Подмосковье, 130 км от Москвы, 15 апреля 2020 года (до праздника праздников, Пасхи, осталось четыре дня), разгар коронавирусного карантина в Москве, Подмосковье и по всей России, самоизоляция на даче, на десяти сотках в утеплённом «щитовом летнем домике» с «пришпиленной» к нему большой верандой.
Между топкой печи (ночи на даче очень холодные), наладкой «тёплого и холодного водоснабжения» и решением прочих хозяйственных бытовых проблем – мысли о недосказанном в предыдущих статьях.
Припоминаются такие строки: «Умом Россию не понять,// Аршином общим не измерить,// У ней особенная стать,// В Россию можно только верить».
А вот интересно, в нынешние времена мера понимания России остаётся такой же высокой, как и во времена Тютчева? Или есть какие-то отличия?
Автор данной статьи долго сомневался, имеет ли он право назвать одну из своих статей «Россия, заблудившаяся в лесу…». Но, прибегнув к довольно простому примеру, доказал сам себе, что – имеет право.
Почему?
Иммигранты, въехавшие в страну в конце девятнадцатого века, начале двадцатого, делились на тех, кто гнался за материальным благополучием, и тех, кто видел в России источник духовного обогащения, ведущего к спасению в жизни вечной – православное христианство.
Однако, после февраля 1917 года и далее, последние поняли, что уподобились человекам, поверившим проводнику, якобы «знающему этот лес вдоль и поперёк» и – разочаровавшимся в этом. Осознание того, что они приехали не в ту Россию, пришло не сразу; но оно, это понимание – пришло, хотя и гораздо позже.
Представляется, что лучше всех известных российских публицистов не ту Россию изобразил в своих работах Иван Лукьянович Солоневич. Понятно, что это «изображение» происходит у него на фоне России дореволюционной, а незаурядный талант публициста превращает его тексты в зримые, почти кинематографические образы событий тех лет.
Убийственное сравнение двух эпох оказалось настолько правдивым и неприглядным для новой власти, что с ним попытались разделаться, несмотря на то, что в этот момент он находился (проживал) за границей. Бомба в почтовой посылке взорвалась в руках его жены. Сам И.Л.Солоневич в это время находился в другом месте. Автор данной статьи считает, что имя Солоневича должно быть вписано золотыми буквами в историю российской публицистики. Сравнить какие-либо другие работы (русских публицистов) с его публицистикой – не представляется возможным. В его произведениях фактура «пролетарской диктатуры» предстает не виртуальной «государственной социалистической системой», а реальной химерой «ужаса, летящего на крыльях ночи».
Нам очень непросто ощутить и прочувствовать ту бытовую «фактуру» времени и эпохи, через которые пришлось пройти стране и народу; но, тем не менее, она – эта «фактура» – открывается нам в безчисленных источниках художественной, мемуарной, документальной литературы, источниках художественного и документального кинематографа, получившего свое техническое развитие с начала двадцатого столетия, в рассказах наших тетушек, дедушек и бабушек.
Стране понадобилось пройти через девяностые годы (криминального «капитализма»), когда открылись государственные архивы, помогающие понять причины «партийных чисток» 1937-1938 гг., заключающиеся в диком нежелании высшей партийной номенклатуры государства делиться властью с низами и вводить «демократические нормы» отбора (демократические выборы) партийных и хозяйственных кадров. Правда, те, кто затевал эти разборки, позднее столкнулись с нежданно-негаданно возникшей альтернативой (этой демократии) в лице авторитарного режима вождя народов, без которого страна не смогла бы противостоять Третьему Рейху (фашистской Германии) с его европейскими сателлитами.
Пакт Молотова-Риббентропа, долженствующий предстать перед любознательными историками (и читателями) как «шедевр» политической и дипломатической деятельности главы государства Россия (тогда СССР), современными историками и публицистами толкуется весьма разновекторно.
Те же архивы помогли понять, что многие «красные командиры», набиравшие популярность в народе – Чапаев, Щорс, Думенко и др. – были «выбиты из седла» (во время гражданской войны) «помощниками» Л.Д.Троцкого, освобождавшими для него высшие должности в Красной Армии, а его самого «проталкивающие» в восприемники В.И.Ленина. Но, не сложилось…
«Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит» – носители народной мудрости понимают, что вождь народов может быть и хотел «одомашнить» серых волков в его руководящей «стае», однако усилия его в этой сфере успехом не увенчались – Святая Матрона в 1943 году предсказала смерть руководителя страны в 1953 году от рук своих соратников.
