Словарь Даля определял империю как «государство, властелин которого носит сан императора, неограниченного, высшего по сану правителя», не далеко в примитивизации явления ушла и Большая советская энциклопедия. Таковое же упрощение мы читаем и в общепринятом перечне империй, которых за 25 обозримых веков историки насчитывают чуть более 20. Совершенно разные в социальном и экономическом планах, но обязательно классовые, надэтнические и экспансивные государства, из которых только Китайская империя, меняя династии правления, гордится двумя тысячелетиями существования. В основном же сроки империй исчисляются в 100-300 лет, где-то больше, где-то меньше.
Один из научно признанных, но неловких, уязвимых признаков понятия «империя» – обязательность для существования колонизации с военно-торговым раздвижением границ до краёв света. Эта уязвимость неабсолютности определения лежит в несравнимости империй чисто военно-торговых, материалистично надрелигиозных и империй теократических, бого-центричных, точнее «божественно-властных».
Таковые империи не нуждаются в постоянном пространственном раздвижении, ибо имеют практически бесконечное внутреннее движение к совершенствованию: «Мы, люди Междуречья, родины апостолов и пророков, обители святых отцов, колыбели цивилизации, истока арифметики и создателей алфавита. На нашей земле, был издан первый закон, дарованный человечеству, в нашей нации установлена эра самого справедливого правосудия среди прочих наций…» (Конституция Ирака).
Действительно, кроме прочих критериев, к определению статуса государства как «империи» должны применяться не только политико-экономические измерения, но и религиозно-культурные – полноценной, состоявшейся империей может считаться лишь то государство, которое смогло взрастить в себе не национальную, не мульти-национальную, а сверх-национальную сверх-культуру – цивилизацию. Самовоспроизводимую через свои матрицы даже при значительном изменении границ или этнического состава.
Не сумевшие породить собственную, оригинальную цивилизацию – из-за краткости своего существования, типа тираний Александра Македонского или Наполеона, или из каких иных причин, как, например, достаточно долговременное Великое Монгольское государство, такие монархии или деспотии империями могут называться лишь по определению словаря Даля: «властелин которого носит сан императора».
Правда, а почему Великое монгольское государство, во многом подходящее под общепринятые критерии империй, за почти триста лет так и не смогло родить свою цивилизацию? В принципе, не смог и Рим, как республика и тирания просуществовавший тысячу двести тридцать лет, тоже оказался цивилизационно не самобытен, в основе его культурных достижений так и осталась первородствовать заимствованная античность. И потому же несостоятельны попытки создать легенду о некоей «советской империи», когда в России советского периода, пережив трагедию революции, доминирующей наднационально-надфольклорно вновь стала русская классическая культура, проистекающая из Православия. Своим принципиальным безбожием – отрицанием мирового Промысла и декларацией вселенскости случайностей – СССР был обречён на эклектику заимствования этических и эстетических образчиков у Святой Руси и модерна. Так что СССР – великое, славное государство, но никак не империя.
Итак: настоящая империя родит собственную оригинальную цивилизацию только из собственного оригинального культа. Государства – самые могучие, абсолютистские, подчинённые единовластному «императору», весьма и весьма многонациональные, расширяющиеся мечом и золотом до пределов познанного мира, но не предводимые метафизически, не управляемые канонами своей главенствующей религии, подняться из многонациональности и мультикультурности в цивилизацию не могут.
Божественное происхождение своей власти заявляли империи Аккад, Древний Вавилон, Новоассирийская, Египетская, Мидийская империи. Из Персидской через скоротечную Македонскую идея сакральности наднациональной власти – самообожествлением Александра Македонского протекла в Европу, но пресеклась пантеонной надрелигиозностью Рима периода республики. А вот в Индии царство Маурьив утвердилось единым для всех граждан буддизмом и потому она империя и цивилизация! Надрелигиозный Рим разорвался на теоцентричные христианские империи Франков и Константинополя, вступившие в борьбу с империей Ислама, где повелители-арабы сменялись повелителями-тюрками под всё тем же зелёным знаменем Пророка.
Требует специального изучение закономерности временного совпадения распространение христианства и последующих ислама и буддизма с созданием новых империй с собственными цивилизациями на месте ветхих.
Защищаясь от скепсиса и упорствуя на том, что сие утверждение нисколько не архаика, неприличная для «современного сознания», отсылаю к исследованию современных государственных конституций профессора Багдасаряна, в большинстве которых зафиксирована устремлённость к реализации религиозных представлений о создании, существовании и идеалах земного мира и человеческого общества. Бог, как основание законности и совершенствования общества и человека, записан в конституциях большинства современных государств – так, например, конституционная цель образцово демократического государства Пакистан прописана как воспитание человека в традициях Божественного порядка, в согласии с заявлением Пророка: «Я (Мухаммад) был послан для того, чтобы довести до совершенства благородный нрав» (Коран). Бог-Творец равно прописан в главных законах нынешних и демократий, и монархий, а в Греции и Ирландии опелирована даже Святая Троица. Это прекрасно, что ирландцы помнят, кто их крестил, и что изначально они были православными: «Во имя Пресвятой Троицы, от которой исходят все власти и к которой как к нашей последней надежде должны быть направлены все действия человека и Государства…» (Конституция Ирландии).
