной фабрикой.
Воронцовым принадлежал Юго-Камский железоделательный завод и проволочно-гвоздильный завод в Пермской губернии.
Илларион Иванович состоял также председателем правления в паевых сахаро-заводских товариществах: Кубинском, Саблино-Знаменском, Головщинском и Харьковском.
В начале ХХ века энергичный граф, идя в ногу со временем, организовал с помощью нефтяной корпорации «Бранобель» − полное название: «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» − добычу нефти в поселке Балаханы близ Баку, где к 1907 было добыто почти три миллиона пудов нефти.
Так что не только эффективным управленцем, но и крепким хозяйственником и промышленником, вполне вписавшимся в новые для России и русской аристократии товарно-денежные отношения, был Воронцов-Дашков.
Наместник Кавказа
27 февраля 1905 года граф Воронцов-Дашков был назначен Наместником Его Императорского Величества на Кавказе, главнокомандующим войсками Кавказского Военного Округа и войсковым наказным атаманом Кавказских казачьих войск.
Пост Наместника Царя на Кавказе, после почти четвертьвекового перерыва, восстанавливался во многом персонально под Воронцова, которому вновь было оказано полное Высочайшее доверие.
В целом действия графа в должности наместника Кавказа оцениваются большинством исследователей достаточно комплиментарно: намечал-де широкую программу реформ на Кавказе[69]. В том числе развитие промышленного предпринимательства и железнодорожного строительства, введение земского самоуправления, создание высших учебных заведений и т.д.
Было бы нелепостью отрицать успехи Воронцова и на этом, действительно сложном посту. Он приложил много усилий, чтобы такие города, как Тифлис, Баку и Батум, еще недавно носившие родимые пятна типичных восточных городов с многочисленными трущобами, превращались на глазах в благоустроенные города со всеми атрибутами цивилизации XX века.
Также очевидно, что назначение его на Кавказ произошло в очень тяжелый период набирающей обороты революции. Вот на некоторых предпринятых графом шагах по борьбе с революционной заразой мы и остановимся.
Князь Голицын и его политика. Ошибка или необходимая жесткость?
Графу Иллариону Ивановичу обычно ставится в заслугу его поддержка армянского населения наместничества, для восстановления среди него верноподданнических настроений, нарушенных якобы резкими и несправедливыми шагами предыдущего Главноначальствующего на Кавказе князя Григория Сергеевича Голицына. Из-за них, считается, на князя Голицына армянские националисты и совершили покушение. Уместно привести здесь мнение об этих событиях Николая Александровича Бигаева, офицера, а затем командира Конвоя Наместника при князе Голицыне, графе Воронцове-Дашкове и последнем Наместнике Кавказа Великом Князе Николае Николаевиче.
«Покушение на жизнь Голицына было вызвано, как известно, “близорукой политикой последнего на Кавказе вообще и в отношении армянского народа в частности и в особенности”.
Однако такая общая трактовка вопроса, без объяснений причин, мне кажется не совсем правильной. А между тем широкие слои русского общества именно питаются этой общей, уму и сердцу ничего не говорящей, постановкой политики Голицына в плоскость подчеркнуто недоброжелательного отношения и личных антипатий к армянскому народу, как к таковому.
Я не буду входить в гущу этого интересного и до сих пор честно и правдиво не освещенного вопроса, скажу только, что князь Голицын виноват постольку, поскольку вообще виновата политика России в отношении Кавказа и многочисленных народов, его населяющих. И только.
Голицын, так же как его предшественники, вносил мир и согласие между основными тремя народностями Закавказья, постоянно враждовавшими между собою.
Армяно-татарские “резни” известны миру. Еще до наложения рук на церковное и школьное имущество и доход Армении в 1897 и 1902 гг. казачьи части по распоряжению кн. Голицына несли охранительную (летние жилища — пастбища Эйлат) службу, чтобы не допускать армяно-татарских столкновений и т. д.
Словом, Кавказское начальство всегда стремилось охранять мирный труд кавказского населения, способствовать поднятию его благосостояния.
В девяностых годах мы замечаем громадный рост культурно-экономической производительности края. На почве этого благосостояния и в связи с общим революционным движением внутри России в русской Армении зарождается острое националистическое чувство, вылившееся в определенную программу-минимум: − добиться для Армении республиканского строя в Российской федерации, − как этапа к возрождению Великой Армении.
Осуществление этой задачи взяла на себя партия сепаратистов армян “дашнакцутюн”, комплектовавшаяся из революционной интеллигенции.
Острие национальной борьбы дашнаков сначала было направлено против Турции, где эта борьба текла в русле освобождения армян от власти турок.
Когда же дашнаки свою революционную деятельность перенесли в пределы русской Армении, и в партийную их казну потекли широкой рекой средства из церковных, школьных и др. источников, князь Голицын распорядился в грубой, свойственной его натуре форме конфисковать эти источники.
Армянский народ поднял шум на весь мир. Наша радикальная печать в свою очередь старалась сгустить краски. В итоге − родилась печать “реакционной, антигосударственной и т.д. политики Голицына на Кавказе”»[70].
