Ушедший в светлую даль воспоминаний 2024 год был Годом семьи. Об его итогах рассуждает в интервью «БИЗНЕС Online» председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, демограф Юрий Васильевич Крупнов.
«Год семьи, на мой взгляд, показал, что в стране ни к вопросам демографии, ни к семье никто всерьез не относится, - считает эксперт. - То есть всё это воспринимается не более чем как некое позитивное благопожелание, часть пропаганды традиционных ценностей, а не серьёзная и, в общем-то, всемирно-историческая и планетарная архипроблема, каковой семья и демография на сегодня являются. Ведь далеко не только в России множатся негативные демографические процессы и девальвируется понятие семьи, а в итоге идёт нарастающее вымирание страны — нет, это глобальная тенденция, ставящая под угрозу существование человечества едва ли не в большей степени, чем угроза ядерной войны».
«Почему Год семьи прошел, по моему мнению, так невнятно? Наверное, потому что, по большому счёту, так и осталось неясным, что имеется в виду под хорошо всем знакомым словом "семья", - пояснил демограф. - Допустим, в 72-й статье российской Конституции семья определена как "союз мужчины и женщины", так же, как и в знаменитом указе № 809 "по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей".
А вот если, например, мужчина и женщина живут в крепком союзе, но при этом являются абсолютно сознательными сторонниками идеологии чайлдфри* или даже считают себя чайлдхейтерами (от английского hate — ненависть), то нам что, следует чтить такую семью? А они, между прочим, не пьют, не курят, платят налоги и живут как законопослушные граждане в своей квартирке где-нибудь на 35-м этаже мегаполиса. И вообще, она ещё и крепкая-прекрепкая семья, прямо как в знаменитом 809-м указе о традиционных ценностях…
Да, мы знаем, что Президент РФ Владимир Путин подписал закон о запрете в нашей стране пропаганды чайлдфри, пригрозив нарушителям огромными штрафами — вплоть до 5 миллионов рублей. Но те, о ком мы говорим, ничего не пропагандируют, однако живут, руководствуясь в своём обиходе именно этой запрещенной идеологией. При этом они представляют собой "союз мужчины и женщины"».
«Или ещё один пример: у нас, по сути, около 30–40 процентов, то есть как минимум треть всех российских семей, — это матери-одиночки. Но кто посмеет сказать, что это не семья? Поэтому будем поднимать бокалы в честь такого огромного количества неполных семей и семейной безотцовщины? – вопрошает эксперт. - В связи с этим напрашивается вопрос: а в 2024-м мы год какой семьи праздновали? Семьи, знаете ли, бывают разными. И в разводах, между прочим, именно женщины у нас являются основными инициаторами. Получается, что, отмечая год непонятно какой, абстрактной семьи, мы как бы внушали мамам-одиночкам: "Товарищи женщины, разводитесь, рожайте ребенка "для себя", а потом гоняйте этого мужичка еще в течение 20−50 лет, выбивая из него алименты и всё остальное, а мы тут пока поднимаем тост за вас". К чему я это говорю? К тому, что у нас бюрократически невнятная постановка проблемы, которая во многом и не позволяет её решить».
«Три года назад я предлагал сделать Год многодетной семьи, и было на этот счёт соответствующее обращение на имя Президента Российской Федерации. С моей позицией можно соглашаться или не соглашаться, но здесь, как мне кажется, хотя бы понятно, чему посвящен год. Однако мою инициативу не поддержали, слово "многодетная" везде вычеркивали», - посетовал Юрий Крупнов.
Демограф прокомментировал заявление вице-премьера РФ Татьяны Голиковой о росте в два раза числа многодетных семей.
«Честно говоря, я даже не знаю, как к этому относиться. Слова Татьяны Голиковой звучат так, как будто партия и правительство работали над умножением многодетных семей с утра до ночи, и вот за 10 лет с 1,7 миллиона довели показатель до 2,3 миллиона», - отметил эксперт.
«Действительно, - продолжил он, - число семей, имеющих троих и более детей, в России выросло. Но сколько натурализованных мигрантов среди них и сколько с приемными детьми? Но главное, примерно за тот же период, за условные 10 лет, у нас в 2 раза выросло число молодежи, которая артикулированно обозначает себя как чайлдфри*. Это две прямо противоположные тенденции, которые приводят к непростой развилке: куда свернуть — налево или направо.
Цифра в 2,3 миллиона многодетных семей хороша для чиновничьих отчётов и для того, чтобы быть усвоенной общественным сознанием. А с точки зрения демографии по большому счёту этот показатель вообще не имеет никакого значения. Ведь для того, чтобы мы могли восстановить в стране простое демографическое воспроизводство, то есть замещать двух уходящих родителей двумя детьми, нам нужно, чтобы половина всех российских семей были с тремя и более детьми. 2,3 миллиона — это приблизительно 10 процентов от числа всех семей.
