Почему «русский фактор» все еще играет важную роль на Балканах? Как решить косовский вопрос? И имеют ли в наши дни перспективы идеи панславизма? Об этом и не только поговорили с доктором юридических наук, профессором Крагуевацкого университета Зораном Чворовичем.
— Зоран, вы много пишете о современных отношениях России и Сербии, делая акцент на необходимости сближения государств двух исторически близких народов. Есть мнение, что правительство Вучича пытается балансировать между условными востоком и западом, сохраняя со всеми партнерские отношения. Но есть и позиция, согласно которой позиции России в Сербии слабеют с каждым годом, а страна все более входит в сферу влияния «западных партнеров». Что сейчас происходит во внешней политике Сербии, и как вы ее оцениваете? И как насчет качества отношений с Россией?
— При оценке определенных политических явлений, таких как качество современных отношений между Сербией и Россией, следует максимально избегать их персонализации, поскольку это делает невозможным объективную оценку. Если оценивать современные сербско-российские отношения с учетом нынешнего главного «исполнителя» политики Сербии, мы легко можем оказаться в ситуации, когда «из-за деревьев мы не видим леса», хотя предмет нашей оценки — не политическая технология Александра Вучича, а текущий уровень и перспективы сербско-российских отношений. В конце концов, политику XXI века нельзя персонализировать, как в XVII или XVIII веках, поскольку мы больше не живем в мире, в котором на политику страны, большой или маленькой, может решающим образом влиять один человек, и неважно, насколько влиятельный. Следовательно, на качество сербско-российских отношений решающим образом влияет не партийный или персональный состав сербского правительства, а процесс присоединения Сербии к ЕС, хотя это не всегда ясно заметно.
Прежде всего, не следует забывать, что отдельные соглашения о стабилизации и вступлении, заключенные так называемыми Западными Балканами с членами ЕС — только формальные и правовые инструменты политического процесса этого самого присоединения. И этот процесс был инициирован Европейской комиссией в разгар агрессии НАТО против Югославии в мае 1999 года. Неслучайно процесс присоединения к ЕС только на Западных Балканах получил дополнительный атрибут «стабилизации». Стабилизация — это эвфемизм послевоенного укрепления НАТО по итогам всех войн против сербов в 1990-е годы; начиная с бомбардировки Республики Сербской в 1995 году, поддержки хорватской агрессии против Сербской Краины в том же году, и агрессии НАТО против Югославии в 1999-м, которая привела к размещению сил НАТО в Косово и Метохии и формированию Сербии, а под эгидой НАТО — ложного «государства» Косово.
В Соглашениях о стабилизации и вступлении, заключенных Боснией и Герцеговиной, Сербией, Черногорией, Северной Македонией и так называемым Косово, обозначенных как исключительная сфера интересов Запада, нет места для России. Присоединение отдельных балканских стран к ЕС и присутствие России в этих странах — обратно пропорциональные процессы. Чем больше стандартов ЕС будет принято в определенных сферах, от экономики до внешней политики, тем менее вероятным будет присутствие России в некоторых балканских странах. Этому служит, например, гармонизация регулирования в области энергетики («Третий энергопакет») или гармонизация внешней политики балканских государств с внешней политикой ЕС (введение санкций против России).
Хотя Россия наиболее чувствительна к последствиям «гармонизации» энергетической и внешней политики балканских государств, это только верхушка айсберга. Реализуя так называемый Европейские стандарты во всех балканских странах, включая Сербию, ЕС создает своего рода неоколониальную экономическую, административную, правовую и образовательную модель, которая должна в первую очередь защищать политические интересы Брюсселя и экономические интересы западных корпораций, при этом возможны ситуации, когда так называемые Западные Балканы остаются за пределами ЕС.
