Логика нового «крестового похода». Ныне Россия рассматривается коллективным Западом как «неминуемая угроза европейскому и мировому порядку». В Вашингтонской декларации НАТО так прямо и сказано: «We cannot discount the possibility of an attack against Allies' sovereignty and territorial integrity». А в докладе RAND 2024 года подчёркивается, что наиболее перспективные меры по укрощению России лежат в экономической плоскости – от энергетического давления до санкций. В такой конфигурации «гибридного крестового похода» Россия вынуждена отвечать симметрично и асимметрично.
С февраля 2022 года антирусская политика «сдерживай и вовлекай» сменена на режим стратегической враждебности – отношение к РФ как неизбежному оппоненту в формировании пост-однополярного мира. Против России задействованы все средства и методы – от экономических эмбарго до когнитивных операций. Неразгромленная предательская «пятая колонна» в истеблишменте РФ блокирует русскую Победу на приукраинском ТВД. Системно уязвимые тылы ВС РФ (легализовано-статусные господрывники изнутри: Центробанк, Ельцин-центр – цитадель либерал экстремистского реваншизма, «свой» олигархат) выводит «украинский фактор» из категории региональных прокси-войн в разряд угрозы внутренней безопасности РФ (точка зрения С.Михеева).
Другой аспект дефектологии российских принимателей решений подчеркнут С.Кургиняном: целенаправленное вытравливание русского цивилизационного кода не позволяет реализовать стратегию «индоевропейского ядра» – восстановить необходимое ценностное единство народа, власти и истории. При таком форс-мажоре (обстоятельствах непреодолимой силы) государство Российское обречено, говоря словами С.Караганова, вести «войну за право быть самим собой», «сломав хребет Европе». Для этого надо хотя бы на время забыть о «мягкой силе» нравиться Западу. Ведь не может же без конца наступательно-авангардная инициатива СВОшников не соответствовать арьергардно-постфактумной стратегии вялотекущей позиционной. «войнушки». Коли дипломатически не получается (мимикрирующий Трамп попутал: то сулит манну небесную, то брови насупил) – профилактически врезать: чтоб страха ради перестали хотя бы временно глумиться над истерзанной Россией.
Эволюция антироссийских стратегий (1991–2025). Расширение НАТО, внедрение рыночных «шоков»; санкции за «Грузию», «Крым», NordStream-2; идущая тотальная гибридная кампания: 18-й пакет санкций ЕС, американский законопроект Блюменталя-Грэма, информационно-психологический нажим через глобальные платформы.
Санкционные удавки Запада. «Матрица санкций» – около 20000 индивидуальных и секторных ограничений; преследуется цель иссякания ресурсной базы. Повышение пошлин до 500% на российские энергоносители, обсуждаемое в Cенате США.
Когнитивная война. Целевая установка – не только ослабить Москву, но и «подорвать экономику Евросоюза как конкурента». Диверсия против союзников есть часть более широкой стратегии «разделяй и властвуй».
Военно-политический нажим. НАТО институционализирует украинский плацдарм, поддерживает восточноевропейские группировки, усиливает ПРО. Ядерный фактор возвращается в политику: дискуссия о «тактическом превентивном сигнале» вышла из теории в практику.
Логика антидота: школа «суверенной многомерности». 1. Стратегический суверенитет. «Концепция внешней политики РФ-2023» впервые формализует приоритет «Большой Евразии» и расширенного БРИКС как «неотменяемого геополитического факта». 2. Экономическая живучесть. Импортозамещение 2.0: приоритеты – микро- и нано-электроника, морская логистика, нефтехимия. Параллельные каналы расчётов: юанизированные клиринговые цепочки, рублёвая торговля энергоресурсами. 3. Технологический шифр. К 2025 г. Россия переходит от лозунга «сделаем сами» к модели «делаем вместе с БРИКС+», формируя цепочки создания стоимости в союзе с Ираном, ОАЭ, Индией. Стратегия технологического суверенитета трактует ИИ, микроэлектронику и композитные материалы как «критические ядра» развития. 4. Геоэкономический разворот на Юг. Расширенное объединение БРИКС-10 (май 2025) объединяет 47% населения Земли и выступает параллельной платформой мировой финансовой архитектуре. 5. Культурно-ценностная консолидация. Разрабатываемый закон о патриотическом воспитании закладывает нормативную рамку формирования «человека долгой воли» – фигуры, необходимой для стратегической мобилизации.
