Цусимский бой глазaми 2-й эскадры

 

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Части 4-5

Часть 6

Часть 7

Часть 8.1

 

[Что это было за зрелище…

 

Немеркнущий подвиг гвардейского броненосца продолжает вызывать восхищение и в наши дни. Не могу не привести, практически дословно, посвященные ему строки из очень недурной статьи «Мифы Цусимы» Андрея Колобова[1]:

В 14.32 всякое участие Рожественского в Цусимском сражении подошло к концу, но что же произошло дальше? … Аналитики обычно называют время, последовавшее за выходом из строя «Князя Суворова» «периодом анонимного командования». Что ж, может оно и так, но давайте посмотрим, как командовали «анонимы».

Командир следующего за «Суворовым» броненосца «Император Александр III» направляет свой корабль вслед за флагманом, но быстро поняв, что тот уже не может вести эскадру принимает командование на себя. …

Казалось бы, ситуация критическая – оба флагмана избиты и вышли из строя, и что должен был чувствовать командир? Враг как будто бы невредим, его положение лучше и выигрышнее, японские орудия изрыгают океан пламенеющей стали, и кажется, что горизонт дышит на тебя огнем.

Судьба твоего корабля предначертана, ты следующий после флагмана и сейчас на тебя обрушится огненный ад, только что сокрушивший того, кто шел впереди тебя.

Непосильный груз ответственности за эскадру внезапно обрушивается на твои плечи, а ведь человеческая плоть слаба... И, наверное, так хочется вырваться из всего этого, отвернуть, выйти из боя хоть на чуть-чуть, дать хотя бы малую передышку истерзанным нервам, собраться с силами…

Командир «Александра» увидел ошибку Того – тот слишком далеко выдвинул свой первый броненосный отряд и у русских кораблей появился шанс проскочить под кормой его броненосцев.

Но для этого нужно – какая малость! Развернуться, и повести эскадру прямо на противника. Самому подставиться под «палочку над Т».

Тогда на тебя обрушится град снарядов со всех 12 кораблей японцев, и ты, конечно же, погибнешь. Но ведомая тобой эскадра, пройдя проложенным тобой путем, сама поставит «кроссинг Т» обоим отрядам японцев – и Того и Камимуре!

«Император Александр III» поворачивает…НА ПРОТИВНИКА!

Расскажите мне, о Знатоки морских войн, часто ли в истории человечества бывало такое, чтобы эскадра ожесточенно, но безрезультатно сражалась почти час, несла потери и вдруг, внезапно потеряла флагманов, но – не отступила, не оцепенела в отчаянии, а вместо этого ринулась в яростную, самоубийственную атаку на торжествующего врага?!

Что это было за зрелище…

Огромный, черный левиафан с золотым двухглавым орлом на форштевне, в пене и брызгах расталкивая свинцовую волну, вдруг ворочает влево, и нещадно дымя обеими трубами, бросается прямо на вражеский строй, в самый его центр!

Сквозь фонтаны воды, вздымаемые вражескими снарядами, сквозь вихрь яростного огня идет в атаку русский броненосец, словно древний витязь в сечу смертную, не прося пощады, но и не давая ее никому. И бьют орудия с обоих бортов, а закопченные, меченые яростью вражеского огня надстройки озаряются вспышками собственных залпов и огнем разгорающихся пожаров.

Но во след ему, вытянувшись в строгую линию, поворачивают ведомые им корабли эскадры и огоньки выстрелов пробегают по их темным силуэтам…

Воистину, то был их славный час! Почти безнадежная – но все же предпринятая попытка переломить ход боя. Тактически, к 14.35 положение русской эскадры было совершенно проигрышным, нужно было что-то менять.

«Император Александр III» пошел в атаку, разменивая самого себя на лучшую позицию для остальных русских кораблей, из которой они могли бы нанести серьезные потери японцам.

Адмирал Рожественский не имел права и не мог сделать такого в завязке боя – он не знал еще истинного соотношение сил русской и японской эскадры.

Но командир «Императора Александра III», после сорока пяти минут боя – знал, и ни секунды не колебался в своем самоубийственном решении.

 

У него почти получилось.

Разумеется, Хейхатиро Того не мог позволить русским выставить «палочку над Т» своему отряду. И потому он поворачивает «все вдруг» ‒ теперь он уходит от русских кораблей.

Это, конечно, правильное решение, но теперь корабли Того повернуты кормой к русскому строю и ситуация, пусть ненадолго, вновь меняется в нашу пользу…

А затем, «Император Александр III», получивший тяжелейшие повреждения, вынужден был покинуть строй. Честь и право вести эскадру перешли к «Бородино».

 

О теории вероятности и молодом японском империализме

 

Андрей Колобов справедливо отмечает, что на минуты атаки «Александром III» эскадры Того приходится второй период эффективности огня нашей эскадры, недаром вскоре после этого Соединенный флот предпочел потерять нас на несколько часов.

И восклицает с горьким юмором, или сарказмом, что «воистину, если бы теория вероятности, эта продажная девка молодого японского империализма, хоть на секунду явила бы справедливость русским морякам» – бой и тогда мог бы окончиться по-другому. И добавляет: «Увы, история не знает сослагательного наклонения…».

 

Полагаю, что если продолжить и углбить столь оригинальное понимание теории вероятности, необходимо отметить, что в этом качестве та повела себя как весьма дорогая дама соответствующего поведения. И чтобы она улыбнулась «молодому японскому империализму», старшим братьям этого империализма пришлось заплатить ей очень немалые деньги.

Так, практически безвозмездный заем Японии на строительство флота от американских банкиров определенного направления, типа небезызвестного Якоба Шиффа, составил на современные деньги порядка 100 млрд долларов[2]]. Тут не только теория вероятности может продаться!

Описание боя продолжает Георгий Александровский:

 

…Самых выдающихся флотоводцев мира

 

Бухвостов талантливо руководил этой частью боя, и проявленная им инициатива была достойна искусства самых выдающихся флотоводцев мира… В этой самой подвижной и полной неожиданных маневров части боя, часы измерялись минутами, а минуты − секундами.

Бухвостов, видя, что японские корабли после поворота русской эскадры в 2 часа 30 минут на ост, снова опережают русскую эскадру, принимает смелое до отчаянности решение.