Ещё раз процитируем энциклопедию: империя это «государство, властелин которого носит сан императора» – путанность «империй» и «династий» исходит из не разработанности статусных понятий – внимание! – понятий, а не терминов «император» и «кесарь». Ведь изначально императором в Древнем Риме именовали главнокомандующего войсками. А глава государства имел титул кесарь (лат. caesar), так же самодержавного правителя именовали рекс (лат. rex). Но с перехода Юлием через Рубикон императоры фактически стали кесарями, и с того момента времени государственную кесарийскую власть отождествили с императорской. А ведь к кесарю-цезарю возводили свои титулы русские цари (с 1547 года) и немецкие кайзеры (с 1871 года).
Поэтому, следует различать: если власть по своей природе военная, как в Великом государстве монголов – то это государство под властью глубинно-азиатского, но именно императора, и, при этом, это государство всё же не империя. А если власть сакрализована – как, например, франкская, где монарх, хоть и именовался императором, но так как его воля распространялась только на крещённый мир, то, по сути он был кесарем. Ведь в его заботы, прежде иного, на подвластных ему территориях входила защита веры и Церкви.
Отсюда же Пётр 1, когда в 1721 году в новой столице России Санкт-Петербурге объявил себя императором, но упразднив патриаршество и сам став главой Русской Церкви, то в сути принятия на себя сакральной власти, опять же, остался истинным кесарем, каковыми были цари Московские.
Однако, вернёмся к теме. Благодаря разработкам Шарля Ренувье, Жозефа Гобино, Николая Данилевского, Освальда Шпенглера и Арнольда Тойнби, в русле разработок которых мы сегодня примерно одинаково принимаем слово «цивилизация».
Однако нужно постоянно держать в уме, что заложенная бого-скептицизмом в восемнадцатом веке, укреплённая в гуманистическом девятнадцатом веке – веке философских, научных, технических и социальных революций, и подхваченная агрессивно атеистическим двадцатым, в нашем двадцать первом продолжена историософская парадигма виденья цивилизационного развития только в виде материального научно-технического усовершенствования способов производства и качества комфорта. Эта парадигма отрицания божественной воли и силы в истории человечества. Движущими мировыми силами признаются алчность, зависть и ненависть – под видом конкурентности, но никак не любовь, не жажда справедливости, не богоподражательство, не искание рая царями, вельможами, военноначальниками, ну, разве что купцами, врачами и крестьянами.
А ещё в столько веков господствующей материалистической историософской парадигме цивилизация – над-культура, проистекающая из культа, – опять же, определяема только по форме, то есть её, цивилизацию, рассматривают только как бы нечто уже состоявшееся, уже конечное. В цивилизации видят только свершённые события – со-бытие, а не само бытие. Историки материалистической парадигмы изучают культуру как набор фактов, а не как процесс. Это похоже на анатомический подход к организму, которым невозможно описать жизнь данного организма.
Беда в том, что в таком фрагментарно-фактологическом восприятии признаются достоверными лишь исток – империя, и результат – уже сложившаяся цивилизации. Да, фиксируются и этапы развития, с учётом факторов влияния, ускорения или замедления, но при материалистическом зрении само это развитие, имея корни, не имеет направления. Развитие никуда не ориентировано, кто есть, цивилизация движется хаотично. И, при этом, она гармонична…
От ужаса парадоксальности хаотичности и, одновременно, гармоничности мира, сопровождающего материалистическое мировоззрение, звучат истерические призывы к созданию идеологии. Идеологии, которая для атеистов некоей их логикой пытается заменить веру теистов в Божий промысел. Этот ужас видим и в нынешней «русской мечте», эпигонной кальки от применяемой глобалистами программы модернизационных революций с местной привязкой «китайская мечта», «грузинская мечта», «украинская мечта»… И как объяснить неверующему, что «Русский мир», «Москва – третий Рим», «Православие, Самодержавие, Народность» – не идеологические формулировки, а своевременные прозрения и толкования Божьего откровения о России?
А ещё бывает, что наши материалисты пытаются оправдать для себя столь явную целенаправленность Русской цивилизации нео-языческой днк-конспирологией… но только для себя.