Естественно, злоумышленники, напавшие на князя, говорит Бигаев, «оказались армянами революционной партии “Дашнакцутюн[71]”, действовавшими по постановлению этой партии. Молва упорно говорила, что в их задачу входило снять голову с кн. Голицына и водрузить ее на Эриванской площади».
Таким образом, жесткие шаги князя Голицына, по существу были совершенно оправданы. Следует учесть, что армяне, не имевшие с пятого века своей государственности, в последние десятилетия XIX века и в первые годы века XX, захватили в свои руки большинство рычагов закавказской экономики, и не только закавказской.
«Извод русских из территории, завоеванной русской кровью». Начало
Незадолго до рассматриваемого периода известный публицист Василий Львович Величко (1860-1903), стоящий на позициях вполне монархических и великодержавных, но хорошо знающий при этом кавказские реалии, писал, что: «Почти все банки, не исключая государственного, оказались в руках у армян, а также и сбыт продуктов сельского хозяйства...
Грузинское землевладение тает с невероятною быстротой. Разные Манташевы, Арамянцы, Арафеловы, Макарянцы и другие армянские тузы скупают за бесценок грузинские земли и населяют их выходцами из Турции, часовни и даже церкви переходят в руки армян.
Нужно заметить, что громадная часть этого процесса совершается тайно: армяне еще не смеют открыто предъявлять всех своих документов…
Среди непрошенных опекунов армянского народа мечта о создании автономного «царства», и притом именно в русских пределах, не гаснет, а все разгорается. В Турции не было территории, − и она искусственно создается в Закавказье.
Десятки тысяч турецких эмигрантов вторгаются в наши пределы, а наши воины не решаются стрелять в эти «мирные» шайки, потому что армяне выдвигают вперед женщин и детей. Никаких турецких «зверств» нет и в помине, а турецкое правительство не принимает обратно беглецов...
Закавказские армяне-простолюдины, нравы которых сравнительно умягчились за несколько десятилетий пребывания в России, считают приход турецких сородичей великим бедствием.
Людям нужна земля − и все, что есть на Кавказе и в русских столицах доступного армянским воздействиям, предназначает эту землю армянам и противится русской колонизации, даже невзирая на то, что начальник края [князь Голицын], с Высочайшего соизволения, открыто включил ее в свою программу. На нашем языке противиться − значить возражать; на Кавказе же у этого слова значение страшное, дикое, заставляющее волосы становиться дыбом...
Что такое значит по-армянски «противиться», про то знают жители погибшего русского поселка в Тертере, Елисаветпольской губернии…
Рассказ одного из оставшихся в живых переселенцев произвел на слышавших такое впечатление, что все ужасы турецкой резни бледнеют пред холодною, сатанинской жестокостью «мирных» и «культурных», армян в деле извода русских из территории, завоеванной русской кровью.
Упомянутые политиканы хотят извести также мусульманское население края и испортить репутацию мусульман, чтобы в будущем воспользоваться их землями...
Армянские миллионеры... скупают за гроши десятками тысяч десятин земли грузинских князей, татарских агаларов и захватывают плохо лежащие казенные угодья; а эти угодья доселе нередко очень плохо лежат, отчасти, вследствие неприменимости общеимперских законов к местным условиям…
При этом русских людей продажные русские же публицисты убеждают в том, что армяне представляют на Кавказе единственный мирный и культурный элемент…
Когда армяне и их наемные борзописцы пускают в ход привычные для тупоумной части русской интеллигенции формулы буржуазного либерализма и говорят, например, о равенстве и братстве всех народов, то это ложь, презренная, и плохо скрытая ложь, которой даже ребенок не поверит, если он честен и понял, в чем дело. Люди, притворяющиеся, что верят армянским либерально-гуманитарным уверениям, − такие же лжецы, как и авторы подобных уверений»[72].
Основа революционного движения в Закавказье
Именно армянская часть населения Закавказья была инициатором революционных выступлений в 1905-1908 годах, о чем с законной гордостью пишет и современный армянский автор, говоря о положении в крупнейшем индустриально-нефтяном центре Закавказья Баку:
«Поскольку армянский капитал был пионером развития, то прогрессивным и грамотным был и получающий образование в Баку армянский пролетариат.
Он стал той основой, которая предоставила благодатную почву для молодых людей, ставших в Европе и крупных городах России носителями социал-демократических, революционных учений: гнчаков, дашнаков, большевиков, марксистов…
Было очевидно, что “столицей” пролетарско-революционного движения в Закавказье являлся Баку, “мэрами” которого были армянские рабочие…
Добавим, что вся революционная литература (листовки, прокламации, книги и брошюры) издавалась на армянском и русском языках.
Может возникнуть вопрос: а азербайджанские рабочие не принимали в этом участия? Нет. Из-за своей безграмотности они не соприкасались с революционной пропагандой и, исходя из своего менталитета, слушались только своих “отцов” – беков и ага, которых интересовала только земельная собственность.
Массу этих вот отсталых и невежественных, легко управляемых рабочих и мелких торговцев власти и начали использовать в качестве противовеса [революционным выступлениям]»[73].