В мiре ничего случайного не бывает. В 1988 году в Армении в городе Спитаке произошло мощное землетрясение со многими тысячами погибших. Автор данной статьи терялся в догадках («гадал на кофейной гуще») – за что такое наказание? И только лишь в 2019 году, перебросившись несколькими словами со знакомыми молодыми армянами (один из них архитектор по профессии) недавно приехавшими в Москву, понял «существо вопроса». Архитектор сказал: «В последние два-три десятилетия около восьми миллионов армян оказались за границей (в поисках материального благополучия или даже «материального процветания»), а в самой Армении нас осталось порядка двух миллионов; и мы считаем, что Армения – это наш офис». Брутально подумалось: «Вот до чего довела Армению «коммерциализация общественного сознания» – где уж тут говорить о духовных народных ценностях и традициях».
Многие народы и государства сами избирают пути, по которым ходить, но общность России и, например, той же Армении (да и других, окаймляющих Россию, наций и республик) заставляет задуматься о взаимосвязях, взаимозависимостях и перспективах духовной эволюции наций и народностей «постсоветского пространства», несущихся во времени в неизведанное будущее.
И возникает вопрос: «Если столетие или даже полтора-два столетия назад Россия являлась «центром притяжения» для ее окраинных народностей (с их территориями), то в какой мере она (Россия) еще является таким центром?»
«И, может быть, лишь в той мере, в какой современная Армения является офисом современных армян, живущих за пределами своей родины?» (по словам молодого армянского архитектора).
Вопрос, однако!
И тут, к слову, можно сказать следующее.
Многие современные православные историки и публицисты поняли – для того чтобы разобраться, как же это так получилось, что могущественная православная империя Россия в начале двадцатого века «заблудилась в лесу», понадобится заняться не просто кропотливым анализом массы событий (не только внутри страны, но и в международном масштабе), но и заняться – криптоанализом; поскольку тропинки, по которым «Россия вошла в лес и заблудилась» оказались затоптаны не только многочисленными «зеваками и праздношатающимся людом», но и злонамеренным «корпусом слуг лукавого», хорошо знающим и выполняющим свою задачу. Т.е. история России двадцатого века представляется не столько просто «историей», сколько – «криптоисторией» (тайной историей).
И более того, не просто криптоисторией, а духовной криптоисторией
Кстати говоря, редакторы некоторых издательств, тонко понимая конъюнктурность вышеозначенной темы – простейшим примером тому является книга одного из московских издательств под названием «Сто великих тайн советской эпохи» – в большом количестве печатают свою продукцию, запутывая (часто) и без того запутанную картину мiра.
Наше природное прекраснодушие является первой помехой и преградой на пути успешного распутывания исторических клубков и петель криптоистории России; и это надо отчетливо понимать.
Также нужно помнить, что определения и исторические события, рассматриваемые нами в «окуляры, бинокли, микроскопы и рентгеновские аппараты» советского исторического анализа («старый инструментарий» советского времени), подлинной сути этих событий выявить не могут. Доказательством тому – историческая практика двадцатого столетия (за исключением периода 1943-1945 гг.).
Время девяностых годов и последующее за ним двадцатилетие показали, что социальная ситуация для экстраполяции (социальное прогнозирование) историками и политологами исторической панорамы России, остается очень и очень сложной. Но если в девяностых годах развал России на республики и независимые «губернаторства» был вполне вероятен (по реальной политической логике потомков руководящих работников – «строителей коммунизма»), то сейчас, в конце последующего двадцатилетия, такой исход пока (к счастью) представляется маловероятным. Что, впрочем, не отменяет сложности рассматриваемого периода.
Можно также догадаться, что процесс интеграции России и Белоруссии подтормаживается именно этой сложностью, поскольку его последствия в настоящий момент недостаточно определённы – припомним, численность населения Белоруссии в шестнадцать раз меньше численности населения России (даже если не считать иммигрантов постоянных и временных, находящихся в настоящее время в России).
С большей определённостью можно констатировать, что в больших областных и районных центрах, а тем паче в мегаполисах, царит более дух наживы (даже несмотря на карантин, «посвящённый» коронавирусной инфекции), проявляющийся в угрозе непомерных (и недифференцированных по слоям населения) штрафов за его нарушение, чем дух сочувствия, поддержки и взаимопонимания, более свойственный населению нашего государства.
Но, как говорят, «несмотря на ошибки и недочеты, упомянутые в докладе», будем надеяться на лучшее и на помощь Божию.
Уткин Юрий Герасимович, публицист
