Полный душевных и физических сил, Государь Высочайше изволил и повелел Короноваться и принять Святое Миропомазание пятого (18) апреля 1797 года, в самый первый Светлый День Христова Воскресения.
Государыне Императрице Екатерине II Алексеевне (1729-1796), почившей 6 (19) ноября 1796 года на 68-м году от рождения, наследовал единственный Августейший сын ее, наследник Цесаревич и Великий Князь Павел Петрович, которому шел к тому времени уже 44-й год. Государь Император Павел I Петрович - первый из Государей Всероссийских, до торжественного въезда в Москву, остановился в Петровском Дворце, построенном Императрицей Екатериною II Алексеевною. После приезда Императора в Петровский Дворец назначен был Государем особый день для принесения поздравлений. Митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин) (1737-1812), когда Их Величества вышли принимать поздравления, сказал краткую речь, с лицом, по тогдашнему его болезненному состоянию, бледным и страждущим, но светлым и сильным голосом и с особенным чувством. Государь Император до того растрогался, что закрыл лицо платком и заплакал, за ним заплакала Императрица и во всем собрании разве десятый человек не плакал. "Преосвященный, - громко сказал ему Государь, отирая слезы, - не забыл Я сколько Я обязан Вам, и признательность Свою покажу перед светом". В тот же день Государь Император прислал Митрополиту Платону Высший Императорский орден Российской Империи - орден Святого Апостола Андрея Первозванного. Впервые в истории высшим орденом России стали жаловаться представители духовного сословия. Высочайший Указ же о пожаловании Андреевского ордена Митрополиту Платону (Левшину) датируется 21 марта (3 апреля) 1797 года.
Ранее Царская милость коснулась Первенствующего владыку - девятого (22) ноября 1796 года Андреевский орден Высочайше пожалован был Митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Гавриилу (Петрову) (1730-1801).
Торжественный въезд Государя Императора Павла I в Москву состоялся в Вербное воскресенье 29 марта (11 апреля) 1797 года. Никогда более в истории Государства Российского не свершалось это событие в такой День, как бы приуготовляющий Промыслом участь Самого Государя. Кроме присущей этому торжественному событию обыкновенной и неповторимой пышности, въезд Императора в Москву имел, по отзыву некоторых очевидцев, и некоторые незабываемые стороны, соответствовавшие, вероятно, самобытному характеру Государя. Так, в Церемонию торжественного въезда наряжены были все придворные чины - камергеры и камер-юнкеры. Во время самой Церемонии въезда ничего не было смешнее народу русскому видеть этих, привыкших только разгуливать по гладкому паркету, придворных верхом на лошадях и не умеющих держаться и управлять ими; многих лошади заводили куда хотели, и оттого эти изящные царедворцы теряли свои ряды и производили большую путаницу во время шествия.
В День Торжественного въезда стоял большой мороз, и это случайное явление много повредило парадности и стройности шествия. Так, многие из придворных оказались в пресмешном и в то же время жалком положении: некоторых из них положительно приходилось снимать с лошадей окоченевшими от холода.
Отличительную особенность Торжественного въезда Государя Императора Павла I составляло и то, что во время Въезда выстроены были все чиновники, военные и статские, которые, будучи одеты в официальные мундиры того времени, ехали по два в ряд, что составляло длинную-предлинную линию. Император ехал один, а несколько позади него ехали два Великих Князя -наследник и Цесаревич Александр Павлович (1777-1825) и Константин Павлович (1779-1831).
Церемония Священного Коронования происходила известным в России порядком, установленным при Государе Алексии IМихайловиче (1629-1676). Кроме драгоценных Императорских регалий, Государь Павел I Петрович при Своем Короновании впервые в истории нашего Отечества наложил на себя далматик, одежду, которую некогда Византийские Императоры и Цари Дома Рюрик надевали на себя сверх кафтанов при Венчании их на Царство Русское. Уже после далматика Император возложил на себя порфиру.
Как на одну из особенностей этой Коронации следует указать на то, что впервые в истории России Короновалось отныне не одно Августейшее лицо, как это было до сих пор, а два: Сам Император и Императрица - венценосные супруги.