Воронцов-Дашков и революционеры. 500 берданок для социал-демократов
Отметим еще раз, что деятельность Воронцова-Дашкова по подавлению революции 1905-1906 годов характеризуется обычно весьма лестно для него. Обязательно цитируются слова Витте, что Воронцов, единственный из крупных чиновников Империи ездил в это более чем тревожное время почти без охраны. Иногда это ставится прямо в пику Великому Князю Сергею Александровичу, как лишнее доказательство того, кто был виноват в Ходынке: «Народ-де правду видит».
Но привлекает внимание, например, такой неоднозначный шаг, сделанный Илларионом Ивановичем в рамках борьбы с революционным движением. Как вспоминает Н.А. Бигаев:
«В те же революционные дни [конца 1905 года] поднялась армяно-татарская традиционная резня. Татары[74] ордами шли на армянские села, вооруженные допотопным оружием. Армяне их встречали организованно и маузерами.
Вмешательство властей и мирные переговоры ни к чему не привели.
Тогда было решено вооружить армянские села берданками из артиллерийских складов. Уже шла во дворце разверстка ружей под руководством директора Канцелярии Петерсона»[75].
Интересная мысль пришла в голову графу Воронцову, не правда ли? В результате протеста офицеров Конвоя ружья армянам так и не были выданы. Зато по предложению трудовых и партийных представителей многонационального населения Тифлиса, собравшихся в редакции газеты «Возрождение», решено было выдать оружие местным социал-демократам. Для охраны революционного порядка.
«Воронцов-Дашков предложение принял и к величайшему негодованию офицерства и администрации вооружил «туземцев»: 25 ноября РСДРП было выдано 500 ружей, распределявшихся по партийным спискам[76].
Преданный руководству Николай Александрович Бигаев комментирует оригинальный факт таким образом: «Конечно, выдача оружия революционерам в эпоху революционного процесса, не остроумна и легкомысленна. Но графа в данном случае подвели советчики...
Берданки, конечно, не были возвращены по принадлежности»[77].
Негодование офицеров и администрации понять можно. Для этого достаточно прочесть, например, воспоминания русского православного офицера Василия Николаевича Биркина, ветерана Русско-японской войны и просто верного Царю и Отечеству воина, о том, что творилось в Закавказье вообще, и в Тифлисе в частности в эти годы[78].
Может, я и ошибаюсь, но даже одного этого эпизода с раздачей винтовок социал-демократам достаточно, чтобы объяснить, почему наместник мог ездить по Тифлису без охраны, под одобрительные возгласы: «Ай, джигит!». Революционерам впору было личный конвой представлять к такому ценному и полезному человеку.
Генерал Максуд Алиханов
Между тем офицеров и генералов, которые выполняя приказ того же Наместника, беспощадно подавляли революцию в других городах и весях Закавказья, спасая Империю, эти милые революционеры убивали, не считаясь с усилиями и сроками.
В качестве примера расскажем кратко об одном из последних героев Империи генерале Максуде Алиханове-Аварском (1846-1907), человеке отчаянной храбрости и верности и фантастической судьбы, дважды начинавшего свою карьеру со звания рядового, – героя знаменитого сражения в районе Кушки с афганцами руководимыми англичанами, едва не вызвавшего войну с Англией. За этот бой Алиханов, командовавший конницей и захвативший знамя и шесть орудий, получил Св. Георгия 4-й степени.
Вот что говорит о нем последняя Военная энциклопедия Империи: «Наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков не раз поручал Алиханову усмирение восстаний в беспокойных местностях этой окраины. В 1905 году, в тяжелое революционное время, Алиханов был назначен военным губернатором Кутаисской области, в состав которой входили самые неспокойные места − Мингрелия, Имеретия и Гурия.
Три раза ходил Алиханов с карательным отрядом против мятежных гурийцев и в декабре 1905 года очистил заваленный мятежниками Сурамский железнодорожный туннель. Энергичная административная деятельность Алиханова вызвала со стороны революционеров ряд покушений на его жизнь.
Восемь бомб, брошенных в него в Кутаисе в конце 1906 года, при оставлении им поста военного губернатора, тяжело ранили его.
Оправившись от болезни, он принял в командование 2-ю Кавказскую казачью дивизию, в каковой должности был утвержден 22 апреля 1907 года, с производством в генерал-лейтенанты.
Но 3 июля 1907 года, в 2½ часа ночи, в городе Александрополе, при возвращении Алиханова из собрания Кабардинского полка в экипаже вместе с его сыном, а также с женою и дочерью генерала Глебова, на Бебутовской улице неизвестными злоумышленниками в его экипаж были брошены две бомбы, которыми Алиханов, Глебова и кучер были убиты»[79].
Как видим, «благородные» террористы не задумываясь убивали не только своих прямых врагов, но и женщин и детей.
А вот графа Воронцова – щадили, даже восхищались где-то.
Возникают ассоциации
В связи с этим мне почему-то вспомнилась фраза, сказанная в другое время, по другому поводу и про других персонажей отечественной, но, впрочем, военной истории.
