Это похоронит общество и страну

То и дело слышатся голоса о возможном возврате к дистанционному обучению при повышении эпидемической опасности. Нас потихоньку приучают, что дистанционное образование – в принципе допустимая модель. Но с этим соглашаться нельзя.

Что такое образование. В образовании обычно выделяются такие важнейшие педагогические категории, как обучение, воспитание и социализация. На этой триаде построена вся модель классической школы. Проще говоря, это то, зачем и почему наши дети ходят в школу.

В школе им дают знания (преподают азы наук), помогают сформироваться как личности, учат быть частью социального коллектива. Если образовательный процесс был успешным, выросший ребёнок покидает школьные стены готовым к самостоятельной жизни – дальнейшей учёбе и труду, общению и коммуникациям по разным поводам, созданию семьи и несению обязанностей гражданина своей страны. Ежегодный школьный выпуск – это не просто завершение цикла предоставления услуг, это нечто более фундаментальное. Школа формирует новые поколения, которым потом неизбежно перейдёт наша страна.

Теперь давайте посмотрим, как скажется на этих базовых функциях перевод школьного образования на дистанционную модель.

Социализация. Очевидно, что социализация полностью элиминируется. Класс как сообщество тех, кто дистанционно подключается к уроку, – больше не коллектив. В нём нет никаких горизонтальных и неформальных отношений. Теоретически они могут возникнуть, но при очной форме они возникали неизбежно. Ребёнок учился общаться, находить своё место среди сверстников, решать проблемы.

Проблемы могут быть серьёзными и опыт социализации неудачным. И тогда ребёнок выносит из школы страх перед посторонними людьми и испытывает трудности социальной адаптации, которые могут сопутствовать ему всю жизнь. Такие случаи можно определить как педагогический брак.

Но дистанционная форма образования превратит брак из исключения в норму. Ребёнок, весь день сидящий дома за компьютером, не будет иметь возможности научиться общаться ни со сверстниками, ни с посторонними взрослыми (учителями). Вернее, полученный им опыт общения будет сводиться к коммуникациям через интернет. Других людей он будет воспринимать как некий функционал, раскрывающийся по обращению к аватарке. Для него будет просто сделать онлайн-заказ, обменяться сообщениями через мессенджер или в социальной сети, но непосредственная встреча с человеком, где тот будет представлен не как информационная схема, а целиком – как личность, со всеми психологическими (и физиологическими) нюансами, его будет страшить.

В Японии сложилась целая культура хикикомори – людей, годами не выходящих из дома. Широкое внедрение дистанционного образования – это создание предпосылок для появления подобного и у нас.

При этом нельзя считать, что дети смогут компенсировать дефицит социализации, который образуется при выпадении школьного общения, за счёт внешкольных контактов. Большинство друзей, которых имеют дети сегодня, – это именно школьные друзья. Двор, долгое время бывший альтернативой школе, сейчас потерял былое значение. Детей не отпускают во двор так свободно, как раньше, да и сами дети уже не понимают, что им там делать, предпочитая развлечения, которые им предоставляют современные гаджеты. Дети разучились коллективно играть. Свободного времени у них тоже практически нет. И будет ещё меньше, поскольку дистанционное обучение требует больше времени, чем очная форма.

Воспитание. О том, что школа всё-таки должна заниматься воспитанием, вспомнили не так давно. И вспомнили потому, что обнаружили в детях дефицит нравственности и патриотизма. Главная особенность этих и других, им подобных, категорий духовного сознания состоит в том, что их нельзя преподать в абстрактной форме – в виде информационного сообщения. Можно заставить выучить правила нравственного поведения или определение патриотизма, как принято заучивать таблицу умножения, и ребёнок будет всё это знать и правильно ответит, если его спросят, но это не значит, что он их примет как норму для себя лично.