Однако, как я уже сказал, эта цифра удобна для отчётов, и хитрить с ней можно. Вспоминается, когда у нас после демографической ямы 90-х стал наблюдаться некоторый рост числа рождений, то партия "Единая Россия" всем с удовольствием рассказывала, что это произошло в результате её деятельности. А один высокопоставленный человек даже заверил с высокой трибуны, что в целом мы, мол, проблему демографии решили. А в дальнейшем, в 2013–2015 годах, наблюдался даже пусть и небольшой, но положительный естественный прирост.
Однако когда в 2016-м обвалилось число рождений и началась очередная яма, то, естественно, никто не пенял на бездеятельность или, упаси Боже, на вредительство "Единой России". Говорили, что это последствие той самой "страшной ямы, дыры из 90-х годов", плюс, знаете ли, "эхо войны" и прочие факторы — чуть ли не вплоть до Куликовской битвы.
Соответственно, интерпретировать статистические данные можно как угодно и в любом направлении, но это никак не связано с реальной проблемой, с реальной ответственностью чиновников и с реальной семьей, которая по-прежнему находится у нас, я бы сказал, в довольно "разбомбленном" состоянии».
Юрий Крупнов отметил, что сейчас семей с детьми у нас около 24 миллионов: «То есть цифра в 2,3 миллиона многодетных семей вполне укладывается в эти данные. Это и есть условные 10 процентов».
По его словам, «идеология, получившая в наше время наименование "чайлдфри"*, осознанный отказ от рождения детей, на самом деле является глобальным мейнстримом последних 100 лет. Под разными предлогами и в разных формах, но примерно с 1920-х эта идеология начала завоевывать мир. Мы найдем здесь корни и американских организаций, и французских, и прочих европейских, которые в той или иной степени являлись носителями похожих идей».
«Почему я говорю об 1920-х? Потому что именно в тот период фундаментальность семьи и рождение детей, привычные для всех предыдущих поколений, были подвергнуты скепсису и сомнению, - считает эксперт. - Произошло это, пожалуй, в связи с тем, что начала снижаться смертность, получили распространение эффективные лекарственные средства, появились первые антибиотики и прочее. Ну, а раз начала снижаться смертность, то многие авторитетные люди стали утверждать, что в семье вполне можно ограничиться малым количеством детей. Да и вообще дети не являются для взрослых семейных пар чем-то безусловным и обязательным, поскольку задача личности — самореализовываться в жизни, строить карьеру, духовно развиваться и так далее. Также в эти годы огромное количество женщин стало выталкиваться из домохозяек в индустриальную занятость. Все это со временем вылилось в колоссальное международное движение, которое стало учитывать аспекты борьбы с перенаселением планеты и попытки рассчитать, хватит ли на всех жизненных ресурсов».
«В 1974 году появился знаменитый меморандум Генри Киссинджера (NSSM200), - напомнил он. - В этот момент Киссинджер являлся советником президента США по национальной безопасности. Меморандум был подготовлен в режиме classified, то есть являлся секретным и был рассекречен лишь в 1990-е. О чем там говорилось? Да всё о том же: что число людей на Земле растёт, а число ресурсов, напротив, только уменьшается, и поэтому могут возникнуть огромные проблемы для всего человечества, а главное — для Соединенных Штатов. Отсюда следует — нужно более интенсивно разъяснять развивающим странам, что надо снижать количество рождений.
Кроме этого, существовало огромное количество других похожих инициатив, которые при колоссальном их финансировании на протяжении 100 лет в той или форме продвигали идею контроля над рождаемостью или даже полного отказа от детей. Чего только стоит китайская трагическая программа "Одна семья — один ребенок"! В этом, можно сказать, проявился дух эпохи, но в негативной своей ипостаси. И нам, пусть и с опозданием, нужно артикулировать свое отношение к нему. Потому что пропаганды чайлдфри, тем более в нашей уже откровенно вымирающей стране, быть не должно. Так что это не вопрос о том, что после такого закона у нас в стране хотя бы на полпроцента увеличится число рождений. Это не с этим вообще связано, а с минимальной общественной гигиеной. Утрирую: это все равно, что сказать — молотком бить по пальцам не рекомендуется. Будет больно и пальцам, и тебе».
Юрий Крупнов высказался о предложении ввести налог на бездетность: «Здесь мы опять попадаем в ситуацию, когда из-за невнятных формулировок всё запутывается. Ну конечно, в предложении ввести налог на бездетность люди прежде всего прочитали слово "налог". То есть они поняли одно: что с них опять будут брать деньги. И какая тут разница, будет ли власть делать это за детность или бездетность?
Знаете, в 2017 году я предлагал целый комплекс мер для повышения рождаемости, и одна из 30 называлась очень похоже: налог на малодетность. Однако заметьте: не на бездетность, а на малодетность. Впрочем, реакция на это была вполне прогнозируемой. Из всех 30 мер для обсуждения подхватили именно "налог на малодетность" и сразу же принялись кричать, что это недопустимо. Слово "налог" опять сработало как красная тряпка.