По совершении Священного Таинства Коронования Император сел на Своем престоле и, положив регалии на подушки, подозвал к себе Императрицу Марию I Феодоровну (1759-1828). Императрица, приблизившись к Императору, стала на колена; тогда Император, сняв с себя корону, прикоснулся ею к голове Императрицы и корону опять возложил на себя. Немедленно подана была меньшая корона, которую Император возложил на главу Императрицы. Затем на Государыню возложен был орден Святого Апостола Андрея Первозванного и Императорская мантия.
По рассказам некоторых современников, Император Павел I по древнему чину Византийских Императоров Сам вошел в Святой Алтарь для Причащения Святых Таин и, как глава Русской Церкви, Сам взял со Святого Престола Чашу и, таким образом, Причастился Тела и Крови Христовых. Трудно определить степень вероятия этого рассказа. По крайней мере, в печатном Чине коронования Императора Павла IПетровича сказано было, что Император принял Святые Тайны от Московского и Коломенского Митрополита Платона. А вот рассказ другого лица, не совсем гармонирующий с первым. Во время Священного Миропомазания Государь хотел было войти в Царские врата для принятия Святой Евхаристии, перепоясанный мечом. Митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин) обратил на это внимание Государя и сказал: "В этом Святилище мы приносим бескровную жертву, Всемилостивейший Государь; сними меч, который Ты теперь имеешь при Себе". Император тотчас снял меч.
Современники Государя само Священное Коронование Павла I обставляют некоторыми любопытными подробностями. При Короновании Императора Павла I Петровича в Успенском соборе Московского Кремля присутствовало немало членов Императорской Фамилии женского пола, которые все были в цветущих летах и замечательной красоты. Кроме императрицы Марии I Федоровны, присутствовали на торжестве Великие Княгини и Княжны: Августейшая супруга наследника и Цесаревича Александра Павловича Елизавета Алексеевна (1779-1826), которой шел 19-й год от рождения и три венценосные дочери Императора Павла I - 12-летняя Елена Павловна (1784-1803), 11-летняя Мария Павловна (1786-1859) и 8-ми летняя Екатерина Павловна (1788-1818). Все Государыни одеты были в белое платье из серебряной парчи, что, конечно, производило еще более сильный эффект. Рассказывают, что Митрополит Платон (Левшин), когда растворились Царские врата и Государю и нужно было идти к Алтарю и приступить к Священному Таинству Миропомазания, вышел из Алтаря и, как будто пораженный блеском сих Августейших красавиц, отступил назад; потом, обращаясь к Императору, сказал: «Всемилостивейший Государь, воззри на вертоград сей» - и повел рукою, показывая на предстоящих. У Императора заметны были слезы на глазах.
По совершении Чина Священного Коронования, Император Павел I Петрович, стоя пред Царскими вратами, во всеуслышание прочитал Фамильный Акт о Престолонаследии, где Он, между прочим, первый из Русских Государей официально назвал Себя главою Церкви. По прочтении Акта, Император через Царские врата вошел в Алтарь и положил его на Святой престол в нарочно устроенный серебряный ковчег и повелел хранить его там на все будущие времена.
В Чине Коронования из других лиц первенствовали Новгородский Митрополит Гавриил (Петров) и, как уже было сказано, Московский Митрополит Платон (Левшин). Роль Первенствующего владыки Санкт-Петербургского и Новгородского в Правительствующем Синоде на Святом Короновании не всегда принадлежала одному Митрополиту Гавриилу (Петрову). В этой почетной роли на Короновании владыка менялся, в разное время Церемонии, с Митрополитом Платоном (Левшиным).
В торжественный день Священного Коронования и Миропомазания на Царство Русское Император Павел I Петрович издал три замечательных узаконения: Учреждение об Императорской Фамилии, установление о Российских Императорских орденах и Акт о престолонаследии, которые сохранялись практически без изменений до свержения Монархии в 1917 году. Император Павел I в День Своего Священного Коронования ознаменовал большими пожалованиями орденов, чинов и крестьян.
