Мероприятие пройдёт в «Центре писателя В.И.Белова». Предлагаем виманию читателям «Русской народной линии» отрывок из книги, из главы «ВОЛОГОДСКАЯ ТЕТРАДЬ».
Мужик беды не меряет,
Со всякою справляется,
Какая ни приди.
Мужик, трудясь, не думает,
Что силы надорвёт...
Где не пробраться лошади,
Где и без ноши пешему
Опасно перейти,
Там рать-орда крестьянская
По кочкам, по зажоринам
Ползком ползёт с плетюхами, -
Трещит крестьянский пуп!
Николай НЕКРАСОВ,
из поэмы «Кому на Руси жить хорошо».
СУДЬБА ДЕРЕВНИ
Необычную картину наблюдал я осенью в центре Вологды. На подходе к книжному магазину стояла длинная очередь за новой книгой Василия Белова. И подумалось: такое зримое читательское признание само по себе говорит об авторитете и весомости слова автора.
Немногим современным писателям удалось столь ярко и проникновенно отобразить бытиё крестьянства Русского Севера, как это сделал Василий Белов. Для людей разных возрастов его книги стали настольными, привлекая глубиной мысли, широтой обобщений, искренностью.
Читая Белова, ощущаешь неподдельную тревогу за судьбу русской деревни, за сохранение земли-кормилицы и всей окружающей природы, за сбережение крестьянского миропорядка.
О «столбовых» темах в творчестве - беседа с писателем.
Часть первая
О РУСОФОБИИ
- Я хотел начать с того, что русофобия, которая в моде в мире и в Европе (нельзя закрывать глаза на это явление!) тесно связана с недоверием и даже с ненавистью к русскому крестьянству в определённых кругах, - приступил к беседе писатель. - И в прошлом такое отмечалось, и нынче, то есть, явление имеет свои корни, на мой взгляд.
За что ненавидят прошлое крестьянства? Я говорю не о тех, кто понимает, кто нейтрален или даже с любовью относится к русскому крестьянству. Я говорю о тех, кто - ненавистники, об этом можно много сказать, но они существуют, я знаю точно. У меня есть документы и факты.
- В чём вы видете истоки ненависти?
- На мой взгляд, ненавидят русское крестьянство за прошлое России, которое было своеобразным. За то, что крестьянин держал на своих могучих плечах всё государство экономически, в военном плане - рекрутов давало крестьянство; в духовном и культурном смыслах. Да и во всех других смыслах крестьянство несло на себе могучее государство.
Этот порядок, это состояние были, на мой взгляд, разрушены после революции. Хотя, конечно, по инерции традиция ещё долго продолжалась. Если бы не крестьянство, допустим, как бы могла советская Россия выжить? Ведь рекрутов всё равно в Красную армию поставляло крестьянство. А если взять более поздний период? Кто вливал силу в промышленность? Опять же крестьянство! Правда, здесь уже примешивается тема трагическая.
Откуда черпали кадры в Великую Отечественную войну в промышленность и в армию? Тоже из крестьянства, в основном.
Не любить крестьянство - значит, не любить самого себя. Так получается! И уничтожение крестьянства, ликвидация крестьянства - это равносильно тому, что человек сидит и рубит сук, на котором он сидит. То есть, сам себе вредит тот, кто подобным образом относится к крестьянству. У нас и в современной интеллигенции есть отголоски этакого недоброжелательства к этому слою населения нашего.
- Василий Иванович, само понятие «русофобия» в вашем представлении что означает? Можно раскрыть подробнее? Как вы понимаете это явление?
- Я читаю зарубежные издания, я слушаю голоса «западные» - передачи их радиостанций, там мотивы русофобские звучат очень сильно. Тут можно говорить очень много о западной пропаганде. Сейчас у нас началось сближение с Западом. Я отнюдь не против такого сближения. Я за дружбу! Но почему же дружба односторонняя получается? Они нас паскудят всячески, а мы с ними всячески заигрываем. Это мне совершенно не нравится! Паскудят они нас по-прежнему, только всё это более хитро происходит. У них пропаганда поставлена лучше, чем у нас. И мы ничего не противопоставляем им, а молодёжь заражается «такими вещами», я считаю, что это очень плохо.
Я отнюдь не хочу конфронтации. Но и проходить мимо явлений, когда от них несёт русофобией, считаю, нельзя. Вчера, например, радиостанция «Би-би-си», которую у нас «глушат» (а я слушал) вела гнуснейшую совершенно литературную передачу, не помню автора, «Москва-Петушки» называлась.
Уже несколько вечеров «Би-би-си» передаёт эту мерзость. Паскудная литература, это даже литературой нельзя назвать, а они преподносят как литературное явление.
