Религиозность или светскость

Правда истории чаще понимается буквально, как чёткая хронология и точное изложение событий. И это жизненно важно отстаивать в понимании адекватном реалиям эпохе и конкретным датам минувшего.

Так события Второй мировой войны, с уходом поколений воевавших в ней, все чаще трансформируются в контексте умаления решающей роли СССР в победе над германским фашизмом. Именно об этом феномене искажения истории, в основном, и пойд`т речь в дальнейшем.

История есть базовая часть совокупного научного знания, формирующего представление о мире. Но есть важное обстоятельство, зачастую не учитываемое в научной полемике. Оно в том, что историческое знание всегда вторично! Первично знание духовное, религиозное! В любой цивилизации сначала формируются религиозные представления, а уже затем научные, в числе которых история всегда занимает ведущее место. Ведущее не в последнюю очередь потому, что события религиозные всегда сопровождают события исторического ряда, а нередко являются их первопричиной.

Все народы оставившие след в памяти человечества в первую очередь определялись со своим духовным пантеоном, гармонизировали его в соответствии с реалиями существования и лишь потом, занимались изложением и хронологией фактов. Так нельзя сбросить со счетов истории факт благословения преподобным Сергием Радонежским московского князя Дмитрия Донского в канун Куликовской битвы. Невозможно не учитывать исторического значения Крещения Руси киевским равноапостольным князем Владимиром. Историческими и религиозными событиями явились возведение храмов Казанской иконы Божьей Матери, Василия Блаженного в Москве, Казанского и Троицкого соборов в Санкт-Петербурге.

Говоря о Второй мировой войне, нельзя не отметить, что если для российской трактовки истории характерно сохранение фактического содержания событий в хронологии, то на Западе происходит их беспринципное искажение.

Важно также отметить совпадение этого явления с происходящим на западе тотальным отрицанием религии. В публичном запрете даже внешние проявления религиозности, такие как нательный крест, распятия в публичных местах, крестное знамение, крестные ходы, колокольный звон и многое другое. Если в России атеисты смогли отстоять лишь независимость школьного образования от религиозного воспитания, то на Западе под соусом толерантности запрещены любые публичные проявления религиозности.

Не думаю, что западное общество при соответствующем желании не смогло бы справиться с проблемой сосуществования ислама и христианства. Это противоречие очевидно надуманный повод для выдавливания христианства из публичной и повседневной жизни. Впору уже вести речь об отрицании на Западе религиозной жизни, в принципе.

Если вернуться к утверждению, что история неразрывно связана с религиозной жизнью общества, то сам собой напрашивается вывод, что отрицание одной части этого единства неизбежно влечет за собой отрицание всего остального. Таким образом, можно полагать, что в основе отрицания исторической правды всегда лежит кризис религиозности. Если отрицается устойчиво работающая религиозная картина мира, замещаясь переменчивыми научными гипотезами происхождения материи, вселенной, жизни и человека, то история также становится относительной, меняясь в зависимости от воли и желания ее толкователей в конкретный момент времени.

Это впервые проявилось масштабно с победой первой в мире атеистической власти в России, в 1917 г. Первое, что устроили большевики – это изгнание религии из деятельности государства, снос памятников эпохи самодержавия, разрушение храмов, зачастую исторических и культурных памятников, выкорчевывание из сознания населения религиозных знаний, обрядов, праздников и традиций. Тогда же у нас стала меняться история, в ней возникла концепция классовой борьбы, как причины всех исторических процессов

С восстановлением в России религиозной жизни, пусть не в полной мере, соответствующей прежнему состоянию, но существенно восстанавливающей гармонию жизни общественной, стало меняться и восприятие истории. Мы стали объективнее оценивать прошлое, хотя жёсткое порой исключение всё агрессивно отрицавших прежде материализма в естествознании и марксизма в обществознании, также происходит не без перегибов и не без сведения личных счетов.

При этом следует отметить, что история Второй мировой или Великой Отечественной войны в исторической науке СССР не подвергалась сколько-нибудь существенным искажениям. Несомненно, присутствовал сильный идеологический акцент, замалчивание отдельных событий и их причин, выпадавших из политического контекста, но в целом основные факты и их содержание отражались в соответствии с действительностью.

На это не могло не повлиять то обстоятельство, что уже с конца 1941 года обозначился тренд на восстановление религиозной жизни в стране. Можно много спорить о причинах этого процесса, но его постепенное развитие, происходящее вплоть до настоящего времени, нельзя отрицать. Видимо и поэтому, картина прошлого, предлагаемая российской исторической наукой, если говорить о Второй мировой войне, более точна и объективна в сравнении с тотальным искажением содержания и значения событий, предлагаемых западной историографией.