Императорский орден Святого Апостола Андрея Первозванного Высочайше дарован был десяти подданным Государя:
- Государыне Императрице Марии I Феодоровне,
- Князю Ивану Васильевичу Несвитскому (17..-1804), обер-шенку,
- действительному тайному советнику Евграфу Александровичу Черткову (17..-1798),
- графу Петру Васильевичу Завадовскому (1739-1812), действительному тайному советнику,
- графу Семену Романовичу Воронцову (1744-1832), генералу от кавалерии,
- генералу от кавалерии Отто Вильгельму Христофоровичу Дерфельден (1735-1819),
- обер-гофмаршалу Григорию Никитовичу Орлову (17..-1803),
- действительному тайному советнику Степану Федоровичу Стрекалову (1728-1805),
- графу Ивану Карловичу Эльмпт (1725-1802) и
- Князю Николаю Борисовичу Юсупову (1750-1831), действительному тайному советнику.
Никто ранее Императора Павла I Петровича не жаловал такого количества Андреевских орденов в День Коронации. Третий Августейший сын Государя - Император Николай I Павлович в День Священного Коронования и Миропомазания Своего 22 августа (4 сентября) 1826 года пожаловал 12-ть орденов Святого Апостола Андрея Первозванного. В то время как Августейшие потомки Императора Павла I Петровича - Государи Императоры Александр II Николаевич (1818-1881) и Александр III Александрович (1845-1894) высочайше пожаловали в День Своей Коронации шесть и восемь орденов Святого Апостола Андрея Первозванного соответственно. Более всех Высочайше пожаловал Андреевских орденов в День Священного Коронования и Миропомазания Святой Государь Мученик Николай II Александрович (1868-1918) - 15-ть.
Высочайшие пожалования также адресованы:
- Князю, генерал-фельдмаршалу и Андреевскому кавалеру Николаю Васильевичу Репнину (1734-1801) - шесть тысяч душ крестьян,
- графу и Андреевскому кавалеру Александру Андреевичу Безбородко (1747-1799) - титул Светлейшего Князя, тридцать тысяч десятин земли и шесть тысяч крестьян,
- графу, генерал-фельдмаршалу и Андреевскому кавалеру Валентину Платоновичу Мусину-Пушкину (1735-1804) - четыре тысячи крестьян,
- тайному советнику Волкову - орден Святого благоверного Великого Князя Александра Невского и тысячу душ крестьян,
- статс-даме Светлейшей Княгине Шарлоте Карловне Ливен (1743-1828) - полторы тысячи душ крестьян.
Другие менее знатные придворные и высокопоставленные лица пожалованы были повышениями в чинах: одни возведены в флигель-адьютанты, другие - в действительные тайные советники, третьи в камергеры и проч. В День Священного Коронования Императора Павла I Петровича, многие из аристократических особ удостоились чести быть сопричисленными к титулу кавалерственных дам.
Императорского ордена Святой Великомученицы Екатерины 1-го класса Большого Креста Высочайше пожалованы:
- герцогиня Вюртемберг Альбертина Вильгельмина (1771-1829),
- Светлейшая Княгиня Евдокия Михайловна Безбородко (1716-1803), статс-дама,
- графиня Анна Алексеевна Матюшкина (1722-1804),
- Княгиня Наталья Алексеевна Репнина (1737-1798), статс-дама,
- графиня Дарья Петровна Петровна Салтыкова (1739-1802), статс-дама,
- Княгиня Наталья Владимировна Салтыкова (1737-1812), статс-дама,
- графиня Анна Родионовна Чернышева (1744-1830), статс-дама,
- королева Вюртемберг Шарлотта Августа Матильда (1766-1828) и
- графиня Мария Николаевна Скавронская (1732-1805), статс-дама.
Императорского ордена Святой Великомученицы Екатерины 2-го класса Малого Креста Высочайше пожалованы:
- Евдокия Ильинична Голенищева-Кутузова (1743-1807),
- Княгиня Екатерина Ильинична Голенищева-Кутузова (1754-1824),
- Княгиня Анастасия Васильевна Долгорукова-Крымская (1723-1805), статс-дама
- Княгиня Наталья Ивановна Куракина (1768-1831),
- Софья Ивановна де Лафон (1727-1797), статс-дама
- графиня Екатерина Васильевна Лита (1761-1829), статс-дама,
- Светлейшая Княгиня Екатерина Николаевна Лопухина (1763-1839), статс-дама,
- графиня Екатерина Петровна Шувалова (1743-1816), статс-дама,
- графиня Наталья Алексеевна Буксгевден (1758-1808), статс-дама,
- Дарья Александровна Валуева (1757-1836),
- Княгиня Дарья Алексеевна Голицына (1724-1798),
- Княгиня Екатерина Александровна Долгорукова (17..-1811), статс-дама,
- Елизавета Михайловна Еропкина (1727-1800), статс-дама,
- графиня Елизавета Васильевна Зубова (1742-1813), статс-дама,
- графиня Анна Павловна Каменская (1749-1826), статс-дама,
- игуменья Елпидифора Ивановна Кропотова (17..-1801),
- графиня Прасковья Васильенва Мусина-Пушкина (1754-1826), статс-дама,
- Екатерина Ивановна Нелидова (1758-1839), камер-фрейлина,
- Варвара Андреевна Обрескова (1744-1815),
- графиня Анна Васильевна Остерман (1732-1809), статс-дама,
- графиня Анна Степановна Протасова (1745-1826), камер-фрейлина,
- Княгиня Елена Радзивилл (1753-1821), статс-дама,
- баронесса Мария Андреевна фон Рене (1752-1810), статс-дама и
- Глафира Ивановна Ржевская (1757-1843)?
- Мария Осиповна Нарышкина (1741-1800).
Награды духовному сословию.
При Священном Короновании Императора Павла I Петровича впервые в истории России совершились Высочайшие пожалования российских орденов духовенству.
Орденов Святого благоверного Великого Князя Александра Невского Высочайше пожалованы:
- Арсений, Архиепископ Ростовский,
- Архиепископ Евгений;
орденом Анны 1-го класса Высочайше пожалованы:
- Никифор, Архиепископ Словенский,
- Виктор, Епископ Суздальский,
- Афанасий, Епископ Коломенский,
- протоиерей большого Московского Успенского собора Александр,
- Благовещенского собора протоиерей и Императорский духовник Исидор.
Вместе с Высочайшим пожалованием орденов обыкновенно соединялось пожалование известным количеством крестьян; исключение в данном случае составляли только духовные лица. Некоторые из современников Государя Императора Павла I Петровича сообщают, что в Свою Коронацию Им роздано было более 82000 крестьян.
Милость крестьянам и народу. День Своей Священной Коронации Император Павел I Петрович ознаменовал еще одним добрым и благочестивым делом, направленным ко благу многочисленнейшего крестьянского сословия. Пятого (18) апреля 1797 года вышел в свет Высочайший Манифест "О трехдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещика и о непринуждении крестьян к работе в воскресные дни". В этом Манифесте отныне и навсегда повелевалось всем и каждому наблюдать, чтобы никто ни под каким предлогом не дерзал принуждать крестьян к работам в воскресные дни. Угощение народа, по случаю Священной Коронации Императора Павла I Петровича, происходило на Лобном месте и на Никольской улице.
Император Павел I Петрович вскоре после Своей Священной Коронации отправился в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, где встречен был Митрополитом Московским и Коломенским Платоном (Левшиным), облаченным в ризу Святого преподобного Сергия Радонежского и с его посохом. Император облобызал ветхую одежду Святого преподобного Сергия. Императору Павлу I Петровичу очень понравилась Москва, и, при Своей Коронации Государь высказал намерение всегда известную часть года проводить в Москве. Так начиналось это, к несчастью, краткое Царствование, память о котором навсегда останется в сердцах русских людей.