Или взять выступления Аксёнова, других, там много таких. Это русофобия в прямом смысле, в чистом виде - ненависть ко всему русскому. Она, впрочем, есть и внутри страны, не только за границей. И она очень часто выражается в том, что видят в крестьянстве русском отсталый элемент, не прогрессивный что ли элемент, хотя ещё совсем недавно большую часть народа составляло крестьянство. Да оно и сейчас, вообщем-то, большую часть составляет.
Вот в этом смысле я и упомянул русофобию.
ВРАГ КРЕСТЬЯНСТВА - ТРОЦКИЗМ
- Всё же, насколько я помню из истории, ненависть к русскому крестьянству усилилась после крушения Российской Империи, разгула жестокости и насилия после осуществления революции...
- Если говорить об отношении к крестьянству, то нельзя не вспомнить Троцкого. Троцкизм и крестьянство - тема в нашей науке совершенно не разработана. Вот и сейчас, во времена гласности, она не только не разрабатывается, а наоборот - замалчивается. Единственное, что косвенно сейчас получилось, коснулось этой темы - это публикации по поводу Чаянова и реабилитация Бухарина.
Но наука пока не говорит открыто о взаимосвязи троцкизма и уничтожения крестьянства.
Ведь нужно просто знать Историю!
Мы судим об Истории, например, по тому, что сейчас говорится. А сейчас не говорят о том, что троцкизм был злейшим врагом государства, в особенности - крестьянства.
- Да, сейчас на частностях останавливаются, на каких-то подробностях личности Троцкого, а о сути того, что он творил, помалкивают.
- Я бы вспомнил здесь Гражданскую войну, когда Троцкий и его компания выдвинули идею расказачивания на Дону. Гражданская война на Дону во многом была спровоцирована именно действиями троцкистов. Расказачивание, когда расстреливали, уничтожали - это был практически геноцид.
- В обширном Оренбургском крае было то же самое...
- Да, и там. Всё делалось под видом того, что, дескать, в царской России казачество существовало в привилегированом положении, казаки имели больше земли, чем остальные, им полагались какие-то льготы государственные. Но мы забываем о том, что казачество несло службу, военную службу, оно всегда было мобилизовано. В случае военных конфликтов казачество поставляло государству армейские кавалерийские части. И уничтожать целый слой, многомиллионный слой крестьянства - казачество, это было тоже преступлением. Об этом мы забываем почему-то...
И если говорить об этом преступлении, то надо начинать с Григория Мелихова. Это самый трагический образ нашей литературы, и он злободневен и до сего времени.
- То есть, мы можем сегодня видеть, что обретает какой-то новый поворот, новый смысл великий образ, созданный гением Михаила Шолохова?
- Да, конечно. Этот образ осмысливается совершенно по-новому в наших условиях, шире просто, он просветляет многие проблемы. И вот если бы я вспомнил сейчас, что писали о Шолохове в 20-х и 30-х годах ХХ века, это было бы полезно узнать читателям. Но это тема другого разговора, а не того, который мы ведём.
Троцкий выдвинул идею, так называемых, «трудармий». Это - принудительное сельскохозяйственное производство, мобилизация, полная армейская дисциплина, казарменный быт и так далее. И он вводил свою идею в оборот. Вообщем, троцкизм не был оригинальным. Ещё при царе Александре I государственный деятель князь М.М. Щербатов в книге «Путешествие в землю Офирскую» предлагал идею военных поселений. Это было во времена «Наполеоновских войн». Царь Александр I под давлением приближённых вводил военные поселения. Их приписывают обычно Аракчееву, но, как выяснилось, Аракчеев был против поселений. Идеологически поселение обосновывалось этой книгой Щербатова, она была, так сказать, русской утопией по поводу крестьянства и утверждала идеи, которые через десятки лет стали называть «троцкистские». А вдохновителем поселений был некто Сперанский, известный деятель, он писал даже статью, которая обосновывала идею поселений.
- Сперанский, о котором Лев Николаевич Толстой писал?
- Да, тот самый Сперанский.
Так что, повторюсь, Троцкий не был оригинальным в этом деле. Военные поселения, трудармии, полное подчинение крестьянства государству. Троцкий ненавидел русское крестьянство, он хотел его уничтожения, и это во многом свершилось, к сожалению. Троцкистские методы были введены в обиход крестьянства.
Передышка была вот только после Гражданской войны - до 1928 года. Когда крестьянин, действительно, владел землёй, когда, действительно, ему была дана какая-то экономическая свобода.