Воспитание дистанционно невозможно. Воспитывает только личный пример. Для воспитания нужен человек, глядя на которого ребёнок сможет убедиться, что произносимые слова – не просто сотрясание воздуха. Нравственный урок заключается в том, что учитель своим поведением показывает, что то, что он говорит, действительно важно для него самого. Должна быть симфония того, что произносится, и той информации, которую ребёнок получает по невербальным каналам.

В дистанционной модели всё сводится к обмену информационными пакетами. Ребёнок не видит учителя как личность. Поэтому мы сразу же вернёмся туда, откуда ушли – к духовному вакууму внутри ребёнка.

Конечно, если ребёнок находится в нравственно благополучной семье, у него есть шанс вырасти нравственным человеком. Но даже у таких детей могут быть проблемы. Взросление требует перехода от системы ценностей, полученной извне, к той, что ты строишь для себя самостоятельно. Подросток однажды вдруг понимает, что он до сих пор жил так, как ему говорили родители. И у него возникает желание проверить, а правильно ли это. Вторым центром генерации смыслов всегда была школа, и хороший, увлеченный учитель легко становился для школьника дополнительным авторитетом. Именно у учителя школьник ищет подтверждение истинности того, что ему говорят дома. Если школа пребывает в нравственном молчании и не подтверждает нравственной позиции родителей, ребёнок может посчитать, что обретение им взрослости и личной свободы состоит в том, что то, что ему говорят дома, должно быть отброшено.

Обучение. Процесс организации обучения не выглядит принципиальным. Если есть обучаемый, некий объём знаний и компетенций, которыми следует овладеть, лицо, ответственное за обучение, проверенные методики, обеспечивающие усвоение материала, технические возможности для обучения, то не всё ли равно, как устроено взаимодействие?

Самым узким местом дистанционного образования кажутся технические возможности. У школ нет хорошего оборудования, поддерживающего качественную трансляцию. У детей может не быть компьютера. При массовом выходе в интернет могут возникать перебои со связью. Но всё это решаемо, было бы желание.

Истинная проблема заключается в другом. При дистанционной форме обучающийся полностью предоставлен самому себе. В классе учеников контролирует учитель. Он видит их реакцию на материал, на то, что происходит в классе, и, исходя из этого, может корректировать ход урока. Он также может стимулировать внимание учеников, в том числе и персонально. Сама обстановка занятий, совместное действие, общий настрой урока также оказывают влияние, помогая каждому ученику преодолевать собственную расслабленность и желание переключиться на что-то другое.

Понятно, что для того, чтобы сделать урок максимально эффективным, нужен педагогический талант. А у нас хороших учителей не так уж много. Но всё же самая обычная, типовая ситуация занятий в классе уже является фактором, переключающим ученика в более-менее рабочий режим. Любой учитель борется за внимание детей, это – часть его профессиональных обязанностей.

В условиях дистанционного обучения это невозможно. Дети находятся дома. Чем они конкретно заняты во время урока, учитель не знает. Самостоятельная работа – такой простой и базовый способ закрепления материала в условиях класса – при дистанционном обучении утрачивает всякий смысл. Большинство людей (и дети тут не исключение) стремятся минимизировать затрачиваемый труд, и потому, если есть возможность уклониться от труда, то она будет использована. Дети будут пользоваться подсказками взрослых, готовыми ответами из интернета, и как-то повлиять на это дистанционно учитель не сможет.

Дистанционно может учиться только тот, кто хочет учиться. Эта форма хорошо подходит для взрослых, ответственных и мотивированных людей. Видеть в ребёнке ответственного и мотивированного человека – наивно. Собственно, задача образования во многом и состоит именно в том, чтобы научить ребёнка ответственности и самомотивации. То есть к этому надо прийти, но начинать надо с другого, потому как изначально подобных качеств в ребёнке нет.

При внедрении дистанционной формы проблема организации учебного процесса будет переложена со школы на родителей. Поскольку учитель не сможет контролировать ученика, это должны будут делать родители. Как?

Классическая школа исходила из модели, что родителям надо ездить на работу. Поэтому существовал институт продлёнки: ребёнок мог находиться в школе до того момента, когда родители возвращались с работы. Сегодня родителей подталкивают к переходу на удалёнку – они могут работать из дома, им не надо никуда ездить.