В какой степени процесс вступления в ЕС задает тон политике в Сербии, можно увидеть по тому факту, что выживание политических сил или их приход к власти в стране предыдущие годы зависели от выполнения политических требований Евросоюза. Напомним, политическая «отставка» Коштуницы последовала после того, как он отказался подписать Соглашение об ассоциации с ЕС (SAA) в марте 2008 года, поскольку большинство членов ЕС признали так называемое Косово. Процесс вступления Сербии в ЕС был «разморожен» спустя два года, только когда в 2010 году Тадич согласился на переговоры между с так называемым Косово под эгидой Союза. Процесс ратификации SAA некоторыми членами ЕС завершился в июле 2013 года, только после того, как Дачич и Вучич подписали Брюссельское соглашение, по которому Сербия добровольно упраздняла свои суды, органы местного самоуправления, правоохранительные органы и органы гражданской обороны в Косово и Метохии.
О том, в какой степени обязательства Сербии перед ЕС в процессе присоединения формируют политическую жизнь в Сербии, также свидетельствует тот факт, что нынешняя правящая партия, СНС, была сформирована по случаю ратификации SАА в Национальном собрании Сербии. Поскольку СГД была против ратификации SАА, действия некоторых людей из аппарата Бориса Тадича произвели раскол внутри радикалов, из которого выделилась группа депутатов во главе с Томиславом Николичем и Александром Вучичем, которые поддержали ратификацию SAA. Без их голосов SАА тогда не могло быть ратифицировано. Таким образом, «прогрессисты» и их лидер фактически связали свою новую политическую жизнь с успехом процесса вступления Сербии в ЕС.
Дело в том, что за предыдущие девять лет, с тех пор, как к власти пришла партия Александра Вучича, ЕС открыл больше всего новых отделений в Сербии, больше, чем во времена Бориса Тадича. В связи с этим возникает вопрос о том, будет ли брюссельский гражданский (ЕС) и военный (НАТО) штаб, который сверг Януковича за отказ подписать соглашение об ассоциации Украины с ЕС, политически вознаграждать нынешнее руководство Сербии, продвигая процесс евроинтеграции, при этом сотрудничество Сербии с Россией тем временем было поднято на качественно более высокий уровень.
Скорее, политический Запад, Вашингтон и Брюссель, будут терпеть здесь российское присутствие, но в тех рамках и в той степени, которая не ставит под угрозу навязанную ими стратегическую ориентацию Сербии, потому что сегодня российское присутствие в Сербии не выходит за эти рамки. За пределами энергетического сектора присутствие России в сербской экономике символично. Общий объем внешнеторгового обмена между Сербией и Россией за последние десять лет не увеличился и составляет от 2,5 до 3 миллиардов евро, в то время как общий торговый обмен с членами ЕС в период 2009-2019 годов увеличился на невероятные 250%! Это реальное лицо политики неприсоединения Сербии к торговым санкциям, которые ЕС ввел против России. Введение санкций в отношении России, безусловно, дестабилизирует сербское правительство из-за сильной симпатии подавляющего большинства сербских граждан к России, поэтому Брюссель позволил своему партнеру в Белграде заменить санкции политикой замораживания объемов внешнеторгового сотрудничества Сербии с Россией. Как показывают цифры, нынешнее правительство очень рьяно выполняет это обязательство, хотя сербская экономика, и особенно сельское хозяйство, могли бы значительно выиграть, если бы наше правительство в 2014 году помогло сербским бизнесменам занять позицию бизнесменов из ЕС на российском рынке.
Министр энергетики Зорана Михайлович подтвердила в середине января этого года, что они также работают над сокращением участия России в сербском энергетическом секторе, заявив, что «цена на природный газ для сербской экономики сегодня самая высокая в Европе. Это именно потому, что у нас только одно направление поставок газа и цена такая». Строительство газопровода Болгария-Сербия начнется в конце этого года для доставки сжиженного природного газа из греческого порта Александруполис. Недавний визит посланника короля Бахрейна показал, что сотрудничество Вучича с ОАЭ, Катаром и Бахрейном как-то связано с обязательством, которое Сербия взяла на себя в соответствии с Вашингтонским соглашением по диверсификации своих поставок энергии. Гость из Бахрейна предложил Сербии, чтобы государственная газовая компания этой арабской страны поставляла в Сербию сжиженный углеводородный газ.
Похожая ситуация и с предполагаемым военным нейтралитетом Сербии. Предпосылкой любого нейтралитета, политического или военного, является баланс влияний противоположных иностранных интересов. Однако в сегодняшней Сербии нельзя говорить о каком-либо балансе влияния, когда речь идет о ее оборонном секторе. В то время как военное сотрудничество с Россией представлено в форме символического участия в нескольких ежегодных совместных военных учениях, с 2015 года Сербия имеет самый высокий уровень сотрудничества, который страна, не являющаяся членом, может иметь в рамках программы IPAP с блоком НАТО. Это подразумевает введение стандартов НАТО в сербской армии, высокий уровень обмена данными, совместное планирование, согласование позиций по вопросам безопасности и в политической сфере. В то время как персонал НАТО пользуется полным процессуальным и фискальным иммунитетом и правом на привилегированное использование внутренней инфраструктуры, сотрудники Российского центра по чрезвычайным ситуациям в Нише не могут получить статус дипломатического персонала от правительства Сербии даже по прошествии стольких лет.
Баланс влияния великих держав, которые поддерживали мир на Балканах в определенные периоды XIX и XX веков, исчез в этом регионе в начале 1990-х годов после распада СССР, что, как следствие, привело к распаду Югославии. В этом отношении сегодняшнее политическое, военное и экономическое доминирование Запада в Сербии — это в большей степени наследие процесса 1990-х годов, чем действия какого-либо конкретного сербского политика. Если расстановка сил и влияния на Балканах изменится, изменятся и действия сербских политиков.
— В беседе со мной политолог Александар Джокич отметил, что, с одной стороны, основным экономическим партнером Сербии являются страны Евросоюза, а с другой – все еще высоки пророссийские отношения в обществе. Что изменится в отношениях России и Сербии, если страна все-таки получит членство в ЕС? Чем это грозит для России?
— Хотя, как я отмечал в предыдущем ответе, качество сербско-российских отношений сильно отстает от отношений, которые Сербия имеет с политическим Западом, нельзя сказать, что российский фактор не важен и не оказывает влияния на сербскую политику, и, прежде всего, как отметил коллега Джокич, из-за сильной пророссийской позиции в сербском обществе. Даже Запад осознал в конце первого десятилетия этого века, что у него не может быть успешных партнеров во власти в Сербии, если они хотя бы публично не заигрывают с русофильскими чувствами народа. Неконституционное Брюссельское соглашение, по которому Сербия отказалась от ключевых атрибутов суверенитета в Косово и Метохии, могло быть подписано без политических последствий только тем кругом, который считался патриотическим и русофильским в глазах сербского народа и на словах амортизировал настроения общественности случайными патриотичными и русофильскими высказываниями.
Если бы нам пришлось искать ключевой позитивный стереотип о России среди сегодняшних поколений сербов, то это был бы опыт России как последнего хранителя Косово и Метохии в пределах Сербии. Все положительные исторические воспоминания о роли России в сербской истории, от помощи России в восстановлении современной сербской государственности в двадцатые годы 19 века до вступления святого царя Николая в войну против Австро-Венгрии и Германии за защиту Сербии, кристаллизовались среди сегодняшних сербов только в одно ожидание: Россия, защищая международное право и резолюцию 1244, защитит территориальную целостность Сербии от иностранных узурпаторов и внутреннего предательства. Возможное решение Кремля отказаться от такой четкой принципиальной позиции вызовет у сербской общественности такое разочарование, что предоставит англосаксонской политике готовый материал для взращивания массовой русофобии, которая как никогда ранее прижилась бы среди сербов. Лондон работал над этим с момента установления дипломатических отношений с Княжеством Сербия в 1837 году.