А затем, после 1928 года, троцкистские идеи снова восторжествовали. В чём это выражалось? Непосильные налоги, займы, реквизиции, изъятия кооперативных средств. Ну и, наконец, массовые репрессии - расстрелы, суды, выселения. Миллионы крестьянских семей пострадали. Об этом говорят сейчас и наши историки. Но они, историки наши, пока не подсчитали, сколько погибло народу. А если и подсчитали, то не говорят.
Эти репрессии продолжались буквально до начала Великой Отечественной войны - до 1941 года. Это я тоже могу доказать, если кто выскажет сомнение - с цифрами и фактами в руках. Элементы раскулачивания, элементы выселений были, но уже не такие массовые, как в 30-е годы, давление на крестьянство осуществлялось уже через колхозы.
Таким образом, идеи троцкизма продолжали действовать, хотя идейно и организационно троцкизм был разгромлен. Но идеи-то троцкизма остались и фактически продолжали действовать. Более того, я хочу сказать, что они действуют и сейчас, ещё сиюминутно.
НАЛОГИ СТРАШНЫЕ
- Казалось бы, Василий Иванович, грянула война, Родина в опасности, власти могли бы как-то смягчить своё отношение к крестьянству?
- Этого, увы, не произошло. Во время Великой Отечественной войны налоги были страшные с колхозов, единоличных хозяйств и приусадебных участков. Не оставалось ничего, люди погибали с голоду, этому я сам был свидетель. А громадные запасы зерна были в складе, в бывшей церкви до самого конца войны, а люди гибли с голоду. А запасы зерна были! И ежегодно колхозы сдавали очень много зерна. Я сам лично возил мешки зерна; как только обмолотят, и сразу везём в церковь на склад. И этот склад был вывезен чуть ли не после войны, а в селе были случаи голодной смерти.
Отголоски троцкизма не стихали и во время войны, и после войны. В 50-х годах продолжалось «раскрестьянивание». С самого послевоенного времени и дальше. Троцкистские методы воплощались, например, в укрупнении колхозов. Я считаю, что укрупнение колхозов во времена Хрущева было вредным явлением. Уничтожались лучшие хозяйства и низводились до худших хозяйств.
- К тому же Хрущев запрещал крестьянам держать личный скот, ограничивал приусадебные участки, мол, лучше трудитесь на «общественном производстве». Что это, как ни продолжение идей Троцкого?
- Да, да, так. Но это был короткий период. А потом всё складывалось так: от одного откажемся, кто-то придумывает другое. Волюнтаризм дикий! До сих пор диктуют мужикам, как себя вести в той или иной ситуации. Я сам знаю это по родной деревне: что сеять, что не сеять, чем кормить, чем не кормить...
«НЕПЕРСПЕКТИВНЫЕ» ДЕРЕВНИ
Троцкистский метод восторжествовал и в пресловутой «неперспективности» деревень. Я считаю, что должны были нести ответственность люди, которые готовили и внедряли «неперспективность». Они до сих пор не ответили за это преступление.
- Цель, смысл «неперспективности», на ваш взгляд? Почему это делалось? В моей родной Калининской области в «неперспективные» попали около шести тысяч деревень. Представляете!? А в годы Великой Отечественной войны на тверской земле шла фашисты разрушили пятьсот сёл и деревень. А тут - в 12 раз больше!
- Так вот, я и считаю, что было совершено государственное преступление! У нас в Вологодской области то же самое, уничтожены тысячи деревень, об этом я подробно пишу в статье в журнале «Новый мир».
Я не знаю, кому это было нужно! Но это опять же было основано на той русофобии, с который мы начали разговор, и на негативном отношении к крестьянству вообще. Есть в мире силы, которые ненавидят государственный образ жизни, и очень печально, что среди русской интеллигенции такие силы есть.
- Если они разумные люди, то их ненависть должна быть на чём-то основана, а не являться стихийной ненавистью?
- Видите, я не разбирался в этом деле всерьёз. Но я знаю, что существуют такие силы. Ну, какой смысл противопоставлять город деревне? Это нелепость! Многие из городской интеллигенции считают, что деревня покушается на город и так далее и тому подобное, что деревня «задушила» город - всё это глупости дикие. А враги государства действуют по своим принципам, главный из которых - уничтожить крестьянство, что, вобщем-то, у нас и произошло. Великая страна - мы не можем обеспечить себя продовольствием, закупаем «натовское» сливочное масло, залежалое, и везём сюда...
Это позорное явление, я так считаю!
Часть вторая
О КРЕСТЬЯНСКОЙ КООПЕРАЦИИ
- Вчера, Василий Иванович, закончился Всесоюзный съезд колхозников, весьма значимый, я считаю. А что вы думаете о нём?
