Главный российский литературный фестиваль «Книга России» на Красной площади ̶ одно из центральных культурных событий года. Ещё бы! В самом сердце страны несколько дней проходит литературный марафон, представляющий читателям-москвичам и гостям столицы писателей и издателей, а с ними актёров, музыкантов, художников. Проходят конкурсы чтецов, показываются спектакли, проводятся мастер-классы, вручаются премии. А еще для гостей в программе фестиваля творческие встречи, лекции, кинопоказы. В павильонах и шатрах, буквально за ночь выросших на брусчатке от Исторического музея до собора Василия Блаженного, представлены сотни издательств, в том числе региональных, география от Приморья до Юга. Посетителям предлагаются книги самой широкой тематики, так что с раннего утра до позднего вечера, что называется, глаза разбегаются... Но.
Но чего на Красной площади не хватало? И прошлым июнем, и этим. Не было теперь уже «второго года войны» с лицами героев и мобилизационно-патриотической атрибутикой. Глядя на яркие павильоны, слушая сладкозвучные речи, невозможно было представить, что мы проживаем грозные решительные времена – пёстрая беспечная толпа, атмосфера праздника. Снова не было предоставлено площадок (кроме 45 минут в шатре «Художественная литература») для слишком граждански активного Союза писателей России, приходилось договариваться с партнёрами. То есть, не нашлось в программе фестиваля места и времени для презентации собранных авторами со всех регионов поэтических сборников со стихами о наших воинах и с поэзией, написанной в окопах. Впрочем, об этом я уже писала в прошлом году, и вот снова, увы, совершенно та же картина.
Ничего не изменилось в либеральной начинке фестиваля, а ведь и героев стало больше, и утрат тоже. И ещё больше угроз в адрес России… Но даже не об этом хотелось бы порассуждать сегодня. При всей серьёзности вышеизложенного, на мой взгляд, есть тема более важная. И вот уже долгое время меня не отпускает картинка, представшая перед взорами участников и гостями в заключительный пушкинский день фестиваля, когда на площадь вышли существа из потустороннего мира. А как иначе назвать нечто с черепом вместо лица, с широкими чёрными крыльями за спиной и сидящей на них птицей? Остальные фигуры выглядели не настолько страшными, но родство с тёмными силами прослеживалось однозначно. И гуляли они по нашей Красной площади в окружении зевак, позировали с ними для фото. И адресовалось всё это детям… Якобы «пушкинские герои». И какую же педагогическую составляющую эти «герои» несли? Черепом с крыльями детям предлагали прикоснуться к смерти, но не пугаться, а позабавиться с нею? Не сказочного героя представили художники по костюмам в существе с черепом, а полноценный мортальный символ, из тех, на которые опирался Третий Рейх.
«Пустите детей приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное», – говорит Христос (Мф. 19: 13-15). И потому традиционно детство окрашено в светлые и радостные тона. Оно чисто и целомудренно. Основу детской культуры исторически составляют отношения между родителями и детьми. Слова Христа до конца оформились в детскую культурную составляющую общества в двадцатом веке. Послушание, почтение, забота, любовь ̶ это и есть идеал отношений между поколениями. Взрослые сохраняют детей не только в чистоте телесной, но прежде всего, духовной, ограждая от порока, разврата, смерти, насилия и страданий. Для этого создаётся целый мир, я имею ввиду детскую литературу. Прежде всего, конечно, литературные сказки, русские народные сказки и сказки народов России и мира в литературной обработке. Не забыв западных любимых нами Г.Х. Андерсена и братьев Гримм, вспомните, как прекрасны сказки А.С. Пушкина, Антония Погорельского, а затем П.П.Ершова, Н.С. Лескова, В.Г. Короленко, А.Н. Толстого. Традицию продолжили сказки Е.Л. Шварца и сказы П.П. Бажова, сказки Чуковского, Маршака и мн. другие. Детская сказка всегда целомудренна и чиста и призвана эту чистоту и целомудрие воспитывать. Далее для детей более старшего возраста – приключенческие повести и рассказы, которые давали и дают пример самых высоких чувств: любви, самопожертвования, доблести, верности.
Огромная часть детского мира – игры и детская игрушка. Вспоминаю, как однажды в автобусе наблюдала за мамой двоих малышей. Девочка постарше сидела у окна и держала куклу Барби в агрессивно-черно-белом, с всклокоченными, в два цвета – как у сторонников ЛГБТ волосами, туфлях на шпильке и сетчатых чулках. В какие игры можно играть с такой злюкой-куклой? Только «ходить» в клубы и магазины. В коляску взрослую куклу на каблуках не положишь, в дочки-матери не понянчишь… И как же этим детям осваивать будущие социальные и культурные роли: мужчин и женщин, матерей и отцов, защитников и хозяек? Игра для ребёнка – это один из главных способов освоить мир, научиться взаимодействовать с ним. Игрушки во все времена изображали симпатичных животных и людей, предметы быта, труда и войны. Общаясь с ними, дети их одушевляли и учились любить. Осваивали социальные роли и навыки: готовить, баюкать младенца, воевать за Родину и справедливость.