На самом деле, отрекшись от как бы «случайностей», для прослеживания логики развития цивилизации необходимо признание координаты исток-цель: человек греха – человек благодатный. При всей универсальности классификации развития рас, культурно-исторических типов, национальной локальности при единстве внутреннего строя, в науке о цивилизациях важно понимать их, цивилизаций, индивидуальность, объяснимую оригинальностью представлений о Боге. Ведь ясно, что одна цель движения-развития цивилизации задаётся зороастризмом, другая иудаизмом, совсем другая буддизмом, принципиально несходная с христианством или исламизмом.
Кроме конечной цели цивилизаций, религиозное мировоззрение определяет и эталонную, не подлежащую никаким историческим изменениям иерархию ценностей, в которые вписываются или которых отторгаются культуры инородцев и иноверцев, оказавшихся в ойкумене империй. Иерархия религиозно незыблемых ценностей так же незыблема в культурных матрицах, так что сознание и чувства воцерковлённого человека воспроизводимы в любых временах и землях. Воцерковлённое сознание и христолюбивые мотивации Александра Невского понимаемы и Кузьмой Мининым и Евгением Родионовым.
Теперь главное. В чём уникальность, неповторимость Русской цивилизации?
Мы знакомы с термином «христоцентричность» в определении пророческой сути Ветхого завета: христоцентричность ветхих времён – это непрестанное возвещение древним о грядущем боговоплощении. Но после рождества-воплощения, распятия-жертвы и воскресения Господа нашего Иисуса Христа, с распространением по Земле Евангелия и с появлением в центре мира православной империи, этот термин смыслово перезаполнился, перевёлся из ключа к пониманию пророчеств в ключ к пониманию исполняемости, реализации Нового завета в истории Новой эры.
А ещё этот термин используется, и понятийно хорошо проработан, в церковной антропологии. Однако, по мере разработки человекопознания, принцип христоцентризма, и вслед за постижением смысла жизни личности, актуализировал духовные и, вслед за ними, научные искания антропологии до уровня поисков смыслов социальных и государственных, христоцентрировав педагогику, политику, экономику, культуру – христоцентрировав цивилизацию.
Итак: именно христоцентричность выделяет нашу цивилизацию из цивилизаций, тоже христианских, тоже ориентированных на Бога, на Бога-Творца. Каковыми же являются иудейская и исламская цивилизации. Именно в христоцентризме нужно искать и находить ответы на все вопросы русскости. В нём всё – от «Русской правды» и «Слова о благодати» до «Третьего Рима», в нём 350 сохранённых языков самых малых народов, в русском христоцентризме весь Достоевский, в нём наша обязательная, обетованная победа во всегда Отечественных войнах, наша неподчиняемость глобализму.
Так что лишь в материалистическом представлении Российскую империю можно сравнивать с Великим государством монголов и, находя в истории географические параллели, рассуждать о некоем «русском евразийстве». Но, понимая православную метафизику Русской цивилизации, пытаться привязать нас к этому самому «евразийству» кощунственно или смешно.
Напоминаю вопросы, которые требуют отдельного рассмотрения и осмысления: Случайно ли устанавливаемый повсеместно в Европе феодально-монархический государственный строй исторически накладывался на христианизацию? Или же именно новая религия формировала новую форму государственности? Вообще, смена ветхозаветного учения о Боге-Творце, сохранённое иудаизмом и исламом, на новозаветное благовестие о Боге-Отце – не причина ли распространения и доминирования христианско-византийской цивилизации в пределах былых Западной и Восточных римских империй над иными. Так называемый Византийский культурный период – богословие, иконопись, литература, архитектура, музыка, распространившись по всей Европе и Ближней Азии, длился до искажения папизмом христианских целей спасения в Святом Духе, с дальнейшим откатом Западной империи в доминирование над всё ново открываемыми заморскими и заокеанскими колониями с помощью технологий. Мессианство уходящего от Христа Запада, стало миссионизмом, но почему из сонма других христианских государств именно Россия понесла крест вселенского Православия?
Мессианство присуще всем цивилизациям. Поэтому мирного сосуществования цивилизаций не было и не будет. Философ Евгений Трубецкой, признавая, что «народов с каким-либо призванием или миссией, в частности с миссией религиозной, может быть много», жёстко утверждал: «народ-Мессия может быть только один. Как только мы допускаем, что народов-богоносцев, призванных спасать мир, существует не один, а хотя бы несколько, мы тем самым разрушаем мессианическое сознание и становимся на почву миссионизма», и далее, и более: «русский национальный мессианизм всегда выражался в утверждении русского Христа, в более или менее тонкой русификации Евангелия».
