Заключение на второй анти-культурный законопроект Ямпольской

Заключение

на проект федерального закона № 717228-7 «О внесении изменений в статью 30 Закона Российской Федерации “Основы законодательства Российской Федерации о культуре” и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием законодательных механизмов, регулирующих доступ детей к культурным ценностям и культурным благам»[1], внесённый в изменённом виде 09.10.2019 депутатами Государственной Думы Е.А. Ямпольской, С.А. Шаргуновым, Е.Г. Драпеко

 

В настоящем заключении изложены результаты исследования содержания и направленности вышеназванного внесённого проекта федерального закона (далее – законопроекта), а также пояснительной записки к нему (ранее 05.08.2019 нами уже был дан анализ этого законопроекта в предыдущей редакции от 24.05.2019[2], ныне он внесён в изменённой редакции.

Анализ пояснительной записки к законопроекту (в новой редакции) позволил выявить мотивацию и аргументацию разработчиков этого законопроекта, заявленные цели его принятия, что в данном случае представляется существенно важным, поскольку публично заявленные его авторами цели, достижение которых он, якобы, должен обеспечить, существенно расходятся с объективно прогнозируемыми, действительными последствиями принятия данного законопроекта и в значительной мере противоречат публичным интересам и публичному порядку Российской Федерации, закреплённым в действующих документах стратегического планирования целям и задачам государственной политики Российской Федерации в сфере защиты семьи и детей.

Анализ законопроекта даёт основания для выводов об отсутствии действительных надлежащих фактических и юридических оснований (значимых и релевантных с точки зрения публичных интересов), детерминирующих необходимость внесения в действующие законодательные акты предусмотренных законопроектом изменений. А также о выраженной субверсивности (подрывном характере, высокой степени разрушительности) этого законопроекта по отношению к публичному порядку Российской Федерации, нравственно-ценностным устоям и укладу российского общества, действующей системе обеспечения информационной безопасности детей, о противоречии законопроекта конституционно-гарантированным правам детей и их родителей (законных представителей). Названный законопроект обладает многочисленными существенными правовыми дефектами[3], предопределяющими совершенно иные правовые и социальные цели и последствия, нежели это было публично продекларировано их разработчиками в пояснительных записках к законопроектам и в их заявлениях в СМИ.

Ниже эти выводы развёрнуто обоснованы.

Основная заявленная целевая направленность законопроекта выражена в его наименовании и его положениях, отражена в пояснительной записке, а именно – установление законодательных механизмов, регулирующих расширение доступа детей к культурным ценностям и благам, которые, по замыслу авторов законопроекта, должны быть обеспечены и гарантированы этим законопроектом – в основном посредством исключения значительного объёма ограничений, ныне установленных Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ (в действ. ред.) «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», направленных на защиту физического, психического и духовно-нравственного здоровья и развития детей.

Данный законопроект, якобы, направлен на устранение причин и условий дефектов правоприменительной практики по Федеральному закону от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Однако под ложно-декларативным прикрытием озабоченности «учащением случаев неоднозначного и абсурдного правоприменения норм» названного акта (фраза из пояснительной записки на с. 2)[4], в действительности, законопроект призван и направлен (объективная направленность изменений, предусмотренных законопроектом) на внесение в российское законодательство множества дефектов и детерминантов дисфункций, которые существенно редуцируют (в ущерб правам и законным интересам детей, публичным интересам и публичному порядку Российской Федерации, а равно целям государственной политики Российской Федерации в сфере защиты семьи и детей) заложенный в указанный Федеральный закон потенциал правовой охраны и правовой защиты детей от информации, причиняющей вред их физическому, психическому и духовно-нравственному здоровью и развитию.

Статья 1 законопроекта предлагает дополнить статью 30 Закона Российской Федерации от 09.10.1992 № 3612-1 (в действ. ред.) «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» (далее – Основы законодательства Российской Федерации о культуре) частью второй следующего содержания: «Не допускается запрет или ограничение культурной деятельности, доступа к произведениям литературы и искусства, иным культурным ценностям и культурным благам, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации»[5].

Данной законодательной новации чётко корреспондирует (находясь с ней во взаимосвязи) ещё одна – предусмотренная подпунктом «б» пункта 1 статьи 3 этого законопроекта, предлагающая дополнить часть 2 статьи 1 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», устанавливающую чёткие пределы действия норм этого Федерального закона («Настоящий Федеральный закон не распространяется на отношения в сфере…») новым пунктом 3.1 следующего содержания (согласующимся по содержанию с предусмотренными законопроектом, указанными выше, изменениями статьи 30 Основ законодательства Российской Федерации о культуре): «3.1) предоставления и (или) распространения произведений литературы и искусства, а также предоставления и (или) распространения культурных ценностей и культурных благ музеями, выставочными залами, домами и дворцами культуры, клубами, парками культуры и отдыха, библиотеками, архивами, театрами, концертными организациями, цирками и иными организациями культуры, осуществляющими создание, исполнение, показ и интерпретацию произведений литературы и искусства, за исключением случаев, предусмотренных частью 2 статьи 5 настоящего Федерального закона;»[6], – полностью выводя, таким образом, эти отношения из-под действия Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» (за исключением произведений, содержащих информацию, относящуюся к категории «18+»).

