К воспитанию у меня всегда было особое отношение. Воспитать какое-то количество детей, своих или чужих – одна из немногих реальных возможностей для простого человека сделать что-то стоящее в своей жизни. Поэтому, когда священник нашего Костинского храма Тихвинской иконы Божией Матери иерей Игорь Обухов предложил мне заняться организацией православного воспитания при храме, я, без долгих колебаний, согласился. Хотя мы оба понимали, что кандидат на это послушание из меня не самый лучший – мой путь в Церковь был долгий, и ошибок на этом пути было совершено немало. Педагогического образования тоже не было. Но батюшка оказался в непростой ситуации – финансовые и людские ресурсы сельского и городского храма несравнимы, а организовывать такие занятия обязали в каждом приходе. В общем, отец Игорь благословил, и я с энтузиазмом впрягся в эту деятельность.
У меня был небольшой педагогический опыт – в молодости параллельно с учебой некоторое время вёл в школе туристический кружок с военно-патриотическим уклоном. Плюс школа туристической подготовки, походы, увлечение парусами, оставшееся после занятий в яхт-клубе, проведение экскурсий в школьном музее, многочисленные поездки по местам боевой славы и агитбригада.
Исходя из собственных возможностей, решили сделать упор на паломнических поездках, туристических походах, военно-патриотической тематике. Летом организовать православный лагерь. Планов было множество, моё воображение быстренько сформировало проект духовно-просветительских Нью-Васюков с безграничными перспективами роста. Несколько смущало отсутствие финансирования – храм находился в конце восстановления, готовился к Великому Освящению, свободных средств не было. Была надежда на пожертвования, кроме того, планировалось 75-80% процентов детей брать за плату, а малоимущих и многодетных – бесплатно.
В реальности финансовые возможности оказались несколько ниже расчетных. Состоятельных жертвователей на горизонте так и не появилось, а детей из многодетных и малоимущих семей оказалось 75-80% от общего количества. Приходилось выбирать максимально бюджетные варианты. Себестоимость проведения лагеря на человека в разные годы составляла от 100 до 200 рублей в день (естественно, без учёта расходов на закупку и амортизацию снаряжения), но даже такие суммы не все родители были в состоянии выделить, а говорить детям – «тебя берём, а тебя – нет» я так и не научился. Собственно приходу четыре года нашей деятельности обошлись не сильно больше пятидесяти тысяч рублей. Поэтому в роли благодетелей пришлось выступать моим друзьям, большинство из которых сами были многодетными и совсем не бизнесменами.
Из-за ограниченности в финансах и недостатка свободного от основной работы времени деятельность свелась к проведению зимой и осенью однодневных походов, некоторого количества разовых мероприятий и поездок, летом два раза в год выезжали примерно на неделю с палатками на Плещеево озеро и со школой в походы с ночёвкой.
Дальние паломнические поездки мы не осилили, в первую очередь из-за проблем с транспортом. Основным средством передвижения выступал мой 7-ми местный Соболь, которому кроме перевозки дров, стройматериалов, сена, коз (и иногда козлов в прямом и переносном смысле) пришлось выступать в роли экскурсионного автобуса. Плюс легковой транспорт. Никогда не было известно заранее, сколько будет машин, я всегда боялся, что кому-то придётся отказать. Но каким-то чудесным образом (кроме как Божьей помощью это не объяснить) мест хватало на всех. Решить эту проблему так и не удалось. Сельскому приходу очень сложно набрать достаточно человек и средств на заказ большого автобуса, а объединение усилий через благочиние как-то не сложилось, хотя, на мой взгляд, объединение усилий сельских храмов – один из наиболее эффективных способов наладить регулярную работу с детьми в сельской местности.
Зимой 2013 года получилось провести несколько походов, и постепенно стал образовываться круг взрослых и детей, которым с нами было интересно. Очень хороший отклик наши с батюшкой инициативы нашли в Костинской школе, реакция прихожан поначалу была почти нулевой.
Я с самого начала не учёл некоторые особенности, которые характерны для нашей местности.
Основными прихожанами являлись дачники, приезжающие на выходные и лето отдохнуть, съездить куда-то они могли себе позволить и без нашего участия. Местных прихожан с детьми можно было пересчитать по пальцам.
Костинская школа (9-тилетняя) в свое время заняла первое место в Московской области по результатам экзаменов после 9-го класса. Единственная выпускница сдала на 100%. Школу даже собирались закрывать. Но к 13-му году количество учеников значительно увеличилось и составляло примерно 5-7 человек в классе. Учительский коллектив во главе с директором – Натальей Анатольевной Захаровой и завучем – Анастасией Эдиславовной Ларионовой старались воспитывать детей в лучших традициях русской и советской педагогики, атмосфера в школе была домашняя, организовывались экскурсионные поездки, походы, летом нормальная трудовая практика. Тут наши взгляды и устремления практически совпали.