В стратегическом плане процесс вступления Сербии в ЕС наносит наибольший ущерб сербско-российским отношениям. Однако мы не можем говорить о членстве Сербии в ЕС до тех пор, пока Сербия не разрешит так называемой Республике Косово членство в ООН и решение с ней всех спорных вопросов. Имея это в виду, самый тяжелый удар по отношениям между Сербией и Россией будет нанесен решением России принять соглашение между Сербией и так называемым государством Косово, что сделало бы возможным членство так называемой Косово в ООН и других международных организациях.
Сербская общественность оценила бы такой поступок Москвы как измену, и перед общественностью, которая испытывает такие чувства, правительству больше не придется заигрывать с обществом, проводя братскую политику по отношению к России. После согласия русских на вступление так называемого Косово в члены ООН Москва потеряет последний инструмент влияния на политическую ситуацию на Балканах, а официальный Белград окажется под исключительным влиянием Вашингтона и Брюсселя. Все это объясняет, почему ЕС не просит Белград ввести санкции против России, а настаивает на сотрудничестве Белграда в решении косовской проблемы. Если косовский вопрос будет решен так, как предполагал Запад, и Белград убедит Кремль, что такое решение отвечает наилучшим интересам Сербии, согласие Кремля на такой план навсегда закроет для России Балканы.
— В таком случае, какие шаги необходимо предпринять России для сохранения главного стратегического союзника на Балканах?
— Мы уже говорили, что исторический сербско-российский союз сегодня страдает серьезными политическими ограничениями, ограничениями в области безопасности, культурными и экономическими ограничениями, родом из последнего десятилетия 20-го века, когда мир жил под американским диктатом. Несмотря на эти ограничения, союз не только между двумя народами, который не подлежит сомнению, но и между двумя странами, существует и должен быть не только сохранен в будущем, но и в максимально возможной степени усилен.
На данный момент, для сохранения сербско-российского союза, на мой взгляд, самое главное — не допустить реализации намерения Запада полностью вытеснить Россию с Балкан. Вот почему Россия не должна, прежде всего, позволить себе остаться без права вето в Совете Безопасности в будущем, когда дело дойдет до решения косовского вопроса, при обсуждении вопроса о вступлении так называемого Косово в ООН. Таким актом Россия не только перестанет быть великой державой на балканском перекрестке, но признает так называемое Косово, фактически узаконив агрессию НАТО против СРЮ и последствия этого преступления в регионе. Я считаю, что Россия может сделать больше в мировой политике в 2021 году, чем это было ей возможно в 1999 году. Несмотря на все внешнее давление и внутреннюю слабость, тогдашнему российскому руководству удалось добиться принятия резолюции 1244 Совета Безопасности, которая гарантирует территориальную целостность Сербии в Косово и Метохии.
Поскольку политическое присутствие России на Балканах необходимо для выживания сербского народа в целом, существующее Дейтонское соглашение БиГ и тесные связи между Российской Федерацией и Республикой Сербской не устраивают политический Запад. Кремль был вовлечен в Дейтонский переговорный процесс в 1995 году, потому что в то время Запад считал, что Россия, стоявшая на коленях в середине 1990-х годов, в будущем останется всего лишь сателлитом евроатлантического блока. Сегодня Вашингтон и Брюссель хотели бы вытеснить Москву из Боснии, и поэтому они используют процесс присоединения страны к ЕС. Под оправданием создания более функциональной государственной организации ЕС просит БиГ в изменить действующую Конституцию, которая является неотъемлемой частью Дейтонского мирного соглашения, одним из гарантов которого является Российская Федерация. Цель состоит в том, чтобы централизовать БиГ, отняв у субъектов полномочия, чтобы ослабить влияние России на политическую ситуацию в Боснии и Герцеговине через конституционное ослабление Республики Сербской. Вопреки чаяниям пересмотра Дейтонской системы и унитаризации Боснии, Россия должна была бы выступить вместе с руководством Республики Сербской с просьбой вернуть Республике Сербской все полномочия, предусмотренные Дейтонскими соглашениями.