Установление здесь в качестве исключения (из выводимого из-под действия названного Федерального закона круга отношений) в виде предметно-объектной области, подпадающей под действие части 2 статьи 5 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», – является вынужденным для разработчиков исследуемого законопроекта, так как они просто не могут полностью исключить все «культурные ценности» и «культурные блага» из под действия этого Федерального закона и не в состоянии (пока что) добиться отмены части 2 статьи 5. Но очевидно, что своими законодательными новациями разработчики законопроекта существенно редуцируют возможность применения названного Федерального закона.

Поскольку формулировки части 2 статьи 5 названного Федерального закона в силу специфики предмета регулирования не являются идеалом исчерпывающей чёткости, требуя в каждом конкретном случае правового толкования при рассмотрении его по существу, каждый раз защитники противоправных деяний, подпадающих под её запрет, будут требовать рассмотрения норм этой статьи во взаимосвязи с нормой нового (согласно законопроекту) пункта 3.1 части 2 статьи 1.

Следует также отметить, что рестриктивные (ограничительные) меры Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» далеко не исчерпываются частью 2 статьи 5 этого Федерального закона.

Например, часть 3 статьи 5 этого Федерального закона устанавливает, что к информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, относится информация:

1) представляемая в виде изображения или описания жестокости, физического и (или) психического насилия, преступления или иного антиобщественного действия (с 29.10.2019 в п. 1 ч. 3 ст. 5 вносятся изменения);

2) вызывающая у детей страх, ужас или панику, в том числе представляемая в виде изображения или описания в унижающей человеческое достоинство форме ненасильственной смерти, заболевания, самоубийства, несчастного случая, аварии или катастрофы и (или) их последствий;

3) представляемая в виде изображения или описания половых отношений между мужчиной и женщиной;

4) содержащая бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани.

Но обсуждаемый законопроект выводит из-под действия части 3 статьи 5, равно как и многих других норм Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» широчайший и крайне неопределённый объём информационной продукции, произвольно и субъективно признаваемой как относящейся к сфере культуры. И через это практически разрушается административно-регулятивный потенциал этого Федерального закона.

Следует напомнить, что в последние три десятилетия в России много говорится о «культуре гомосексуализма»[7], в последние годы – о «культуре АУЕ» («арестантский уклад един»), в Нидерландах организации педофилов продавливают «культуру секса с малолетними детьми», можно привести ещё множество примеров того, когда слово «культура» используется как прикрытие для чего угодно.

Дефектность предлагаемой законопроектом новой части 2 статьи 30 Основ законодательства Российской Федерации о культуре определяется и тем, что из-под действия Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» выводятся самый широкий и неопределённый круг продуктов (результатов деятельности), производимых, что называется, «кем угодно» («кем попало»), выводятся самый широкий и неопределённый круг информационной продукции, производимой, что называется, «кем угодно» («кем попало»), поскольку и без того закреплённый обширный перечень видов организаций является открытым за счёт применения лексической конструкции «и иные организации культуры». Добавляет правовой размытости и употребление лексической конструкции «осуществляющими… интерпретацию произведений литературы и искусства», поскольку в последние годы в театральной сфере особенно много демонстрируется постановок, основанных на грубом искажении (та самая пресловутая «интерпретация») произведений классической литературы и через это демонстрирующих и пропагандирующих сексуальные перверсии и прочие аморальные вещи.

Дефектность предлагаемой законопроектом новой части 2 статьи 30 Основ законодательства Российской Федерации о культуре также определяется тем, что предлагаемая формулировка входит в явный и выраженный диссонанс с нормами действующей редакции статьи 30, концептуально-содержательная и целевая нагрузка которых состоит в определении обязанностей государства в сфере культуры (в части обеспечения доступности для граждан культурной деятельности, культурных ценностей и благ). Новая часть 2 статьи 30 Закона Российской Федерации от 09.10.1992 № 3612-1 «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» (как в редакции законопроекта от 24.05.2019, так и в редакции законопроекта от 09.10.2019), полностью выбиваясь из изначально (и до сего дня) заложенного замысла содержания и направленности этой статьи, создаёт, по существу, некое ложно и манипулятивно стигматизируемое (объявляемое безусловной и бесспорной жертвой) «пространство» (обширный круг отношений и деятельности), обеспечиваемое совершенно необоснованными (юридически и фактически) правовыми привилегиями защищённости от любых обоснованных ограничений, создавая немыслимые преференции, не основанные ни на чем, кроме как на абсурдных субъективных притязаниях неких «деятелей культуры» на то, чтобы таковые оказались бы полностью вне контроля (и ограничений) со стороны государства и общества в распространении среди детей своей информационной продукции, какого бы содержания и направленности она ни была.

