Критик и публицист Геннадий Муриков собрал хороший урожай своих статей и рецензий в сборнике «Взрыв». Взрывной волной донесло до моего сознания французского небокоптителя чужбины кое-какие политологические и культуроведческие мысли monsieur Мурикова.
Поскольку перед нами не ядерный взрыв, а лишь свод культурно-исторических данностей, то мощность энергетики сего труда определится не в тротиловом эквиваленте бомбо-взрыва, а по соответствию творческой шкале Гамбургского счёта. Ибо представленная планка аналитического зондажа довольно высока, и авторская интерпретация рассматриваемых величин смысл не «вносит» в них, а, как и подобает вдумчивому аналитику – «выносит» из них. То есть, помогает постичь подлинную суть событий фокусом сдвинутой в сегодня реальности – оценка ретроспекции взглядом из современности.
Круг отражённых тем горизонтально широк: от масоно-конспирологической подоплёки порешения России двумя войнами до проекции «серебряного века» на гламурию постмодерна.
Выражаясь по-кантовски, Г.Муриков априори непознаваемые «вещи в себе» (Ding an sich – бытие вещей самих по себе, безотносительно познания) преобразует в феномен «вещи для нас». Вопрос лишь в том насколько первое соответствует второму, или в какой мере феномены могут предоставить нам информацию о ноуменах.
Посему каждый представленный в книге факт как спорен относительно истины в последней инстанции (которой владеет только Бог), так и безупречен в колее pro et contra.
В первой главе отсчётной единицей предательства России Малороссией назван Мазепа. Однако, с точки зрения событийного «чистописания», первую крупную «зраду»- подлянку «москалям» осуществил выбранный по смерти Богдана Хмельницкого в гетманы Иван Выговской: подписанием в 1658 г. Гадячского договора – курса на разрыв с «москалями» и сближение с поляками. Мазепа был после того. Однако эта русская трактовка противоречит украинской позиции по вопросу, не без оснований утверждающей, что в 1654 году Москва обманула Малороссию несправедливостью к ней. Так что мутно-понятийные истоки борьбы Москвы с Речью Посполитою за Малороссию журчат по сегодня.
А история складывалась, видимо, так (ведь знание – априори относительно). Выговский при поддержке татар ненадолго победил «москалей» под Конотопом (1659). Затем к московским воеводам переметнулся новый гетман Юрий Хмельницкий (сын Богдана). После него Малороссия разделилась на две части. «Левобережники» под водительством запорожского атамана Брюховецкого остались за Москвой. А вся «Правобережная Украина» (кроме Киева) отошла Польше. Смуту в Малороссии, перешедшую в десятилетнюю войну (1657–1667) Москвы с Речью Посполитой, порешило в 1667 г. в деревне Андрусове (недалеко от Смоленска) заключённое перемирие почти на полтора десятка лет. Царь Алексей Михайлович отказался от Литвы, оставив за собою Смоленск и Северскую землю. Но он приобрёл Левобережную Украину, а на правом берегу Днепра – Киев, уступленный поляками на два года, но остававшийся российским до кончины СССР.
Таким образом, по Андрусовскому договору Малороссия осталась разделённою. С целью попытки изменить свой стутус-кво малороссы поддались Турции – чтобы с её помощью добыть независимость от Москвы и Польши. Брюховецкий изменил Москве и вместе с правобережным гетманом Дорошенко присягнул на верность султану. Над Россией нависла опасность войны с Турцией. Нынешний этап битвы за Украину – последствие тех недорешений межнационального спора.
И противоречиво-сложная фигура Петра Первого являет собой смесь красот и безобразий. Эта историческая фигура – не линейного измерения («первый большевик», али «интеллигент»?), а пространственно-объёмного склада. Мне он представляется настоящим прорабом проруба морской изоляции России, русским первоимперцем. И я горд быть кавалером ордена Петра Великого I степени («За заслуги и большой личный вклад в развитие дружбы и сотрудничества между Россией и Кыргызстаном – за помощь в создании концепции национальной безопасности»).
Хотя и нужно было России прекратить платить дань «татарскому игу» (поборы Орды не прекратились и после 1480 г.), смущает категоричностью утверждение Г.Мурикова, что «Пётр решил “разделаться с Азией”». Нынешний социально-политический тренд России совершенно иной: это устремлённость к себе самим в Евразию. «Если Россия будет спасена, то только через евразийство» – стратегический азимут для россиян по Льву Гумилёву, создателя пассионарной теории этногенеза.