(Справку подготовил Александр РОЖИНЦЕВ, Святой град Тихвин).
|
Коронование Императора Павла совершилось в Москве в Успенском соборе 5 апреля 1797 г., в первый день Святой Пасхи. Оно отличалось тем, что Павел при этом священнодействии, прежде чем облечься в порфиру, приказал возложить на себя далматик - одну из царских одежд византийских Императоров, сходный с архиерейским саккосом. По окончании венчания на Царство с принятием Святого Миропомазания Император огласил с высоты трона составленный им Акт о наследовании Престола. Этим восстанавливался завещанный предками закон о престолонаследии, нарушенный Петром I и приведший к династической чехарде в XVIII веке. По оглашении Акта Государь вошел царскими вратами в алтарь и положил его свиток в серебряный ковчег, стоявший на св. жертвеннике, для хранения на вечные времена. С тех пор этот Акт Павла I является основой и современного легитимного престолонаследия. Основные требования к наследованию Российского Престола. Легитимность православного престолонаследия основана на доверии к Промыслу Божию, которым определяется и сам монарх - по наследственному рождению, независимо от желания людей. Ибо человеческий разум зависит от греховной человеческой природы; тогда как верный Православию Царь, Божий Помазанник, своим служением Богу стяжает Его благодать и становится, в силу совершаемого Церковью над ним таинства, проводником этой благодати для всего народа. Лишь Царь, получающий власть наследственно, не нуждается в пропагандно-политических расчетах по ее обретению и может свободно обратить ее на безкомпромиссное служение нравственному идеалу. Не раз русскому народу приходилось убеждаться в этом и "от обратного". Так, после угасания царствовавшей линии Рюриковичей наступило смутное время произвольно "выбранных" царей, длившееся 15 лет. Оно было преодолено, когда в 1613 г. на Всероссийском Соборе «всего Российского царства выборные люди» дали обет верности династии Романовых «в роды и роды и во веки» как «Божиим избранникам», то есть ближайшим родственникам (по матери) последнего Царя Феодора Иоанновича. (При этом отец призванного на царство Михаила Феодоровича Романова, в монашестве Филарет, являясь соправителем сына, одновременно возглавлял Русскую Церковь как Патриарх.) Таким образом, православный Царь призван на труднейшее служение: вести свой народ Божиими путями. В этом отношении русская монархия - в отличие от западного абсолютизма (ничем не ограниченной власти) - ограничена условием служения Богу. Об этом напоминал уже один из первых идеологов православного самодержавия, прп. Иосиф Волоцкий, призывая слушаться только такого Царя, а царю-нечестивцу сопротивляться даже под угрозой смерти: «Аще ли же есть царь над человеки царствуа, над собою же имат царствующа - скверные страсти и грехи, сребролюбие же и гнев, лукавьство, и неправду, гордость и ярость, злейши же всех, неверие и хулу, таковый царь не Божий слуга, но диаволь, и не царь, но мучитель... Таковаго царя, лукавьства его ради, не нарече царем Господь наш Иисус Христос, но лисом... И ты убо таковаго царя, или князя да не послушавши, на нечестие и лукавьство приводяща тя, аще мучит, аще смертию претит. Сему сведетельствуют пророци и апостоли, и вси мученици, иже от нечестивых царей убиени быша и повелению их не покоришися» ... То есть к православному монарху предъявляются особые требования. К сожалению, Петр I, подражая западному абсолютизму, пошатнул понятие об обязанностях православного Царя и о наследственной передаче Престола. В Россию с Запада им были впущены многие разрушительные веяния, которые, тлея подспудно в обществе, прорвались наружу в XX веке... Однако твердый порядок престолонаследия был вновь определен законами, утвержденными Императором Павлом I в 1797 году в день своего коронования, чтобы покончить с произволом и дворцовыми переворотами послепетровского времени: «Дабы государство не было без Наследника. Дабы Наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать». Как подчеркивал свят. Иоанн Шанхайский, исследовавший этот вопрос, Акт Павла I не был каким-то принципиальным новшеством. Передача верховной власти по первородству (старшим сыновьям) независимо от человеческих предпочтений существовала на Руси с Ивана Калиты до Петра I. «Тогда только это не было формулировано или регламентировано каким-нибудь писаным законом и существовало по обычаю». Таким образом, «Акт о престолонаследии императора Павла как в целом, так и в частях был проникнут духом и идеями русского права» - «несмотря на тяжелое изложение