Предлагаемый законопроектом новый пункт 3.1 части 2 статьи 1 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» так же входит в смысловой и логический диссонанс с изначальным концептуальным замыслом части 2 статьи 1 указанного Федерального закона. Нормой пункта 3 указанной части статьи из-под действия этого Федерального закона уже выведена «информационная продукция, имеющая значительную историческую, художественную или иную культурную ценность для общества». То есть в исследуемом законопроекте презюмируется, что указанные в новом пункте 3.1 «произведения литературы и искусства» и «культурные ценности и культурные блага» – не являются информационной продукцией, имеющей значительную историческую, художественную или иную культурную ценность для общества, – поскольку данная категория предусмотрена действующим пунктом 3 части 2 статьи 1. Но тогда это влечёт бессмысленность данного законопроекта.

По сути дела, законопроектом предлагается полностью вывести отношения, связанные с распространением «культурных ценностей и благ» (чрезмерно расширенно и весьма неопределённо интерпретируемых), из-под действия правовых механизмов, обеспечивающих информационную безопасность детей, установленных Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».

Следует отметить, что под предлогом приобщения к культуре и нововведений в образовании (что тесно связано с культурой) сегодня осуществляется львиная доля общего числа случаев (инцидентов) совершения в интеллектуальных формах развратных действий (растления) в отношении несовершеннолетних и в интеллектуальных формах сексуального насилия над ними, в том числе в виде так называемого «сексуального воспитания» («сексуального просвещения», «сексуального образования»), в форме насильственной пропаганды и навязывания сексуальных перверсий и иных аморальных установок и действий[8].

Целевая направленность вышеуказанных изменений, предусмотренных законопроектом, в действительности, состоит в том, чтобы по весьма обширному кругу отношений (причём обозначенному самыми общими словами, в размытых формулировках) сделать полномасштабные исключения из общего правового режима, устанавливаемого Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» в части правовых механизмов и гарантий защиты детей от информации, причиняющей вред их здоровью и (или) развитию, в том числе от такой информации, содержащейся в информационной продукции (часть 1 статьи 1 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»).

При этом формулировка новой правовой нормы, предложенной статьёй 1 законопроекта, преднамеренно сконструирована таким образом, чтобы она была универсальной и всеохватной, чтобы под неё можно было подвести (в смысле истребования отмены) любые попытки ограничения и запрета в отношении доступа к «культурным ценностям и культурным благам», интерпретируемым бесконечно широко, но главное – чтобы под них можно было подвести любые посягательства на защищаемые Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» права и законные интересы ребёнка.

Вводимый запрет на ограничение доступа к «культурным благам», казалось бы, внешне выглядит вполне презентабельно и, вроде бы даже, безобидно, но обращение к определению в статье 3 Основ законодательства Российской Федерации о культуре, где закреплено такое определение: «Культурные блага – условия и услуги, предоставляемые организациями, другими юридическими и физическими лицами для удовлетворения гражданами своих культурных потребностей», показывает иное.

То есть, из-под каких бы то ни было правовых ограничений законопроектом предлагается вывести по сути, любые предоставляемые некими «организациями, другими юридическими и физическими лицами» услуги, просто произвольно заявляемые как направленные на удовлетворение неких культурных потребностей.

По смыслу предлагаемой нормы, совершенно неважно какого свойства и какого качества такие услуги (в данном случае употреблена ещё и крайне неопределённая по смыслу лексема «условия») предоставляются названным практически неограниченным кругом лиц (то есть любым и каждым, кто пожелает, что называется – «кем попало») по своему самопроизвольному усмотрению, совершенно неважно, насколько такие услуги и продукты реально относимы к сфере культуры, к разряду хоть как-то связанных с культурой, – всю эту деятельность по ничем не ограничиваемым распространению «культурным ценностей и благ» и предоставлению доступа к «культурным ценностям и благам» законопроектом предусмотрено императивно вывести в полном объёме из-под действия направленных на защиту здоровья, прав и законных интересов детей правовых норм Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» (оставляемые в нём отсылки к законодательству Российской Федерации после таких изменений повлиять уже ни на что не способны).