Конечно, Мазепа как позывной предательства закрепился в сознании Русского мира, как и негативно смысловой антирусский плацдарм Ельцин-центр – эта эмблема предательства национальных интересов России. Так что народная кликуха того или иного субъекта истории нередко являет большую реальность, чем «если читать историю». Следовательно, Мазепу допустимо считать, как и автор рецензируемого сборника, «первым на Руси ясно выраженным сепаратистом». Что не помешало Петру I наградить этого союзника в борьбе со шведами только что учреждённым тогда орденом Святого Андрея Первозванного.
И заканчивая рассмотрение книги подробным анализом первой главы её, помозгую вокруг тезиса автора: «В процессе декоммунизации следовало бы заметить, что при распаде СССР должны были автоматически аннулироваться все указы и постановления советского периода – это моё частное мнение». Но тогда Россия не получила бы статуса «правопреемник СССР». Впрочем, из-за несовершенства законодательной базы, правовая коллизия при распаде СССР всё равно возникла. Потому как одни и те же правоотношения регулируются несколькими нормами права, содержащими противоречащие друг другу предписания. Чтобы покончить с юридической коллизией в вопросе о законности признания крымчан гражданами России, Госсовет Крыма только что обратился в Конституционный суд, чтобы отменить указ о передаче полуострова Украине. Радикально-хирургический приём снятия противоречия – на манер рецептуры из «Горе от ума»: «а чтобы зло пресечь, – собрать все книги, да и сжечь!»
Гоголь подается как «кокетничанье перед Богом»: он, дескать, «заигрывает» с официальным богословием. А тягу русских писателей к нравоучительству Муриков квалифицирует как – «форму сектантства» – мол, от «неполноты убеждённости в церковном вероучении». Полагаю, имеет место быть такой грешок. И Пушкин, помнится, вычитал в юности в старинных фолиантах, исповедовал кодекс облегчённого благочестия. Апостол Пётр пишет о том, на каком основании возникает благочестие. Сначала необходима вера в то, что мы являемся причастниками Бога, т. е. живём, уподобляясь Ему. Эта вера родит в нас добродетель (желание удаляться от растлевающих мирских похотей). Добродетель научит нас рассудительности, т. е. способности понимать, что хорошо и что плохо, выбирая правду. Рассудительность поведёт нас к способности воздерживаться от восстающих на нас похотей. А тренировка в воздержании даст нам способность быть терпеливыми. И вот уже от способности терпеть родится такое качество верующего, как благочестие — возможность держать свою христианскую честь чистой, не осквернённой от мира.
Говоря об исторических катастрофах, автор концентрирует внимание на религиозно-философской проблематике — вопросах веры. В этом аспекте Версальский договор – это «прелюдия к катастрофе». Для раскодировки тайной подоплёки причинно-следственных роковых событий тех лет предлагается так называемую Первую мировую войну считать третьей, если вести отсчёт от Тридцатилетней войны (1618–48). Даже протяженность обеих войн одинакова: по 30 лет. Ибо Первая мировая война вовсе не закончилась подписанием Версальского мирного договора. В 1931 году Япония нападает на Китай; военные действия как бы перемещаются в Юго-Восточную Азию, но сама война не прекращается, и в 1939 году она вновь вспыхивает в Европе. Так что ключевые даты её — 1914–1945 гг. Эта война трёх двоюродных братьев (английский король Георг V приходился двоюродным братом русскому императору Николаю II, их матери были родными сёстрами, а германский император Вильгельм II с Георгом V были прямыми внуками королевы Виктории) напоминала ветхозаветный сюжет убийство Каином брата Авеля – за угодные Богу плоды приношения. Обрядность конфессиональная: один – землепашец, другой – пастух.
Как отпрыскам перволюдей не помешало принять смерть от кровного родича, так и переплетение тронного родства не остановило вспыхнувший мировой пожар убийством Франца Фердинанда. Макс Хейстингс в книге «The First World War»/«Первая мировая война» характеризует эрцгерцога «истовым католиком, не терпящим масонов, иудеев и либералов». Он австрийский имперец, с симпатией к русским: «Я никогда не вступлю в войну с Россией. Я готов идти на жертвы, чтобы этого избежать. Война между Австрией и Россией закончится свержением либо династии Романовых, либо Габсбургов — либо обеих династий». Симпатизация Русскому миру уже тогда каралась. Так, Императору Николаю I, выступившему во время венгерско-масонской революции 1848 года в поддержку правительства Габсбургов, аукнулась защита Австро-Венгерской империи – поражением России в Крымской войне.
«Переписка Вильгельма II с Николаем II» —двух братьев-императоров ясно свидетельствует о том, что никакого принципиального конфликта между Россией и Германией в то время не существовало, а у обеих стран была напряжённость по отношению к США: «Американцы определённо "белые" и "анти-жёлтые"; (…) Япония опасна для Филиппин, на которые японцы устремляют завистливые взоры, потеря же Филиппин неблагоприятно отозвалась бы на положении Америки в Тихом океане» (письмо Вильгельма 26.09.1905). Ещё одно интересное свидетельство: Вильгельм предостерегает Николая об опасностях союза России с Францией и Англией в рамках Антанты.
Паутина Первой мировой бойни дотянулась до нынешней Украины. П.Н.Дурново, советник императора, предупреждал Николая II ещё в 1905–06 гг. в своей провиденциальной Записке, что основная тяжесть возможной войны ляжет на Россию, у которой «единственным призом может быть Галиция». Но «только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю…». Как в воду глядел. Сталин, присоединив Галицию, включая Львов (Лемберг), посеял зёрна межнациональных конфликтов, которые проросли событиями на Украине с 2014 года по настоящее время. Прогноз П.Н.Дурново оказался пророческим.
Верно схвачена автором событийная канва взаимосвязанных обстоятельств по уничтожению христианских монархий. Но вряд ли при этом следует взваливать вину за свершившееся на «национализм». Ибо этот сгусток национального настоя представляется благом в противостоянии «атаке первобытных сил», что в эквиваленте наших дней есть цунами ЛГБТэшной вакханалии «постмодерна». И не «христианство потеряло свой смысл и разваливается», а насильственным сбоем нравственной матрицы делают его заложником происков антихриста: силятся представить проигрывающим в столкновении с лавиной злобно декадентствующей мелкой бесовщины. Это, как говорится, «две большие разницы».
Национальная составляющая в Гражданской войне для некоторых исследователей вопроса основополагающа. Но нелепо какую-либо нацию, включая «малый народ» (по академику Игорю Шафаревичу, еврейский), — объявлять перманентным злоносителем. Рейган нарёк и Россию «империей зла», а Байден развил идею, наложив кандалы санкций на путинизм как «исчадие ада». Справедливости ради, иудеи составляли не только костяк большевизма, но и значились среди бонз нацизма. Четвёрка высокопоставленных таких «инородца» работала в руководстве Третьего Рейха, включая маршала авиации Эрхарда Мильх. По расовым законам 1935 года, он значился «мишлингом» I степени (по отцу-еврею). «Я сам буду решать, кто в моём штабе еврей, а кто нет» - парировал происки гестапо Геринг.
Больше того: министр Сергей Лавров предполагает, что у самого Адольфа Гитлера были еврейские корни. Кстати, при всей «длительно и тщательно готовящейся февральской революции в масонских кругах», на протяжении всей своей многотомной истории гражданской войны под общим названием «Очерки русской смуты» А.Деникин ни разу не упоминает о масонских корнях не только большевистского движения и так называемого Временного правительства, но даже (за редким исключением) о еврейском происхождении лидеров большевизма. Ну а то, что большевистский режим был чужероден для русского народа, так это вне сомнения. Но отечественным мировоззрению и миросозерцанию даже ходуны в народ пропагандисты были идейно богопротивны духом чужеродности. Но согласен с автором с заключением: «Гражданская война, по сути дела начатая сторонниками генерала Корнилова, принесла России и пользу, поскольку внесла в самосознание русского народа идею русского национального единства, и определённый вред, поскольку белое движение было всё-таки подавлено большевиками».
Поэт Велимир Хлебников на этом поставил бы точку, сказав: и так далее. Что я и делаю охотно, уловив его императив флюид. Поскольку все остальные главы этого почти 500-страничного труда тематически столь же детонационно полемичны, при всей длинноватости авторской обстоятельности ссылок на авторитеты, считаю название книги соответствующим в определенной степени взрывной зажигательности. Повторяю: при всём затяжном прыжке в тему оспаривания и уточнения исторических событийных вех. Книга сия гожа для всех: как для пытливых ищущих студентов, так и для «нашедших истину» академистов (для смещения и смущения их самоуверенности). Истина по философу Фридриху Ницше буйна, весела, неординарна – «Весёлая наука» («Die fröhliche Wissenschaft». И искусство понимаю я как «пляшущие звезды» новых смыслов, возникающие от смещения действительности. И Геннадий Муриков не пасынок этой стихии.
Евгений Александрович Вертлиб, член Союзов писателей и журналистов России, академик РАЕН, президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами» (Франция)
_1.jpg)