Он не уклоняется со всей эскадрой снова вправо, (как это сделал Рожественский с целью сохранить возможность бить по врагу всем орудиям левого борта своей эскадры и очевидно надеясь на более ощутимый результат нашей стрельбы), а в 2 часа 35 минут поворачивает в обратную сторону − почти на чистый норд, держа курс под хвост японской линии и надеясь прорваться под кормой последнего корабля японской линии (Схема 1-2).

 

 

Схема 1-2. Маневр АЛЕКСАНДРА

 

Этим маневром Бухвостов подставил свой броненосец под особенно усиленный обстрел японского флота. Мало того, что все броненосные корабли японской линии стреляли по «Александру III», но они обстреливали этот корабль продольным огнем, при котором процент поражения самый высокий.

Но если «Александр III» этот огонь выдержит, то, пересекая сзади японскую кильватерную линию, он ставит под такой же огонь весь японский флот.

Во время этого поворота «Александр III» опять прикрывает своим корпусом, если не «Суворова», то остальные русские броненосцы, которые пока не легли на другой галс, должны были временно прекратить стрельбу.

 

Реакция адмирала Того

 

Храбрая до крайности инициатива Бухвостова, вызвала у адмирала Того немедленную реакцию. Он не смеет допустить прорыва русской эскадры на север и ему нужно уклониться от возможности в свою очередь попасть под продольный огонь русского флота.

В 2 часа 40 минут он приказывает шести кораблям своего первого боевого отряда повернуть "все вдруг" на 16 румбов (на 180 градусов), развернувшись в сторону от русского флота. Вследствие этого маневра ведущим кораблем японской линии становится последний корабль первого отряда − броненосный крейсер «Ниссин», на котором держал свой флаг младший флагман первого отряда вице-адмирал Мису.

Чтобы прикрыть этот маневр от сосредоточенного огня русских кораблей, так как японские корабли, находясь на циркуляции, сами не могли стрелять, а себя подставляли под продольный обстрел со стороны русских судов, Того предпринял два параллельных мероприятия.

Во-первых, он послал в минную атаку на русскую эскадру авизо «Чихая», который до этого держался сзади японской линии с ее нестреляющего борта. Этим Того отвлекал огонь русских броненосцев от своих поворачивающих главных сил на это маленькое суденышко.

В 2 часа 46 минут «Чихая» с предельной дистанции выпустил две торпеды, прошедшие вблизи борта броненосца «Бородино». Этот корабль, справившись с поломкой, вероятно, рулевого управления, снова вернулся на свое место в строю.

Вторая мера заключалась в том, что 2-ой боевой отряд японской эскадры под флагом адмирала Камимура не повернул немедленно в след первому боевому отряду, а продолжал свой путь, расходясь на контркурсе с русской эскадрой.

Тем самым броненосные крейсера Камимура прикрыли своими корпусами поворачивающиеся броненосцы Того. Но, благодаря этому маневру, японская эскадра оказалась впервые разъединенной. Очевидно Того решил, что боевая сила русского флота уже настолько ослабела, что с ним уже может сражаться каждая из половин японского флота в отдельности.

По-видимому, он надеялся, что оба японских боевых отряда, действуя самостоятельно, не дадут Второй Тихоокеанской эскадре уйти. Но здесь адмирал Того, явно, просчитался.

 

Осторожность Камимуры

 

Камимура, оставшись только с пятью броненосными крейсерами, не счел себя достаточно сильным, чтобы бороться один на один со всей русской эскадрой. И через 3 минуты после того, как последний его корабль минул точку поворота японского флагманского корабля «Миказа», он также повернул в сторону от русского флота, но не сделал поворота "все вдруг", а повернул менее рискованным способом, а именно последовательно. Начало поворота отряда Камимура на соединение с отрядом адмирал Того, произошло в 2 часа 57 минут.

Пользуясь своим преимуществом в ходе, японские броненосцы шли на перерез курса «Александра» и угрожали, пересекая курс, подвергнуть русскую линию продольному огню, но «Александр» делает резкий поворот и ведет русскую эскадру снова на юго-восток в сторону слабейшей половины японского флота.

Тем временем отряд Камимура уже повернул, идя на соединение с Того. Бой снова вспыхнул между русской эскадрой и расходящимися на контркурсе японскими броненосными крейсерами.

 

«Александр». Взгляд с «Суворова»

 

Перед этим последним поворотом «Александр III» и следующая за ним эскадра подходила к «Суворову», который самостоятельно шел на север и оказался между линиями обоих флотов. Вот каким представился «Александр» глазам капитана 2-го ранга Семенова, наблюдавшего за ним из батарейной палубы правого борта «Суворова»:

‒ Мы могли хорошо видеть «Александра», который был у нас почти на траверзе и держал прямо на «Суворова». За ним следовали остальные. Расстояние уменьшалось.

В бинокль уже отчетливо видны были избитые борта броненосца, разрушенные мостики, горящие рубки и ростры... но трубы и мачты еще стояли.

 

 

Следующим шел «Бородино», сильно горевший. Японцы уже успели выйти вперед и завернуть на пересечку. Наши подходили справа, а японцы оказались слева от «Суворова».

Стреляли и в нас, и через нас. Наша носовая башня (единственная до сих пор уцелевшая) принимала деятельное участие в бою. Затаив дыхание, все ждали.

По-видимому, вся сила огня японцев была сосредоточена на «Александре».

Временами он казался весь окутан пламенем и бурым дымом, а кругом него море словно кипело, взметывая гигантские водяные столбы… Ближе и ближе... Расстояние не больше 10 кабельтовых...

И вот − один за другим, целый ряд так отчетливо видимых попаданий по переднему мостику и в левую 6-дюймовую башню... − «Александр» круто поворачивает вправо, почти на обратный курс и уходит... За ним «Бородино», «Орел» и другие…

 

Жертвуя собой

 

Из этого описания видно, что силы «Александра III» после получасового водительства русской эскадры были надорваны. Поэтому, когда этот отважный броненосец был снова обстрелян вторым японским отрядом адмирала Камимура, то ему пришлось выйти из строя и уступить водительство эскадры третьему по порядку в линии броненосцу «Бородино».

Но свою задачу «Александр III», жертвуя собой, выполнил. Он уже почти вывел эскадру из боевого соприкосновения с японским флотом. За него эту задачу докончил «Бородино».

