«Соловей… Соловьи…»

Концертные агитбригады появились в начале XX века для укрепления духа на фронтах, и, конечно же, во время самой кровопролитной в истории и столь длительной Великой Отечественной войны деятельность агитбригад получила особую значимость. Тогда творческие коллективы создавались при каждой дивизии, задачей им ставились исполненные оптимизма концерты для солдат и командиров в максимальном приближении к передовой, для раненых в госпиталях, проведение концертов с лирическими песнями, с частушками и куплетами, с танцами и дуэтами из оперетт, с одноактными комедиями, фельетонами, военными анекдотами и т.д.

Когда-то о своём участии во фронтовых агитбригадах мне рассказывала Ольга Васильевна Лепешинская – о том, как она, любимая балерина Сталина, танцевала на распахнутых кузовках «полуторок», в пуантах прыгала и крутила фуэте на растянутых прямо по траве брезентах. И – о восторгах солдат, в большинстве своём о балете ранее ничего даже не слыхавших. На самом деле, это же столь труднообъяснимое чудо – когда вот так, вне атмосферы декораций и софитов, без магии инструментальной полноты симфонического оркестра, самое, казалось бы, элитарное искусство находило прямую и короткую дорогу в неискушённые сердца недавних крестьян, пастухов, рабочих. Совсем молоденьких и забелённых сединами воинов, вдруг так равно, совершенно счастливо отдававшихся видениям фантастической девы-лебедя на фоне неумолкающей вдали канонады, под запахи гари, тлена и хлорированных бинтов. Но Ольга Васильевна и не пыталась разгадать тайну – она просто вспоминала восторг их глаз, разбиваемые в аплодисментах ладони. С осознанием своей сопричастности величию подвига народа-победителя, преодолевшего едино фашистскую Европу.

Да, это тайная тайна красоты, что спасает мiр, возвращает, являет и утверждает добро даже в самой ярой одержимости войны, в самом средоточии непримиримой злобы. Чудо красоты, равно целящей обожжённые, обугленные сердца вне своих видовых и жанровых принадлежностей, вне эстетических школ и этнических традиций.

А недавно мне самому посчастливилось – именно посчастливилось! – поучаствовать в рейде такой фронтовой концертной бригады Департамента культуры Министерства обороны России. Инструктаж о сохранении военной тайны, советы по снаряжению. Распределение по командам и до последней минуты неизвестным маршрутам. Четырёхвинтовой ИЛ-18 с шестью десятками лет лётного стажа, микроавтобус, до невозможного набитый людьми, музыкальным оборудованием, концертными костюмами. И дороги, многочасовые дороги – новые, гладкоасфальтно уже российские и убитые ещё украинские. Да, а над всем затянувшаяся на два месяца сорокаградусная жара.

В нашей команде первую половину концертной программы «отрабатывала» фронтовая творческая бригада «Рубиновая звезда», в основе собранная из вокалистов Ансамбля песни и пляски Южного военного округа. В основе, так как часть артистов рекрутировалась из самых разных воинских музыкальных коллективов самых разных регионов. Неожиданно было слышать в объявлениях «заслуженный артист Башкирии», «заслуженный артист Ингушетии», «заслуженный Коми», «Чувашии». Нет, не неожиданно – приятно, вдохновляюще, ведь вот так наглядно вся страна собиралась в единость сердечной поддержки тех, кому выпало опять отражать «драг нах остен» фашизма. Фашизма всеевропейского, всемирного. С импровизированных сцен звучали песни из репертуара Муслима Магомаева и «Любэ», Ободзинского и Лещенко, Лепса и Шамана. Ну и, конечно же, народная «Триста-тридцать-три».

Вторая половина концерта – выступление легенды эпохи советских вокально-инструментальных ансамблей «Лейся, песня». Хиты семидесятых «Кто тебе сказал?», «Обручальное кольцо», «Синий, синий иней», «Всё, что в жизни есть у меня» – не только моих ровесников, но и тех, кто помладше на десять и двадцать лет, ностальгия пробивала до слёз. Ностальгия по первой влюблённости, первому танцу, первому свиданию…. Ностальгия по чистоте и остроте чувств и мыслей. Мои ровесники и они, не очень младшие, подпевали или беззвучно вышёптывали заветное о двух сердцах и о радости каждого дня. И лучились глазами.

Но что переживали те, для кого СССР – отцовское и даже дедовское предание? Во время концертов я каждый раз медленно описывал круги, входил в ряды, вглядываясь в лица слушателей, вникая в их душевное состояние, ловя – на сколько захватываются живыми мелодиями и живыми словами уже столь разные поколения, поколения с уже несравнимым опытом? Как молодые, совсем другие, оцифрованные, выросшие в тотальном запрете любых национальных мелодий, в осмеянии-отрицании классической музыки техно и хип-хопом, которым внушили что и рэп – вполне поэзия, как они, искалеченные глобализаций, как и насколько способны душевно проснуться и довериться, отдаться волнам немного наивной, но столь искренней романтике прошлого века? И радостно видел, ощущал, свидетельствовал: корка меркантилизма эпохи торгашеской временщины лопается, крошится и осыпается, обнажая сияние вечной лирики.

Вообще, лирика и война – тема особая, требующая для своего раскрытия обстоятельности. Однако от «соловей, соловей, пташечка» до «соловьи, соловьи, не тревожьте солдат» заклинательная удвоенность обращения суровых богатырей к малой птахе подсказывает, указывает на зависимость мужества от нежности, на их метафизическую, не подвластную никаким материальным сиюмитностям связку, упорно выражаемую в столь осмеянной, даже запрещаемой педагогами, но никак не уходящей рифме «кровь-любовь». Лирика и война. Лирика на войне – это залог, убеждённость в возвращении мира. Победного возвращения в мiр. И потому военная лирика, в отличие от гражданской, не пафосна, в ней невозможно звучание бравурно звенящей меди, она в баяне, в гитаре – и слова, слова о самом сокровенном, о самом потайном… о том, во имя чего всё, всё – и жизнь, и смерть. «Соловей… соловьи…».

Понятие «генетические музыкальные коды» уже почти столетие используется психологами, изучающими механизмы эмоций в их связи с процессами формирования и преобразования динамических стереотипов. Учёными давно просчитано, в какой степени от звучащей в нас внутренней музыки зависит не только интеллектуально-эмоциональное состояние, но и физиологическая, и даже химическая деятельность нашего мышечного аппарата. Отсюда, от декодировки генетической памяти, слышимая мелодия вдруг решительно и неоглядно заполняет нас молитвенным умиротворением или же вспенивает боевым духом, именно по песням мы безошибочно распознаём своих-чужих. И через эту родовую наследность мелоса никто никогда не лишит нас нашей Родины.

«Лейся, песня» – неугасаемая сопричастность искусства величию воинского подвига. Давно за-семидесятилетние Анатолий Мешаев и Владимир Калмыков, молодые Екатерина Ефименко и Николай Волегов, директор, продюсер, а точнее – опекун, заботливый нянь Евгений Красножён. Здесь наконец-то нет никакой военной тайны, и потому я с глубоким почтением перечисляю имена музыкантов-ветеранов и молодых солистов ВИА «Лейся, песня», чьи концертные пиджаки заслуженно украшают медали Министерства обороны – десятки, да уже сотни концертов в прифронтовых блиндажах, ангарах аэродромов, в учебных центрах и госпиталях. И это не некий филармонический план, это совершенно добрая воля артистов: найти окно в коммерческих гастролях, дабы вписаться в «командировку» Департамента культуры МО, и вот так, в жару или в холод, часами трястись в «газельках» под постоянной угрозой «прилёта» по чёрным номерам, и – дарить, дарить краткую, но совершенно бесценную радость мiра так изголодавшимся по любви, по чистоте и нежности, упорно не желающим черстветь от переизбытка окружающих страданий и смертей солдатским сердцам. В любых условиях, на любых площадках, перед любой аудиторией, даже в десяток выстриженных голов.

Вот только ещё одно наблюдение: если ВИА «Лейся, песня» совершенно естественно исполняла свой ретро-репертуар, то вызывающий восхищение богатыми вокальными данными и профессиональной, высококультурной подачей материала, ансамбль «Рубиновая звезда» не имел собственного репертуара. Исполнялись либо затиражированные хиты с чужого плеча, либо бардовская самодеятельность. А ведь исполнители такого уровня заслуживают, чтобы специально для них писались новые песни профессиональными композиторами на стихи профессиональных поэтов.

СВО вызвала бум патриотической поэзии – и патетической, и лирической. Под крылом Союза писателей России вышло уже под сотню столичных и региональных коллективных сборников и авторских книжек, что позволило нашему Союзу совместно с издательством «Вече» собрать в антологию «За други своя» сто семьдесят ведущих поэтов России. А что композиторы? Где они?..

Наверное, было бы правильным, чтобы, опираясь на имперский и советский армейский музыкальный опыт «воинского и эстетического воспитания военнослужащих, патриотического воспитания всех граждан государства», Департамент культуры Министерства обороны, обладающий таким великолепным исполнительским потенциалом, свёл, объединил Союз писателей России и Союз композиторов для создания новых, столь востребованных временем песен, мюзиклов и оперетт, а, возможно, и опер, в прямом смысле слова воспевающих сегодняшние воинские подвиги, бессмертящих современное добровольчество, утверждающих вечное единение передовой и тыла, армии и народа. Убеждающих в победном возвращении мира в мiр – «Соловей…, соловьи…, …».

Дворцов Василий Владимирович, русский прозаик, поэт, публицист, драматург, художник

Фото предоставлены автором