Но были и проблемы. Среди сельской общественности считалось хорошим тоном возить своих детей учиться в Дмитров, поэтому в местной школе было довольно много учеников из малообеспеченных и неполных семей, зачастую с трудной судьбой. Истории бывали такие, что «Санта-Барбара» отдыхает. Некоторые ребята вниманием родителей перегружены не были и росли на улице со всеми вытекающими.
Я сам вырос в не слишком благополучной среде. Поселок Хлебниково, окраина Подмосковного Долгопрудного, во время моей юности милиция туда практически не заглядывала. Пьяные дискотеки, стычки между районами, ночные тусовки, алкоголь, всё это затянуло многих моих друзей. Вылезти удавалось тем, кто видел что-то кроме этого мрака. А видели благодаря родителям и школе. Были замечательные учителя, которые бились за нас, молодых олухов. И была учитель истории, ныне почетный гражданин г. Долгопрудного, Козарь Лариса Витальевна. Она продолжала заниматься с детьми до последнего своего дня. Скончалась в 2022 году в возрасте 91 года. Лариса Витальевна создала музей памяти Н.Ф. Гастелло и лётчиков, совершивших «огненный таран», занималась с нами поисковой работой, практически каждые каникулы организовывались поездки, в 10-м классе даже съездили в ГДР, что в советские времена казалось фантастикой. В поездки она брала всех желающих, и даже хулиганы, дав обещание, находили в себе силы вести себя по-человечески. Именно по такому принципу я решил действовать и ни капли не жалею, за всё время такой подход не сработал только с одним деятелем.
Ближе к лету мы занялись подготовкой лагеря. Полноценный православный лагерь с соблюдением всех требований организовать было нереально, это была поездка большой кампании родителей с детьми на природу. Мы раньше уже выезжали несколькими семьями, решили позвать с собой костинских и попробовать провести всё это в формате лагеря. Особой рекламы не делали, в школе все и так уже знали, только в храме повесили объявление.
В качестве места было выбрано Плещеево озеро. Место нас устраивало по многим причинам. Один из главных плюсов – прекрасный пляж с 400-метровой отмелью, ребёнок до глубины просто не дойдёт, запрет на использование бензиновых лодочных моторов. Егеря обрабатывали территорию от клещей, следили за порядком, стояли мусорные контейнеры и туалеты. До городской больницы минут пятнадцать на машине. Рядом старинный Никитский монастырь, в Переславль-Залесском и окрестностях огромное количество храмов, музеев, несколько монастырей. Был и минус – народ приезжал туда отдыхать на выходные в большом количестве, со спиртным, музыкой и соответствующей культурной программой. Думали сначала место поменять, но потом решили, что дети особо ничего нового не услышат и не увидят, а контраст между атмосферой внутри и за пределами лагеря – прекрасный пример, зачем и почему люди идут в церковь.
Жить планировалось в палатках, готовка на костре, утром и вечером молитвы, после зарядка, потом различные мероприятия. Детей надо постоянно занимать.
Из спортивных мероприятий – волейбольная площадка, футбол, пневматический тир, виндсерфинг, парусный катамаран. Потом при первой возможности обзавелись лодкой с мотором на случай спасательных работ. Мотор был на берегу в готовности. Но так и не понадобился.
Вечером, естественно, посиделки у костра, беседы, песни.
Была ещё мечта организовать какую-то полезную деятельность, трудничать в монастыре. Мы с батюшкой поехали в Никитский монастырь, настоятеля не было, с нами встретился благочинный о. Глеб. Представились, высказали свои предложения, ответ был – мы вам проведём экскурсию, накормим, а работы не дадим. К сожалению, сейчас мало кто решается взять на себя мороку с приучением детей к труду. Развлечение для детей найти не проблема, а работу практически нереально. Лагерь вырисовывался в формате активного отдыха с православным уклоном.
Оба выезда, в июне и августе, прошли достаточно успешно, большую часть из задуманного удалось осуществить.
Вообще у ребят ощущается интерес к настоящей, живой деятельности, отличной от фальшивой виртуальной реальности, которая сейчас для них является средой обитания. А единственный способ вытащить их оттуда – сделать так, чтобы им было интереснее заниматься живым делом, чем «залипать» в искусственно созданной среде.
Естественно, проблем хватало. У многих детей выработаны голливудские шаблоны по любому поводу выказывать свою «индивидуальность», «особое мнение» по поводу и без, привычка разводить обсуждение вместо того, чтобы быстро и четко сделать необходимые действия. Плюс практически атрофирована способность к коллективной деятельности, очень плохо с самостоятельностью, выработкой решений. Впрочем, в походных условиях все это достаточно быстро проходит, вырабатывается костяк опытных ребят, новички начинают за ними подтягиваться и такие проблемы практически не возникают. Я убеждённый сторонник походно-трудового формата воспитания, такая среда исправляет многие искажения нашей «цивилизованной» жизни.
Еще была проблема в том, что те костинские родители, которые захотели поехать с нами в первую поездку, особо набожностью не отличались, и к прихожанам нашего храма их можно было отнести с большой натяжкой. Более того, высказывались идеи «вечером посидеть». Задача в одиночку удержать православный лагерь от превращения в гульбарий, одновременно решая вопросы организации, безопасности и занятий с детьми, представлялась несколько трудновыполнимой.
Ситуацию спасли мои друзья, взрослых оказалось достаточное количество, атмосфера тоже была соответствующая, интересно было и детям, и взрослым. Меня, правда, после первой поездки подмывало повесить в храме объявление: «От нашего прихода был организован летний лагерь, с прихода не было никого».
В самом начале произошёл довольно неприятный инцидент – один парень в первый день одновременно сгорел на солнце и застудил ноги. В разгар лета ни разу не был на солнце, когда все дети отправились купаться, он просто стоял по колено в воде. Вода была тёплая, после купания следили, чтобы дети сразу одевали что-то с длинным рукавом, но такой вариант не предугадали. Пришлось его отвозить домой. В следующий раз он поехал с мамой, и проблем не было. Малознакомых детей нужно брать вместе с родителями и приучать к жизни на природе желательно с дошкольного возраста.
В общем, несмотря на все трудности, первый год прошел на подъёме. Вариантов откосить от проведения на следующий год лагеря не было, так как ребята все решили сами и начали собираться ещё с осени.
Весной меня вызывали в благочиние на инструктаж. По степени ответственности работа с детьми подобна работе сапёра, и напоминание об этом отнюдь не лишнее, плюс катастрофическая нехватка людей, обладающих опытом подобной деятельности.
Следующие годы мы постепенно развивались, набирались опытом, обрастали снаряжением. Увеличивался коллектив как детей, так и родителей, постепенно стал подтягиваться народ с прихода. С нами бывали и некрещёные, и мусульмане. Цель навязывать или ущемлять кого-то не ставилась, была договорённость относиться друг к другу с уважением, если у кого-то «особое мнение» или «претензии к РПЦ», просто отходить в сторону во время молитвы.
С каждым разом всё меньше было проблем с ребятами в плане сборки-разборки лагеря, установки палаток, костра и прочих бытовых проблем.
Родителей, правда, исправлять бесполезно. Каждая мамаша сразу по приезде считала своим долгом начинать кормить «бедных детей», отодвигая дежурных от кухни. Те, не смея перечить старшим, начинали смиренно дрейфовать в сторону пляжа, откуда их выловить и вернуть к выполнению обязанностей было крайне проблематично.
Совместная деятельность и перенесенные трудности и приключения откладываются в памяти не меньше, а, может, даже и больше, чем обилие развлечений.
У ребят одно из самых ярких воспоминаний – когда все вместе стояли по щиколотку в воде и держали общественный шатёр, чтобы его не унесло во время шторма.
Родители, правда, мне иногда до сих пор припоминают покраску церковной ограды и сарая. Я вообще-то предупредил, что будем работать, но некоторые зачем-то нарядили детей поприличнее… Весело было, покрасили всё и всех.
Ну и матушка вспоминает про потраченные на оттирку детей запасы масла, говорит, что самой покрасить было бы легче.
Естественно, ярмарка на Пасху, на которой дети продавали вкусности и сувениры, сделанные своими руками, видя, что их труд нужен и доставляет радость.
Мы докатились до того, что детям зачастую важнее и интереснее делать что-то важное и нужное, чем аниматоры и пляски вокруг них родителей с выходом вприсядку. Только им такое дело ещё надо найти. Конечно, не всем и пока они ещё не погасли.
То, что вся эта деятельность не проходит безнаказанно, мне пришлось ощутить прошлым летом в Карелии. Из-за несовпадения отпусков основная часть нашей кампании разъехалась, и я остался на Челмужской косе один с пятью девушками. Оказался в совершенно непривычной для себя ситуации, когда все необходимое делалось ещё до того, как я открывал рот.
Параллельно с нашими некоторыми успехами накапливались и проблемы, в основном организационные. Главная проблема – нельзя было останавливаться на месте, нужно было развиваться, а наш приход просто не тянул дальнейшее развитие в силу своей малочисленности. Каждый раз получалось так, что подготовкой приходилось заниматься в одиночку, если большинство детей заранее собирались в лагерь, то у взрослых постоянно возникали неопределённости, а те мои друзья, кто активно в этом участвовал, жили достаточно далеко и физически не могли помочь в подготовке. Часть родителей стали стараться отпускать детей одних, в результате те взрослые, кто ехал с нами, оказывались в роли пионервожатых и не все были этим довольны. Программу занятий с детьми тоже приходилось составлять по ходу пьесы, в зависимости от желания и возможностей взрослых. Поэтому, когда несколько раз возникали вопросы по поводу «организации миссионерской и духовно-просветительской работы в лагере», приходилось бороться с желанием объяснить ситуацию за пределами церковной ограды, чтобы более полно и объективно раскрыть состояние дел на этом направлении. Батюшка в силу состояния здоровья и загруженности не мог постоянно быть с нами, приходилось заниматься текучкой и контролировать ситуацию на воде, плюс нужно всегда держать детей занятыми, иначе что-нибудь учудят. В результате занятия с детьми проводились в зависимости от того, кто из взрослых смог поехать с нами. Иногда всё получалось просто замечательно, иногда похуже.
Ребята из невоцерковлённых семей стали интересоваться вопросами веры, христианства, церковной жизнью. Поняв это, некоторые родители стали аккуратно отваживать своих детей от нашей деятельности.
От местной агентуры до меня стала доходить информация, что среди сельской общественности стала образовываться группа «неравнодушных граждан», которые всё громче стали задавать вопросы из серии «а кто это там занимается с детьми и кто им позволил?», и уже готовится обращение в «соответствующие инстанции». Всё правильно: если бы растлевали детей или наркотики им продавали, вопросов бы не возникало, и тут тщательная проверка и соответствующие санкции с последующим запретом просто необходимы.
Постепенно с проведением лагеря мы стали заходить в тупик. Если дети, которые первый раз ехали с нами, были в восторге, нашим постоянным ребятам Плещеево озеро стало приедаться. Чтобы сохранить начатое дело, необходимо было переводить лагерь в статус официального, с соблюдением всех требований, менять место проведения и увеличивать количество людей, занимающихся подготовкой и проведением лагеря. Но для этого нам надо было выходить на другой уровень, налаживать взаимодействие с другими приходами и привлекать больше людей к организации. Для нашего сельского прихода деятельность такого масштаба была абсолютно неподъёмной.
Последний наш выезд получился самым продвинутым с точки зрения обеспечения снаряжением, но чувствовалось, что на этом месте и с нашими возможностями мы достигли предела своего развития.
По окончании лагеря мы временно выгрузили наше добро на участке одного из родителей в расчёте на проведение ставшего уже традиционным августовского выезда, хотя необходимость изменений уже витала в воздухе.
Пока мы были в лагере, произошла трагедия на Сям-озере, когда «эффективные менеджеры», у которых в голове нет ничего, кроме подсчётов прибыли, угробили детей. На волне поднявшейся «заботы о безопасности детей» отцу Игорю посоветовали деятельность, связанную с лагерем, «на время» свернуть. К этому прибавились мои личные проблемы, и вдруг всё остановилось, как будто впереди возникла стена.
В тот год в октябре неожиданно выпал обильный снег, и наше снаряжение, которое хранилось на земле под хлипким тентом, оказалось под угрозой уничтожения. Необходимо было срочно всё перевозить на постоянное место хранения, а я был на тот момент без транспорта, и помочь именно в этот момент было некому. Пришлось всё перетаскивать на санках и горбу. Невозможно передать все эмоции, которые переполняли меня, когда я видел лица водителей проезжающих навстречу автомобилей, которые встречали за много километров от крупного водоёма мужика в валенках и телогрейке, бредущего по щиколотку в снегу с парусной доской на спине.
Я довольно сильно переживал прекращение нашей деятельности, и, честно говоря, без осуждения не обошлось. Ощущение было, будто тебя зажгли как свечу и погасили как окурок о подошву. Думал, перестану ходить в Церковь, но в той жизненной ситуации, которая сложилась на тот момент, без Церкви было не выжить. Решил держаться, сколько хватит сил. Очень мне тогда помог наш отец Игорь, поддержал в нужный момент.
Ребята же, когда поняли, что опять «пока не до них», тихо отошли в сторону. Судьба у них сложилась по-разному, я надеюсь, что Господь их не оставит, и те искорки веры, которые были в них заметны, разгорятся с новой силой.
Сергей Витальевич Смолянов, публицист