Сохранения замороженного конфликта в Косово и Метохии и предотвращения конституционных реформ в Боснии достаточно и для сохранения нынешнего уровня сербско-российского союза, но для его укрепления необходимо более уверенное и заметное присутствие России в экономике, СМИ и образовании Сербии, Республики Сербской, а также Черногории.
— Ваш персональный список вызовов Сербии на сегодняшний день.
— Мне кажется, что самые острые проблемы, стоящие сегодня перед Сербией, заключаются в следующем:
1) у правительства возникает соблазн восполнить серьезный дефицит легитимности, возникший в результате того, что 4/5 оппозиции бойкотировали предыдущие парламентские выборы. Содержание отчета Европейской комиссии по Сербии, который был недавно принят Европейским парламентом, ясно показывает, что такие темы, как межпартийный диалог и создание условий для справедливых выборов, свобода СМИ и криминальные скандалы, будут служить средством давления на Вучича, чтобы получить от него внешнеполитические и другие уступки в ближайший период. В то же время участие лиц из верхушки правительства в крупнейших криминальных скандалах показывает, что Вучич будет серьезно уязвим в переговорах с лидерами ЕС, и поэтому новых уступок от него можно реально ожидать.
2) поскольку Сербии осталось менее 12 месяцев до очередных президентских и, возможно, досрочных парламентских выборов, у оппозиции возникнет соблазн компенсировать отсутствие предпосылок для свободных и справедливых выборов, заручившись поддержкой иностранных, западных партнеров. Европейский Союз уже включился в межпартийный диалог, который, к сожалению, был поддержан правительством и большей частью оппозиции. Таким образом, Запад получил возможность, с одной стороны, шантажировать Вучича скандалами и отсутствием демократической легитимности, а с другой стороны, стать опасным наставником оппозиции, способным использовать и задать вектор ее реальному недовольству, а также создать новые причины для недовольства общественности (например, убийства политических оппонентов, фальсификация сексуальных скандалов и так далее).
3) Атмосфера в разделенном и напряженном сербском обществе, полном видимых и скрытых конфликтов, в значительной степени расстроенным великими и трагическими национальными поражениями последнего десятилетия 20-го века, еще больше усугубляется насильственным навязыванием моральных и культурных, неприемлемых правовых норм. Объявлено о принятии закона об однополых союзах, что противоречит 62-й статье Конституции Сербии, и это станет серьезным вопросом стабильности в Сербии. Если правительство будет настаивать на своем намерении принять этот закон, несмотря на открытое и явное противодействие Сербской Православной Церкви и значительной части национальной интеллигенции, в сербском обществе по праву будет создан новый источник оппозиционно-патриотического недовольства. Принятие этого закона покажет, что стратегия нынешнего правительства (изменение модели этической и культурной идентичности) по-прежнему определяется и реализуется явными агентами, представляющими интересы Запада. Вучич кажется настолько уязвимым, что соглашается на принятие таких чудовищных законов, которые необратимо приведут его к конфронтации со значительной частью сербского общества. Однако, я надеюсь на Бога, что правительство одумается в последний момент, что оно будет подчиняться голосу Церкви и откажется от своего намерения разрушить самый важный социальный институт — брак.
4) хотя проблема государственного долга Сербии является скорее хронической, чем острой проблемой, политическая ситуация в Сербии в 2021 году будет во многом определяться тем фактом, что Сербия завершила 2020 год с государственным долгом в размере 26,66 миллиарда евро, что составляет 56,8% ВВП страны. Когда к финансовым обязательствам Сербии перед кредиторами добавляется зависимость госбюджета от налоговых выплат иностранных инвесторов, в основном из западных стран, становится ясно, кто может в данный момент решающим образом влиять на политику Сербии.
— Что стоит за понятием «сербский мир»? Страны бывшей Югославии, территория расселения сербов или любая точка на карте мира, где сохраняется сербская культура и связь с родиной?
— Фраза «сербский мир», которую недавно обнародовали некоторые представители действующей власти и близкие к ней аналитики, по сути, является плагиатом фразы «русский мир». На мой взгляд, такой «заем» сербскому народу совершенно не нужен.
Насколько мне известно, идея «русского мира» задумывалась как цивилизационный каркас, который должен объединить не только русских, но и все различные этнические и религиозные общности, проживавшие в Российской Империи и СССР. Оба государства не были национальными, русскими государствами, но в них русская культура и язык играли роль уникального и в некотором роде ассимилирующего эталона цивилизации.
Сербское государство никогда не было империей, а было национальным государством, даже в средние века (империя Душана не была сербским государством, поскольку Душан, как претендент на византийский престол, провозгласил себя королем сербов и греков). Свое осознание национального единства сербы лучше всего осознали после распада сербского средневекового государства, живя в Османской империи как религиозная община в рамках Печского Патриархата. Православные народы, национальное сознание которых зародилось в автокефальной Церкви, могут жить без своего государства, но не без национальной Церкви. Даже сегодня, несмотря на то, что они живут разделенными против своей воли и согласно диктату политического Запада (который во второй половине XIX и в течение XX века не позволял решить сербский национальный вопрос), в трех «домах» — Сербии, Республике Сербской и Черногории — сербы представляют собой единую нацию. Следовательно, нет причин придумывать какие-либо языковые эвфемизмы для обозначения этого единства, которое должно быть не только культурным, но и политическим. К этому следует добавить сербов, которые живут в сегодняшней Хорватии, на исторических сербских землях в северной Далмации, Лике, Бании, Кордуне, Славонии и Баранье. Из более чем 600 000 сербов, проживавших в 1991 году на территории сегодняшней Хорватии, после массового бегства в 1995 году осталось лишь около 150 000 человек.
— Два вопроса: каковы перспективы решения косовского вопроса и может ли Республика Сербская войти в состав Сербии?
— На данный момент решение проблемы Косово-Метохии на основе Резолюции 1244, которая гарантирует территориальную целостность Сербии в Косово и Метохии, маловероятно, потому что, как я уже сказал, наследие американского господства с конца 20 века все еще живо на Балканах. С другой стороны, любое решение, не защищающее территориальную целостность Сербии, создало бы опасный прецедент для легализации насильственного отделения после агрессии третьей стороны (НАТО или США) против независимого государства (СРЮ, правопреемником которого является Сербия). Албанские сепаратисты не скрывают, что обязаны своим происхождением и жизнеспособностью вмешательством НАТО. Ключевые атрибуты суверенитета, которые так называемая Республика Косово получила после провозглашения независимости в 2008 году, были неконституционным подарком от властей Сербии, которые отказались от осуществления отдельных дел на территории Косово и Метохии. Если сила американского влияния ослабнет, албанцы из Косово и Метохии с гораздо большей готовностью будут искать решение в диалоге с властями Белграда, которое соответствует Резолюции 1244. Сербские власти должны быть последними, кто поспешит решить косовский вопрос, в первую очередь, из-за негативных демографических и культурных процессов, происходящих с большинством населения Косово и Метохии.
Хотя Белград и не должен участвовать в переговорах о статусе с руководством Приштины, поскольку статус Косово и Метохии был определен резолюцией 1244, но должен был провести официальные и неофициальные переговоры с албанскими политиками, которые помогут выживанию сербов в Косово и Метохии и нормализовать отношения между сербами и албанцами. В то же время Белград должен осознавать, что он в значительной степени владеет ключами к экономическому, демографическому и политическому будущему албанского национального меньшинства в Косово и Метохии.
Что касается Республики Сербской, Сербия не должна в данный момент попасться на какие-либо уловки по присоединению республики в качестве компенсации за признание так называемого Республика Косово. В условиях сильного военно-политического присутствия Вашингтона и Брюсселя на Балканах для Сербии и сербского народа в целом нет гарантий, что новая демаркация на Балканах может принести какие-либо выгоды. Но возможности повлиять на эти решения в отношении единственного верного союзника сербов на данный момент тоже ограничены. Поэтому на данный момент Сербия должна настаивать на сохранении Республики Сербской в качестве одного из образований БиГ, выступая против любого предложения о унитаризации Боснии, подчеркивая требование вернуть конституционный порядок страны к первоначальному тексту Дейтонских соглашений.
Идеи новой демаркации на Балканах в настоящий момент подходят только политическому Западу, потому что Запад использовал бы такую геополитическую переупаковку, чтобы окончательно вытеснить Россию. Но история учит нас, что без присутствия России на Балканах перспективы сербского народа остаются мрачными. Здесь следует отметить, что уже около 5-6 лет Соединенные Штаты и Великобритания интенсивно работают над формированием сербской национальной политики прозападной ориентации, чтобы отвлечь сербскую патриотическую повестку от традиционно пророссийского вектора. Такой эксперимент в настоящее время проводится в Черногории (где это легче всего из-за огромных ошибок самой России и участия российских олигархов в сомнительных делах Мило Джукановича), а также внутри правящих и оппозиционных партий Сербии и Республики Сербской.
— Новоизбранный парламент Черногории пока не проработал и года. Тем не менее, какие позитивные аспекты в его деятельности вы можете отметить, в том числе, в отношениях с Сербией?
— Самым позитивным событием, произошедшим в Черногории, является победа оппозиции на выборах и формирование нового правительства, что положило начало непростому и, вероятно, длительному процессу ослабления Джукановича и его структур.
По моему глубокому убеждению, силы движения, которое привело к победе оппозиции, в значительной степени имеют свой мистический источник, проистекающий из противостояния верующих Сербской Церкви в Черногории попыткам режима Джукановича секуляризовать храмы и осуществить «украинский сценарий» в части создания карманной «церкви».
Столкнувшись с таким потоком народного недовольства, западные политические круги должны были вовремя включиться в работу, подготовив мирную смену правительства. Вот почему предыдущий госсекретарь Майк Помпео через канал Константинопольского Патриархата оказывал поддержку Сербской Церкви в Черногории в 2019 и 2020 годах. Нереалистично и поэтому вредно думать, что ключевые западные посольства не дали благословения на, повторяю, исторически необходимую и с сербской национальной точки зрения значимую смену правительства в Черногории.
Имея это в виду, и в то же время, принимая во внимание, что у правящего большинства есть только один член в парламенте и что победившая коалиция идеологически очень разнообразна, вряд ли можно ожидать от нового правительства Черногории столь радикальных действий как решения об отзыве так называемого признания Косово, снятие санкций с России и выход Черногории из НАТО.
Интересно, что, несмотря на все это, официальный Белград распространял в СМИ такие нереалистичные заявления-ожидания от нового правительства Черногории, а когда они не были реализованы, нового премьер-министра Кривокапича жестко критиковали. Даже по вопросу Косово, где ответственность властей Белграда несравненно больше, и где сепаратистам были сделаны несравнимо большие уступки (Брюссельское соглашение), чем признание, данное им Подгорицей. С точки зрения сербской национальной политики важно наладить более или менее нормальные контакты между официальным Белградом и новым премьер-министром Черногории.
— Поговорим о сфере духовной. Как оцениваете деятельность патриарха Порфирия?
— В день избрания нового сербского патриарха я в многочисленных интервью выражал надежду, что патриарх Порфирий, как первый в Соборе Епископов Церкви, сможет ответить на три ключевых искушения, с которыми СПЦ столкнется в ближайшие месяцы и годы.
Как единственное оставшееся национальное учреждение, объединяющее всех сербов, Сербская Православная Церковь в течение двадцати лет подвергалась политическому давлению со стороны националистических прозападных элит в бывших югославских республиках. По мудрости Патриарха Иринея одно опасное предложение по новому Уставу Сербской Православной Церкви было снято с повестки дня Собора в 2018 году.
Ожидается, что Патриарх Порфирий четко и громко представит повторную позицию на Соборе публично и в отношении государственных властей, что любое признание так называемого Косово Сербией просто неприемлемо.
Наконец, Патриарх Порфирий обязан занять четкую позицию о том, что «томос» об автокефалии, который Патриарх Варфоломей дал так называемой ПЦУ, абсолютно неканоничен. Сербская Православная Церковь, как самая важная после Русской славянская Церковь, защищает единство вселенского Православия. Ответственность Патриарха Порфирия за единство Церкви огромна, поэтому справедливо ожидают, что он подчинит этой исторической задаче свою бесспорную личную близость к греческим церковным кругам.
Первые месяцы архипастыря Патриарха Порфирия показывают, что надежды на то, что он положительно отреагирует на заявленные соблазны, во многом оправдались. Собрание, запланированное в Патриархате на 23 мая этого года, должно показать единство сербских архиепископов, особенно в вопросе избрания нового митрополита Черногории и Приморья. Единство иерархов Сербской Православной Церкви является гарантом независимости Сербской Православной Церкви по отношению к государственной власти, и такая независимость необходима в вопросах, в которых Сербская Православная Церковь выступает в качестве хранителя и защитника христианской морали, духовного наследия и национальной самобытности.
— В завершении задам вопрос о вашем отношении к идеям панславизма. Кажется, что мысль о единстве или хотя бы братском и дружественном сосуществовании славянских государств потерпела крах. Есть ли шанс на реабилитацию панславизма? И если да – топри каких условиях, и что может стать новым центром если не объединения, то, хотя бы, базой для добрых отношений?
— Панславянская идеология — исторический феномен, созданный под влиянием либерального национализма и в ответ на пангерманизм Франкфуртского парламента 1848-1849 годов. Манипуляция Габсбургами и римской курией идеологами русофобского австрославизма, который ответственен за дерусификацию Галиции, и особенно негативный сербский опыт обеих Югославий, показывает оправданность негативного отношения Константина Леонтьева к панславизму как таковому. С православной точки зрения панславизм католиков и православных — это не что иное, как путь к ослаблению веры, переданной нам отцами, и создание унии. Даже если иметь в виду какую-то хорошую сторону панславизма, его возрождение сегодня невозможно, потому что это идеологический феномен XIX века.
В то же время было бы опасно впадать в другую крайность и сегодня отрицать сходство и общие интересы, существующие у восточных, южных и западных славян, независимо от их религии. Установление таких связей стало бы ответом на возрождение в Америке венско-ватиканского проекта русофобского консервативного псевдохристианского Средиземья как тренировочной площадки для дестабилизации и изоляции России и поляризации Европы. Противодействие такому проекту делает идею нового славянского сотрудничества чрезвычайно важной. Чтобы такая идея не превратилась в опасную или дорогостоящую утопию, ее исполнители должны осознавать тот факт, что они работают в сфере, веками отравляемой невероятным количеством ненависти и негативными пропагандистскими стереотипами.
В то время как сотрудничество с православными славянами имеет простую и очевидную идеологическую основу, сотрудничество с римско-католическими славянами следует искать в утверждении Москвой концепции многополярного мира, сохранения национальной идентичности и политического и экономического суверенитета каждого государства, независимо от его размера. Для того, чтобы Россия могла успешно выполнять такую роль, она должна сама продемонстрировать свой суверенитет, особенно по отношению к мировой финансовой элите.
Беседовал Владимир Басенков