Русский Христос – всечеловек, Русский Христос та универсальность Истины-Добра-Красоты, которую всю упорно подменяют пародией – универсализмом западной секулярной философии. Это истинную универсальность в русском христоцентризме раскрыта Ф. М. Достоевским в его знаменитой «Пушкинской речи»: «будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в неё с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племён по Христову евангельскому закону!» (Пушкинская речь Ф.М. Достоевского, произнесенная 8 июня 1880 г. в московском Благородном собрании на заседании Общества любителей российской словесности).
Очень наглядно наше русское понимание гражданства и патриотизма, в котором мы не схожи с иными европейцами. Опять же, согласно Словарю по конституционному праву, «гражданин имеет определенные права по отношению к государству (может требовать от него защиты своих законных интересов, обеспечения и создания условий для реализации прав и свобод) и обязанности перед государством». Исходя из такого правого определения, делаем вывод, что воспитание гражданства возможно секулярно, ибо оно есть наполнение знаниями о свободах и ограничениях, обеспечивающими выживание и даже комфортное пребывание личности в данном обществе. Но явно не такой смысл мы вкладываем в это слово, ставя его через запятую со словом «патриот». А ведь патриот – это, по образцу вышестоящего определения – человек, у которого нет никаких прав от государства, только обязанности перед ним. Причём, эти обязанности без прав возлагаются патриотом добровольно.
В российской истории буржуазное обращение «гражданин», затем советское «товарищ» на целый век стало заменой сложившегося в предыдущую эпоху понятия «подданный». Но как бы не пытались пародировать смысловое наполнение слова демократы и большевики, «подданный» не получил в народном сознании уничижительной коннотации. Более того, высшая форма патриотической похвалы и поныне в России звучит как «верноподданный».
Однако верноподданство взаимообразно требует неразочарованности в повелителе. «Пилат сказал Ему: итак, Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь» (Ин. 18:37). Отец Павел Флоренский: «… в сознании русского народа самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из вне-религиозных посылок, имеющих в виду общественную или государственную пользу». И вспоминая досоветскую Россию мы «забываем» всё – и сословность! И пропасть меж роскошью и нищетой, помня лишь о монархии, как отцовстве, и воздыхаем о своём сиротстве без «Царя-батюшки».
«Господне есть царствие и Той обладает языки» (Пс. 21,29). Ещё цитата: «отношение русского народа к царю своему есть самый особливый пункт, отличающий народ наш от всех других народов Европы и всего мира; что это не временное только дело у нас, не переходящее, не признак лишь детства народного, например, его роста и проч., как заключил бы иной умник, но вековое, всегдашнее и никогда, по крайней мере, ещё долго, очень долго оно не изменится». (Ф. М. Достоевский, 1881 г., «Дневник писателя»).
(Больше цитат-свидетельств о сыновьей любви русского народа к «царю-батюшке» и ревностном восприятии царя земного как живой иконы Царя Небесного в моей статье «Монархизм русской поэзии»).
Цивилизационная цель России – Святая Русь. И сколько же раз в своей истории Россия приближалась к заданному ей идеалу и падала от него. Но задание неотменимо, и, страшными жертвами оплачивая уклонение, она возвращается и возвращается на свой путь.
Цивилизационная миссия России – встретить Второе пришествие Господа Иисуса Христа в сохранённой чистоте Православия, спасая под своим омофором всех христолюбцев из апостасийного мира. Миссия русского православного человека «изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племён по Христову евангельскому закону!»
Отсюда русский патриотизм – это верноподданство священной Родине. Что, по словам Святейшего Патриарха Кирилла, наш национальный код: «Мы называем страну нашу уделом Пресвятой Богородицы… И образ Покрова является, в каком-то смысле, частью нашего национального самосознания». «Похотим помочь Московскому Государству, не пожалеем животов наших. Встанем все, как один, за русскую землю, за Дом Пресвятой Богородицы» – это призыв Козьмы Минина-Сухорука к церковному собору.
В русском сознании матрично: общество – это собор. Собор верующих – церковь – соборное мистическое тело Христово. И гражданство Русского мира мистически открывают страдальцы за Христа – в Послании епископа Симона Владимирского и Суздальского к Поликарпу, иноку Печерскому, читаем: «... великий святитель Леонтий, епископ Ростовский, которого Бог прославил нетлением; он был первый на Руси святитель, которого, после многих мучений, убили неверные. Это третий гражданин Русского мира, с двумя варягами увенчанный от Христа, ради которого пострадал». Гражданин Русского мира – страдалец за Христа. Крестоноситель. Потому-то «христианин» по-русски звучит – «крестьянин».
Как всякое тело, общество-собор имеет себе главу. В нашем народном – даже не сознании, а ощущении, Российское гражданство – гражданство Русского мира – это верноподданство Христу. И должно помнить: верноподданство взаимообразно требует неразочарованности в повелителе, живой иконе Христа.
Василий Владимирович Дворцов, русский писатель, председатель Совета по прозе Союза писателей России
_1.jpg)