Так вот с детским миром, с детством, идёт многолетняя война. Извращаются отношения родителей и детей – ювенальная политика всё переворачивает с ног на голову: в ней говорится только об обязанностях родителей и правах детей. Понятие «забота» незаметно меняется. Сегодня под этим словом понимается почти исключительно забота о содержании ребёнка и удовлетворении его разнообразных прихотей. Отказ в удовлетворении последних может стать поводом для вмешательства ювенальных служб. Наказание же ребёнка как нормальная педагогическая практика, фактически отрицается, любое наказание (не обязательно физическое, но и, например, отказ купить дорогую игрушку) опять-таки может привлечь внимание чиновников по делам семьи.
Но особо страшно, что в XXI веке напрочь отринуто целомудрие детства. Согласно Европейской конвенции о правах ребёнка обязательное сексуальное «просвещение» начинается с шести лет. Просвещение в этом случае равно развращению. Причём, у детей воспитывают терпимость к извращённому сексу. В свободном доступе на экранах и обложках для детей и подростков также широко представлены геи и лесбиянки, многие из которых известные и уважаемые люди – политики, актёры, бизнесмены. На детей обрушиваются сцены насилия и агрессии со страниц комиксов. Мало того, их за уши притаскивают смотреть на смерть. Вспомните, убийство и публичное препарирование животных в западных зоопарках. Так в 2015 в городе Оденсе в Дании организаторы расчленяли мёртвого льва, демонстрируя его внутренности и уверяя, что это необходимо в учебных целях. А чего стоит убийство жирафа в Копенгагене, мясо которого на глазах школьников затем скормили львам… И как после этого воспитывать милосердие к братьям нашим меньшим? А ведь очень часто героями сказок являются животные. Но, увы, сказки тоже исчезают. Безжалостно переписываются и искажаются новыми авторами любимые многими поколениями сюжеты под видом «послесказия», принято добрых героев делать подлыми, злыми и наоборот. У малышей не формируется понятие противостояния добра и зла. А неразличение добра и зла и есть либерализм. К этому добавим всяческие фэнтэзи, построенные на, опять же, мортальной тематике, макабре (пляске мертвецов), и приучению к эстетике прочей различной нежити – вампиров, оборотней, зомби. В России подобного не меньше, чем в западном кино и литературе.
По мнению профессора КГУ А.А. Остапенко «это неизбежно опять-таки рано или поздно приводит к разрушению табу на некрофилию, провоцирует влечение к смерти, что вполне отчётливо проявляется в так называемых депрессивных подростковых субкультурах эмо и готов, давно и справедливо обвиняемых в провоцировании суицидальных настроений в подростковой среде». По его же мнению «другой популярный жанр детского нарратива – комедийные фильмы и мультфильмы. В юморе, в принципе нет ничего плохого, но нужно помнить очень важную вещь: детское сознание серьёзно, оно серьёзно относится к игре, сказке, игрушке, герою мультика и т.п. для него это такие же серьёзные вещи, как для взрослых работа и политика. Избыток юмора (особенно такого откровенно дебильного, как во многих западных мультфильмах) воспитывает несерьёзное, игровое отношение ребёнка ко многим важным аспектам жизни, репрезентируемых комедиями».
Наши ребята целенаправленно лишаются детской литературы, спектаклей и кино о нормальных детях и подростках, своих сверстниках, и о героях, с которых нужно брать пример и вырастать духовно. Медиа-пространство почти полностью занято ужасами, «готикой» и чёрными комедиями. Ну, а на вопрос, какими стали детские игры ответит любой, кто заглянет в школу на переменке: дети «сидят» в гаджетах. В прошлом остались физические и интеллектуальные занятия, которые развивали детей. Теперь наши молодые поколения в плену разработчиков, следуют их планам, их фантазиям и их патологии. Огромный рынок компьютерных игр, исчисляемый миллиардами долларов, заставляет разработчиков буквально «взламывать» детскую и подростковую психику, «подсаживая» пользователей на всё более изощрённые игры. Стало невозможно купить и многие традиционные игрушки. Более того, сейчас получают распространение куклы-вампиры, которые спят в кроватках-гробиках, чтобы подзарядиться. Сопряжение темы детской игрушки смерти – это ноу-хау современных дегуманизаторов. Куклы-мертвецы, спящие в гробиках – новое окно Овертона для будущего каннибализма. Почти в любом продовольственном магазине можно увидеть мармеладные игрушки в виде глаз и других органов тела. Продаются даже наборы из мармелада под названием «завтрак людоеда». «Да это просто шутка!», – скажите вы. Да – шутка. Но очень плохая и злая: детское сознание не знает разницы между игрой и реальностью.
Смерть с чёрными крыльями, ходившая по Красной площади шестого июня и у меня, честно признаться, вызвала не только возмущение, но и страх… Страх за наших детей, которые на главной площади России и главном книжном фестивале не увидели героев-защитников страны. Не увидели героев русских, татарских, марийских, лаккских народных сказок, зато прикоснулись и сфотографировались на фоне нежити… Кто за это ответит?
Светлана Николаевна Макарова-Гриценко, член правления Союза писателей России, председатель Краснодарского регионального отделения Союза писателей России, главный редактор журнала «Краснодар литературный», заслуженный деятель искусств Краснодарского края