Однако работа есть работа. То, что родитель работает из дома, не означает, что он может постоянно следить, как его чадо отрабатывает свои уроки в режиме дистанционного образования. К тому же, стоит честно признать, что значительная часть родителей не испытывает большого желания входить в тонкости учебного процесса. Вряд ли они станут более сознательными из-за того, что их дети будут учиться дистанционно. Да и странно это: считается, что школа ведёт учебный процесс, а гарантировать его качество, получается, должны родители. Педагоги получают профессиональную подготовку, но на практике непосредственно педагогические функции должны выполнять не имеющие такой подготовки родственники ребёнка.

Какой будет результат – понятно. Подавляющее большинство детей будут лишь имитировать учёбу, и закончат дистанционное обучение, не обладая и тем объёмом знаний, который им удаётся вынести из школьных стен даже в плохой школе.

Общий итог. Если мы сложим последствия по каждому пункту в общую картину, то получится следующее. Спустя какое-то время, когда остатки знаний, полученных в рамках классных занятий, выветрятся из головы учеников, школа будет производить людей, умеющих подменять собственные знания копипастом и потрясающе невежественных во всех отношениях. Эти люди не будут чувствовать своей связи ни с обществом, ни с государством. Они будут поступать исключительно в соответствии с собственными интересами и считать такое поведение морально оправданным. Это в лучшем случае. В худшем – категория морали для них не будет иметь никакого значения. Тем более, что подавляющее большинство из них будут испытывать трудности при контакте лицом к лицу, которого они будут избегать. Социум для них останется лишь абстрактным понятием, так и не став множеством конкретных людей, а потому ценность всего, что касается общества и интересов других людей, будет ничтожной.

Иллюзорность разделения на элиту и социальный балласт. Понятно, что подобная деформация коснётся не всех. Кто-то окажется настолько сильным духом, что сможет сформироваться в полноценную личность даже в таких условиях. Кого-то родители переведут на семейное обучение и постараются дать то, что уже не сможет давать преображённая школа. А у кого-то достанет денег, чтобы оплатить очное обучение или персональных репетиторов.

Внедрение дистанционного образования, по идее, должно было бы окончательно развести элиту, способную так или иначе обеспечить себе настоящие знания, которые дадут возможность и моральное обоснование социального превосходства, и плебс, ведущий полурастительное существование; такое погружение в чистый социал-дарвинизм, где всё получает тот, кто оказывается победителем. А о проигравших стоит ли печалиться?

Однако жизнь показывает, что создание принципиально различных комплексов правил для высших и низших классов невозможно. Нельзя плохое «спустить» вниз, обеспечив верхам чистую среду обитания. Например, было ошибкой считать, что наркомания – удел тех, кто не нашёл себя в жизни. Негативные модели поведения активно усваивались и детьми из благополучных семей.

Точно также нельзя считать, что отсутствие культурного багажа – это проблема только тех, кто не смог его себе обеспечить. Если большинство людей в стране окажутся невежественными, то не будет возможности воспроизводить знания и культуру и в узком мирке элиты. Элите придётся так или иначе пересекаться с теми, кого перевод образования на дистанционную форму лишит базовых знаний и нравственных ориентиров. И это пересечение со временем будет становиться всё большей проблемой.

Чем ждать, когда она похоронит общество и страну, лучше избежать этого сценария прямо сейчас и не вводить дистанционное обучение в качестве основной модели.

Собственно говоря, всеобщее образование в том виде, в котором оно существует сегодня, не есть следствие какой-то особенной гуманизации общества. Общий образовательный базис необходим для выживания цивилизации, поэтому образование масс предзадано инстинктом социального самосохранения. И не дело через него переступать.

Андрей Владимирович Карпов, главный редактор сайта «Культуролог»; Алексей Владимирович Савватеев, кандидат экономических наук, доктор физико-математических наук