И делается это под заведомо ложным и демагогическим предлогом, что, будто бы, в противном случае, это помешает доступу детей к культуре. Но культура – это далеко не всё, что распространяется под произвольно заявленной принадлежностью какого-либо созданного объекта, произведения к культурным ценностям, что нередко делается в рыночно-маркетинговых целях или идеологически мотивированно, учитывая, что границы культуры и само определение понятия «культурные ценности» весьма нечёткие.

Это – конечно, произвол, грубейшее надругательство не только над нормами юридической техники (в данном случае – законодательной), но над публичным порядком, который, напомним, множеством судебных решений определяется как «фундаментальные начала правопорядка и суверенитета, общепризнанные в обществе принципы нравственности и морали, а также интересы обороноспособности и безопасности страны»[9].

Определение понятия «культурные ценности» в статье 3 Основ законодательства Российской Федерации о культуре несколько более внятно и релевантно, но так же обладает существенной семантической недосказанностью, неопределённостью, содержательной нечёткостью и неполнотой, позволяя произвольно подводить под это понятие любые непристойности, подпадающие, например, во Франции или в ряде штатов США под нормы уголовного законодательства, но цинично защищаемые отдельными «деятелями культуры» как культурные ценности.

Уместно напомнить, как в 2016 году в Москве сторонники абсолютизации свободы творчества изощрённо и исступлённо защищали фотографические произведения Джока Стёрджеса, которые публично представлялись (преподносились) в качестве произведений искусства, культурных ценностей, хотя многие из его «произведений» явным и однозначным образом имеют признаки детской порнографии[10].

Ещё один пример произведений, выдававшихся за культурные ценности, – транслировавшиеся телеканалом 2х2 пропагандировавший педофилию анимационный фильм «Крутой учитель Онидзука» и ряд других пропагандировавших детям суицидальное и прочее опасное поведение анимационных фильмов[11].

Именно Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» в настоящее время является основным и эффективным правовым препятствием для массированных посягательств в интеллектуальных формах на половую неприкосновенность и нравственное здоровье и развитие детей. Поэтому этот Федеральный закон разработчики исследуемого законопроекта стремятся максимально выхолостить, обезвредить (превратить в совершенно безвредную для них профанацию) для своих (или тех лиц, чей заказ они выполняют) будущих проектов по разрушению нравственно-ценностного пространства России.

В пояснительной записке к законопроекту предусмотренные им изменения обосновываются совершенно неосновательным, неубедительным образом, с приведением совершенно надуманных «аргументов».

Например, в пояснительной записке говорится:

«Поскольку возрастная маркировка способна реально ограничить доступ ребенка только к печатной продукции, а не к книге, выложенной на интернет-ресурсах, то обязательная классификация негативно отражается на книготорговле и отучает детей и подростков от взаимодействия с бумажной книгой» (с. 2, третий абзац снизу). – Совершенно очевидно, что фактически имеющая ныне место (в том числе в силу объективных причин[12]) беспорядочность урегулирования в интернете не может оправдать отказ от установления правового порядка в отношении печатной продукции, и уж тем более – никак не отучает детей и подростков с книгами в бумажном виде.

«…при выпуске фильмов в прокат порой происходит и занижение, и завышение знака информационной продукции – в зависимости от ожидаемого объема кассовых сборов» (с. 2, второй абзац снизу). – Здесь в обоснование радикального изменения защищающего детей от преступных посягательств законодательства разработчики законопроекта апеллируют к произвольным самоуправным действиям каких-то организаций, мотивированных маркетинговыми интересами.

«…из-за непрозрачных критериев отнесения к информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, производители по разному трактуют возрастные ограничения для произведений литературы и искусства, в том числе относящихся к отечественной и мировой классике» (с. 2, четвёртый абзац снизу). – Аргумент о «непрозрачных критериях» – является одновременно заведомо ложным (поскольку критерии классификации информационной продукции в обсуждаемом Федеральном законе не порождают никакой «непрозрачности»), и манипулятивной подменой тезиса. Критерии не могут быть, в принципе, прозрачными или непрозрачными, они могут быть сформулированными юридически надлежащего качества (исключая двойное толкование и т.д.). В силу специфики обсуждаемой сферы исчерпывающе точные и чёткие формулировки недостижимы, однако такие формулировки в отношении описания информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, в названном Федеральном законе – вполне надлежащего юридико-технического качества, соответствуют лучшим образцам зарубежных законов в этой сфере.

Всё это, сказанное в пояснительной записке, совершенно не годится в качестве обоснования мер государственного правового (законодательного) реагирования и целевого обоснования мер государственного управления. В пояснительной записке к законопроекту артикулирована предвзятость его авторов, исходящая из ложного презюмирования ими абсолютной ценности и безвредности любых «культурных ценностей и благ» для детей любого возраста (чего бы к таким «ценностям и благам» субъективно и произвольно ни относилось).

Всё это не даёт никаких юридических и фактических оснований создавать правовыми средствами привилегированную «зону бесконтрольности и безнаказанности» для аморальных девиантов (полностью выводимую из-под действия Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию») – только лишь на основе их субъективных произвольных притязаний («они так возжелали, им очень хочется»).

Несмотря на то что в пояснительной записке к исследуемому законопроекту заявлено, что будто бы «принятие законопроекта № 717228-7 полностью соответствует задачам государственной культурной политики по формированию творческого потенциала нации, воспитанию интеллектуально и эмоционально развитой молодежи, готовой встречать вызовы современного мира, опираясь па богатейшее культурное наследие предыдущих поколений» (с. 4), в действительности, данный законопроект входит в противоречие с задачами государственной культурной политики и не имеет вообще никакого отношения к «формированию творческого потенциала нации». Снятием правовых ограничений на совершение в отношении несовершеннолетних лиц интеллектуальных форм развратных действий и насильственной пропаганды таким лицам аморализма можно добиться только размывания нравственных ценностей, присущих российскому обществу, и разрушения страны.

Полагаем, что бессмысленно спрашивать у авторов законопроекта, был ли проведён надлежащим образом системный анализ обращений, поступивших в Государственную Думу и в профильные федеральные органы исполнительной власти, в которых обоснованно сообщалось бы о проблемах при применении Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», в том числе в части возрастной классификации, была ли исследована и обобщена правоприменительная практика с точки зрения именно публичных интересов.

В действительности, подобного рода в высшей степени важности государственные решения – об обоснованности, оправданности, целесообразности, допустимости и необходимости значительного понижения императивности и жёсткости конституционно-правового и информационно-правового режимов защиты детей от опасной и вредной для них информации – должны быть основаны, как минимум, на развёрнутых психолого-педагогических исследованиях и дефектологических исследованиях законодательства и правоприменительной практики, произведёнными профессионалами высшей квалификации, признанными экспертами в своих сферах.

И такую экспертную проработку невозможно подменить тенденциозной подборкой «своих» «представителей» из числа деятелей культуры, включая руководителей театров и библиотекарей.

Из числа использованных в пояснительной записки манипулятивных приёмов обращает на себя внимание применение приёма подмены тезиса – когда авторы законопроекта причины некоторых выявленных проблем в применении отдельных норм Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» (если таковые вообще имело место; есть все основания считать, что это совершенно мнимая, нафантазированная проблема, не имеющая, в действительности, места в реальности, а её будирование есть способ риторического прикрытия действительных скрытых аморальных целей этой законодательной инициативы), в том числе вследствие неквалифицированного их применения, произвольно и надуманно сводят исключительно к дефектам правовых норм, а неспособность (и подчас, нежелание) надлежащим образом применять нормы этого Федерального закона или даже злоупотребления при его применении выдают за (преподносят как) свидетельство недостатков соответствующих правовых норм этого Федерального закона, которые будто бы препятствуют приобщению детей к культуре.

При этом отсутствие каких-либо убедительных аргументов, отсылающих к конкретным референтным фактам и обстоятельствам, показывает, что в пояснительной записке применён также манипулятивный приём подмены факта мнением: частное субъективное (при этом ложное) мнение разработчиков исследуемого законопроекта (или тех, кто за ними стоит и их ангажировал) о якобы имеющих место существенных и требующих в предлагаемой части устранения недостатках Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» манипулятивно выдаётся за факт.

Ещё одна «хитрая уловка» разработчиков законопроекта – предлагаемое пунктом 2 статьи 3 законопроекта дополнение части 2 статьи 6 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» пунктом 4, требующим при проведении исследований в целях классификации информационной продукции учёта «её включения в соответствии с законодательством об образовании в примерные основные образовательные программы общего образования.». Корреспондирует ему и предлагаемое пунктом 3 статьи 3 законопроекта дополнение пункта 1 части 4 статьи 11 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» словами: «, а также рекомендуемых в соответствии с законодательством об образовании в примерных основных образовательных программах общего образования произведений литературы и авторов».

Примерная основная образовательная программа в настоящее время – это  весьма пространный (на многие сотни страниц) и весьма аморфный по содержанию текстовый материал, под который субъективно и риторически можно подвести всё что угодно.

«Примерная программа» – это слишком низкого, вторичного уровня материал, «одобряемый», по сути дела, общественным объединением, а не государственным органом (например – федеральным учебно-методическим объединением по общему образованию), и следовательно, таковая не имеет оснований быть зачтённой за аргумент в оценивании юридического качества конкретного федерального закона. И если понять случай с рекомендацией в такой «примерной программе» какого-то конкретного произведения или автора ещё возможно, то отсылка к «включению» информационной продукции в примерную основную образовательную программу не несёт в себе вообще никакого смысла, потому что формат такой программы исключает «включение» непосредственно в неё какой-либо «информационной продукции».