Английский военный агент при японской армии в войну 1904-1905 годов генерал сэр Ян Гамильтон, сравнивая отношение высокопоставленных японских военных к Главнокомандующему нашими силами в начальный период войны адмиралу Евгению Ивановичу Алексееву, с их же отношением к «самостоятельному и ответственному» Командующему Маньчжурской армией генералу Алексею Николаевичу Куропаткину, занес в свою «Записную книжку штабного офицера» любопытное наблюдение:
«Японцы ненавидят Алексеева от всей души, но, насколько я мог заметить, видимо, любят Куропаткина»[80].
Если при этом учесть, что японцы знали и боялись Алексеева, как сторонника наступательной стратегии, которая могла привести к выигрышу войны еще в первой половине 1904 года[81], то многое становится яснее в нашей затемненной истории.
Наместник не придет к нам на защиту
Подавление революционных действий на Кавказе затянулось до 1908 года. К весне этого года и относится приводимый ниже отрывок из разговора В.Н. Биркина с безымянным жандармским ротмистром во время совместного «мероприятия» по наведению порядка. Речь шла о том, что власть предержащие, приказывая с одной стороны этот порядок наводить и поддерживать, практически всегда «сдают» исполнителей, если тех удается обвинить в каких-либо эксцессах. Примерно как у нас во время чеченской кампании последних десятилетий, особенно первой.
Итак, говорит жандарм:
«Наш Наместник и особенно его жена не придут к нам на защиту. Жена его в руках у армян. Он в руках у жены. Помните до чего это довело гарнизон? Ведь офицер не смел слова сказать, не смел реагировать ни на какое оскорбление. Дошло дело до того, что сами офицеры чуть не взбунтовались. Помните, тогда, когда бросили бомбу в начальника штаба генерала Грязнова?
− Я знаю это по слухам, сам я тогда не был в Тифлисе.
− А… так вы не можете знать, как офицеры после этого случая возмутились. Созвали сами общее собрание всего гарнизона и вынесли постановление: если будут продолжаться безнаказанные убийства офицеров, то офицеры сами примут меры. Да, да… Раздавались даже голоса об аресте Наместника.
Тот так напугался, что даже постановление офицеров – принятие самовольных мер, если правительство не защитит их, принял.
А что из этого получилось?.. Озлобление толпы против самих офицеров. Посмотрите как рабочие смотрят на нас!.. Растерзать готовы. Они нас, офицеров, считают своими врагами.
И вот такие агенты правительства, как наш Наместник, готовы этот взгляд поддерживать. Глупцы! Они думают тем гнев толпы со своей головы отвести на наши»[82].
Согласитесь, что после таких разговоров слова некоторых биографий графа Иллариона Ивановича, о последнем кавказском периоде его жизни, типа: «Граф Воронцов-Дашков железной рукой пресёк беспорядки и резню на Кавказе… Он беспощадно боролся с терроризмом и бандитизмом и все преступники понимали неотвратимость наказания», кажутся некоторым преувеличением.
Мягко стелющий
Вот как была оценена дятельность графа Воронцова-Дашкова на посту Наместника Кавказа в «Красной книге», увидевшей свет в Тифлисе 1920 года:
«Моменты перенесения арены борьбы в Закавказье армянскими революционерами надо считать самым несчастным моментом к истории нашего края, население которого жило в мире и согласии. Пришли дашнаки − принесли национальную ненависть; а на такой почве, конечно, ничего, кроме армяно-татарской резни или войны между Арменией и Грузией, не могло вырасти.
До появления армянских революционных деятелей, главным образом партии “Дашнакцутюн”, Закавказье жило в мире и спокойствии. Здесь никто не помнит и тени ужасов, которые мы видели в виде часто и повсеместно повторяемой армяно-татарской резни.
Армяне, татары, грузины жили вместе веками. Мирное население никогда не знало здесь никакого кровопролитного столкновения на национальной почве.
У мусульманских народов, правда, существует обычай кровавой мести, но тут ни причем национальность того или другого кровника. В таких случаях кровник с одинаковым остервенением нападает как на своего сородича, так и на человека другой национальности.
Пришли дашнаки со своей проповедью о создании сплошной армянской территории для будущей автономной Армении и в дотоль патриархальную жизнь закавказской деревни ворвались чувства национальной вражды и ненависти.
На бряцание оружием армян татары ответили тем же.
“При таком положении, − говорит граф Воронцов-Дашков в своей всеподданнейшей записке, − достаточно было малейшего повода, чтобы произошло столкновение. Оно произошло в Нахичевани и Эривани.
Вслед за этими событиями армяно-татарские беспорядки перенеслись в соседнюю Елизаветпольскую губернию. Которая из сторон являлась в отдельных случаях виновницей начала резни, установить точно нет возможности. В Шуше начали массовую стрельбу, по-видимому, армяне; в Баку при вторичных беспорядках (в августе 1905 г.) - татары, в Тифлисе – армяне”.
Вот какое определение деятельности партии “Дашнакцутюн” находим мы у обожаемого самими армянами мягко стелющего гр. Воронцова-Дашкова…
С первых дней появления дашнакцаканов в пределах Закавказья начинаются террористические акты, которые проводятся через членов особых боевых дружин.
Деятельность их в этом направлении приводит к целому ряду покушений на должностных лиц, вплоть до покушения на жизнь самого правителя Кавказа кн. Голицына, и, наконец, получает свое завершение в пожаре армяно-татарских столкновений − явление, не имевшее себе прецедента на Кавказе.
В 1905 году на пост наместника Кавказа назначается граф Воронцов-Дашков, царедворец с вкрадчивыми, мягкими манерами, который устанавливает весьма благожелательные отношения власти к армянскому народу на Кавказе.
С этого момента и наблюдается поворот в деятельности армянских вожаков…
Со стороны армянских лидеров начинается усиленная работа по зондированию и подготовлению почвы в этом направлении в русских дипломатических кругах и ими через католикоса возбуждаются на имя царя ходатайства о заступничестве за армянский народ...
Еще до начала военных действий между Россией и Турцией вожаки армянского народа начинают нервничать и толкать Россию на путь войны с Турцией…»[83].
Как видим, есть основания полагать, что политика графа Воронцова в качестве Наместника Кавказа, сыграла определенную роль в том, что в неустойчивых реалиях 1914 года Турция решила выступить на стороне наших врагов.
Премьер и Наместник
На опасность отрицательного влияния на наше полжение в Закавказье в целом и на взаимоотношения с Турцией, в частности, послаблений, оказываемых графом Воронцовым экстремистам-дашнакам, указывал ему и Петр Аркадьевич Столыпин:
«Ситуация на Кавказе осложнила отношения между Воронцовым-Дашковым и председателем Совета министров П.А. Столыпиным.
Критике со стороны председателя Совета министров подверглась кадровая политика Воронцова-Дашкова, когда на различные должности были назначены либералы и даже сторонники радикальных политических течений. Чины Департамента полиции отмечали, что непосредственно окружавшие Воронцова-Дашкова лица Кавказа не знали, а директор канцелярии “лишь старался проводить свои ярко-кадетские доктрины”.
П.А. Столыпин в письме графу И.И. Воронцову-Дашкову от 11 апреля 1908 г. отмечал бездействие и беспомощность местной администрации.
Столыпин также писал, что широкие полномочия, предоставленные местной администрации. применяются не в полном объеме:
“Отступление местных властей от общей политики правительства, которое уже более 2 лет тому назад встало на неуклонный путь твердых мероприятий..., привело Кавказскую окраину в ненормальное состояние в политическом и экономическом отношении”.
Столыпин подчеркивал, что наиболее дестабилизирующее значение имеет деятельность партии Дашнакцутюн, которая “функционирует в крае открыто, будучи признаваема даже властями, некоторые представители коей входят с Дашнакцутюном в сношения по отдельным вопросам...
Члены этого сообщества заменяют собою иногда полицию, помогая законной администрации в поддержании внешнего порядка и безопасности, а поступившие в последнее время из некоторых губерний и центральных учреждений сведения указывают, что та же организация заявляет свои предложения в вопросе наших отношений к Турции...
Таким образом, в настоящее время правительство имеет перед собою угрожающую по силе и тактике преступную организацию, окрепшую на глазах местной власти, относившейся в течение нескольких лет безучастно к этому опасному явлению”»[84].
Нынешний развал на Кавказе показывает…
В 1910 году государственный прокурор, расследующий непорядки в делах Эчмиадзинской церковной администрации, в своих показаниях судебному следователю, сказал в частности, характеризуя свою точку зрения на управление графом Воронцовым Закавказским регионом:
«Верным чутьем прямого и правдивого государственного деятеля покойный князь Голицын понимал, что у России на Кавказе есть один заклятый и непримиримый враг – это армяне, и нынешний развал на Кавказе показывает, какое преступление совершила местная слабоумная старческая власть, отказавшись от политики покойного наместника [князя Голицына]».
Если заменить в этой характеристике слова «армяне» на «армянское революционно-националистическое движение», то придется согласиться, что определнная справлеливость в ней присутствует. Но вот в словах «слабоумная» и «старческая» позволю себе усомниться.
Вся предыдущая деятельность графа Воронцова показывает, что ум у него был всегда на высоте. Вот на что он мог быть направлен – это другой вопрос.
Очень неординарный человек…
Остается сказать, что будучи отставлен 23 августа 1915 года с поста Наместника Кавказа в пользу Великого Князя Николая Николаевича, в связи с снятием последнего с поста Главнокомандующего, граф Илларион Иванович не выдержал, как и многие энергичные люди, выхода в почетную отставку «при Особе Его Величества».
Он скончался 15/28 января 1916 года в своем майоратном имении в Алупке и был похоронен в своем любимом Новотомниково. Любящие своего барина крестьяне полсотни километров несли на своих плечах гроб с телом от станции Моршанск. Как вы догадываетесь, никто их не заставлял.
Все-таки Илларион Иванович был действительно старым добрым русским барином и очень, очень неординарным человеком. Таких уже нет и вряд ли будут.
Возвращаясь к Ходынке
Теперь, вновь возвращаясь к «операции Ходынка», а точнее, ‒ к проблеме организации народных гуляний на Ходынском поле на Коронационных торжествах мая 1896 года, посмотрим, кого подобрал себе в помощники граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков.
Уж в чем в чем, а в людях и в их деловых качествах граф разбирался. Не разбирающиеся миллионерами не бывают. Вот граф Николай Павлович Игнатьев тоже пытался вписаться в капиталистические отношения на Святой Руси, так почитай разорился перед кончиной. Говорят, запутался в финансовых махинациях.
Ну, мы и сами по 1990-м годам знаем, кто разоряется в этих махинациях, а кто с пустого места в списки Форбса входит. Не столько от махинаций, сколько от махинаторов сие зависит. Сто лет назад все, конечно, попристойней и попатриархальней было. Но капитализм, он всегда капитализм. Тут даже классики марксизма в его оценке до сих пор не устарели.
Но это так, философия. Ну что же. Какой-никакой портрет графа Иллариона Ивановича у нас есть.
Граф Илларион Иванович с дочерью Ириной
Перейдем к помощникам.
Продолжение следует
[1] См., например: Цусима – знамение … . Т. II. Книга 3. Часть первая.
[2] РГИА. Ф. 919, оп. 2, д. 1214, л. 109–109 об. Цит. по: Воронихин А.В. Министр императорского двора… (Курсив в цитате мой. – Б.Г.).
[3] Шигин В.В. Всемогущий бессребреник. С. 385. /В кн.: Шигин В.В. Герои забытых побед. – М., 2010. С. 336-401.
[4] Павел Дмитриевич Голохвастов один из самых замечательных и глубоких русских историков – и видимо поэтому малоизвестный. Именно он показал в своем труде «Земское дело в смутное время», что никогда, ни до, ни после Ивана Васильевича, не пользовалась Земская Русь такой свободой и независимостью, не была столь богатой, как при Грозном. И именно эта вольная и преданная всею душей Самодержавию Русь, жестоко обманутая самозванцами, и спасла страну в Смутное время: «Иоанн Грозный дал северо-востоку Земскую автономию... и когда воцарился Владислав, Земская изба [Земская Русь], великолепно устроенная, с подоходным налогом, кадастром, денежными раскладками, богатая, независимая и верная Самодержавию, сговорилась по волостям и городам, двинула вперед Минина и покончила с поляками и ворами, выведя, как матка, династию Романовых и крепя их долго Земскими соборами».
[5] Русский архив. 1913. № 1.
[6] Воронихин А.В. Министр императорского двора…
[7] Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Р.А. Фадеев, С.Ю. Витте и идеологические искания «охранителей» в 1881-1882 гг. //Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971. С. 316-317.
[8] РГИА. Ф. 919, оп. 2, д. 542. Цит. по: Воронихин А.В. Министр императорского двора…
[9] См., напр.: Лукоянов И.В. Игнатьев и его воспоминания. Вступительная статья. //Игнатьев Н.П. Земский собор. СПб., 2000. С.9-65; Блуднова Е.Ю. Мемуары Н.П. Игнатьева как исторический источник. //Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. М., 2007; Горинов М.М. Государственная и общественная деятельность графа Н.П. Игнатьева (1879-1908 гг.). //Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. М., 2007; Хевролина В.М. Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат. М.: Квадрига, 2009.
[10] Шигин В.В. Всемогущий бессребреник. С. 399.
[11] Военная энциклопедия. – СПб. Т. IV. 1911. С. 389-390. (Курсив мой. – Б.Г.).
[12] Риму и миру (дословно – городу и миру). (лат). Древнее римское обращение, означающее «всему миру».
[13] Фомин С.В. А кругом широкая Россия… М., 2008. С. 173-176.
[14] Голицын Николай Николаевич, князь (1836 - 1893), был в 70-е годы подольским вице-губернатором, в 80-е − сотрудником МВД, а затем стал журналистом и известным писателем-историком. Автор «Хроники социалистического движения в России. 1878-1887. Официальный отчет». М., 1906. В этой Хроники есть раздел о Священной Дружине.
[15] Николадзе Н. Переговоры Священной дружины с партией «Народной воли» в 1882 г. Пг., 1917. Николадзе Нико (Николай Яковлевич) (1843-1928), грузинский и русский общественный деятель, публицист, литературный критик. В 1882 г. был посредником в переговорах «Священной Дружины» с народовольцами. С 1884 г. подчинен «строжайшему полицейскому надзору», снятому в декабре 1894 г. Был гласным городской думы в г. Поти, впоследствии (в 1894 г.) — городским головою.
[16] Заславский Д. Взволнованные лоботрясы: Очерки истории "Священной дружины" М., 1931. Заславский Давид Иосифович (1880-1965), до революции – меньшевик-бундовец, после, − с начала 1930-х годов − один из влиятельнейших партийных функционеров и идеологов сталинской и хрущевской эпохи, советско-еврейский публицист, литературовед, критик и партийный деятель. Автор знаменитой статьи «Сумбур вместо музыки». Громил Мандельштама, безродных космополитов и Пастернака.
[17] Сенчакова Л.Т. «Священная Дружина» и ее состав //Вестник Московского университета. Сер. «История». 1967. № 2.
[18] Пелевин Ю.А. «Священная дружина» против народовольческой эмиграции. //«Будущего нет и не может быть без наук…». – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005. С. 604-634.
[19] ИРЛИ. Ф. 661. Оп. 1. Д. 16.
[20] http://bg-znanie.ru/article.php?nid=8816. Под полным названием есть также на сайте «Народная воля» в разделе «Документы». Далее ссылки как на: Отчетная записка.
[21] Черемин А.М., д.и.н. Священная дружина. Российский опыт борьбы с терроризмом на общественных началах. //Русский дом. 2006. № 3, 4. /Ссылка верна, но инициалы автора в ней самой указаны неверно, следовало: А.А. Черёмин.
[22] В приводимых цитатах все, кроме особо оговоренного, выделено мной. – Б.Г.
[23] Голицын Н.Н. Хроника социалистического движения в России. 1878-1887. С. 189; Сенчакова Л.Т. Цит. соч. С. 62.
[24] Сенчакова Л.Т. Цит. соч. С. 69.
[25] «Витте принадлежит идея пресловутой дружины против нигилистов. Он приезжал тогда из Киева и высказал это Воронцову-Дашкову. Идея иезуитская. Но назначили Павла Демидова и т.д. вместо людей преданных, одушевленных, и моя статья способствовала тому, что дружина провалилась». 28.08.1893. /Суворин А.С. Дневник. М., 1992. С. 27.
[26] Черемин А.М. Священная дружина. Российский опыт борьбы с терроризмом на общественных началах.
[27] Отчетная записка.
[28] Черемин А.М. Священная дружина; подробности − в Отчетной записке. Действительно изобретать после этого было нечего: остается учет чисто технических особенностей.
[29] Черемин А.М. Священная дружина.
[30] Балязин В.Н. Конец ХIХ века: Власть и народ. М., 2007. Глава «Священная дружина».
[31] Дурново Иван Николаевич, (д.с.с.). С 16.10.1870 по 23.02.1882 был Екатеринославским губернатором. Следовательно, товарищем министра внутренних дел, равно, как руководителем Исполкома мог стать только с конца февраля – начала марта 1882 года. В биографических материалах о Дурново сказано, что товарищем министра стал при графе Д.А. Толстом, т.е. не ранее июня 1882 года.
[32] Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы 70–80-х годов ХIХ века: Партия «Народной воли», ее происхождение, судьба и гибель. М., 1912. С. 304.
[33] Младший брат драматурга А.Н. Островского.
[34] Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М.: Русская книга, 1993. С. 351-352.
[35] Власик Николай Сидорович (1896-1967), генерал-лейтенант, с 1927 по 1952 фактический руководитель личной охраны И.В. Сталина.
[36] Оккам Уильям (1285-1349), английский философ-схоласт, францисканец. Известен благодаря предложенному им принципу экономии мышления, известному как «бритва Оккама»: «сущности не следует множить без необходимости».
[37] Здесь и далее в этом разделе в кавычках идут ссылки на Отчетную записку.
[38] Подробности в Отчетной записке.
[39] Черемин А.М. Цит. соч.
[40] Сенчакова Л.Т. Цит. соч. С. 69.
[41] Заславский Д. Взволнованные лоботрясы. (Из истории «Священной Дружины») //Былое. 1924. № 25. С. 81.
[42] Через агента по кличке «Антихрист» поддерживал, в частности связь с руководством Св. Дружины один из редакторов «Вольного слова» известный украинский сепаратист М.П. Драгоманов.
[43] Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. С. 21, 24.
[44] Там же. С. 22, 32.
[45] Фомин С.В. А кругом широкая Россия… - М., 2008. С. 174-175.
[46] Давыдов А. Воспоминания 1881-1955. Париж. 1982. С. 228. Факсимиле письма на с. XVIII; Берберова Н.Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Харьков-М., 1997. С. 226.
[47] Сенчакова Л.Т. «Священная Дружина» и ее состав. С. 75.
[48] Фомин С.В. А кругом широкая Россия… С. 175.
[49] Шигин В.В. Потомству в пример. //Морской сборник. 2005, № 7-8; Галенин Б.Г. Цусима – знамение … Т. I. Книга 1. Часть третья. Раздел: За Россию. Жизнь и смерть капитана Казарского.
[50] Берберова Н.Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. С. 226
[51] См., например: Антисемитизм. М., 2002. Материалы и документы: Г.О. Гинцбург, Н.П. Игнатьев.
[52] Солоневич И.Л. Россия, революция и еврейство. /Россия и революция. М., 2007. С. 29. Слова «Мы виноваты» выделены самим Солоневичем.
[53] Журналистика русского зарубежья. Учебное пособие. /Под. ред. Г.В. Жиркова. СПб., 2003. Глава 1. Громова Л.П. Становление системы русской политической прессы XIX века в эмиграции. Раздел 4. Эмигрантская печать 1880-1890-х годов. Далее ссылка как на Эмигрантскую печать.
[54] Там же.
[55] Отчетная записка.
[56] Эмигрантская печать. Мальшинский Аркадий Павлович (1841-1899), исследователь и практик борьбы с политическим радикализмом и терроризмом в России. Русский журналист, разведчик и контрразведчик. Будучи посланным в Женеву в качестве агента "Священной дружины", Мальшинский организовал здесь с августа 1881 г. издание русскоязычной еженедельной газеты "Вольное слово". Всего вышел 61 ее номер, а с номера 37 "Вольное слово" стало именовать себя органом якобы существовавшего в России конституционно-либерального "Земского союза". О размахе и эффективности деятельности Мальшинского свидетельствует тот факт, что к работе в редакции ему удалось "втемную", то есть не раскрывая подлинных целей издания, привлечь известных политэмигрантов П.Б. Аксельрода и М.П. Драгоманова, причем последний с 1882 г. становится главным редактором газеты. Мальшинский ‒ один из основоположников криминологического исследования явления политического терроризма. /Хлобустов Олег. Сыщик Мальшинский. //Чекист.Ру. 26.02.2006.