и местами не совсем ясную формулировку» (ибо многие положения Павел I заимствовал из немецких законов о престолонаследии). Впоследствии Акт Павла I был включен в Основные Законы Российской Империи в уточненных редакциях. Для лица, наследующего российский Престол, они предусматривают следующие главные условия (в скобках - соответствующие статьи Законов): 1. Принадлежность к Императорскому Дому Романовых, что возможно только при происхождении от равнородных браков, то есть с лицом, принадлежащим к «царствующему или владетельному дому» (ст. 126, 36, 188), заключенных с согласия Императора (ст. 183). Лицо, вступившее в неравнородный или неразрешенный брак, может и не терять своего личного права на Престол, но не может передать его потомству (ст. 36, 188, 183, 134). Необходимо также учитывать, что в зависимости от решения Императора по каждому такому случаю в составе Императорского Дома могли оставаться лица с разными правами на престолонаследие (и даже полностью утратившие эти права). 2. Первородство среди агнатов (мужчин Династии, происходящих по непрерывной мужской линии), которое определяется по старшим сыновьям Императора - они имеют преимущество перед братьями Императора (ст. 27-29). 3. Принадлежность и безкомпромиссная верность православной вере и «никакой иной» (ст. 63). «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (ст. 64). Поэтому Император не только должен быть православным, но и обязан брать в жены равнородную принцессу, принявшую Православие до брака (ст. 185), чтобы рождать и воспитывать наследников в духе Православной Церкви. 4. Пригодность престолонаследника для совершения над ним церковного чина священного коронования и таинства миропомазания (что не сказано прямо, но вытекает из статей 57, 58, 63, 64). Дореволюционный богослов С.В. Булгаков писал: «Это царское помазание установлено самим Господом еще в библейские времена, одновременно с учреждением царской власти... и притом не как только внешний символ или знак избрания, но именно как особенное священное действие для дарования особой благодатной силы избранным (см.: 1 Цар. X, 17; XI, 14, 15; XVI, 13; 2 Цар. V, 3, 4; 4 Цар. 4-21)». Поэтому, как подчеркивал авторитетный эксперт, приват-доцент юридического факультета Императорского Московского университета М.В.Зызыкин: «Вследствие рукоположения и миропомазания Императора надо считать чином священным», правда, «не в смысле вступления в духовную иерархию, ибо он не получает благодати священства, но в смысле особого освящения лица, открывающего ему право на особые преимущества: входить в царские врата и причащаться наравне со священнослужителями... С этой точки зрения Царская власть является институтом не только государственного, но и церковного права». И поскольку «царская власть... есть именно священный чин, то тем более не могут игнорироваться церковные правила, существующие для введения в клир, правила же эти очень строги, как видно из следующих примеров. По 18 Апостольскому правилу: "кто взял в супружество отверженную от супружества не может быть ни епископом, ни пресвитером, ни диаконом, ни вообще в списке священного чина"... Как Церковь могла бы совершить царское рукоположение и миропомазание с преподанием особой благодати для таких лиц?». Правда, в составе Императорского дома были мужчины, женатые на разведенных. Однако, если бы дошла их очередь до помазания на царство, то при безкомпромиссном епископате проблема, указанная Зызыкиным, непременно возникла бы - уже потому, что такой брак не соответствует царскому долгу быть «блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния». Соглашаясь с Зызыкиным, видный церковный деятель Н.Д. Тальберг напоминал: «Русская Церковь ясно выявляет свое отношение к разведенным Членам Императорского Дома в том, что их имена не упоминаются при общем перечислении Членов Царственного Дома в церковных книгах. Так, в Триоди Постной издания 1913 г. отсутствуют имена разведенных Великих Княгинь Виктории Феодоровны [супруги Вел. Кн. Кирилла, о которой речь пойдет далее. - М.