Взгляд с другого склона холма

«Во время войны многие связанные с ней события выглядят не так, как в последствии, – в более ясном и объективном свете послевоенного периода. Особенно разительны при этом перемены в облике военных руководителей» (Бэзил Лиддел Гарт (1895-1970), английский военный теоретик и историк, автор книг по истории первой и второй мировых войн, 1948 год)

Взгляд на победу под Москвой с Запада весьма скуден, в частности, и мало отражён в зарубежной военной литературе. Но при рассмотрении хода Великой Отечественной войны, да и всей второй мировой, западные историки вынуждены признавать значение этой битвы, как переломной. Это естественно. Но и сегодня всё больше раздаётся голосов о том, что Советский Союз не сыграл решающей роли в разгроме фашизма. Недаром на Западе Великую Отечественную войну 1941-1945 годов до сих пор называют «неизвестной войной». Опорочить наши усилия в этой войне постарались своими неподтверждёнными фантазиями и «русские теоретики» типа Резуна-Суворова и некоторые учебники истории, составленные американскими авторами. Но несомненно, что одностороннее рассмотрение военных действий не приводит к их объективной оценке, поэтому в этом вопросе интересны взгляды противоположных сторон.

С этой точки зрения, весьма кстати оценка событий на Восточном фронте западных историков типа Лиддита Гарта, которая была сделана по свежим следам войны. К сожалению, в ходе «холодной войны» в угоду идеологическим догмам она претерпела негативную интерпретацию. В своей книге «Немецкие генералы рассказывают» (Нью-Йорк, 1948) Гарт делает выводы из тех или иных событий на Восточном фронте из бесед с непосредственными участниками этих событий, генералами – руководителями на полях сражений. И как обоснованно утверждает автор, Победа Советского Союза была обеспечена с самого начала нападения фашистской Германии, просчёты Гитлера были очевидны, но не он один виноват в поражении. «…Все крупные неудачи немецких вооружённых сил приписывались Гитлеру, а все победы – немецкому генералитету. Это, конечно, неверно. Гитлер отнюдь не был бездарным стратегом. Просто в ходе кампании на русском фронте его недостатки стали более весомыми, чем способности, и перетянули чашу весов, а отрицательный баланс привёл к банкротству».

Поражение под Москвой, рассказ генерала Гюнтера Блюментрита, начальника штаба 4-й армии немцев, наступавшей на Москву в обработке Лиддита Гарта. «Русские были застигнуты врасплох, – сказал генерал Блюментрит. – Они не ждали крупного наступления противника на Москву так поздно осенью. Но бои с окружёнными советскими войсками полностью закончились лишь к концу октября, и было уже слишком поздно, чтобы воспользоваться плодами этой победы.

После ликвидации окружённой группировки мы продолжали наступление на Москву. Первое время мы не встречали сильного сопротивления, но наступление развивалось медленно: дороги развезло, наши войска устали. К тому же мы натолкнулись на хорошо укреплённую оборону на реке Нара и были остановлены подошедшими свежими русскими частями.

Все командиры начали спрашивать: «Когда же мы остановимся?». Они помнили, что случилось с армией Наполеона. Многие из них начали перечитывать мрачные мемуары французского посла Коленкура о 1812 годе. Эти мемуары действовали угнетающе в те критические дни 1941 года. У меня до сих пор перед глазами командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Клюге, как он, трудом вытаскивая ноги из грязи, идёт по двору к себе на командный пункт и долго стоит перед картой с книгой Коленкура в руках. И так изо дня в день».

Когда Москва стала недосягаемой и наступила суровая русская зима, страх охватил немецкие войска, а вместе с ним усилилась угроза столь же страшной катастрофы, которая постигла армию Наполеона…

О битве под Москвой в те дни лондонская газета «Таймс» писала: «Эта победа была достигнута благодаря искусству и выдержке русского верховного командования, стоическому героизму русского солдата и самоотверженности русского народа. Битва на Восточном фронте является стержнем войны. В конечном счёте, всё зависит от неё…» (22 декабря 1941 г.).

Другой автор, уже американский, Уильям Ширер в своей книге «Взлёт и падение третьего Рейха», вышедшей в Америке в 1959 году, написанной на богатом материале первоисточников, разделяет взгляды Лиддита Гарта на войну России с Германией. На русский язык эта книга была переведена только в 1991 году. Большая глава этой книги посвящена битве под Москвой, которую он хотя и озаглавил «Крупное наступление на Москву», но она повествует в основном о поражении фашистов.

Уильям Ширер о Московской битве. С большой неохотой, уступая настояниям Браухича, Гальдера и Бока, Гитлер согласился возобновить наступление на Москву (об этом приказ Гальдер увидел 5 сентября 1941 г.). 2 октября началось крупномасштабное наступление под кодовым наименованием «Тайфун». Предусматривалось, что мощный ураган налетит на русских, уничтожит их последние войска, обороняющие Москву, и приведёт к развалу Советского Союза.

Немецкое наступление вдоль старой Смоленской дороги, приведшей Наполеона в Москву, началось, словно неистовый тайфун. В течение первых недель октября, когда по выражению Блюментрита, развернулось «хрестоматийное сражение», немцы окружили между Вязьмой и Брянском две советские армии и взяли, как они утверждали, в плен 650 тысяч солдат и офицеров, захватили 5 тысяч орудий и 1200 танков. К 20 октября немецкие головные танковые части находились уже в 40 милях от Москвы…. Даже трезво мыслящий Гальдер, который был противником этого наступления, говорил, что при смелом руководстве и благоприятной погоде, Москва может быть взята до наступления суровой русской зимы.

Но уже через несколько дней в дневниковых записях Гальдера и в донесениях Гудериана, Блюметрита и других немецких генералов появляются признаки сначала сомнений, а затем и отчаяния. Перед ними зримо появился призрак армии Наполеона. И дело здесь было не только «в суровой русской зиме».

Вот какой вывод делает Уильям Ширер на основе документов тех ней: «При этом нельзя не подчеркнуть одно обстоятельство: сколь ужасной ни была русская зима и сколь ни бесспорно, что советские войска оказались лучше подготовлены к ней, чем немцы, фактором, определившим исход сражения, явилась не погода, а ожесточённое сопротивление советских войск, их неукротимая воля не сдаваться. Это подтверждается дневниковыми записями Гальдера и донесениями командующих с фронтов, в которых постоянно находит отражение изумление перед решимостью и ожесточённостью русских атак и контратак, и отчаяние по поводу немецких неудач и понесённых потерь. Нацистские генералы не могли понять, почему русские, несмотря на откровенно тиранический режим и катастрофические последствия первых немецких ударов, выстояли, не потерпели полного краха, подобно французам и многим другим народам и государствам, которые развалились от ударов менее мощных».

Уильям Ширер в своей книге приводит и другой фактор, на который рассчитывали немцы, начиная войну, и про который поведал Клейст Лиддиту Гарту. И что до настоящего времени замалчивает наша историография: «Надежды на победу, – говорил Клейст, – в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет, свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжёлое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера». Но, увы! Этот миф, который рассеялся и ответ на него получил Гудериан от старого царского генерала, которого он встретил в Орле: «Если бы вы пришли двадцать лет назад, – говорил генерал Гудериану, – мы бы вас встречали с распростёртыми объятиями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появляетесь вы и отбрасываете нас на двадцать лет назад, так что нам снова придётся начинать всё сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом деле мы все едины».

Тем не менее, по мере того, как ноябрь с его метелями, буранами и постоянными морозами приближался к концу, Гитлер и большинство генералов испытывали всё меньше и меньше сомнений, что Москва падёт в ближайшие дни. Наступление натолкнулось на железное сопротивление русских. Вечером 1 декабря фон Бок сообщил по телефону Гальдеру (начальник Генштаба сухопутных войск Германии), что его обескровленные войска уже не способны действовать. Начальник Генштаба постарался его подбодрить: « …Нужно попытаться разбить противника, бросив в бой все силы до последнего. Если окончательно выяснится, что разгромить противника всё-таки невозможно, тогда нужно будет принять другое решение». Но легче сказать, чем сделать, учитывая сопротивление русских и погодные условия. «…Сопротивление противника достигло своей кульминационной точки», – доносит фон Бок 3 декабря. 4-го декабря остановлена 2-я танковая армия Гудериана, пытавшаяся ворваться в Москву с юга, а 5 декабря создалась критическая обстановка. На всём 200-мильном фронте, полудугой вытянувшемся вокруг Москвы, немецкие войска были остановлены.

Генерал Блюментрит, занимавший пост начальника штаба 4-й армии фон Клюге, понял, что наступил поворотный момент. Вспоминая впоследствии эти события, он писал: «Наши надежды покончить с Россией в 1941 году были перечёркнуты в самую последнюю минуту».

Постепенно, шаг за шагом, а иногда и ускоренно на протяжении всей той мрачной зимы немецкие армии, которые собирались праздновать рождество в Москве, отступали; теперь их вынуждали отступать русские, осуществляя окружения и прорывы. К концу февраля немцы оказались отогнанным от Москвы на 75-100 миль. Гальдер записал в своём дневнике, во что обошлась немцам их русская авантюра. Общие потери по 28 февраля 1942 года, как отмечал Гальдер, составили 1 005 636 человек, или 31% всей численности войск Восточного фронта; из них 202 251 человек составили убитые.

Поражение под Москвой явилось глубоким разочарованием для нацистского завоевателя, который всего за шесть недель до этого, выступая по Берлинскому радио, «без каких-либо оговорок» заявил, что Россия «повержена и никогда больше не поднимется». Но его расчёты и планы оказались сорваны, его надежды оказались несбыточны. Спустя пару недель, 6 декабря, они были вообще перечёркнуты в снегах под Москвой, когда его разгромленные войска начали отходить из пригородов столицы русских.

После поражения под Москвой в немецких рядах стали бродить мысли о компромиссном решении всего хода войны. «В целом, – заключает Гальдер, – можно ожидать, что обе враждующие группы стран, не будучи в состоянии уничтожить одна другую, придут к компромиссному соглашению».

Но этим идеям не суждено было осуществиться, потому что 7 декабря 1941 года произошло событие на другой стороне земного шара. Японские бомбардировщики напали на Перл-Харбор, европейская война превратилась в войну мировую, которая и решила судьбу третьего Рейха. Но это уже особая тема.

Это взгляды с «того склона холма», но картина останется неполной, если мы не обратим свой взор на нашу сторону холма. Как оценивали эту Победу наши люди, непосредственные участники тех зимних боев под Москвой 1941 года написано уже немало. Только нужен глубокий анализ этих публикаций, привязка к документам…

Вадим Тимофеевич Кулинченко, капитан 1 ранга в отставке, публицист