Это законодательное предложение – не более чем очевидная уловка в целях снятия существующих правовых ограничений с распространения информации, причиняющей вред здоровью и развитию детей, поскольку попадание в некие рекомендательные документы в сфере образования (способ подготовки и выпуска которых весьма произволен, по смыслу Федерального закона от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации») никак не может быть признано достаточным и объективным основанием для выведения информационной продукции из под действия Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».

Известно значительное число скандальных противоправных ситуаций, когда власти содействовали распространению среди детей совершенно недопустимой и неприемлемой для них информации, наносящей им существенный вред.

Напомним хотя бы пример, как в г. Екатеринбурге детям в учебном пособии центра «Холис» (со всеми необходимыми официальными разрешениями) предлагалось обсудить количественные и качественные параметры сексуальной жизни лица, которое на приведенной фотографии было до степени смешения схоже с известным террористом Ачимезом Гочияевым[13], а в других пособиях и материалах этого центра детям фактически пропагандировались в позитивном ключе педофилия и прочие сексуальные перверсии.

Следует понимать, что, в действительности, никакие примерные программы не могут и не вправе рассматриваться как основания для распространения среди детей неопределённо широкого круга информационной продукции без применения норм Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», обеспечивающих предотвращение причинения вреда здоровью и развитию детей.

В любом случае, устранение некоторых недостатков (по большей части – мнимых, искусственно надуманных) реализации норм Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» никак не может быть осуществлено посредством полного снятия всех ограничений по защите прав ребёнка в сфере «предоставления и (или) распространения произведений литературы и искусства, а также предоставления и (или) распространения культурных ценностей и культурных благ музеями, выставочными залами, домами и дворцами культуры, клубами, парками культуры и отдыха, библиотеками, архивами, театрами, концертными организациями, цирками и иными организациями культуры, осуществляющими создание, исполнение, показ и интерпретацию произведений литературы и искусства» (как это предложено пунктом 1 статьи 3 исследуемого законопроекта).

Это как если бы, при аналогичном подходе, отдельные недостатки функционирования банковской сферы было бы с такой же степенью обоснованности предложено устранить посредством полной отмены правовых норм банковского законодательства, при применении которых обнаружились какие-то проблемы, без одновременного установления взамен них других более эффективных правовых норм. А по сути дела, прозвучавшее в исследуемом законопроекте предложение полностью вывести распространение и допуск ко всем культурным ценностям и культурным благам из-под действия правовых норм, обеспечивающих защиту здоровья и развития детей и установленных Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» (за небольшим исключением), почти полностью его выхолащивает.

Детей следует категорически всячески, всемерно удерживать, в том числе и прежде всего с помощью жёстких рестриктивных законодательных (в том числе и уголовно-правовых) мер, от посещения (и приобщения к их «ценностям и благам») мероприятий, на которых демонстрируется информационная продукция, негативно влияющая на нравственное развитие детей, например – «выставок» с фотоизображениями детской порнографии авторства Джока Стёрджеса[14], «выставок» экспоната авторства В.А. Сидура, представляющего собой замысловатое соединение 36 натуралистических изображений мужских половых членов[15], или перформанса «художественной дефекации» А.Д. Бренера и его же перформанса «художественной мастурбации»[16], или акта группового секса арт-группы «Война» в зале московского Государственного биологического музея им. К.А. Тимирязева, или акции «Вглубь России», в ходе корой посетителям предлагалось засунуть голову в вагину гигантского муляжа коровы[17], или акции публичного «художественного» помещения участницей «арт-группы» «Война» в одном из супермаркетов Санкт-Петербурга в июле 2010 года замороженной туши курицы себе в женский половой орган[18], или «концертов» групп «Пусси-Райот»[19] или С.В. Шнурова[20], на которых грубейшим образом унижается человеческое достоинство и религиозные чувства граждан или сплошным потоком льётся грубейшая обсценная и/или матерная лексика, аналогичных субверсивных похабных или откровенно безумных «театральных представлений»[21] и т.п. акций, перечень которых можно приводить до бесконечности и которые не имеют совершено никакого отношения к культурным ценностям и благам, к культуре вообще.

И такое правовое требование обеспечения информационной (и духовно-нравственной) безопасности детей исчерпывающе правомерно, юридически и фактически является совершенно обоснованным, поскольку в полной мере отвечает правам, свободам и законным интересам ребёнка, а равно правам и законным интересам его родителей (законных представителей), публичным интересам и публичному порядку Российской Федерации.

Поскольку сексуально-перверсивной и прочей девиантной части так называемой «культурной общественности» (ксеноморфная продукция которой никому, кроме неё самой, не нужна) бессмысленно объяснять эти прописные азбучные истины, это в императивном порядке должен делать Закон. И выхолащивать его в этой части категорически нельзя, совершенно недопустимо.

Не существует совершенно никаких оснований для стигматизации (выставления жертвами) подобного рода аморальной и агрессивной публики, противоправно агрессивно посягающей на права, свободы и законные интересы детей. Напротив, российское законодательство в этой сфере следует и далее всемерно ужесточать. Российское законодательство в этой сфере, к примеру, несопоставимо менее жёсткое в сравнении с законами ряда штатов США[22], законами Франции и ряда других государств[23].

Разовые локальные проблемы, с которыми, якобы, сталкиваются некоторые библиотекари, кинопрокатчики и иные деятели (в значительной своей части – это не более чем эксцессы исполнителей) – это ничто в сравнении с высочайшей публичной значимостью сохранения должного высокого уровня правовой охраны и правовой защиты российских детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию, в том числе и прежде всего в сфере культуры.

Юридически и фактически необоснованных ограничений доступа детей к культурным ценностям и культурным благам сегодня, на самом деле, не существует (в таких масштабах, чтобы это требовало столь существенного законодательного реагирования), а истинными целями разработчиков исследуемого законопроекта является снятие всяких правовых ограничений, устранений любых механизмов рестрикций и пресечения совершения в интеллектуальных формах развратных действий (растления) в отношении несовершеннолетних и в интеллектуальных формах сексуального насилия над ними (посягательств в интеллектуальных формах на половую неприкосновенность детей), агрессивной обработки российских детей иными формами и видами пропаганды аморализма.

В настоящее время Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», в действительности, вполне нормально и достаточно эффективно реализуется, не создаёт никаких существенных (тем более – критических) препятствий и непреодолимых сложностей для библиотекарей, кинопрокатчиков, издателей и проч. Все действия по возрастному категорированию информационной продукции привычно осуществляются по давно отлаженным схемам и алгоритмам. Имеющиеся проблемы в значительной мере, обоснованно полагаем, связаны с отсутствием необходимого уровня подготовки правоприменителей и недостаточной проработанностью и полнотой методических и разъяснительных материалов, создаваемых уполномоченными органами государственной власти. Никаких серьёзных проблем с правоприменением, требующих столь кардинальных деструктивных законодательных вмешательств в сложившуюся государственную систему обеспечения информационной безопасности детей, в действительности, не существует.

Ещё не помешавший ни одному ребёнку в его доступе к культурным ценностям и культурным благам и никаким образом на это не направленный, Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» мешает исключительно аморальным девиантам, стремящимся, в грубейшее противоречие международно- и конституционно-гарантированным правам, свободам и законным интересам детей и их родителей (законных представителей), мешает идеологически или финансово мотивированно агрессивно и принудительно навязывать детям аморальные, ксеноморфные анти-ценности, совершать в интеллектуальных формах развратные действия (растление) в отношении несовершеннолетних и совершать в интеллектуальных формах сексуальное насилие над ними (посягательства в интеллектуальных формах на половую неприкосновенность детей), в том числе в виде так называемого «сексуального воспитания» («сексуального просвещения», «сексуального образования»), насильственно пропагандировать сексуальные перверсии, иные аморальные деяния и социальные девиации, категорически противопоказанные детям.

А также это в интересах тех, кто принимает непосредственное участие в организации и осуществлении гибридных войн против Российской Федерации в сфере культуры[24].

Субъективно-артикулируемые затруднения в работе неких абстрактных библиотекарей, театральных деятелей, работников неких прочих организаций являются, по большей части, совершенно мнимыми и надуманными, не имеющими референций к реальному практическому опыту такого значения, чтобы это могло бы и должно было бы повлечь необходимость законодательного реагирования со столь значительным, радикальным изменением Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», произвольно выводя из-под его действия обширную и неопределённую сферу отношений и деятельности.

Находится в русле всё тех же идеологем и так же направлена на разрушение системы защиты несовершеннолетних от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию ещё одна законодательная новация – предусмотренная пунктом 4 статьи исследуемого законопроекта и предлагающая дополнить Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» новой статьёй 11.1 следующего содержания:

«При предоставлении и (или) распространении произведений литературы и искусства, а также предоставлении и (или) распространении культурных ценностей и культурных благ музеями, выставочными залами, домами и дворцами культуры, клубами, парками культуры и отдыха, библиотеками, архивами, театрами, концертными организациями, цирками и иными организациями культуры, осуществляющими создание, исполнение, показ и интерпретацию произведений литературы и искусства, за исключением случаев, предусмотренных частью 2 статьи 5 настоящего Федерального закона, правообладатели, организации культуры, организаторы зрелищного мероприятия (включая демонстрацию фильмов) вправе размещать любым доступным способом (на экземпляре печатного издания произведения, в том числе на экземпляре печатного издания произведения в электронной форме, на афишах и иных объявлениях, на входных билетах, приглашениях, иных документах, предоставляющих право на посещение зрелищных мероприятий, на экране перед началом демонстрации аудиовизуального произведения) информацию о рекомендуемом возрасте доступа граждан к указанным произведениям литературы и искусства, иным культурным ценностям и культурным благам.

