Фёдор Михайлович Достоевский определил на многие годы направление развития мировой литературы. Оставаясь художником, он положил множество венцов и в здание русской мысли. Многие взгляды писателя воплотились в его произведениях.
Достоевский писал в письме к Майкову: «Факты показали нам, что болезнь, обуявшая цивилизованных русских, была гораздо сильнее, чем мы сами воображали... произошло то, о чем свидетельствует евангелист Лука. Точь-в-точь случилось, как и у нас: бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, т. е. в Нечаевых... Россия выблевала вон эту пакость, которою её окормили. В этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского... кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога... Все назначение России заключается в Православии, в свете с Востока, который потечет к ослепшему на Западе человечеству, потерявшему Христа... Ну, если хотите знать, вот это-то и есть тема моего романа. Он называется "Бесы"».
Колоссальных усилий стоило возвратить такого «реакционного» Достоевского в школьную программу. Особенно в советскую школу, выдержанную в строгих революционных рамках. Однако удалось вернуть, равно как и Есенина и державного Пушкина.
Проницательный ум Достоевского распознаёт в католицизме предтечу социализма. В романе «Идиот» Достоевский вкладывает в уста князя Мышкина следующие слова: «Католичество — все равно, что вера нехристианская!.. это во-первых, а во-вторых, католичество римское даже хуже самого атеизма, таково мое мнение!.. Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: он искаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует, клянусь вам... По-моему, римский католицизм даже и не вера, а решительно продолжение Западной Римской империи... Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор все так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство... Как же было не выйти от них атеизму?.. У нас не веруют ещё только сословия исключительные... а там, в Европе, уже страшные массы самого народа начинают не веровать... Социализм — порождение католичества и католической сущности! Он... вышел из отчаяния... чтобы утолить жажду духовную возжаждавшего человечества и спасти его не Христом, а насилием!.. Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили, и которого они не знали!»
«Дневник писателя» Достоевского – это живой отклик на происходящие события, осмысление их сути и влияния на российскую жизнь. Он стал своего рода знаменем для русски мыслящих людей.
«Наши помещики продавали своих крепостных крестьян и ехали в Париж издавать социальные журналы, а наши Рудины умирали на баррикадах. Тем временем мы до того уже оторвались от своей земли русской, что уже утратили всякое понятие о том, до какой степени такое учение рознится с душой народа русского. Впрочем, русский народный характер мы не только считали ни во что, но и не признавали в народе никакого характера. Мы забыли и думать о нем и с полным деспотическим спокойствием были убеждены... что народ наш тотчас примет всё, что мы ему укажем... Наши общечеловеки пребывали к своему народу вполне помещиками, и даже после крестьянской реформы.
Несмотря на наше усиленное вхождение в европейскую цивилизацию, отмечал Фёдор Михайлович, европейцы не хотели нас почесть за своих. «И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем более они презирали нас самих. Мы виляли пред ними, мы подобострастно исповедовали им наши "европейские" взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали и обыкновенно прибавляли с учтивой усмешкой, как бы желая поскорее отвязаться, что мы это все у них "не так поняли"… Кончилось тем, что они прямо обозвали нас врагами и будущими сокрушителями европейской цивилизации. Вот как они поняли нашу страстную цель стать общечеловеками!»
Вместе с тем Фёдор Михайлович предостерегал, что нам от Европы отказываться нельзя. «Европа нам второе отечество, – я первый страстно исповедую это и всегда исповедовал. Европа нам почти так же всем дорога, как Россия; в ней всё Афетово племя, а наша идея – объединение всех наций этого племени, и даже дальше, гораздо дальше, до Сима и Хама. Как же быть? – спрашивает Достоевский и даёт неожиданный, на первый взгляд, ответ: – «Стать русским, во-первых, и, прежде всего». И эти слова великого писателя и великого мыслителя являются ключевыми, направляющими в деле духовного возрождения России. Потому что «общечеловечность есть идея национальная русская... надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой». Из этого Фёдор Михайлович делает очень важный для нас вывод: «И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать… Мы поймём тогда, что многое из того, что мы презирали в народе нашем, есть не тьма, а именно свет, не глупость, а именно ум… настоящее социальное слово несет в себе не кто иной, как народ наш, что в идее его, в духе его заключается живая потребность всеединения человеческого, всеединения уже с полным уважением к национальным личностям… к сохранению полной свободы людей… единение любви, гарантированное... потребностью на деле истинного братства, а не гильотиной, не миллионами отрубленных голов…».
Фёдор Михайлович один из первых «открыл» Пушкина для широкой публики не только как гениального поэта, а как открывателя той главной мысли, которая «заключают в себе прообраз всего будущего назначения России, а стало быть и всей будущей судьбы нашей... Всемирность России, её отзывчивость и действительное, безспорное и глубочайшее родство с гениями всех времён и народов мира. Мысль эта выражена Пушкиным не как одно указание, учение или теория... но исполнена им на деле, заключена вековечно в гениальных созданиях его и доказана ими. Он человек древнего мира, он и германец, и англичанин… он и поэт востока. Всем этим народам он сказал и заявил, что русский гений знает их, понял их, соприкоснулся им как родной, что он может перевоплощаться в них во всей полноте, что лишь одному только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем постигнуть и объединить всё многоразличие национальностей и снять все противоречия их». Именно такая возвышенная, поистине всемирная идея способна вдохновить русский народ.
В своём «Дневнике» Фёдор Михайлович приводит много личных наблюдений. Вот один из реальных, но вполне типичных для нашей интеллигенции, разговоров: «Этого народ не позволит. – Отвечал один из собеседников ярому западнику на его либеральные идеи. – Так уничтожить народ!» – ответил западник спокойно и величаво». В 1993 году подобные нотки прозвучали в коллективном интеллигентском письме с требованием «раздавить гадину», то есть народ, посмевший встать на защиту Верховного Совета России.
Ещё одно интеллигентское высказывание приводит Фёдор Михайлович: «Велика-де Федора, да дура, годится лишь нас содержать, чтобы мы её уму-разуму обучили и порядку государственному».
А вот что говорит Достоевский о самой интеллигенции: «Вся прогрессивная интеллигенция, например, сплошь проходит мимо народа, ибо хотя и много в интеллигенции нашей толковых людей, но зато о народе русском мало кто имеет понятия. У нас только отрицают да беспрерывно жалуются: "Зачем-де, не "оживляется" общество... и что же это за задача такая?"»
Пройдя в молодости через революционный кружок, Достоевский пережил в ссылке духовное преображение. Всю дальнейшую жизнь оно продолжалось при духовной опеке оптинских старцев, в особенности старца Амвросия. Поэтому вполне закономерно звучит его утверждение: «Удивятся же все, если скажу я, что спасут Россию молитвы этих смиренных старцев, ищущих покоя и уединения».
Владимир Робертович Анищенков, главный редактор радиостанции «Победа»