Адмирал Того, видя русскую эскадру уходящей, в отчаянной попытке задержать ее, приказал произвести несколько выстрелов торпедами, которые однако не достигли русской эскадры.

По японским сведениям, расстояние между борющимися эскадрами уменьшилось в этот момент до 12-15 кабельтовых, но этого не подтверждают русские участники боя, и тот же Семенов свидетельствует, что русская эскадра повернула на юго-восток, когда она была удалена на эту дистанцию от «Суворова». А ведь, «Суворов» не находился в одной линии с японскими броненосцами.

Поэтому обе эскадры находились друг от друга не менее чем в 25 кабельтовых. Следовательно, японские источники уменьшают расстояние, чтобы оправдать бессмысленный расход торпед со стороны японских броненосцев.

Адмирал Того, очевидно, в этот момент нервничал и отдал необдуманное распоряжение.

Казалось бы, Того должен был немедленно повернуть назад, чтобы не дать русской эскадре уйти. Но этого он не сделал. Состояние его кораблей после нахождения под обстрелом русских броненосцев требовало, по-видимому, передышки для быстрого исправления полученных повреждений.

Поэтому он продолжал идти на северо-запад, после того, как прекратил стрельбу, еще в течение двадцати минут и только затем повернул "все вдруг" в сторону русского флота и лег на курс, ведущий на северо-восток, пассивно ожидая повторения со стороны русского флота попытки прорыва на север.

В 3 часа 05 минут бой прервался после 1 часа 16 минут непрерывного артиллерийского поединка.

Русская эскадра, следуя за «Бородино», шла на юго-восток. Главные силы японского флота, уходили в обратном направлении. Броненосные крейсера Камимура шли тем же курсом несколько сзади на соединение с своими главными силами... Дистанция между обоими флотами быстро увеличивалась.

Согласно японской версии, внезапно сгустившийся туман разъединил оба борющихся флота. Но и без тумана бой должен был бы прерваться, раз оба противника расходились в прямо противоположные стороны. Японцы не проявили инициативы сохранить соприкосновение с тихоходной русской эскадрой и явно стремились на время оторваться от русских броненосцев.

«Трудно назвать такое поведение японского флота − действиями флота побеждающего», − замечает Георгий Александровский. И продолжает.

 

Эскадра: курс НОРД-ОСТ 23 градуса!

 

Путь к уходу из Корейского пролива на юг был для русского флота открыт. Японский флот, сам подбитый, отказался от своей главной задачи преследовать более слабую русскую эскадру и достигнуть решительной победы на море.

Многие критики действий 2-й эскадры негодовали, что командиры русских броненосцев не воспользовались этим моментом, чтобы отказаться от дальнейшей попытки прорыва во Владивосток и, окончательно прервав сражение, удовольствоваться тем, что цена, заплаченная за первую попытку прорыва, была еще относительно небольшой − только один броненосец «Ослябя» утоплен, а другой − «Суворов» где-то скитается сзади русской эскадры в пасти врага.

Жалкое малодушие! Что предлагали они? Бросить своего Командующего на флагманском корабле на произвол судьбы, отказаться от цели столь выстраданного похода после первой неудачной попытки

А может быть, сила японского флота уже иссякла, как это имело место в бою 28 июля у мыса Шантунг, когда на японских броненосцах уже не осталось снарядов для дальнейшего ведения боя?

Цусимское сражение не могло быть повторением боя у Шантунга.

1-я Тихоокеанская эскадра возвращалась после этого боя в недалекую свою базу − Порт-Артур, находясь в которой она еще некоторое время представляла какую-то угрозу японскому флоту.

2-я Тихоокеанская эскадра этой возможности не имела. Путь назад вел только в нейтральный порт для разоружения и к окончательному отказу для эскадры от борьбы с Японией до конца военных действий.

Цусимское сражение, заканчивая многострадальные труды 7½-месячного похода, не могло закончиться вялой попыткой прорыва. Эта битва не смела придать новые ветви стыда в уже увядший в этой войне венок русской славы. Страницы истории этого боя не писались только для текущего момента, чтобы их с досадой забыть на другой день.

Страницы истории Цусимы были призваны оставить глубокий след в истории Русского государства. След исключительно тяжелый по своим непосредственным практическим последствиям, но след, свидетельствующий о чрезвычайно высоком взлете русского национального духа, взлете, имеющем мало равных себе в истории человечества.

Не сломленные ни своей слабостью, ни новыми разрушительными снарядами, впервые примененными японцами в этом бою, ни жестокими ударами нерасположенной к нам судьбы, командиры русских кораблей непреклонно оставались верными последним словам приказа адмирала Рожественского − "Собственной кровью смыть горький стыд Родины".

Воспользовавшись перерывом в бою, русские моряки спешно заделывали пробоины, откачивали воду, тушили пожары, убирали тела убитых, укладывали раненых, пополняли комплект прислуги у уцелевших орудий, производили учет запасам снарядов и ... готовились снова к бою.

Строй эскадры выровнялся. Броненосец «Александр III» снова вступил в строй, заняв место сзади «Бородино», «Орла» и «Сисоя Великого». Русская эскадра продолжала идти еще некоторое время на юго-восток с целью несколько отойти от противника.

 

 

Эскадра: курс НОРД-ОСТ 23º

 

Эскадру вел «Бородино».

У командира этого броненосца не мелькнуло мысли продолжать путь дальше на юг.

Через 10 минут после перерыва боя, «Бородино», а за ним вся эскадра легли на старый курс, ведущий во Владивосток − НОРД-ОСТ 23 градуса!”^[3]

 

„БОРОДИНО" становится головным

 

«С этого момента место головного нашей линии занял „Бородино", который и водил эскадру до седьмого часа.

Поворот в 3 часа 20 минут, из норд-вестовой четверти в зюйд-остовую, проходил в расстоянии меньшем десяти кабельтовов от „Суворова", остававшегося без движения, и вероятно в это время огонь наших броненосцев помог отбить первую атаку миноносцев на „Суворова".

Вскоре после 3 часов дня наша броненосная эскадра пришла в соприкосновение со своими транспортами и крейсерами и с неприятельскими крейсерами.

Нельзя с точностью установить движения, которые привели к этому соприкосновению, но по сличению разных объяснений наиболее вероятным представляется следующее».

 

Транспорты и крейсера

 

«Три наши вооруженные транспорта: „Камчатка", „Анадырь" и „Иртыш", с не имевшими артиллерийского вооружения транспортом „Корея" и двумя малыми буксирно-спасательными пароходами „Русь" и „Свирь", под конвоем отряда из семи крейсеров и пяти миноносцев, ‒ которым в 1 час 20 минут было приказано сигналом уходить вправо, то есть к осту, и которые тогда же соответственно изменили курс, увидели в 2 часа 30 минут, что голова нашей броненосной эскадры начинает ворочать к югу.

Тогда Командующий крейсерами, решив, повидимому, что ему не следует продолжать движения в указанном направлении и тем, удаляя транспорты от места боя броненосцев, удалять их вместе с тем и от прикрытия, которое могли оказать броненосцы, повернул вправо через ост к зюйду.

Увидев затем, что в южной части горизонта идут от веста к осту легкие японские крейсеры, делавшие с 1 часа 20 минут большой обход нашего тыла, из-за линии своих броненосцев к югу и востоку, Командующий крейсерским отрядом склонил курс к зюйд-весту и весту, направляясь таким образом на пересечку курса наших броненосцев в ту сторону, с которой не было неприятеля.

Может быть, Командующий крейсерами, решаясь повернуть к месту боя броненосцев, считал, что виды на прорыв уже потеряны и что настала пора, пожертвовав транспортами, прийти с крейсерами на помощь броненосцам. Склоняясь, как выше указано, он обменялся с японскими крейсерами выстрелами на расходящихся курсах с больших расстояний. Как в настоящее время определилось, это были крейсера отрядов вице-адмиралов Дева и Уриу.

Первый выстрел с нашего флагманского крейсера был сделан, вероятно, около 2 часов 45 минут.

Вслед затем, около 3-х часов, Командующий нашими крейсерами мог разглядеть, что наши броненосцы ворочают к северу. Тогда и он, несколько увеличив расстояние до неприятельских легких крейсеров, стал ворочать через вест к норду, чтобы догнать свои броненосцы и закрыться ими.

Во время этого поворота, начиная с 3 часов 10 минут, наш крейсерский отряд мог иметь перестрелку левым бортом с крейсерами отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того, которые в это время показались в зюйд-вестовой четверти, идущими в направлении к востоку же, на расстоянии около 5 миль.

Неприятельские же легкие крейсера, начавшие в 3 часа поворот на вест, в погоню за нашими, увидев, что наши поворотили к северу, легли и сами в северном направлении и открыли огонь по нашим крейсерам и транспортам, с левого борта.

Эта часть боя, между крейсерскими отрядами Дева и Уриу и нашим, велась на параллельных курсах (норд) и продолжалась менее получаса ‒ с 3 часов 10 минут до 3 часов 35 минут.

Пока японцы были позади наших, усиленному огню их подвергались наши концевые крейсера. При этом особенно подбит был крейсер „Урал", команда которого была тогда же пересажена частью своими шлюпками на транспорты „Корея" и „Анадырь", частью на буксирный пароход „Свирь".

По мере того, как японцы обгоняли наших, они переносили огонь на наши головные крейсера, пока в 3 часа 35 минут сами оказались под огнем головных броненосцев нашей эскадры, повернувшей, как выше упомянуто, в 3 часа 20 минут вторично на юг».

Малоизвестные подробности о действиях крейсерского отряда приводит в своей книге Александровский^[4].

 

Крейсера в Цусиме

 

«В 1 час 30 минут, повинуясь сигналу адмирала Рожественского, крейсера и конвоируемые ими транспорта склонились на 4 румба вправо от курса эскадры.

После того, как японский броненосный флот пересек курс русской эскадры, направлявшейся во Владивосток, и повернул на параллельный курс с нею, японские крейсера продолжали идти на юг, обходя русскую эскадру с запада, с явным намерением напасть на русские транспорта.

 

 

Контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист ― Командующий крейсерами

 

Против 4 бронепалубных русских крейсеров, из них двух современных — "Олег" и "Аврора" и двух устаревших — "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах" и 3 легких крейсеров — "Светлана", "Жемчуг" и "Изумруд", японцы направили 16 своих крейсеров, не считая несколько авизо лучше вооруженных, чем наше посыльное судно "Алмаз".

Действия наших крейсеров против этого более, чем двойного превосходства, заслуживают признательности потомства личному составу крейсеров и похвалы».

 

Почему горел «Идзуми»?

 

«Справа от транспортов шел "Владимир Мономах", который в 1 час 50 минут первым вступил в бой с японским крейсером "Идзуми". Стрельба "Мономаха" была успешной и вскоре были замечены попадания в "Идзуми" и на нем начались пожары, появление которых русские тщетно ожидали после попаданий в японские бронированные суда.

Объяснение такого разного действия русских снарядов дает младший артиллерийский офицер крейсера "Мономах" тогда мичман, а ныне^[5] капитан 1-го ранга Сергей Владимирович Лукомский.

Крейсер "Владимир Мономах" прибыл в составе отряда адмирала Небогатова.

Корабли этого отряда последними ушли из Балтийского моря и были снабжены снарядами, начиненными пироксилином с нормальной влажностью, тогда как снаряды, отпущенные для эскадры адмирала Рожественского, были начинены пироксилином с повышенной влажностью.

В результате снаряды с "Мономаха", попадая, взрывались и вызывали пожары, а снаряды с броненосцев адмирала Рожественского, попадая, редко взрывались и почти не производили пожаров».

 

И ведь что только не делали!

 

Справедливости ради необходимо отметить, что снаряды, отпущенные на 3-й отряд, тоже пытались по возможности испортить, но времени на полноценную диверсию уже не хватило. Просто на открытых дровнях перевезли по льду из Кронштадта в Ораниенбаум.

Там немножко поваляли в снегу перед погрузкой, ну и, конечно, сразу по прибытию в Либаву − опять в снег, чтобы три рубля за простой вагонов не платить^[6]. То, что грузчикам пришлось много больше в результате платить − так не жалко!

Читатель может теперь сам представить, какую обработку прошли снаряды для 1-го и 2-го броненосных отрядов 2-й эскадры, если эти − “хорошо вылежанные” в снегу − были еще вполне ничего и японцы от них горели.

 

Бой неравный, но успешный

 

«На помощь "Мономаху" направились "Олег", "Аврора" и "Дмитрий Донской", перешедшие с левой на правую сторону от транспортов, и к ним присоединились легкие и вспомогательные крейсера, шедшие в хвосте колонны транспортов. Не дожидаясь их, "Идзуми" поспешил ретироваться…

В произошедшем бою японцы сумели достигнуть попадания в легкий крейсер "Светлана".

Этот небронированный крейсер яхтенного типа получил пробоину в носовой части, через которую начала вливаться вода.

Была затоплена носовая и она же единственная электростанция. Крейсер погрузился в темноту. Приняв много воды, крейсер сел носом на 4 фута, потерял до 4 узлов хода, но продолжал доблестно участвовать в сражении…

Японский крейсер "Такачихо" получил повреждение рулевого привода и должен был покинуть место сражения. Крейсер справился со своей аварией только к 6 часам вечера…

Русские крейсера вели неравный бой с двойным количеством японских крейсеров, стрелявших по русским кораблям с 4-х разных сторон».

Александровский, указав, что 4 наших крейсера, плюс крейсера почти декоративные: «Светлана», «Изумруд», «Жемчуг», − противостояли 16 японским, не считая авизо, упорно говорит о двойном японском превосходстве, хотя, очевидно, превосходство было, по крайней мере, тройное.

По показанию старшего офицера «Олега» капитана 2-го ранга Сергея Андреевича Посохова, команды на крейсерах держали себя выше всяких похвал.

Часовые у флагов под страшным огнем не оставляли своих постов, а комендор «Олега» Зуйкин, имея оторванными обе ноги, перед самой кончиной, ободряя товарищей, кричал:

«Наша взяла! Да здравствует адмирал Рожественский!»

 

Капитан 1-го ранга Евгений Романович Егорьев

 

Судовой врач «Авроры» Владимир Семенович Кравченко говорит, что когда командира принесли в перевязочный пункт с лицом, накрытым тужуркой, он, «сняв тужурку открыл лицо Евгения Романовича. На нем играла обычная слегка насмешливая улыбка».

Командовать крейсером стал тяжело раненый старший офицер Аркадий Константинович Небольсин, а старшим офицером на время боя был назначен старший минер «Авроры» лейтенант Георгий Карлович Старк − будущий контр-адмирал, герой Моонзунда.

 

«Аврора» после боя.

Снимок с крейсера «Олег» утром 15 мая

 

И в крейсер "Владимир Мономах" попало несколько снарядов, которыми была перебита и ранена прислуга двух орудий. Были попадания и в другие наши крейсера».

 

На счастье…

 

«Но, на счастье, японские (бронепалубные – БГ) крейсера еще не имели снарядов, начиненных новым взрывчатым веществом, которыми стреляли из тяжелых орудий японские броненосцы и броненосные крейсера.

Бой крейсеров происходил, приблизительно, в равных условиях. Оба противника применяли одинаковые технические средства.

Поэтому повреждения на русских крейсерах, несмотря на более чем двойное превосходство японцев в силах, не были очень серьезными. Попадания японских снарядов произвели некоторый разрушения на верхней палубе, но механизмов крейсеров не затронули. Все крейсера, за исключением "Светланы", сохранили, свой ход».

Прошу обратить внимание, что когда наличествовало всего лишь двух-трех-четырехкратное превосходство противника в кораблях, названное Александровским − двойным − и небольшое − то есть не более, чем в 15-30 раз − огневое превосходство со стороны японцев, − это еще если считать, что на всех наших крейсерах были снаряды не хуже, чем на «Мономахе»! − то дела наши были отнюдь не безнадежны!

Возвращаемся к рапорту Адмирала.

 

Положение эскадр в 3 часа 35 минут

 

«В 3 часа 35 минут общее расположение сражающихся было таково:

‒ головной броненосец русской эскадры на курсе зюйд-ост 45º, с ходом в 10 узлов;

‒ на полрумба впереди его траверза и в расстоянии около 3-х миль − головной корабль японской броненосной эскадры, на курсе зюйд-ост, с ходом в 16 узлов;

‒ на 6 румбов от курса нашего головного броненосца, с праваго борта, в расстоянии 3⅓ миль, наш флагманский крейсер на курсе норд, с ходом в 9 узлов;

‒ на ¼ румба влево от курса „Бородино", на расстоянии около 2½ миль, ‒ головной колонны японских крейсеров с ходом в 16 узлов, уклоняющийся с курса норд к востоку. И на зюйд, в расстоянии около 9 миль, пеленговалась голова отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того».

 

Адмирал Дэва выходит из боя

 

«Хотя хвост нашей броненосной эскадры [отряд Небогатова – БГ] был далеко отставшим, но расхождение на небольшом расстоянии и с одними только головными судами ее должно было быть тяжело для легких японских крейсеров в особенности потому, что попав в промежуток между нашими и своими броненосцами, они не могли чувствительно отдалиться от русских броненосцев ранее 3 часов 45 минут, то есть ранее, чем их головной крейсер подошел к хвосту колонны своих броненосных судов.

По японскому донесению, командующий легкими крейсерами, вице-адмирал Дева был вынужден тотчас же сдать командование вице-адмиралу Уриу и уйти на своем поврежденном флагманском крейсере “Касаги", под конвоем крейсера „Читозе", в ближайшую бухту, а вице-адмиралу Уриу пришлось перенести свой флаг с крейсера „Нанива", который также был отправлен в порт, для заделки подводной пробоины после описанного сближения с нашими броненосцами». [Сравните условия для исправления повреждений у русской и японской эскадр. То, что могло быть в иных условиях смертельной раной, для японцев оказывалось легким испугом].

 

Потеря контакта

 

«Дым, державшийся на всем том пути, на котором происходил бой крейсерских отрядов Дева и Уриу с нашим крейсерским отрядом и с головою нашей броненосной эскадры, относило легким ветром к осту, то есть в сторону японской эскадры.

К этой завесе присоединился еще угольный и пороховой дым крейсерских отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того, шедших с юга, также в промежуток между нашей и японской броненосными эскадрами и начиная с 3 часов 50 минут, перестреливавшихся, на контркурсах, с нашими головными броненосцами.

Поэтому, когда около 4 часов 20 минут наши головные броненосцы повернули на вест, а затем легли в норд-вестовую четверть [на свой оставшийся в веках курс НОРД-ОСТ 23º], то японская броненосная эскадра этого поворота не заметила и продолжала идти к югу.

Крейсера же отрядов Катаока и Того, на своем дальнейшем пути к северу, перестреливались на встречных курсах с оттянувшими броненосцами нашего 3-го отряда, и теми которые выйдя из строя вследствии повреждений, временно оказались даже позади 3-го отряда.

В этой перестрелке, которая могла иметь место между 4-мя и 4 часами 20 минутами, терпели и наши крейсера от перелетов и от стрельбы в промежутки между нашими броненосцами, так как в 4 часа наш крейсерский отряд, повернувший обратно на юг, то есть на путь своей броненосной эскадры, был прикрыт 3-м отрядом оной.

Тотчас по окончании перестрелки, крейсера отрядов Катаока и Того, продолжая идти на норд, норд-вест и вест, сошлись с крейсерами отряда Уриу, а голова наших растянувшихся броненосцев, находившаяся в это время милях в десяти южнее, начала поворот в норд-вестовую четверть».

 

Хорошо стрелять по изолированному и неподвижному!

 

«В 4 часа 30 минут неприятельские крейсера, склоняясь к зюйд-весту, открыли огонь по изолированному, находившемуся без движения „Суворову", а после 4 часов 45 минут, обходя слабо отвечавшего им противника и приводя постепенно к весту и вест-норд-весту, пересекли путь наших несколъко оправившихся главных сил, изменивших в 4 часа 45 минут курс на NО 23º. Расстояние, в котором головной крейсер пересек путь нашей эскадры, было около 3-х миль.

Затем, поспешно отдаляясь к весту и норд-весту, неприятельские крейсера ослабили огонь по „Суворову" и в 5 часов 15 минут легли один на курс N0 23°, другие на юг, открыв огонь по эскадре.

Повидимому, в самом начале завязавшагося здесь боя был сильно поврежден транспорт-мастерская „Камчатка", который и остался без движения в полумиле от „Суворова", тогда как прочие наши суда продолжали идти по курсу N0 23°, а отделившийся от японских крейсеров отряд контр-адмирала Того вернулся обстреливать с большого расстояния „Суворова", „Камчатку и миноносец „Буйный", на который в это время передавали с „Суворова^” меня (в забытьи от потери крови) и нескольких чинов штаба эскадры, с целью перевезти на один из неподбитых кораблей.

 

 

«Буйный снимает штаб эскадры с «Суворова»

 

Между тем главные силы неприятеля, разошедшиеся с 4-х часов дня миль на шесть с головою нашей броненосной эскадры и за дымом потерявшие ее из виду, продолжали идти на юг и тем постепенно увеличивать расстояние, пока, около 4 часов 35 минут, оно не достигло 12 миль, вследствие того, что с 4 часов 25 минут наш головной броненосец шел уже к норд-весту.

Тогда броненосная эскадра японцев разделилась: крейсера вице-адмирала Камимура пошли продолжать поиски наших крейсеров на зюйд-вест, а эскадренные броненосцы, с „Ниссином" и „Касугой”, повернули на норд.

Камимура, взяв неверное направление, не принимал затем участия в артиллерийском бое до седьмого часа вечера».

И вот это-то маневрирование Того и его орлов в бою, когда они, при полном превосходстве во всем, включая почти двойное в скорости, то и дело «теряли» нашу эскадру, ‒ уже сто с лишком лет называют превосходным и талантливым! Нельсон отдыхает.

«Отряду же неприятельских эскадренных броненосцев, пошедшему на норд, пришлось вскоре наткнуться на полузатопленный и покинутый командою крейсер „Урал”, потопление которого было довершено несколькими выстрелами около 5 часов 10 минут.

Наконец, в 5 часов 35 минут адмирал Того с первым отрядом броненосцев настиг хвост нашей эскадры.

Когда он открыл огонь с левого борта, тогда крейсерский отряд, находившийся под непосредственным командованием вице-адмирала Катаока и действовавший по нашим судам правым бортом, отстал и затем, повернув к югу, присоединился к отряду контр-адмирала Того, стрелявшему по неподвижным „Суворову" и „Камчатке".

 

 

Крейсера же вице-адмирала Уриу, обойдя наш тыл, перешли на правую сторону и держались на большом расстоянии.

По японским сведениям „Камчатка" была утоплена в 6 часов 51 минуту артиллерийским огнем, а „Суворов", как упомянуто выше, взорван минами в 7 часов вечера».

 

О ПЕРЕДАЧЕ КОМАНДОВАНИЯ НЕБОГАТОВУ

 

«Вскоре после 5½ часов, на миноносце „Буйный" был поднят сигнал о передаче командования контр-адмиралу Небогатову. Сигнал был отрепетован крейсерами и некоторыми транспортами.

Но не был замечен броненосцем „Император Николай I", несшим флаг контр-адмирала Небогатова, − и эскадру продолжал вести командир броненосца „Бородино”».

[Обратите внимание на это: “не был замечен”! Далее к этому вопросу вернемся. – БГ]

 

Положение эскадры в 5 часов 35 минут

 

«Насколько можно согласить расходящиеся свидетельства участников боя, в 5 часов 35 минут наша эскадра, на курсе NO 23º, имела около 10 узлов хода и была расположена так:

Броненосцы: „Бородино", „Орел”, „Император Александр III", „Император Николай I", „Сенявин", „Апраксин", „Ушаков”, „Наварин", „Сисой Великий" и „Нахимов” − в линии кильватера, растянутой между „Александром” и „Николаем”^[7].

Крейсера и транспорты, стремившиеся получасом ранее занять положение правее броненосцев, то есть восточнее их линии, теперь, в виду приближения с юго-востока броненосцев адмирала Того, отходили влево, то есть на западную сторону своих главных, сил.

[Таким образом, флотоводчески − русская эскадра прорвалась на север.

Того, упустив ее, догнал нас только из-за огромного, более чем полуторного, превосходства в скорости эскадренного хода. Если бы прорыв совершался в феврале, когда в 17 часов было бы уже темно, то он однозначно бы удался даже при таком сокрушительном превосходстве японцев, которым они обладали в мае.

А японскую эскадру, потрепанную в годичном крейсерстве и боях у Порт-Артура и вооруженную снарядами с обычной шимозой, мы, скорее бы всего, еще и разгромили].

Транспорты „Анадырь", „Иртыш", „Корея", с крейсерами „Алмаз" и „Светлана", составляли при этом правую колонну, а крейсеры „Олег", „Аврора", „Дмитрий Донской", „Владимир Мономах^” и присоединившиеся к ним с 4 часов „Жемчуг" и „Изумруд" − левую, выдвинутую вперед против правой. Миноносцы были частью при „Олеге", частью при транспортах.

Стрельба японских броненосцев поначалу, не наносила вреда нашим судам, вероятно потому, что, окутанные дымом нашей эскадры, они не могли ни определить расстояние приборами, ни пристреляться. К тому же и дистанция была первоначально более пяти миль.

Около 5 часов 45 минут „Бородино" лег на норд; японцы продолжали идти тем же курсом, обгоняя нашу линию с разностью скоростей до 6 миль. К 6 часам, расстояние между линиями противников уже не превышало 35 кабельтовов.

В 6 часов „Бородино" изменил курс еще на 2 румба влево. Пятью минутами позже тоже сделал и неприятель, который уже начал выходить из дыма нашей эскадры. Бортовой огонь японцев мог быть в это время сосредоточен на броненосце „Император Александр III”, на котором вскоре начали вспыхивать пожары, а через четверть часа появился и значительный крен.

Броненосец начал отставать, оттянув еще более своих задних мателотов».

 

Еще раз о передаче командования контр-адмиралу Небогатову

 

«Тем временем в нашем тылу, слабо обстреливавшемся с очень большого расстояния, легкими крейсерами отряда Уриy, транспорт „Анадырь", форсируя ход, пришел на вид броненосца „Император Николай” и передал семафором, что был сигнал “контр-адмиралу Небогатову вступить в командование эскадрою”.

Семафор не был понят на флагманском броненосце, а „Анадырь", полагая, что достиг своей цели, отстал и вступил в свое место. [Первый раз “не замечен”, теперь “не понят”. Интересно, правда?].

Миноносец „Буйный", на котором везли меня, уже неспособного подняться, но приведенного в чувство, находился в это время среди других миноносцев, при крейсерском отряде.

С „Буйного", флаг-капитан штаба эскадры передал приказание: командиру миноносца „Бедовый”, командовавшему отделением миноносцев, идти к „Суворову".

А командиру миноносца „Безупречный” − идти к броненосцу „Император Николай I" − подтвердить сигнал о передаче командования и о следовании эскадры во Владивосток.

[Вы будете смеяться, но и тут младший флагман эскадры разобрал только то, что надо идти во Владивосток!

А эскадрой пусть кто-нибудь еще командует. Небогатову она даром не нужна.

Приказ идти во Владивосток он поднял только броненосцам.

И поспешно удалился, так что поврежденные „Сисой Великий”, „Наварин" и “Ушаков” вскоре отстали и погибли по одиночке, как и остаток эскадры.

Энквист, оставшись без руководства, ушел в Манилу. А миноносец «Безупречный» погиб в ночь на 15 мая со всем экипажем после боя с крейсером «Читосе».

Обратите внимание и на этот факт. – БГ].

„Безупречному” удалось исполнить приказание только к 6 часам 30 минутам, когда броненосец „Император Александр III” и все следовавшие за ним корабли уже значительно отстали от двух головных.

По получении приказания, контр-адмирал Небогатов на броненосце „Император Николай I" начал обходить терпящего бедствие броненосца „Император Александр III", оставляя его вправо.

Последний, по-видимому, вскоре потерял способность управляться и, когда мимо него проходил „Наварин", он имел курс к весту, прорезывающий нашу линию, так что „Сисою Великому" и „Нахимову" пришлось пройти у него под кормой».

 

Они достигли безсмертия и умерли славно, стреляя до последней минуты

 

«В 6 часов 48 минут за левым траверзом „Нахимова", многострадальный броненосец „Император Александр III" перевернулся».

 

 

Сохранилось свидетельство очевидца о последних мгновениях жизни гвардейского броненосца. Свидетельство, воспроизводимое в западной литературе о Цусиме, но нигде не встреченное автором в нашей. Говорит мичман Иван Александрович Дитлов, командующий батареей 120-мм орудий левого борта броненосца «Адмирал Ушаков»:

«Прошло еще несколько времени и с правой же стороны показался еще броненосец, шедший прямо на нас: трубы и мачты целы, но он идет с заметно увеличивающимся креном, между труб пылает громадный костер.

Наши пушки за дальностью расстояния не стреляли, и прислуга собралась около амбразуры, у всех бледные лица и широко раскрытые глаза напряженно смотрят, слышен шепот:

„Господи, помоги им".

Броненосец уже так близок к нам, что можно рассмотреть отдельные фигуры; крен его все увеличивается, на поднявшемся борту чернеют люди.

А на мостике в величественно-спокойной позе, опершись руками на поручни, стоят два офицера.

В это время с правого борта вспыхивает огонь, раздается выстрел, момент − броненосец перевертывается, люди скользят вниз по поднявшемуся борту, и вот гигант лежит вверх килем... а винты продолжают вертеться, еще немного, и все скрывается под водой.

Стоящий рядом со мной комендор крестится: „Господи, упокой их души"!

Из глаз матросов текут слезы, я чувствую, как у меня спазмой сжимается горло, и рычу: „Стреляйте, целься хорошенько, отомстите"!

Команда разбежалась по местам, и стрельба загремела.

К месту катастрофы бросился „Жемчуг" или „Изумруд", но, осыпаемый японскими снарядами, должен был уйти на свое место.

Мы считали, что погиб „Бородино", на самом деле это был „Александр III"; на нем погибла большая часть Гвардейского экипажа во главе с капитаном 1-го ранга Бухвостовым.

Они достигли безсмертия и умерли славно, стреляя до последней минуты.

[Приведем хотя бы два портрета из числа доблестных офицеров «Александра». Быть может именно они стояли в величественно-спокойной позе на мостике гибнущего броненосца:

                                        

Какие прекрасные лица, и как это было давно…

Поручик князь Гагарин, будучи штатским инженером, правда с опытом дальних плаваний, добровольцем пошел на войну в корпус инженер-механиков флота, оставив любимую жену, буквально сразу после венчания, и маленькую дочь, которая ни разу не увидела своего отца].

 

 

«Император Александр III» не задолго до гибели^[8].

 

Последний выстрел, послуживший им погребальным салютом, произвел на меня сильное впечатление и это впечатление пригодилось мне на другой день»^[9].

 

Правда была одна

 

Значение Цусимского боя в истории России, высшей правды его, правды, показавшей миру несгибаемую стойкость русского воинского духа, Георгий Александровский характеризует словами, в которых вновь встает перед нами момент перехода в бессмертие броненосца «Император Александр III» и его команды:

«Начиная от царей до последнего в строю солдата или матроса, правда была одна − любовь к своей стране, сознание сопринадлежности к своему народу и гордость быть русским.

С этой правдой в сердце, русские моряки в Цусимском бою первые открывали огонь по неприятелю и, находясь на подбитых и горящих кораблях, первыми начинали бой каждый раз после перерывов, о чем с удивлением и уважением пишут авторы английской официальной истории Цусимского сражения.

С этой правдой в себе, русские моряки не прекращали стрелять из орудий по неприятелю и тогда, когда их корабли опрокидывались.

И даже с днища перевернувшегося и плававшего несколько минут вверх килем броненосца “Император Александр III” неизвестный лейтенант кричал командиру крейсера “Изумруд”, пытавшемуся под сосредоточенным обстрелом японских броненосных крейсеров спасти людей, переживших гибель броненосца:

− “Изумруд”, уходите!...

Об этой правде должны знать наши сыновья и внуки, чтобы, когда придет их черед выполнить свой долг перед Отечеством, они вспомнили о поведении русских людей, храбро сражавшихся и доблестно погибших на героических кораблях Второй Тихоокеанской эскадры»^[10].

 

К закату солнца…

 

«С 6 часов 20 минут огню шести японских броненосцев были противопоставлены только „Бородино" и „Орел".

 

 

«Бородино» ‒ взрыв кормовой башни

 

Прервав рапорт Адмирала, расскажем, как виделась гибель «Бородино» с японской эскадры:

«Наши тяжелые орудия попадали так хорошо − пишут японцы, − что русский головной корабль “Бородино” получал повреждение за повреждением.

Его грот-мачта обрушилась. На корме пламя от пожаров поднималось на несколько метров, окрашивая море на большом протяжении в кровавый цвет.

А когда стали догорать последние лучи солнца, залп, видимо с “Фудзи”, вызвал на нем ужасной силы взрыв, который метнул в небо всю кормовую башню.

Носовая же башня, не зная, что все кончено, как ни в чем ни бывало дала еще последний залп, и полминуты спустя “Бородино”, все еще державший на рее ставший историческим сигнал − курс NO 23º, исчез в темнеющей воде с развевающимися Андреевскими флагами»^[11].

«Его грозная непоколебимость перед жестоким испытанием» – пишет о «Бородино» в своем Отчете каперанг Пэкинхэм – «показала наличие качества, которое, возможно, и не является наиболее способствующим успеху, но вызывает почтительное уважение моряков всех наций – решимости продолжать борьбу до самого конца.

То же можно сказать и о его стойком спутнике – “Александре”».

И будто смутившись чрезмерности своих похвал русским морякам, добавляет:

«Повторяющиеся описания отваги русских не должны приуменьшить заслуг японцев. Если бы военная удача повернулась в другую сторону, то хорошо знающие тех, от кого блокируемые Порт-Артура ускользали только случайно, не стали бы сомневаться, что, если бы солнце зашло для них, то они бы погружались в пучину со славой и блеском».

И это правда. Достаточно вспомнить гибель линкора «Ямато» весной 1945 года.

 

Офицеры броненосца «Бородино»:

Мичман Н.Н. Прикот (1), прапорщик И.И. Дзахов (2), лейтенант П.Е. Завалишин (3), лейтенант

М.Э. Фукс (4), врач А.Э. Гнедеберг (5), мичман Н.А. Протасьев (6), кораб. инж. Д.М. Шангин (7), поручик П.М. Иорк (8), лейтенант А.Ф. Геркен 1-й (9), поручик граф Л.П. Беннигсен (10), лейтенант князь А.П. Еникеев (11), подполковник В.С. Рябинин (12), свящ. иеромон. о. Варлаам (13), капитан 2 ранга Д.С. Макаров (14), ст. врач Ф.М. Лукин (15), мичман Н.В. Шелковников (16), прапорщик Б.В. Недзевецкий (17), мичман А.В. Качуков (18). Погибли вместе с броненосцем.

                                  

 

Вновь говорит Адмирал:

«Вскоре к „Орлу” начали подтягиваться семь броненосцев с принявшим командование контр-адмиралом Небогатовым. [По-видимому, адмирал Рожественский на момент написания Рапорта не предполагал, что в показании Следственной Комиссии Небогатов будет категорически утверждать, что ничего не знает о передаче командования, а потому и не несет ответственности за эскадру].

Но японский адмирал в виду поздней поры, ограничился еще несколькими выстрелами и отошел к востоку.

К тому времени, когда позади линий наших броненосцев погибал броненосец „Император Александр III”, отряд броненосных крейсеров вице-адмирала Камимура приблизился от юго-запада к хвосту колонн наших крейсеров и транспортов.

Огонь, открытый неприятельскими судами по нашему арьергарду, был мало производителен, потому что и им пришлось пользоваться только редкими просветами в дыму, распространявшемуся к востоку от наших линий.

С закатом солнца отряд Камимура также прекратил артиллерийский бой.

Не считая утренней перестрелки с крейсерами, дневной бой 14 мая продолжался 5 часов 20 минут.

Первый выстрел был произведен в 1 час 49 минут дня в северной широте 34° 20',5, долготе 129° 45' остовой.

К закату солнца эскадра продвинулась к северу только на двадцать миль^[12], потеряв эскадренные броненосцы: „Князь Суворов”, „Император Александр III", „Бородино" и „Ослябя", вспомогательный крейсер „Урал", транспорт-мастерскую „Камчатка" и буксирно-спасательный пароход „Русь".

Из остальных судов больше других потерпели эскадренные броненосцы „Орел" и „Сисой Великий” и крейсера „Светлана" и „Аврора”»^[13].

 

Подписал: Генерал-Адъютант Вице-Адмирал Рожественский.

 

Итак, мы прошли вместе с адмиралом Рожественским и его эскадрой день 14 мая − первый день сражения в Корейском проливе.

Впереди вечер и трагическая для многих наших судов ночь. И злосчастный день 15 мая.

 

Продолжение следует