Н.] и Анастасии Николаевны...». То есть и в этом смысле в Императорском Доме могут быть члены разного качества относительно прав престолонаследия. Хотя все же аналогия с требованиями, предъявляемыми к введению в клир, здесь не полная. Например, в отличие от клирика, Царь может вступать в брак и после рукоположения, он может командовать армией и держать оружие. То есть Царь -одновременно и особое священное лицо, и мірское: он служит Божьему замыслу земными средствами государственной власти, ограждая народ от зла даже силой, что было бы не к лицу священнослужителям (именно в этом состоит смысл православной "симфонии" - разделения и взаимодополнения церковной и царской властей). А поскольку Династия должна обезпечивать свое продолжение, то для самого Царя (в отличие от его супруги) Церковь разрешает второбрачие, недопустимое для клирика. Статьи 194-196 Основных Законов также разрешают члену Императорского Дома развод «по точной силе церковных узаконений и по определенным в оных причинам» и вступление в новый брак, «когда, по причинам расторжения брака предшествующего, сие не противно правилам Церкви». Однако большая заслуга Зызыкина заключается именно в том, что при разрешении вопроса о престолонаследии он напомнил о духовной сути служения Царя как покровителя вселенского Православия и носителя особого посвящения - только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения. 5. Пригодность к занятию Престола с точки зрения уголовного законодательства: «Хотя Основные Законы ничего не говорят об этом, но они не могут не предполагать известной неопороченности призываемого лица в силу уже общих законов... Так как члены Императорского Дома не изъяты из подсудности общим уголовным законам, то, в случае осуждения к наказанию, лишающему прав состояния и права на занятие общественных должностей, они, не теряя принадлежности к Царствующему Дому, теряют права на престолонаследие, ведущее к осуществлению высшей государственной власти». 6. Присяга на верность Основным Законам, царствующему на их основании Императору и его наследнику (ст. 56, 220): «Именем Бога Всемогущего, пред Святым Его Евангелием клянусь... верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя и живота своего до последней капли крови...». Неповинующегося члена Династии царствующий Император как Самодержец имеет право «отрешать от назначенных в сем законе прав и поступать с ним яко преслушным воле монаршей» (ст. 222). (Но даже Государь не может никого произвольно лишить права на Престол, которое принадлежит наследнику по рождению в силу самого Закона; наследник может лишь сам утратить это право, нарушив Законы и сделавшись непригодным для священного коронования). 7. Личное согласие наследника на принятие священного царского служения, ибо статья 37 допускает заблаговременный добровольный отказ от права на Престол для лиц, не чувствующих себя пригодными к нему - «в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола». В этом случае право на Престол переходит к следующему по первородству агнату, удовлетворяющему всем вышеуказанным требованиям. 8. При пресечении агнатского (мужского) потомства, согласно статье 30-й Основных Законов, «наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к Престолу». То есть право наследования Престола переходит от агнатов к ближайшему когнату: женщине из Династии и к ее потомкам мужского пола в указанном порядке первородства, которые также должны соответствовать всем вышеуказанным требованиям Основных Законов. Казалось, в этих Законах были предусмотрены все возможные случаи. Однако после революционной смуты и убийства Царской Семьи вопрос престолонаследия вызвал разные толкования, ибо в деталях он все же оказался «недостаточно выяснен как в русской, так и в иностранной литературе», - признавал Зызыкин. Он-то и разработал глубже других этот вопрос, изучив далеко не очевидные для неспециалиста тонкости, связанные с основным и субсидиарным (резервным) порядком наследования Престола, с вероисповедными и церковными ограничениями, с разными правами в этом отношении (вплоть до их утраты) у членов Императорского Дома. Неясность в деталях была вызвана тем, что прямая мужская линия престолонаследия была неожиданно для всех насильственно пресечена. Претендент же по ближайшей агнатской линии, обладавший правом мужского первородства, - Вел. Кн. Кирилл Владимірович - не удовлетворял всем требованиям Основных Законов, но настаивал на благоприятной для себя их интерпретации. Это сделал для него сенатор Н.Корево, после чего в 1924 г. и объявился в эмиграции "Император Кирилл I". Однако, если быть легитимистами, то есть следовать принципу "в силу самого Закона", мы должны в данном случае констатировать следующее... (Из книги М.В.Назарова "Кто наследник Российского Престола?", гл. 1) В этой же книге см. еще о значении Акта о престолонаследии Павла I: Легитимизм: первородство и Православие). |
В день погребения родителей Павел объявил о коронации и произвел
ее 5 апреля 1797 года, в день Пасхи, в Успенском соборе Московского Кремля.