[57] Отчетная записка.
[58] Отчетная записка.
[59] Воспоминания С.Ю. Витте о попытке ликвидации террориста Гартмана можно прочесть в приложении к Отчетной записке на сайте Народной воли.
[60] Казанцев П.А. Обеспечение безопасности императора, членов императорской фамилии и высших должностных лиц Российской Империи в 1881-1917 гг.: институциональный аспект. /Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2006.
[61] Биографическая статья о графе Воронцове-Дашкове в энциклопедическом словаре Брокгауза.
[62] О заботах и внимании графа Воронцова-Дашкова к крестьянам и работникам его имений, о которых они сохранили память на долгие десятилетия, см., например, в Инете: Моршанский форум. Моршанск – город на Цне.
[63] Просветов Р. Новотомниковский конезавод. //Православные сайты в Тамбовском отделении Интернета. 2008.
[64] Там же.
[65] ОР РНБ. Ф. 1000, оп. 2, д. 672, л. 34. Цит. по: Воронихин А.В. Министр императорского двора…
[66] См.: Исмаил-заде Д.И. Указ. соч. С. 40.
[67] Воронихин А.В. Министр императорского двора…
[68] Епанчин Н.А. На службе трех императоров. Воспоминания. /Научное редактирование А.Г. Кавтарадзе. - М., 1996. Примечание к стр. 233. С. 554.
[69] Исмаил-Заде Д.И. И.И. Воронцов-Дашков. Кавказский наместник. М., 2005.
[70] Бигаев Н.А. Последние наместники Кавказа (в свете личных воспоминаний) (1902-1917). Прага, 1928. Цит. по перепечатке в: Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. - М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2003. - С. 402-449. [Т. XII]. С. 403-404.
[71] Дашнакцутюн (“Союз”), армянская националистическая партия. Возникла в 1890 г. в Тбилиси. Издавала газету “Дрошак” (“Знамя”). В 1892 г. утвердила программу и устав. Главной задачей прокламируемой задачей ставила освобождение армян от турецкого ига, создание автономного государства в пределах Турции, и якобы с этой целью предпринимала вооруженные выступления и террористические акты. Практически стремилась создать армянское государство на землях Российской Империи. С мая 1918 г. была правящей партией Армянской республики.
[72] Величко В.Л. Из полного собрания публицистических сочинений. Т. I, СПб., 1904. С. 40, 53, 106-109.
[73] Дадаян Хачатур. Армяне и Баку (1850-ые гг – 1920 г.). Книга издана по госзаказу. Пер. с арм. – Ер., 2007. С. 75-78.
[74] Под «татарами» имеется ввиду мусульманское население Закавказья.
[75] Бигаев Н.А. Последние наместники Кавказа. С. 410.
[76] «Новое обозрение», 28.11.1905.
[77] Бигаев Н.А. Последние наместники Кавказа. С. 411.
[78] Штабс-капитан Биркин В.Н. − из старого (XIV век) русского военно-дворянского рода Биркиных. В 1900 году окончил Николаевское Инженерное Училище. Участник русско-японской войны, а затем офицер 4-го саперного батальона в гнезде революционеров – в Тифлисе. В дальнейшем В.Н. Биркин – полковник 6-го гренадерского полка, преподаватель Донского кадетского корпуса. Ветеран Белого движения: участник Степного похода, начальник группы Донского кадетского корпуса. 25 февраля 1918 года в станице Веселой присоединился к Добровольческой армии. Участник «Ледяного» похода в 4-й роте офицерского полка, затем вернулся в Донской кадетский корпус. Эвакуирован с корпусом из Новороссийска в Египет. В эмиграции в Германии. Умер после 1939 года. Автор воспоминаний «Повести минувших лет». Здесь идет речь о части 4 – «Осиное гнездо» (Берлин: Град Китеж, 1930).
[79] Военная энциклопедия. СПб., 1911. Т. II. С. 330-332. См. также: Некролог. /Русский инвалид. 5.07.1907. В настоящее время считают, что убийцами генерала Алиханова были армянские террористы-дашнаки.
[80] Военная энциклопедия, т. I, с. 306.
[81] См.: Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Т. I. Книга 2.
[82] Цит. по: Биркин В.Н. Осиное гнездо. /В кн: П.Н. Краснов, В.Н. Биркин. Атаман Платов. - М., 2008. С. 450.
[83] Кариби. Красная книга. – Тифлис, 1920. С. 158-160. Цит. по: История Азербайджана по документам и публикациям. Академии наук Азербайджанской ССР. - Баку, 1990. С. 91.
[84] Бахтурина А.Ю. Воронцов-Дашков Илларион Иванович. /Энциклопедия «П.А. Столыпин». В инете.
