Давайте уделим внимание очевидному факту: употребляя слово «мигранты», мы имеем в виду вовсе не «мигрирующих и переезжающих». И даже не «этнически нерусских». Мы пытаемся найти определение для четко очерченной в сознании, но (в чём и заключается парадокс) не определенной словами группы людей с определёнными признаками.
Итак, мы имеем некую категорию, которая нуждается в определении, и невозможность как-то назвать ее словами, имеющимися в языке. В чем же причина? Не хватает слов? Или же те слова, которые есть, негласно запрещено употреблять в общественном пространстве?
Определим категорию: нам нужно как-то назвать большую группу людей, имеющих сходные черты во внешности, поведении, привычках, идеологии. В нее входят: представители среднеазиатских и параазиатских республик СССР, те, кто сейчас называются «мигранты». Раньше их называли «гастарбайтерами», потом это стало считаться обидным, и пошло негласное указание теперь так не называть.
Совокупность этносов, на профжаргоне ФСИН определяемая как «пико́вые». Это могут быть как граждане России, так и приезжие. В нее входят этносы с определённой внешностью и поведением. Название имеет отсылку к пигментации, но она не является основным фактором. Здесь важны именно личные и национальные качества: непреодолимая тяга к образованию диаспор, преданность семье-роду-племени независимо от ситуации, склонность к «решению вопросов» коррупционным путем, любовь к физическим конфликтам, презрение к закону и подчинение только силе, признание только родоплеменных авторитетов.
Что любопытно, среди народов России есть тюркские православные народы и православные анклавы среди неправославных народов. Так вот, ни разу не слышала, чтобы кого-то из них назвали «пико́вым». Язык не поворачивается. Почему же? А ответ прост: православие антагонистично идеологии «пико́вых» – в любой ситуации поддерживаем своих, свои всегда правы, закон для нас ничего не значит, у нас свои правила. Своих мы пропихнем на должности, через своих подмажем, кому надо, а кто будет сопротивляться – окажем давление, запугаем, в крайнем случае – физически уберём. Потом окажем давление на суд, чтобы не посадили тех, кто убирал, и далее по цепочке.
Среди представителей такой идеологии крайне некомфортно находиться не поддерживающему идеологию – а также тому, кого не спешат зачислить в число «своих». На данный момент в общность приглашают, зазывают, кого-то принудительно затягивают. Слышала печальную историю о призывнике, наполовину он относился к традиционно православному этносу, сам идентифицировал себя как православного. Затем ушёл на СВО и попал в подразделение, полностью состоящее из представителей другого этноса. А в итоге как-то они его заставили поменять вероисповедание – просто было выгодно.
Работа по объединению «пико́вых», «мигрантов» в одну большую антирусскую ударную силу, судя по почерку, корректируется из-за рубежа и профессионалами. Иначе чего бы можно было найти общего, к примеру, у единобожника и язычника? Но один бежит к другому с криком: «Ты с нами, ты ведь наш, правда?» А на мой вопрос с большими удивленными глазами: «Он-то почему ваш???» мне ответили просто: «Ты не понимаешь…». Суть дальнейшего объяснения была в том, что если человек «вот такой», то независимо от вероисповедания мы будем его стараться присоединить к «вот таким» (крупной общности), а почему, наверное, и сами они не понимали.
Ещё не так давно эту большую категорию называли «нерусские». При этом в определение не входили ни немцы, ни китайцы с индусами, ни даже африканцы. Ещё разум не понял, а язык уже почувствовал и определил категорию, как нечто антагонистичное русскости. Антагонистичное и Православию, и понятию справедливости, и имперскости – способности к организации совместного бытия больших народов на больших пространствах. Привет «плану Даллеса», которого нет, но он работает.
В чём же сложность создания термина? А вот в том, что иногда людям, как их не назови, всё равно не нравится, когда их так называют. Какими версиями можно объяснить подобную реакцию? Человек сам стесняется принадлежности к данной общности? Она себя зарекомендовала так, что к ней принадлежать стыдно? Или человек сам не стесняется и считает, что «мы все делаем правильно», но не хочет, чтобы все остальные поняли, что именно он считает «правильным»? Чтобы делать «правильное» тайно? Или и не стесняется и все свои похождения может осуществить в открытую, но не хочет, чтобы кто-нибудь на это указывал?
Вы замечали, что иногда описываемую категорию обозначают словом «эти»? Например, а «этих» много (в школьном классе, детском саду, населенном пункте)? Или: у «этих» лучше не покупать. Смысл при этом более чем понятен. Однако хотелось бы, всё-таки, чтобы появился более определённый термин. Не имея адекватного слова для обозначения явления, мы сталкиваемся с трудностями при его обсуждении – как говорить о вещи, которую нельзя назвать?
Поэтому призываю все-таки подобрать подходящее слово для обозначения описываемого понятия.
Елена Самарина, православная публицистка