Пышность и торжественность коронационных торжеств не уступали такой же
церемонии, состоявшейся здесь же тридцать пять лет тому назад.
К коронации множество приближенных Павла получили чины, ордена, титулы, новые
поместья и восемьдесят две тысячи крепостных. Среди тех, кто не был забыт новым
императором, оказался и один из братьев любимицы Павла Екатерины Ивановны
Нелидовой - Аркадий, - сразу же после смерти Екатерины назначенный Павлом своим
флигель-адъютантом с чином подполковника; по случаю коронации он стал
полковником.
Что же касается самой Екатерины Ивановны, то еще 23 ноября 1796 года Павел
послал своей любимице богатый подарок, но она не приняла его, написав Павлу,
что всегда ценила лишь его дружбу, а его дары всегда были ей скорее тягостны,
чем приятны. Она отказалась от всех наград, согласившись принять лишь звание
камер-фрейлины.
Коронация ознаменовалась не только благодеяниями приближенных. Следует отдать
должное новому монарху: вступая на престол, он одновременно издал манифест,
которым барщина ограничивалась тремя днями в неделю, а воскресенье объявлялось
выходным днем для крестьян.
В день коронации Павел с высоты трона прочитал в храме «Акт о
престолонаследии», который он составил за девять лет до того, в январе 1788
года, вместе с Марией Федоровной.
По этому акту царская власть передавалась только по мужской линии, и Александр
вновь объявлялся наследником престола, «а по нем все его мужеское поколение. По
пресечении сего мужеского поколения наследство переходит в род второго моего
сына, и так далее, если бы более у меня сыновей было». Следует иметь в виду,
что это было написано в январе 1788 года, когда у Павла было только два сына. «Акт
о престолонаследии» Павел положил в ковчег и оставил его в алтаре Успенского
собора на вечное хранение.
Затем было оглашено, по-видимому, в сокращенном изложении «Учреждение об
императорской фамилии» и «Установление о Российских императорских орденах».
Торжества коронации, как и в прежние времена, сопровождались праздниками и
балами, но из-за строжайшего соблюдения этикета они оказались утомительными и
скучными. Нервозными были и многочисленные парады и смотры войск, собранных в
Москве и ее окрестностях, ибо переучиться на новый - гатчинский - манер у
солдат и офицеров не было времени, а император был придирчив и строг.
Павел пробыл в Москве чуть больше месяца и 3 мая вместе с императрицей,
Александром и Константином, к величайшей радости московских сановников,
отправился в путешествие по западным областям России, после чего 2 июня
возвратился в Петербург.
Из прежнего, екатерининского, окружения Павел оставил при дворе воспитательницу
своих шести дочерей баронессу Шарлотту Карловну Ливен, которая при коронации
получила титул графини, также император оставил при дворе Платона Зубова,
Остермана, Безбородко, почти немедленно отказав от двора Дашковой, Орловым,
Барятинскому и всем тем из заговорщиков 1762 года, кто был еще жив. На смену
главным действующим лицам предыдущего царствования пришли друзья Павла,
преимущественно из его гатчинского окружения: А.А.Аракчеев, Ф.В.Ростопчин, П.
А. фон дер Пален, С.И.Плещеев, П.X.Обольянинов, И.П.Кутайсов, П.В.Лопухин, Г.Г.Кушелев,
братья Александр Борисович и Алексей Борисович Куракины и другие.