Между тем, в чём заключалась моя инициатива? Я предлагал следующее: если в семье нет детей, она платит налог, условно говоря, 3 рубля в год. Если у тебя один ребенок, то налог составит 2 рубля, а вот если у тебя двое детей, то налог, соответственно, будет 1 рубль. То есть мое предложение было не про фискальную функцию, а про позицию государства, которое каждый раз таким рублевым налогом напоминало, что оно корыстно заинтересовано в рождениях. А люди считывают лишь то, что их хотят опять ограбить, вытащить из карманов денежки и отправить куда-то — не пойми на что.
Однако, когда я говорю о налоге на малодетность, у меня логика заключается не в налоге, не в малодетности и не в 3 рублях, а в том, что стране нужна модельная семья. Движение к решению демографической проблемы, на мой взгляд, может происходить через выделение модельной семьи, которая должна быть трех-четырехдетной. Именно такая семья — а это получается неотрадиционная семья — способна обеспечить нам положительную демографическую динамику и, значит, должна культивироваться обществом и государством. Отсюда даже двухдетная семья (а ведь, казалось бы, по нынешним меркам двое детей уже немало) получается как бы домодельной. И поэтому надо брать с родителей один условный рубль, напоминая тем самым, что давайте, ребята, рожайте третьего и четвертого. В этом и состоит логика моего предложения. А когда говорят о налоге на бездетность, то в этом логики нет никакой, это простое повторение советского налога и фискальное действие против граждан.
Скажем, если в семье появляется один ребенок, можно ли сказать, что это правильно и нормально со стороны государства? Конечно, этого недостаточно, потому что не обеспечивает даже простого воспроизводства, достигаемого в двухдетной семье: два родителя — два ребенка. Поэтому нужно говорить о налоге на малодетность, а не на бездетность. Но, поскольку слово "налог" будет лишь путать, то лучше его от греха подальше вообще убрать».
Демограф посетовал, что «именно в Год семьи в России окончательно сложилась система, по которой буквально все меры социальной поддержки семей осуществляются через категорию нуждаемости. Здесь всё просто: если в твоей семье доход на одного человека ниже прожиточного минимума, то ты имеешь право на социальное пособие и прочие льготы. А если выше прожиточного минимума, то ты ни на что не имеешь права. Отсюда в последние три года мы видим взлет количества разводов, который, по сути, организовало наше правительство».
«Почему? Тут тоже все элементарно: люди разводятся для того, чтобы зарплата кормильца-отца формально не попадала в общий котел и не учитывалась при подсчете семейных доходов, - пояснил эксперт. - Разведённая семья автоматически становится нуждающейся. И вот этот критерий нуждаемости, который использует наше государство, — это, пожалуй, такая ядерная бомба, заложенная и против семьи, и против российской демографии в целом. В 2024 году эта система приобрела законченные черты: были проработаны подзаконные акты, внедрены соответствующие алгоритмы действий и так далее. Хотя именно этот критерий нуждаемости, о котором мы говорим, по сути, курочит и разрушает семью и демографию. И это произошло именно в Год семьи!
Второй важный момент: все вопросы, связанные с семьей, у нас опять традиционно свели к тому, что ещё с советских времен, примерно с 1938 года, формулировалось как "политика Советского государства в интересах матери и ребенка". То есть у нас еще в 1938-м куда-то пропал отец, и то, что в Год семьи он так и не появился, говорит о многом. Везде у нас мама, даже в названиях тематических концертов, которые вы перечислили. И это, с одной стороны, конечно, замечательно, мы все за мам и за прославление материнства. Но при этом мы не должны забывать, что у нас колоссальные проблемы с наличием отца и мужчины.
А ведь эта проблема имеет национальный масштаб, и она тоже уничтожает семью и демографию. Достаточно посмотреть на статистику: по отдельным данным де-факто у нас в стране до 40 процентов матерей-одиночек. Кроме того, некоторые эксперты утверждают, что до 50 процентов матерей не подпускают отцов к детям, хотя нередко родители даже не разведены — просто так сложилось: либо живут раздельно, либо "глава семьи" бо́льшую часть времени проводит "на заработках". Преследование мужчин алиментами и существенный общий правовой дисбаланс в пользу женщин добавляют сюда колоссальный негатив, разрушение семьи и целостного мира детей. Можно сказать, что в России господствует такая во многом организованная государством безотцовщина. И вот эта безотцовщина вкупе с критерием нуждаемости — это все мины, заложенные под семью и ее будущее.
Ну и, наконец, еще более важный фактор: в России так и не появилось какого-то полномасштабного и адекватного закона о статусе многодетной семьи. Соответствующие инициативы были, но их, что называется, бюрократически заволокитили. Видимо, все силы уходили на концерты, и до решения более или менее существенных вопросов в Год семьи дело так и не дошло».
Чайлфри* - идеология бездетности запрещена в России
2.JPG)