Указанная в части первой настоящей статьи информация может быть выражена словосочетаниями “для семейного чтения”, “для семейного просмотра”, “для семейного посещения”, “для дошкольников”, “для детей младшего школьного возраста”, ”«для детей среднего школьного возраста”, “для детей старшего школьного возраста”, “не рекомендовано для детей” и иными любыми сходными по смыслу словосочетаниями.»

Предлагаемая законопроектом новая статья 11.1 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» ещё более размывает систему возрастной классификации информационной продукции, отдавая на произвольное усмотрение широкого круга определение такого важного вопроса, как вопрос о том, в какой форме должна представляться информация о возрастных ограничениях. А фраза о том, что допускается использование «иных любых сходных по смыслу словосочетаний» превращает всё это уже в откровенный балаган (типа: «да, ладно вам, может не надо?», «подумайте ещё раз, надо ли это» и т.п. – тоже, получается, могут использоваться).

С учётом сказанного выше, очевидно, что законодательные предложения проекта федерального закона № 717228-7 не имеют никакого отношения к содержанию пункта «л» Перечня поручений Президента Российской Федерации В.В. Путина № Пр-1418 по итогам пленарного заседания VI медиафорума независимых региональных и местных средств массовой информации «Правда и справедливость» 16.05.2019: «л) представить предложения: по совершенствованию законодательства Российской Федерации о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и (или) развитию, предусмотрев исключение из классификации информационной продукции категории «информационная продукция для детей, не достигших возраста шести лет»… Срок – 1 сентября 2019 г. Ответственный: Медведев Д.А.»[25], а напротив, являются подменой смысла этого поручения и искажением действительных намерений Президента Российской Федерации В.В. Путина, неоднократно делавшего публичные заявления о приоритетности защиты традиционных нравственно-ценностных устоев и уклада, связанного с ними цивилизационного кода страны и о категорическом неприятии и недопустимости совершения в интеллектуальных формах развратных действий (растления) в отношении несовершеннолетних и в интеллектуальных формах сексуальное насилие над ними (посягательств в интеллектуальных формах на половую неприкосновенность детей), в том числе в виде так называемого «сексуального воспитания» («сексуального просвещения», «сексуального образования»), в форме насильственной пропаганды и навязывания сексуальных перверсий и иных аморальных действий[26].

Вменение Президенту Российской Федерации В.В. Путину совершенно по смыслу противоречащих этим его неоднократно озвученным им позициям поручений (презюмирование и даже допущение, что он способен дать такие поручения), вступающих в непримиримое, полярное противоречие с указанными его ясно выраженными позициями, является заведомо ложным. А потому данный законопроект никакого отношения к указанному поручению Президента Российской Федерации не имеет.

 

Выводы

Проект федерального закона № 717228-7 «О внесении изменений в статью 30 Закона Российской Федерации “Основы законодательства Российской Федерации о культуре” и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием законодательных механизмов, регулирующих доступ детей к культурным ценностям и культурным благам»[27], внесённый в изменённом виде 09.10.2019 депутатами Государственной Думы Е.А. Ямпольской, С.А. Шаргуновым, Е.Г. Драпеко и др., радикально расходится по своим действительным целям с декларируемыми его авторами целями. Заявленные цели законопроекта сфальсифицированы, поскольку указанный законопроект, в действительности, никаким образом не связан с доступом детей к культурным ценностям и культурным благам, не имеет к этому всему никакого отношения. Указанный законопроект противоправно создаёт некую «зону полной бесконтрольности и безнаказанности» для растлителей детей, пропагандистов аморализма.

Принятие этого законопроекта вступит в существенное противоречие с фундаментальными правами ребёнка, с публичными интересами и публичным порядком Российской Федерации, усугубит и без того дефектное в настоящее время государственное управление в сфере культуры в России.

Названный законопроект по своим содержанию и направленности не имеет никакого отношения к указанному выше поручению Президента Российской Федерации.

Следовательно, проект федерального закона № 717228-7 (в изменённой редакции) непременно должен быть отклонён.

 

16.10.2019

 

Понкин Игорь Владиславович, доктор юридических наук, профессор, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, член Экспертного совета при Комитете Государственной Думы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений