Матерям – капитал, отцам – закон о «семейном насилии»?

Под предлогом самоизоляции снова активизировались лоббисты закона о «семейном насилии». В частности, печально известные депутаты Госдумы Пушкина, Севастьянова и Роднина недавно направили вице-премьеру Голиковой письмо с просьбой принять срочные меры, чтобы защитить «жертв» «семейного насилия», которое будто бы резко возросло в условиях большего пребывания дома. Если поразмыслить, почему они никак не уймутся, то можно прийти к выводу, что дело не только в наличии заграничных заказчиков (вот недавно и генсек ООН Гутерриш запел ту же песню). Дело также в чем-то таком, что существует в нашем обществе.

Когда я задал себе этот вопрос, то сам для себя неожиданно вспомнил о материнском капитале, который, конечно, не является ни причиной, ни поводом для антисемейной пропаганды (я вернусь к нему в конце). Но он, тем не менее, связан с законом о «семейном насилии» специфическим мышлением в отношении семьи, сложившимся в нашем обществе в течение последних десятилетий, еще при позднем СССР. Я имею в виду идеологию «равноправия». Это название, конечно, условное и давно не отражает её направленности, потому что женщины давно имеют те же права, что и мужчины.

Эта идеология давно переросла в агрессивный феминизм и пропаганду извращений, но эксплуатирует старые образы в общественном сознании. Главный – это образ угнетенной женщины. Которая якобы задавлена одними обязанностями и не имеет никаких прав. То, что женщин в России на 10 млн больше и живут они на 10 лет дольше мужчин, а выходят на пенсию на 5 лет раньше, обычно не упоминается – женщина всё равно угнетена неким вечным «неравноправием», против которого нужно бороться. Я лично не имею ничего против того, чтобы женщины на 5 лет раньше выходили на пенсию. Но я против пропаганды якобы существующего угнетения женщин, из-за которого мужчины в вечном долгу перед женщинами, у которых будто бы особая роль, особые права и особое положение и что позволяет их выделять в особую группу. Так, в 2017 году бывший премьер Медведев подписал специальную «Национальную стратегию действий в интересах женщин». Заметьте, не в интересах России и не в интересах российской семьи, а в интересах женщин. Может быть, именно поэтому одна из самых активных лоббисток и соавтор закона о «семейном насилии» Алёна Попова в конце прошлого года заявила, что она в шоке от текста законопроекта о «семейном насилии», так как в нём главной целью заявлено сохранение семьи и примирение сторон. А по её мнению, в семье всегда есть «насильник»  и «жертва», а сама цель сохранять семью ВРЕДНА из-за воображаемого ущемления женщины.

Я очень внимательно читал весь законопроект и могу сказать, что заявленная сохранения семьи цель носит чисто декларативный характер, а сам закон преподносит семью как некое полукриминальное сообщество. Однако даже это не устраивает его лоббистов-пропагандистов. По их словам, семья – это место насилия. Но сам этот закон мог ли появиться без «стратегии в интересах женщин»? Возможно. Но с ним он имеет большее прикрытие. Ведь стратегия защищает женщин, а не семью. И она даёт возможность, при создании соответствующей шумихи, проталкивать даже такой антисемейный закон – он же «защищает» женщин.

Закон о «семейном насилии» манипулятивный от начала до конца. Само название – это мем, информационный вирус, призванный заблокировать критическое мышление. Если бы речь шла о насилии в семье, то это понятно – оно существует везде, в том числе и в семье. Но тогда нет оснований выделять только семью. Поэтому речь идет о «семейном насилии», то есть сама формулировка подспудно предполагает насилие неотъемлемой частью заведомо опасной семейной жизни.

Бывает ли насилие в школах или на улице? Естественно. Но никто и никогда не пропихивает законы против «школьного насилия» или «уличного насилия»¸ потому что такового не бывает. Есть просто насилие, а где оно совершается, это уже обстоятельства. Следовательно, закон о «семейном насилии» направлен не против насилия, а протии семьи. Например, вмешиваться в семью могут НКО, в том числе по доносу третьих лиц, причем разрушая ее немедленно. Это прописано в законопроекте. Также там прописано, что «семейное насилие» не является ни уголовным, ни административным правонарушением. Это значит, что делается попытка параллельно с российской правовой системой инсталлировать в обществе параллельную систему наказаний за то, что, согласно российскому законодательству, вообще не является преступлением.

Почему такое возможно? Я думаю, потому, что этому также способствует идеология, которая сложилась в последние десятилетия. Мало кто заметил, но в 2006 году, когда был введен материнский капитал, отцов просто исключили из упоминания о том, что у детей вообще-то есть отцы. А знаете почему? Потому что мы сами их не замечаем как нечто несущественное. (Многие отцы дают к этому повод, но разве мало непутевых матерей?) В итоге капитал и до сих пор является материнским. То есть из самого названия предполагается так: есть ребенок и его мать. А капитал должен быть СЕМЕЙНЫМ и ранжироваться в зависимости от разных обстоятельств. Наибольший капитал должны получать именно полноценные семьи, а не матери-одиночки (естественно, это не относится ко вдовам). Но по настоящее время в обществе нет никаких призывов переназвать капитал семейным. Почему? Да все потому же – в общественном сознании женщины «более равноправные».

А ведь именно такое искажение сознания позволяет лоббистам-ювенальщикам, а подчас и обычным людям, отводить мужчинам и женщинам, матерям и отцам, совершенно искаженные роли: матери – главы семьи и единственного защитника и кормильца ребенка, а отцу – роль потенциальной угрозы и почти инородного тела в этом суррогате семьи «мать - ребенок». Эти антисемейные установки и позволяют одним продвигать разрушительные ювенальные технологии, а другим - не замечать очевидного неравноправия: матерям – капитал, а отцам – закон о «семейном насилии».

Евгений Александрович Чернышев, Донецк