Семь практических рецептов (антидотов). На западный вызов – многоуровневые санкции – российский ответ: локализация цепочек, сырьевой контроль, цифровые юани-рубли. На финансовое удушение SWIFT – система СПФС и иранский SEPAM + расчёт в нацвалютах. На военно-политическое давление – доктрина «эскалации ради деэскалации», гиперзвуковая триада, русскоязычный медиаконтур 2.0. На информационно-психологические операции – «атомное православие» как смысловая платформа. На техно-блокаду (чипы, ИИ) – фабрики 40-90нм в Зеленограде, альянсы с Китаем и Индией. На культурную «отмену» – глобальная сеть «Русских домов» и грантов «Пушкин-Digital». На демографический нажим через миграцию – политика «русского рассеяния» – программа репатриации и интеграции русскоговорящих.
Прогноз до 2030 года. 1) Вероятность прямого столкновения России и НАТО остаётся низкой при сохранении «ядерного табу», но точка демаркации – 2027г. (завершение модернизации европейской ПРО). 2) технологический разрыв может быть сокращён до 5-7 лет при условии инвестиций 3-4% ВВП в НИОКР. 3) БРИКС-финансирование (НБР) способно заменить до 30% западных рынков капитала для РФ.
Реалистический оптимизм. Западная стратегия «сдерживание + гибридная война» исчерпывает эффективность: санкционное давление перестаёт генерировать угрозу системного коллапса, а информационный шантаж демаскируется. Антидот лежит в тройном единстве: силы (военно-ядерный фактор), ума (технологический суверенитет), духа (культурно-цивилизационная идентичность).
Именно эта триада, усиленная интеграцией в «большую Евразию», превращает Россию из «объекта» западного контроля в субъект мировой политики, что и подтверждают новейшие аналитические данные и практические шаги государства.
ИТОГО: «Четырёхуровневая логика» Запада: защита Украины → защита НАТО → сдерживание России глобально → формирование пост-российской архитектуры.
Военно-стратегический уровень. НАТО 2024–2025. Вашингтонская декларация вводит новое поколение оборонных планов и фиксирует, что «угроза со стороны России будет долговременной». CSIS (февраль 2025). Think-tank рекомендует «постоянное размещение бронетанковой бригады США в Польше» и модель 4+2 бригад для восточного фланга, подчёркивая, что Россия «остается серьёзной угрозой». RAND (май 2025). Доклад об эскалации в Украине прогнозирует «шесть сценариев принудительной эскалации вплоть до ядерного применения».
Экономико-санкционный уровень. G7/ЕС. Цель – сократить энергетические доходы России на 50% к 2030 г. (Г. Пайетт, FT, дек. 2023). Atlantic Council (апрель 2025). Потери России от ценового потолка на нефть – >$47 млрд; приоритет – «прозрачность shadow fleet». CNAS (июнь 2024). Санкции – «новый вид оружия» в трансатлантическом арсенале.
Технологический уровень. EDIS и Readiness‑2030. ЕС формирует семь критических capability‑gaps (ПВО, артиллерия, дроны, ИИ и т. д.) и объявляет цель 40% совместных. Экспортный контроль США. Запрет поставок 45 критических позиций микроэлектроники России и Белоруссии.
Матрица западных операций (обновлённая): создать «стратегическую вмятину» в белорусско-калининградском коридоре («Permanent ABCT in Poland to strengthen deterrence»); лишить Москву нефтегазовой сверхприбыли («Multi-pronged approach to regain the lead in the sanctions game» – Atlantic Council); демонтаж ресурсного фундамента элит [Заморозка $30 млрд активов (AU Policy Brief)]; испытать предел импортозамещения («Russia’s greatest vulnerability is its economy…»); деморализация и кодификация «токсичности» РФ (Sullivan: «We’re ramping up our own DIB while denying Russia access»).
Российский антидот 2.0: контраргументы и ответные меры. 1. Военно-ядерная дилемма «эскалация ⇄ деэскалация». Караганов утверждает, что «превентивное ядерное подталкивание» может стать единственным языком, который Запад понимает. Валдай – клуб фиксирует: «Россия начала пересмотр своей ядерной доктрины», при этом Путин подчёркивает, что доктрину менять «нет нужды», ибо «ответный удар оставит противника без шансов». Таким образом, стратегическая неопределённость становится инструментом сдерживания.
2. Геоэкономический южный поворот. БРИКС‑10 и ЕАЭС–Ростех формируют цепочки по 6 критическим секторам (ИИ, микрочипы, композиты). Это снижает эффективность западного «Chip‑45».
3. Цифровой рубль и параллельные расчёты. Запуск цифрового рубля на платформе «ГосТех» к концу 2025 года позволит обойти SWIFT и SPFS‑барьеры, а также подключить иранский SEPAM.
4. Культурно-ценностная консолидация. Закон о патриотическом воспитании (2-е чтение, июнь 2025) закрепляет концепт «человека долгой воли» – синтез православного этоса и технологической компетенции.