Общеизвестные украинские события также возникли на тотальной переоценке исторических фактов, на откровенной лжи и бесконечных фальсификациях. Этому предшествовал внутриукраинский раскол православия, переросший в языческое уничтожение поклонных крестов обнажёнными девицами с мотопилами. Затем происходил силовой захват храмов новоиспечённой митрополией раскольников.

Но проблемы украинской ветви русской цивилизации не ограничивались только кризисом на Украине самого православия. Духовная агрессия великого множества тоталитарных сект, новых религиозных образований не только языческого, но и откровенно сатанинского толка, буквально растерзала и без того скудную духовную жизнь бывшего советского, теперь националистически агрессивного украинского общества, из которого десятилетиями изживались религиозные принципы общественных отношений.

Как видим, всякой борьбе с исторической истиной предшествует борьба с истиной духовной.

Сегодня в попытках борьбы с искажением истории российский истеблишмент использует системные опровержения отсылок украинских и западных политиков к не существовавшим или лживо истолкованным историческим фактам.

Нетрудно заметить, что, несмотря на упорство в таких опровержениях, ситуация с пренебрежением исторической правдой на Западе и Украине, уже давно ставшей ментально Западом, если и меняется, то исключительно к худшему. При оценке этого процесса важно понимание механизмов отрицания духовности и культуры. Внутрирелигиозные конфликты, атеистическая активность в общественной сфере влекут умаление значимости религиозных истин, стоящих во главе человеческой нравственности, понятий о добре и зле.

Ведь если Бог изгнан из души народа, то не может быть и заповедей, положенных в основу существования христианских цивилизаций. В силу этого в зоне умирания религии как структурирующей социальной силы, происходит неизбежное столкновение исторической правды и лжи.

Отрицание или пренебрежение религиозными истинами и традициями влечёт утрату необходимости в правде, как регуляторе общественных отношений. Регулятором отношений становится исключительно сила, а договоры, законы, традиции теряет свое значение. Потому как сиюминутные правила устанавливаются тем, кто в данный момент сильнее. Подобное явление в международной политике представляет сегодня Запад, декларируя некие правила, которые по своему произволу сам же устанавливает и отменяет.

Легко предположить, что при таком подходе к правде Западу, и примкнувшей к нему Украине, истина вообще не нужна, и реальная история не предполагается быть учтённой при реализации тех или иных сиюминутных интересов.

Что можно предложить в качестве мер, если не существенного изменения, то хотя бы сдерживания столь опасного пренебрежения исторической правдой? Прежде всего, следует констатировать, что реальные политические меры здесь, скорее всего, будут не эффективными. Договоренности или разумные решения просто не предполагаются. Всегда, когда общественное сознание переходит в перманентный хаос, первоочередным средством его обуздания видится силовой вариант воздействия. Это, вероятно, возможно посредством смертельного испуга без применения военной силы или силовое воздействие в ходе ее применения до степени вразумления. Но общеизвестная особенность современного мира, выраженная в наличии средств ядерного сдерживания, не позволяет считать силовой вариант первоочередным.

Что же в этих условиях можно предложить в виде средств восстановления общественного здоровья Украины, сохранения и защиты исторической правды? Очевидно, что усилия посредством средств массовой информации. Потому как часть людей, при любых обстоятельствах и любых отмороженных властях все-таки сохраняет здравый смысл. К сожалению, эта часть, как правило, меньшая и не определяющая вектор развития общества в условиях тотального давления зла. Но при благоприятных обстоятельствах, эти люди могут быть опорой вновь приходящих по мере развития СВО разумных властей, в условиях работы по гармонизации общественных отношений, включая международные.

Из иных действий можно назвать широкомасштабную информационную разъяснительную работу через СМИ, носящую приватный характер, то есть через социальные сети. Однако крупные центры такой работы будут блокироваться в сетях противника. Существует и преследование населения Украины за интернет контакты с жителями России. Поэтому вероятность взаимодействия с потребителем правдивой информации на территории противника весьма условна.

Если иметь в виду денацификацию, как основную задачу спецоперации, то необходимо учитывать, что ментальность нацизма, насаждаемого на Украине посредством широкомасштабных усилий англосаксов, полностью манипулятивна. Это означает, что изменение духовного контура украинцев может состояться только после деманипуляции их уже глубоко повреждённого общественного сознания. Такая деманипуляция может быть лишь технологичной. То есть сборка психотипа украинского нациста, должна произойти в обратном направлении, подвергнуться стремительной разборке за полтора-два года. Тридцати лет предоставленных нами англосаксам на эту сборку, теперь уже для разборки у нас самих в запасе нет.

Но кто же владеет такой технологией? Литература по современному манипулятивному личному или общественному воздействию содержит множество описаний технологий манипулятивного подчинения личности и общества. Но практически нет описания технологий деманипуляции человека или общества уже подвергнутых такой форме утраты личностного и общественного самосознания.

Среди не столько научных, сколько публицистических исследований на эту тему заметен «Деманипулятор» Романа Субботенко. В популярной форме книга говорит о тех же механизмах формирования манипулятивной зависимости, но уделено некоторое внимание и механизмам деманипуляции в виде приёмов защиты. Однако технологии расшивки уже застарелой общественной зависимости от манипулятивных воздействий автор не приводит. Притом что это – очевидно горячая проблема. Как вывести массы людей из состояния зависимости от ложных, искажающих реальность преставлений о формировании украинской нации и государства, о реальном негативном значении украинского нацизма.

В сущности, рассчитывать на прямой разговор о технологиях деманипуляции не приходится. Думаю, что вовсе не в силу некоей секретности самой темы. Всё дело, надо полагать в том, что подобных научных технологий и не существует. В СССР системное воздействие на население происходило в правящем идеологическом мейнстриме, в отсутствии свободы иных мнений. С одной стороны, большевики чётко понимали, что свобода мнений в стране с неразвитым общественно-политическим сознанием – это путь к хаосу.

С другой стороны, отсутствие конкуренции мнений привело со временем к вырождению идеологической работы в набор примитивных штампов, что не могло не продуцировать критического настроя, насмешек и нигилизма, характерного для отношения к власти в позднем СССР. Конкуренция мнений сама по себе не для всякого общества гарантирует развитие конструктивного настроя, имеет тенденцию к прогрессу хаоса и провокациям распада. Жёсткое подавление иных мнений реально эффективно в условиях военной обстановки, когда общество поставлено на грань выживания. Но длительность такого воздействия на общественное сознание должно иметь чётко осознаваемый властями предел, переступать который чревато перетоком критических энергий населения в латентное, непрогнозируемое и неконтролируемое состояние.

Отсутствие научных теорий деманипуляции общества говорит о том, что технологии управления сознанием, как следствие развития материалистических научных дисциплин, традиционно эффективны при направленности на деградацию людей. В традиционном религиозном сознании человеческая деградация всегда выражается в отступлении от религиозных заповедей, лежащих в основе нравственности, как наиболее эффективной регуляции межчеловеческих отношений. Проще сказать, нарастающая греховность поведения людей может быть усилена и урегулирована множеством теоретических выкладок и психо-технологических откровений.

Но вот восстановление человека и общества из состояния нравственно-психологической деградации в прежнее нравственное состояние никаким материалистическим научным дисциплинам не поддаётся. Вывод духовно уничтоженного человека в состояние, или точнее сказать, на путь спасения по плечу только религии. Конечно, можно дожидаться смены поколений через сорок лет. Но это навряд ли можно назвать методом. И никакие армии психологов тут ничего не сделают.

Не могу здесь не пробурчать, что не психологов следует плодить, так как в них нуждаются нравственно опустошенные люди, которые, даже будучи объединены в народы не имеют исторических перспектив. Следует вытеснить из истеблишмента, возможно с применением жёстких правовых мер, людей блокирующих дошкольное, школьное и вузовское религиозное образование. А людей обладающих в той или иной мере талантами проповедников или, говоря канцелярским языком, пропагандистов, ставить на руководство в дошкольное, школьное и профессиональное образование.

В случае Украины, после ожидаемой победы в СВО, даже говоря ее населению правду в стиле всевозможных светских мероприятий, её придётся противопоставить уже воспринятой населением лжи. Но не факт, что так будет преодолеваться ее глубинно действующие последствия. Лишь религия имеет чёткие представления о болезни человеческого духа и путях избавления от неё.

Следует признать, что религиозность российского общества частично воспроизведённая, начиная с 1941г., возрождения патриархии в 1943 г. и до последнего времени, формирует в обществе всегда характерную для российского православия ментальность, в которой присутствует уверенность в неизбежной, пусть и не скорой победе добра, и несомненном наказании зла. Этот позитивный в целом настрой, тем не менее, влечёт некоторую расслабленность, нередко мешает холодной конструктивной работе.

