К версии сожжения останков Царской Семьи

Настоящая хроника освещает ряд событий, подтвержденных материалами следствия Н.А. Соколова, документами советского периода и позднейшего времени, которые обосновывают версию сожжения останков Царской Семьи в течение 18 и 19 июля 1918 года на руднике Ганина Яма в окрестностях г. Екатеринбурга. В тех местах хроники, которые поясняют и дополняют освещаемые события, но на которые нет документального подтверждения, автор указывает свой инициал - В.К.

14-го июля 1918 года вернулся из Москвы в Екатеринбург уральский областной военный комиссар Филипп Исаевич (Шая Ицкович) Голощекин, член ВЦИК, делегат V Всероссийского съезда Советов (Москва, 4 – 10 июля 1918 г.); жил в Кремле на квартире Председателя ВЦИК Якова Михайловича (Янкеля Мираимовича) Свердлова.

16-го июля днем Ф.И. Голощекин и комендант Дома Особого Назначения (Дома Ипатьева) Яков Михайлович (Янкель Хаимович) Юровский (возможно, что с ними был и Белобородов) ездили на легковом автомобиле с шофером Люхановым в Коптяковский лес. Там у встречных местных жителей они расспрашивали про состояние дорог и интересовались проходимостью для автомобиля боковых маленьких дорожек-сверток. На руднике Ганина Яма, в глухом лесном урочище,  находилась старая шахта, которая была выбрана, по словам Юровского, местом для «временного захоронения» останков. В тексте «Записки» Юровского - базового документа современных следствий отсутствуют  сведения о предварительном выборе места для постоянного захоронения останков. Этот факт, нагляднее других, свидетельствует о том, что сожжение останков на Ганиной Яме – и было местом их «постоянного захоронения». В этой поездке шофер Люханов познакомился с дорогой на рудник, шедшей  по «времянке», а не через Поросенков лог и ехал ею на Фиате ночью 17-го июля.

В.К.: «Голощекин одобрил выбор места, но не только и не сколько, как для «временного захоронения», а для сожжения в глухом лесном урочище останков и отдал приказ о начале его оцеплении в ночь на 17 июля. Оцеплять в течение трех суток место, предназначенное только для “временного захоронения”, было нецелесообразно, как и невероятно звучит отсутствие решения о сокрытии следов преступления, принятого до его совершения».

16-го июля в 6 часов вечера Голощекин предписал привести приказ о расстреле в исполнение (приказ о расстреле был отдан Юровскому Голощекиным еще 15-го июля).

16-го июля до полуночи дежурный по Управлению комиссариата снабжения фронта П.А. Леонов получил телефонограмму-заказ на пять автомобилей (три тяжелых и два легких) и на две бочки бензина на одном из них, которые должны были быть поданы к зданию 1-ой гимназии, где помещалась канцелярия комиссариата снабжения фронта.

16-го июля около полночи Леонов пошел в здание Управления и разбудил шофера Никифорова, который обещал заехать к другим шоферам, помещавшимся в здании Уральского горного училища и выполнил свое обещание. Никифорова на большом грузовике послали к Американской гостинице, где размещалась «чрезвычайка»; там ему приказали идти домой, выдав пропуск для ночного прохода по городу. К Ипатьевскому дому четырехтонный Фиат «в ½ второго ночи», как указывается в «Записке», подаст уже шофер Люханов.

В.К.: «Налицо потеря около часа времени, который ушел на ожидание ответа из Москвы от Свердлова на известную телеграмму, отправленную через Петроград-Зиновьева: «Смольный, от Зиновьева в Москву. Кремль, Свердлову копия Ленину. В Москве была принята 16 июля 1918 г. в 21 час 22 мин. (в Екатеринбурге было 23 часа 22 мин.). Вот её содержание. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: "Сообщите Москву, что условленного с Филипповым суда, по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем, если ваши мнения противоположны сейчас же вне всякой очереди сообщите Голощёкин Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом Зиновьев". [Странно, что автор не обращает внимания на загадку этого документа: почему-то телеграмма из Екатеринбурга на имя Свердлова и Ленина, посланная через Зиновьева подписана не председателем Уралоблсовета Белобородовым, а Голощекиным и Сафаровым, при том, что Белобородов был в Екатеринбурге. - Ред.] “Своевольные уральцы” не хотели брать на себя тяжесть принятия решения о расстреле и продолжением логики запроса «мнения» Москвы, стала телеграмма  Белобородова: «Передайте Свердлову, что всё семейство постигла та же участь, что и главу».

17-го июля, около полночи на 18-е комиссар снабжения П. Войков приказал запрячь надежную лошадь в экипаж "покрепче", объяснив при этом, что "придется, быть может, ездить всю ночь". Помощник Войкова Зимин позже пояснил зачем: “Ездили на тот свет публику отправлять”.

Юровский на этом экипаже "покрепче", с тремя помощниками с тремя лопатами, в сопровождении верхового, уехал в Коптяковский лес, куда к полянке его, в эту же ночь, кучер Войкова Черных на простой телеге доставил ящик с кислотой. Экипаж, весь в грязи и в глине, с помятым крылом был возвращен днем 18-го июля, а позже какой-то пленный "австриец" принес три лопаты, также запачканные глиной.

В.К.: Трудно найти иное, чем для обезображивания лиц “двойников”, объяснение срочной доставки кислоты в лес, куда ездил с помощниками Юровский «На тот свет публику отправлять».

18 июля ночью на рудник прибывает отряд чекистов-красноармейцев из лысьевских заводских рабочих численностью в 14 человек во главе с комиссаром Полушиным – «специалистом по сжиганию», как он представлен в «Записке Юровского».

В.К.: «Одновременно, вместе с ними  на рудник приходят телеги, коробки и дроги: комиссар Полушин, специалист по сжиганию, позаботился о доставке на рудник всего необходимого для сжигания, привезенного на многочисленных коробках и дрогах: древесный уголь и сухие дрова. Для сооружения вблизи шахты двух костров, сжигания на них останков Царской Семьи и понадобился такой большой отряд из опытных рабочих. Костер, диаметром около 3 м, был обнаружен еще в июле 1919 года Н.А. Соколовым, а второй – при проведении археологических изысканий А. Авдониным в 1998-2000 годах. Сжигать останки людей из окружения Царской Семьи не было задачей организаторов злодеяния, целью которых было не допустить сохранения для народа “святых мощей”».

18-го июля, к утру из шахты поднимают тела жертв убийства в Доме Ипатьева и складывают их в лесочке, укрыв брезентом, как говорится в «Записке».

В.К.: «Ничто не мешало сразу же приступить к сооружению двух больших костров для сожжения останков Царской Семьи: для этого было привезено все необходимое, а  две бочки заказанного бензина подвезут уже в ближайшие часы». 

18-го июля, утром, днем и к вечеру в район переезда № 184 на грузовых автомобилях, а от него лошадьми на рудник, доставлялся бензин в количестве самое меньшее 40 пудов. Грузовик с двумя пустыми бочками, отправленный еще с ночи 17 июля к зданию 1-ой гимназии, утром 19-го июля вернется в гараж.

В.К.: «Возвращение в гараж двух пустых бочек свидетельствует о том, что бензин был израсходован при сжигании останков на Ганиной Яме».

18-го июля в первой половине дня к переезду № 184 была доставлена в деревянных ящиках вторая партия серной кислоты; общее ее количество составило 11 пудов 4 фунта [документов, подтверждающих именно такое количество кислоты, доставленной на рудник нет. - Ред.].

18-го июля, ближе к вечеру на рудник приходит тяжелый грузовик шофера Сирика, с двумя людьми в штатскоми с двумя красноармейцами с винтовками; в его кузове, заполненном наполовину, находится накрытый серым сукном груз.

18-го июля, так же ближе к вечеру, на рудник приходит Голощекин, в сопровождении двух чекистов, один из которых – следователь УралОблЧК Исай Иделевич  Родзинский; все они приехали к железнодорожному переезду № 184 на легковой машине. Через некоторое время эти чекисты, без Голощекина, который останется на руднике до утра 19 июля, возвращаются к машине и уезжают в город.

18-го июля, «в 9 часов вечера», как указано в «Записке»,отряд комиссара Полушина, с кавалькадой  телег, коробков и дрог, во главе с Фиатом Люханова, с поврежденным ночью 17-го июля недалеко от рудника, при сваливании в яму, задним колесом, обмотанным толстой веревкой, с телами жертв убийства в кузове, направляется на «глубокие шахты», находящиеся за городом, по Московскому тракту,якобы, для захоронения там останков.

В.К.: «Привезенный на тяжелом грузовике Сирика груз под серым сукном, был ничем иным, как короткими шпалами и бревешками, как убедимся мы далее при описании устройства захоронения под мостиком из шпал. Взяться им откуда-то еще было просто невозможно, как и невозможно отрицать их наличие в могиле с “двойным дном”. На дрогах и повезли в Поросенков лог шпалы и бревешки, общим объемом около 1.2 м куб».

19-го июля после полуночи, «кавалькада» подходит к железнодорожному переезду № 184 и не идет в город по «времянке», как шли все машины в эти дни, в том числе, Фиат Люханова перед рассветом 17 июля, а идет через переезд, прямо в «трясину» лога.

19-го июля: «Около 4 ½ утра 19-го машина застряла окончательно», как указывается в «Записке» и решили хоронить останки здесь, а два тела сжечь, что и было сделано: «похоронили тут же, под костром, останки, и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья», - указано в «Записке».

Следователь Н.А. Соколов прошел пешком всю Коптяковскую дорогу до рудника, в том числе,  через Поросенков лог, и сделал вывод, что она везде проходима даже и для грузового автомобиля. Приход Фиата Люханова, без каких-либо затруднений, от переезда № 184 до рудника подтверждает вывод Соколова, а сваливание Фиата в яму случилось тогда, когда он объезжал стоящее на пути дерево.