- В перестройку совещаний, собраний, заседаний оказалось не меньше, чем раньше, а больше. Почему? Я не знаю! Но съезд колхозников всё же не рядовое, мне кажется, событие. Чувствуется в некоторых выступлениях изменение отношения к крестьянству. Речь шла, в частности, о кооперации крестьянской, а не о той, которая была внедрена в деревню после революции, то есть, мы возвращаемся к идеям Чаянова, и это очень приятно. На этом пути мы только и можем выжить, я так считаю, иначе мы окажемся в зависимости полнейшей от Запада.
Если говорить о кооперативах, то здесь будет очень много трудностей.
О кооперации в деревне мы просто забыли. Наша историческая наука умалчивает о том, что ещё до революции была создана могучая кооперативная система в России, я имею в виду именно деревенскую кооперацию, а не городскую, промышленную. По опубликованным данным, на 1 января 1917 года в Российской Империи действовало 63 тысячи кооперативов, они объединяли 24 миллиона членов-пайщиков.
Это огромная сила!
Если взять сибирские кооперативы, то у них были грандиозные обороты финансовые, они торговали с заграницей. Об этом очень хорошо знает Сергей Павлович Залыгин, в одной из своих последних книг он как раз говорит о кооперативном движении в Сибири.
У нас на Севере, в крупном селе Ошта, оно рядом с Онежским озером, создали первый кооператив, по-моему, в начале ХХ века. И с тех пор пошло кооперативное движение очень широкое и глубокое. Это истинно народное движение, инициатива шла «снизу», без всяких давлений «сверху». Государство, естественно, помогало. Возник «Крестьянский Банк», крестьянин мог взять льготный кредит. Действовали мелиоративные организации, то есть, мелиорация тоже шла «снизу», а не как сейчас, «сверху», от Минводхоза. Эта организация, я считаю, стоит над крестьянином.
Уже в 20-х годах, ещё до колхозов, создавались машинные станции, товарищества по обработке земли, маслоартели, льноартели... Всё это - ядрёные кооперативы, они развивались, укреплялись. Была не только сбытовая кооперация, но и производственная. Чаянов как раз в своих работах и развивал эти идеи.
Необходимо помнить, что всё это было до революции. А мы делаем вид, что ничего этого не было. Вот только твердят одно: «У нас было крепостное право, у нас было крепостное право...». Мы забываем о том, что в России из всего числа крестьян меньше половины было крепостных.
- Кстати, ведь на Русском Севере вообще не было никакого, так называемого, крепостного права. Хотя в музее Тотьмы я видел какие-то документы о крепостных.
- У нас - да, фактически отсутствовало крепостное право. Немножко было - 5-8 процентов, есть данные. В Прионежье, например, крепостных насчитывалось меньше одного процента. В Архангельской губернии, в громадном крае, десятая часть одного процента. Как же можно говорить о повсеместном крепостном праве? Конечно, явление это гнусное, но оно не было масштабным. Существовали государственные крестьяне. У нас на Севере полная свобода - бери делянку, вырубай, паши, сей; так и поступали, подсечное земледелие называлось. Борьбы за землю не было, борьба шла за лучшие земли на переделах.
Возвращаясь к кооперации, отмечу, что в 20-х годах дореволюционная крестьянская кооперация активно развивалась. И если бы ей не мешали «сверху», она обеспечила бы страну не только продовольствием, но и трудовыми ресурсами. Совершенно свободно стали бы высвобождаться новые силы, и не потребовалось бы арестовывать крестьян, строить лагеря, копать каналы, то есть использовать принудительный труд; они сами бы пришли в промышленность.
У нас же всё случилось наоборот. Кооперативы разрушили, а это были богатые кооперативы, деньги у них просто забрали - и всё. Паевые взносы ликвидировали, то есть присвоило государство, кооперативы распустили. Прежде чем началась коллективизация, разрушили кооперацию. И занимался этим никто иной, как Отто Юльевич Шмидт.
А кооперация ведала не только производством. Она занималась культурными, издательскими делами, агрономией, в животноводстве пропагандировала всё передовое, всё лучшее. Но, повторяю, троцкистские идеи восторжествовали. И хотя Сталин разгромил Троцкого организационно, сослал его как соперника личной власти, некоторые его идеи взял на вооружение. Он поставил ведать народным хозяйством Аркадия Яковлева (Эпштейн его настоящая фамилия), сына гродненского аптекаря. Ну, что он понимал в сельском хозяйстве? Абсолютно ничего! И все деятели сельского хозяйства той эпохи были чужды сельскому хозяйству, русскому крестьянству. Более того, у них присутствовала ненависть к крестьянству, как к «тёмному», «реакционному» слою населения.
А Чаянова упрятали в тюрьму!
Оставили только потребительскую кооперацию, которая существует до сего дня. Кстати, она тоже обюрократилась и выродилась, хотя в войну и после войны сыграла свою положительную роль. Непросвещённые люди, к сожалению, путают потребительскую кооперацию с крестьянской кооперацией, которая была в 20-х годах. Это две совершенно разные вещи. Потребительская кооперация осуществляла торговлю и заготовки продуктов, сырья, заготовки она значительно свернула.
О ГОЛОДЕ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В числе трагических событий 30-х годов - репрессии, под видом «кулаков-эксплуататоров» были репрессированы миллионы крестьянских семей. Кто такой вообще «кулак»? По-моему, это тот, кто не трудился на земле, а занимался ростовщичеством, скупкой, перепродажей, торговлей. Нормальный крестьянин умел и любил трудиться, почему-то был «записан в кулаки». Ему вменяли наёмный труд. Ну, а почему крестьянину не позволено нанять работника на сенокос или на уборку урожая? Обычная практика! «Кулак», на мой взгляд, был ликвидирован ещё при Ленине, а при Сталине его «искусственно» придумали, чтобы проводить коллективизацию «сверху».
- Плоды насилия мы пожинаем до сих пор: мужик терял прежде и продолжает терять теперь лучшие качества, отличавшие русского крестьянина от тех, кто работал на земле в Европе или Америке.
- Да, коллективизация шла сама по себе «снизу», в форме крестьянской кооперации, добровольно, без какого-либо давления. Но её прекратили «сверху» и принялись насаждать колхозы. Первый результат - голод 1932-1935 годов. До сих пор испытываем нужду. Мы по существу не вылезали из нужды с продовольствием, начиная с 1929 года, когда разрушили кооперативы.
А что было после окончания Великой Отечественной войны? В 1946 году тысячами люди умирали у нас на Севере от голода и болезней, связанных с голодом. Я это прекрасно помню, сам был свидетелем. У меня был дружок, я пришёл к нему, а у него мать - Вера Плетнёва, лежит на печи мёртвая, умерла от голода. В соседней деревне у моего тёзки тоже мать умерла от голода. Да и мы сами, семья, где было пять детей, голодали. Моя бабушка умерла от недоеданий, у неё опухли ноги. Люди ходили с опухшими ногами.
Одновременно с разрушением материальных условий существования крестьянства разрушали и духовные, культурные и бытовые традиционные устои. Опять всё шло «сверху».
- Получается, экономические потрясения вызывали вслед и нравственные потрясения?
-Ну, конечно! Культура, нравственность - они ведь имеют и материальную основу. Народная, тысячелетняя культура была разрушена одновременно с экономическими устоями. Чего же нам удивляться такому явлению, что теперь мало кто хочет работать на земле? Заниматься крестьянским трудом, вобщем, неперспективно стало.
Часть третья
ВОЗРОДИТЬ В КРЕСТЬЯНСТВЕ КРЕСТЬЯНСКОЕ...
- И всё-таки, Василий Иванович, стране невозможно существовать без мужика. Как его «вернуть» в крестьянское русло?
- Крестьянину нужна земля - его главная опора. До двадцати соток раньше разрешали иметь мужику в деревне, и они, кстати, сотки эти, кормили, являли способ существования. Но налоги непомерные гнали людей с земли, в том числе - и с двадцати соток.
Я в 1949 году работал счетоводом в колхозе, делал отчёт за год. Что-то выходило по 5 копеек на трудодень и по 150 граммов зерна. А какого зерна? Отходов, их уже не сдавали государству, третий сорт. Можно ли прожить на это? Ясно, что не прожить!
Не мудрено, что побежали из деревни. Но не везде было так. В моём родном Харовском районе стоял крепкий колхоз «Нива», даже во время войны у них хватало хлеба. Наши женщины ходили туда, обменивали одежду, ещё что-то на зерно. Они выстояли войну, всю войну сдавали очень много хлеба, словом, сильное хозяйство.
Ну, вот после войны пошло это нелепое укрупнение, я считаю, что это тоже вредительство было. Соединяли несколько хозяйств. У нас колхоз сделали протяжённостью 45 километров. Это нелепость! Как им управлять? Причём, протяжённость это по прямой линии, а ещё вбок уходила территория, слили десятки хозяйств. Вот как-нибудь приедете, я вам покажу...
Когда произошло укрупнение, у колхозников в «Ниве» забрали сено, увезли в какое-то другое место, у них забрали то, это. Люди всё побросали, побежали, куда глаза глядят. «Нива» сразу была разрушена. Земли прекрасные запущены, зарастают лозой, деревни стоят пустыми, дома, крепкие до сих пор, нежилые...
Вот результат укрупнения! А вскоре доплыли и до «неперспективности».
И теперь я не знаю, как быть?
Но, думаю, надо возвращаться к утраченным крестьянским традициям. Звучит непривычно, но пора возрождать в крестьянстве крестьянское, в первую очередь менять отношение к труду.
-В каком смысле менять, Василий Иванович?
- В самом прямом! У меня на родине есть колхоз, «Родина» называется, а у соседей - «Большевик». До перестройки «Большевик» не имел долгов, сам производил комбикорма, хорошие урожаи собирал, надои имел приличные. Наш же колхоз при тех же условиях (хотя наши ссылались, что дороги нет, но дорога есть) работал хуже, просто люди работали хуже - ссуды жуткие были, государственные займы. С него списываются ссуды, а мужики похохатывают: «Вот опять списали!».
А тому, кто лучше работает, никаких ссуд нет. Но когда он прибавлял в производстве, ему тут же план увеличивали, то есть тормозили развитие.
Вот два отношения к труду на земле.
Но совесть-то у крестьянина должна быть!?
Сейчас, когда перешли на хозрасчёт, в «Родине» нечем платить зарплату, уже второй месяц её не дают. Я не знаю, как будут жить?
Раньше пахарю - истинному земледельцу - некогда было пьянствовать, охотиться или играть в карты. Да и сама природа, труд на земле требовали от него высокой нравственности. Каждый день - неподражаемый день! Всё менялось! Не было в году одинаковых дней. Все дни разные - погода разная, работа разная, он как бы срастался с землёй, а через неё и с природой. Они зависели друг от дурга. Всё лишнее, ненужное в этой связи само собой отмирало. И так было всю жизнь - от рождения до смерти.
Отходничеством, например, занимались по жестокой необходимости - надо было платить подати, налоги, а платить нечем. Мой отец Иван Фёдорович до самой войны ходил на заработки, а концы с концами не сводил - у нас не было даже сапог. Можно было бы с телёнка снять шкуру и сшить ребятишкам сапоги. Однажды отец так и сделал: выделал шкуру - в бане висела. Так пришли, забрали. Как тут было жить? Хотел бы я услышать, что сказал бы на это иной московский «интеллигент», который недолюбливает крестьянство за его мнимую косность. Но хлеб он почему-то «косным» не называет. Я скажу больше: крестьянство представляет великую нравственную силу.
Крестьянину необходима свобода действий, свобода развязанных рук. Но ему ещё необходима и земля. Как он может что-то делать, если у него ничего нет?! Земли-то в его распоряжении нет. И он не берёт её, хотя такая возможность есть. Я недавно разговаривал с соседями. Говорю: «Вот сейчас выделяют 50 соток приусадебного участка. Вы знаете?». Отвечают: «Нет». Просто им не сообщили. Разрешено иметь лошадь, но сомнительно, чтобы кто-то её взял. Выросли поколения, которым не нужны ни земля, ни животноводство, мы отучили детей от крестьянского труда. Если введут частную собственность на землю, у нас на Севере вряд ли кто захочет взять именно для крестьянствования.
В колхозе некому коров доить, присылают, извините, проституток из городов. Ну, что такое? Где испортили девчонку, там её пусть и перевоспитывают. От таких новоявленных «животноводов» один вред. У нас сроду не было проституции в деревнях. Наоборот - была скромность потрясающая. Она переселилась и в города, когда туда уехали люди - женская простота, скромность, чистота.
Видете ли, если рассуждать о традициях, то говорить на эту тему можно долго.
- Вы сказали о том, что крестьянин «срастался с землёй» в своей повседневности. Это мне напомнило «власть земли», о которой писал в очерках русский публицист Глеб Успенский, в то же время он показывал и разорение деревни...
- Я давно не перечитывал Глеба Успенского. Если вспоминать ощущения, которые были от прежнего чтения, может быть, у меня ошибочные ощущения. Остались странные, противоречивые ощущения. С одной стороны, да, он правильно, правдиво показывал деревню, с другой стороны, было нечто ущербное в Успенском. Может, я и не прав, надо перечитать.
Я помню, что с большим удовольствием читал публициста Александра Николаевича Энгельгардта «Письма из деревни». Там не совсем я согласен, во всяком случае, у Энгельгардта я почувствовал доброжелательное отношение автора к человеку земли.
- Я как-то анализировал биографии солдат и офицеров, удостоенных звания Героя Советского Союза во время Великой Отечественной войны, выходцев из тверской земли. Меня поразило: девяносто процентов из них родились и выросли в деревне. Иными словами, традиции крестьянские явили мощную нравственную силу и на поле боя...
- Да, именно так, а не иначе. Я уже говорил в нашей беседе об этом, но ещё продолжу.
Крестьянские трудовые и культурные традиции были по существу общенародными. И теперь, до сего дня, не косность, не отсталость, а великую нравственную силу черпаем мы в народе. Когда-то существовали ярмарочные села, в нашей округе было Кумозеро. Русские ярмарки - уникальное явление, подзабытое. Они являлись формой не только хозяйственного, но и культурного, духовного общения между людьми разных национальностей. Наверное, следовало бы их возродить, а то жизнь у нас движется по административному плану: вот область, вот район - и всё, а дальше не лезь. Даже книжку, изданную в другом регионе, не купишь.
Крестьянин всё ещё в дурацком положении - он «винтик». Целая армия чиновников по-прежнему командует крестьянами - от Москвы до самых до окраин. Давайте дадим сельскому жителю свободу и землю, и положение должно измениться в лучшую сторону. В крестьянстве просто необходимо возродить крестьянское.
- Вот, кстати, Василий Иванович, теперь много шума об арендной форме хозяйствования в деревне. Как вы думаете, поможет ли она возрождению крестьянских традиций?
- Я полностью поддерживаю такие формы, они развивают самостоятельность. Единственное, чего я боюсь, что желающих не будет. Разрешим аренду, разрешим мелкий кредит, но если не перепрофилируем промышленность, и будем продолжать выпускать могучие «Кировцы», которые давят на своём пути и землю, и всё живое, то толку будет мало. Почему бы не выпускать трактор «Т-14» «Владимировец» - экономичный, маневренный? Он может делать всё, только навешивай оборудование. Так нет, у нас деньги вкладывают не в производство малой техники, а в выпуск гигантов, как «Кировец».
У нас, например, туристическая индустрия обеспечена всем необходимым; выпускаем для рок-музыки всякие инструменты, а создать обычную малую технику для крестьянина не можем. Он по-прежнему косит у нас вручную, копает огород лопатой. Позорное это дело, думаю, кто-то нарочно не хочет.
Надо искать и поддерживать людей, которые ещё остались в деревнях, которые любят труд на земле и в животноводстве. Кстати, земля и животноводство неразрывно связаны, их нельзя разделять, как у нас делают. Я уже не раз говорил о преступной технологии комплексов, где внедрили безподстилочное содержание скота. Ни в одной стране мира не внедряется такое дикое содержание скота. Я объехал всю Европу, бывал на фермах, везде навоз копят и берегут, как зеницу ока. Раньше и наши крестьяне тоже его копили. Теперь смывают брандсбойтами - и всё!
Часть четвёртая
О ДОРОГАХ И ЭКОЛОГИИ
- По поводу состояния дорог в России иронизировал ещё Александр Сергеевич Пушкин. А что мы имеем теперь? Крестьяне зачастую покидали и продолжают покидать насиженные «гнёзда» именно из-за нерешённых социальных проблем. Не так ли, Василий Иванович?
- Бездорожье - большая беда, из-за плохих дорог крестьянин теряет немыслимое количество продукции. Нет нужды называть цифры, но мы растрясаем не только продукцию. Бездорожье отрицательно сказывается на всей деревенской жизни. Да, выделяют немалые средства, в том числе и на Вологодчину, но не везде есть дороги к центральным усадьбам, а уж о дорогах к деревням, полям и фермам и говорить не приходится. Хотя они должны быть! Вместо дорог стараются сделать мощную технику, чтобы проехать. Посмотрите, сколько прекрасных лугов и пастбищ испорчено техникой - мнут, корёжат землю и так, и сяк.
О социальных проблемах можно говорить очень долго. Когда в духовно-нравственном смысле город противопоставляют деревне - это нелепость. Но по бытовому обустройству деревня сильно обижена. Да и в других смыслах - тоже. У меня на родине в восьмилетней школе несколько лет не преподают иностранный язык, нет учителя, хотя в области два педагогических вуза. Деревенские школьники поставлены в ущербное положение. Или вот медпункт в деревне то откроют, то закроют, а до соседней же амбулатории - семь километров. Пошагай-ка с температурой...
Я далёк от мысли, будто нынешняя деревня должна копировать городской быт, напротив. Надо бы сохранить неповторимость уклада, сберечь национальные бытовые особенности. Избежать стандарта, например, в жилищном строительстве не так уж и сложно. Дайте возможность самому строить свой дом, обеспечьте материалами, тогда крестьянин будет не временным, а постоянным работником. Тот, кто не имеет своего дома, обычно к земле относится по-казённому, равнодушно. Такой готов в любой момент сорваться с места и уехать куда угодно. Что ему земля? Его ничто не держит на ней...
- Деревня существует не изолированно, экологические неурядицы касаются и её. Как их разрешить и совместить с благополучием природы?
- Да, экологических проблем на Севере поднакопилось, ждать дальнейшего их обострения преступно. Нужно предвидеть хотя бы ближайшие последствия хозяйствования. Вот уже вокруг Харькова лесов стало больше, чем вокруг Вологды или Котласа. Тысячи кубометров бесхозного леса уносятся в море, ложатся на речное дно. До 30-40 процентов древесной массы остаётся на делянках. Дело идёт к гибели северных лесов. Как это скажется на жизни страны в широком смысле? Трудно даже вообразить! Тундра уже соединилась с лесостепью. Зона тайги практически исчезает. И никто, как это ни странно, не видит в том трагедии. Все делают вид, что так и должно быть. Полная безответственность - местническая, отраслевая. Чиновники не думают ни о чём. Целые фирмы процветают на нашем лесе. Это не считая того, что мы законным путём продаём лес за границу по дешёвке.
Потому и болит душа! В 1936 году говорили: это дело временное, мол, создадим индустрию, так сразу и сократим вырубку. Индустрию создали, а вырубки не только не сократили, но и увеличили в десятки раз. Кстати, лесная промышленность выкачала многие силы из крестьянства. Их обязывали не только пахать и сеять, но ёще и рубить лес именно в северных регионах. На лесозаготовки давали разнарядку, женщины, девчонки, мужики и ребята месяцами из леса не вылезали, а им не платили ни черта. Это целая эпопея. Я как раз пишу книгу об этом.
А сколько других повинностей было!
Сейчас вокруг моей деревни с трёх сторон - пустынные вырубки. Это трагедия. Та самая трагедия, о чём предупреждал, что предсказывал Леонид Леонов в романе «Русский лес», в знаменитой лекции своего героя Вихрова.
У такого, с позволения сказать, хозяйствования, есть и ещё один минус - оно снижает нравственный уровень личности. Бюрократ особым талантом и высокой нравственностью, как правило, не обладает. Но ведь у нас много настоящих, талантливых хозяйственников. Они-то и страдают больше всего от бюрократов вышестоящих, да и нижестоящих тоже. Как настоящий хозяйственник, так он обязательно в конфликте с бюрократами.
И раньше не все любили сельское хозяйство, уходили, кто в армию, кто на заработки, кто в промышленность. Но основная масса крестьянства всё-таки оставалась в деревнях, была высокая рождаемость, были большие семьи. И крестьянство не страдало от того, что поставляло кадры на сторону.
Но теперь, когда произошло обезлюдивание деревень, другая картина.
- Завершая нашу беседу, хочу узнать, Василий Иванович, ваше мнение об утверждении, что природа обделила нас плодородием. И ещё: имеет ли экономика национальные черты?
- Ну, природа здесь не виновата!
Издавна страна славилась урожаями зерновых, широко развитыми маслоделием, сыроделием, пчеловодством... А сколько - и не в так уж давние времена - мы заготавливали рыбы, грибов, ягод, орехов?! Теперь почему-то говорим о скудости нашей природы. Ещё не так давно господствовало мнение, что сельское хозяйство - для государства нечто второстепенное.
Думать так, по меньшей мере, глупо. Национальный доход, к примеру, в США во многом создаётся за счёт сельского хозяйства. В большинстве стран Европы такая же картина.
Не помню, кто из наших учёных сказал, что экономика имеет национальное своеобразие. Да, это именно так! Во Франции, к слову, свои особенности, в Японии - свои.
Почему мы должны обязательно кому-то подражать?
У нас своя стихия, свой национальный характер. Русский крестьянин не похож на немецкого фермера, японский фермер не похож на американского фермера. Все они разные. Думаю, нашим экономистам надо бы больше считаться с особенностями того или иного региона внутри страны. Одно дело, допустим, крестьянин на юге, он, может, больше любит сам торговать своими продуктами. Совершенно другое дело - наш северянин: этот явно торговлю недолюбливает.
Итак - во всём!
Пожалуй, одни бюрократы везде одинаковые. Хотя, может быть, русский бюрократ чем-то и отличается, скажем, от английского.
___________________________________________________
Беседа состоялась 26 марта 1988 года в Вологде.
Запись беседы воспроизведена полностью в апреле 2018 г.
2. Ответ на 1., Vladislav:
1. лидеры революции