5. «Большая Евразия» как стратегия сопряжения мостов. Валдай – доклад «Russia – West: Radical Scenario» предупреждает: попытка окончательной изоляции России приведёт к краху международной системы. Альтернатива – институциональная сцепка БРИКС, ШОС, ЕАЭС.
Синтез: семь парных тезис – антитезис. 1) Западный тезис «Россия – угроза системной стабильности Запада». Российский контртезис: Запад переживает переход к пост-гегемонии; Россия – триггер, а не корень кризиса. «Постоянная ABCT в Польше – гарантия сдерживания» vs. эскалационная спираль: ПВО С-400 в Белоруссии → «Искандер-М» в Калининграде. 2) «Энергокап сократит доходы на 50%» (FT/Г. Пайетт). Нет: диверсификация поставок (Индия, Китай) уже закрыла 70% европейского объёма. 3) «Chip‑45‑лист парализует ВПК» уравновешивается совместной фабрикой 65 нм с ОАЭ и Ираном + импортозамещение на 28 нм к 2028 году. 4) «Когнитивная война разрушит легитимность режима» – свой медиаконтур 2.0, включающий 310 региональных Telegram-каналов. 5) «EDIS создаст промышленный кулак ЕС» – Разрозненные индустрии ЕС не успеют перейти к массовому производству снарядов до 2028 году. 7) «Захватить окно возможностей до 2030 года» (RAND, 2025). Нет: Пролонгация конфликта истощает демократический консенсус Запада.
Прогностический коридор (2025‑2030). 1) Вероятность прямого столкновения сохраняется <10%, но точка бифуркации – готовность НАТО к «пакету-2030». 2) Техно-разрыв: США/ЕС → 5 лет; Китай+РФ → 7 лет; баланс возможен к 2029 г. при инвестициях 4% ВВП РФ в НИОКР. 3) Санкционный ресурс Запада: пик давления – 2026 г., далее эффект убывающей отдачи (данные CNAS).
Заключение: аддитивная триада «сила–ум–дух». Запад усиливает давление одновременно по пяти векторам, создавая эффект «многокалиберного сжатия». Однако российский ответ строится на аддитивной триаде: военная сила (включая ядерную неопределённость), технологический ум (БРИКС+‑кооперация) и культурный дух (исторический код). В словах Достоевского: «Быть русским – значит стремиться к всечеловечности». Это не растворение в чужом, а созидание своего, открытого для других – именно тот антидот, который уже начал действовать.
Любое микродвижение сдвига геополитического фона к Русской Победе не без внимания западных стратегических системных аналитиков. Военное противостояние Украины и России радикально изменило баланс сил в Европе и за ее пределами. Главным последствием стал разрыв отношений между ЕС и Россией, который, как минимум на краткосрочную перспективу, необратим. Одновременно с этим укрепилось сотрудничество США и ЕС, что, в свою очередь, спровоцировало сближение Москвы и Пекина, создав новую угрозу для Запада. Пекин, наблюдая за конфликтом, всё более склоняется к стратегии долгосрочной конфронтации с США, используя экономические рычаги и технологическую экспансию. При этом страны Глобального Юга, такие как Индия и ЮАР, отказались присоединяться к санкциям, что значительно ослабило западное давление на Россию.
США через мозговые центры (такие как RAND Corporation) готовит общество США к выходу из конфликта Москвы и Киева. Американский think-thank’исты, занятые прежде всего Китаем и палестино-израильским конфликтом, не только спихивают на ЕU/NATO укро-русых славян, но и предпочтут логичное усиление России ВСЕЙ УКРАИНОЙ в обмен на стратегические компромиссы РФ по более «чужим» вопросам. Ведь с усилением связки РФ и КНР априори ослабевает Трансатлантический Союз. Украина стала полигоном для новых тактик и технологий. Конфликт там выявил слабости оборонно-промышленных баз НАТО, включая дефицит боеприпасов и зависимость от устаревших цепочек поставок. Адаптивность и тактическое мастерство стали важнее технологического превосходства. Это ставит под вопрос эффективность дорогостоящих военных программ США, таких как разработка истребителей шестого поколения. Кроме того, подсчитаны риски ядерной эскалации.
Из аналитических материалов ясно, что Вашингтону предстоит готовиться к затяжным конфликтам, где победа будет зависеть от экономической выносливости, а не от военной мощи. Свежий RAND-доклад даёт нарратив о том, что США нет никакого резона продолжать участвовать в конфликте на Украине. Сдача «Незалежной», или стратегический манёвр – время покажет.
Евгений Александрович Вертлиб / Dr. Eugene A. Vertlieb (Париж-Брюссель), писатель, журналист, академик РАЕН