В.К.: «Такое большое время, около 7 часов, затраченное на преодоление расстояния в несколько верст, просто невероятно и скрывает за собой время, затраченное на сжигание на руднике, в том числе, двух останков Царской Семьи. Именно эти, костные фрагменты, оставшиеся от сжигания, были захоронены недалеко от мостика из шпал и дополняли до семи число находящихся там останков пяти «двойников» Царской Cемьи. Сжечь два тела до состояния костных фрагментов за  несколько часов было невозможно».

19-го июля: «…выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2 ½ (около 1.9 м) глубины, 3 ½ (около 2.7 м) в квадрате была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения  (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали – следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне - этого места погребения белые не нашли», - указывается в «Записке».

19-ое июля, утром с рудника уходит грузовик Сирика, а за Голощекиным на легковой машине приезжает И.И. Родзинский и все они, около четырех-пяти человек «сонные», как замечают видевшие их свидетели,  уезжают в город.

В.К.: «Двое в штатском, приехавшие на рудник в кузове грузовика Сирика, вероятно, были в числе тех людей, которых видели свидетели в легковой машине, идущей в город. Эти двое чекистов, вместе с Голощекиным, провели всю ночь на руднике, где до утра 19-го июля заканчивалось сожжение пяти останков Царской семьи. Именно эти доверенные люди Голощекина, и кто-то еще, собирали все недогоревшее, возможно, что в кувшины из-под серной кислоты, чтобы утопить их, скорее всего, в болотах за Ганиной Ямой».

19-го июля утром, чета Карлуковых, шедшае на свой покос, видела около рудника, в лесочке, фаэтон с кучером. Около экипажа стояли два господина, солидные, с черными усами, в черных шляпах, в черных накидках. В руках одного господина был белый сверток длиною в пол-аршина, как будто из скатерти. Эти два господина, увидев Карлуковых, сели в экипаж и уехали по направлению к В.-Исетску. Показания Карлуковых подтверждает горный техник Фесенко, видевший этот фаэтон на свертке, шедшей от рудника к Коптяковской дороге.

В.К.: «Пребывание этих двух “господ в черном” на руднике в то время, когда там находился Голощекин со своими доверенными людьми, а все посторонние ушли, трудно объяснимо без связи этого, неординарного, события с неким действом, которое, все-таки, имело место на завершающей стадии убийства Царской Семьи и сожжения ее останков».

В июле 1991 года в Поросенковом логу производилось официальное вскрытие захоронения под мостиком из шпал, устройство которого полностью опровергает описание того захоронения, которое приведено в «Записке».

Размеры ямы около 2,2х1.64м и глубиной около метра, объемом - 3.6 м куб оказались значительно меньшими, указанных в «Записке» с объемом ямы - 7,7 м куб. [что вполне можно объяснить тем, что Юровский называл объемы могилы по памяти. - Ред.]. Поверх останков, вдоль ямы, был положен сплошной слой бревешек толщиной 0,165 м, а поверх их - слой шпал; оба слоя длиной около 2 м (стандартные шпалы имеют длину 2,75 м).

Расположение останков в яме свидетельствует о том, что на дно ямы, на ее торцах,были уложены тела четырех человек: тело Е.С. Боткина (скелет № 2) и тело А.С. Демидовой (скелет № 1) на северном торце ямы; тело И.М. Харитонова (скелет № 8) и тело А.Е. Труппа (скелет № 9) на южном торце.

Такое расположение тел позволило сделать настил из бревешек с пустотой  в середине, куда могли быть положены, возможно, что в разное время, останки пяти «двойников» Царской Семьи (скелеты №№ 3, 4, 5, 6, 7).

Археолог Л.Н. Корякова, присутствующая при вскрытии захоронения в 1991 году, в своем отчете указывала, что «костные останки сильно смещены по отношению друг к другу, состояние скелетов наводило на мысль, что скелеты были сильно потревожены позднее, вероятно, в 1979 году, что некоторые кости отсутствовали или располагались не на месте, расстояния между ними не всегда соответствовали анатомическим нормам».

Но, по признаниям «первооткрывателей» захоронения под мостиком из шпал, они не вскрывали весь слой бревешек и вопрос о том, что «скелеты были сильно потревожены позднее», требует ответа на него.

Каким образом следователю В.Н. Соловьеву удалось избежать наказания за два должностных преступления:  оставить незамеченными два больших костра, сокрытых на руднике  под слоем глины и пройти мимо несоответствий захоронения по «Записке» Юровского и по вскрытию его в 1991 году – осталось на совести его и его начальства.

Сможет ли новое следствие принять во внимание все выше перечисленные сведения из хроники тех событий и эти два – самых важных факта о двух кострах и захоронениях и вместе с тем оставить все это без внимания – мы узнаем по результатам историко-архивной экспертизы. Пока что, нет никаких оснований признать выводы молекулярно-генетической экспертизы о принадлежности к «царским» останков из Поросенкова лога.