Представляется, что в данной ситуации реальный эффект можно получить не в работе с людьми на территории противника, а в работе на своей территории со своим же населением и беженцами. Здесь, важна выше упомянутая работа в сфере образования, Но образовательная деятельность предполагает системность и наличие утверждённых программ.

Контроль же за содержанием образовательных программ, за их соответствием историческим фактам у нас практически отсутствует. Чему пример недавний случай со школьным учебником истории, в котором Сталинградская битва была упомянута лишь двумя строчками, а высадке союзных войск в Нормандии посвящена целая глава. Система контроля за содержанием учебных программ не может быть общественной. В то же время государство может взяться за такую работу может только при наличии чётких требований к освещению исторической правды. Такие требования могут быть лишь производным более важного проекта информационной и образовательной работы в обществе в целом.

Практика враждебного ресурса «Эхо Москвы» (запрещён) или лояльный телевизионный проект «Вечер с Соловьёвым» показывают, что идейно смысловая направленность информационной деятельности может быть конкретной, эффективной и последовательно развивающей совокупность идей, представляемых спектром общества присутствующим в СМИ.

Полагаю, что контроль за содержанием информационных и образовательных программ, также может быть эффективным, если устроить его на множестве площадок в формате непрерывных общественных слушаний, в рамках которых смогут получить слово любые компетентные и связно излагающие свою позицию люди. Такая форма контроля общества тем более необходима, что давно осознана вредоносность бюрократических процедур всяческих чиновных одобрений и рекомендаций. Наличие чиновников само по себе не предполагает их некомпетентности или недобросовестности, но и не способствует живой работе с мнениями широких слоев специалистов, родительской общественности.

Присутствие на таких площадках представителей традиционных религий будет, несомненно, усиливать интерес общества к изучению религии как феномена не только культуры, но и невидимо воспроизводящегося духовного источника сил как частной, так и общественной жизни. Что собственно и подразумевает познание Бога. Устойчивые, поддержанные большинством людей, определённых опросами, мнения, выработанные на таких публичных площадках, действующих на базе различных СМИ, должны будут приниматься во внимание при выработке тех или иных чиновных решений, влияющих на информационно-образовательную или культурную деятельность.

Те же механизмы возможны при обсуждении культурных проектов в сфере кинематографа или театрального искусства. Это исключило бы появление таких проблемных течений в театре, представленных носителями порочных половых ориентаций, которые за сумасшедшие деньги налогоплательщиков, устроили из театрального искусства бордель, прикрываясь самопровозглашенным принципом неприкосновенности художественных мнений и правом художественного поиска в духовно близкой и родственной им сатанинской сфере порока и зла.

Такие обсуждения, переводящие любые сюжеты и проекты искусства в сферу оценок добра и зла на базе традиционных заповедей, лежащих в основании всех цивилизаций, также могли бы быть освящены присутствием достойных представителей церкви. Их мнение, несомненно, многим бы открыло глаза на то, как с помощью, так называемой культуры, сознательно и беспощадно уродуется наш внутренний мир и растлеваются души детей.

Это вполне доступная форма общественного контроля, позволяющая формировать и учитывать мнения трезвомыслящего большинства людей, с законодательным обязанием бюрократии учитывать такие мнения определённых рейтинговых площадок в формировании повестки информационной, образовательной и культурной деятельности.

Повторюсь, что борьба за правду истории не имеет большого смысла на поле противника. Правда истории защищается в своем тылу, там, где присутствует контроль за информационным полем, где инакомыслие не подавляется, но жёстко пресекаются его агрессивные и общественно опасные формы. Работа может полезной лишь среди тех, кто способен подходить к оценке информации, образованию, деятельности в сфере культуры или ее восприятию с позиций традиционных нравственных ценностей; в контексте религиозных смыслов, предопределивших возникновение, развитие и существование цивилизации.

Как это не жёстко может звучать, но люди не способные к восприятию духовной, прежде всего религиозной жизни, даже при всей их лояльности власти, не могут играть существенной роли в воспитании и личностном развитии людей.

Сегодня существование цивилизации нуждается в коррекции, которая может произойти только на базе традиций и религиозных заповедей. И, разумеется при компетентном управлении. И самое главное, с направленностью всех усилий ПРЕИМУЩЕСТВЕННО на свой, российский народ, включая население вновь приобретенных территорий.

Время диктует новые законы глобальной политики. Изложение их в восточном стиле выглядит примерно так: «Опора на внутреннее. Не искать опоры во внешнем. Все внешнее, даже не враждебное и полезное лишь вторично. Первично то, что внутри».

А внутри России первично Православие.

Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист