Разрушительный таран и жертва. На исходе уходящего года всемирную известность обрела Грета Тунберг, экологическая активистка из Швеции. У Греты диагностированы синдром Аспергера и селективный мутизм, ограничивающие ее социальное взаимодействие. К 16 годам девочка убедила свою семью стать веганами и отказаться от полётов на самолёте, дабы не оставлять в небе углеводородный след. Она получила известность благодаря личному проекту «Школьная экологическая забастовка». Мировую известность этому больному ребенку принесла речь в ООН, которая начиналась резкими словами в адрес не только присутствующих: «Вы отняли мои мечты и моё детство своим пустословием». В своём выступлении Грета обличала безразличие и халатность политиков к проблемам экологии, говорила о фальсификациях статистики выбросов и утилизации отходов.
И все-таки складывается мнение, что искренний клич к справедливости всего лишь часть глобального спектакля, в котором применяется стратагема «Указывая на тутовое дерево, ругать акацию». Экологическое движение отвлекает внимание от главных социально-экономических противоречий, решение которых снимет, в том числе, и экологические проблемы. Эффект спектакля усилен «привлечением в большую политику ребёнка» - ход, законодательно запрещенный, например, в рекламной деятельности.
Девочка из благополучной страны, из обеспеченной семьи позиционирует себя существом, над которым осуществляется насилие. А может быть, она вошла в образ ребенка-мученика, олицетворяющего всех сверстников? Одна из заключительных её фраз звучит: «Вы ещё недостаточно зрелые для того, чтобы сказать всё как есть». Истина находится где-то рядом с Гретой. Для девочки, природой лишённой психического здоровья, мучение может быть сладостным. Манипуляторами ей уготована, видимо, ещё и участь стать святым примером для всех прочих детей и юношей, чтобы вести их за собой…
Сегодня ещё не понятно, во имя чего они манипулируют общественным мнением, используя сомнительные методы. Однако доступ на трибуну ООН больной девочки не мог бы произойти без помощи тех, кто остался за кулисами заседания в ООН. Невольно вспоминается, в связи с этим, одно из печальных событий в истории Европы – детский крестовый поход 1212 года.
Французскому пастушку Стефану случилось видение: Иисус Христос выбрал его для освобождения Гроба Господня и поручил ему собрать войско крестоносное из детей. Причём, детям не нужно было заботиться ни об оружии, ни о броне, поскольку их души безгрешны, а сила их будет заключена в любви к ним Иисуса. Под знамёнами двенадцатилетнего пастушка уже к середине лета собралось 50 тысяч детей из Франции и Западной Германии. Они двинулись на юг.
Через Альпы дети шли по снегу босыми, умирали тысячами, но их даже не хоронили. Италия встретила потомков тех, кто терзал страну набегами, неласково. Пилигримам не подавали милостыню, не пускали в города, отставших от войска обращали в рабство, девочек беспощадно насиловали. Они пришли на берег Средиземного моря, однако вода пред ними не расступилось. Вскоре нашлись «добрые» люди, предоставившие Христову войску корабли для продолжения похода. Когда юные крестоносцы прибыли к берегам Алжира, их уже ждали. Купцы предоставили корабли не из милости, а сговорившись с мусульманскими работорговцами. Лишь несколько человек спустя десятилетия вернулось в Германию.
Некоторые взрослые дяди и тёти в средневековой Европе, в современной Европе, да и в России способны на самые мерзкие поступки в отношении детей. Юные души податливы, разум неопытен – потому дети пластичный материал для умелых манипуляторов. Их можно применять в политических играх в качестве тарана и разменной монеты, можно сделать живым товаром, можно воспитать существами с определёнными морально-психологическими характеристиками…
Под крышей профилактики. Типичный пример того, куда могут завести эти взрослые дяди и тёти – проект Федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации». Законопроект утверждает: «семейно-бытовое насилие – умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».
Формулировка настолько расплывчата, что любое действие или бездействие можно назвать насилием. Не так посмотрел, повысил голос, не то сказал, припозднился после работы, принёс маленькую зарплату, чем-то расстроил… Супруги в чем-то не сошлись во мнении. Зять к тёще вроде бы с теплыми словами обратился, а она в глазах его обнаружила иронию. Родителей дети не слушаются, говоря, что у самих внуки растут. В какую семью ни заглянешь, при желании всюду можно обнаружить насилие, не являющееся ни правонарушением, ни преступлением.
Казусы, нелепицы, несоответствия российскому законодательству – всего этого в законе немало и всё это, указывают противники самой идеи законопроекта, будут разрушать базовую ячейку общества – семью.
Приведу лишь одно положение, вызывающее сомнение. К примеру, нарушитель, в отношении которого могут быть осуществлены меры профилактики семейно-бытового насилия, а основанием для этого может стать обращение любого гражданина, который заявит об угрозе совершения насилия (ст. 17 проекта).
Ст. 24 проекта разъясняет, что происходит в дальнейшем: «В случае установления факта совершения семейно-бытового насилия незамедлительно выносится защитное предписание». Защитным предписанием нарушителю может быть запрещено «вступать в контакты, общаться с лицом (лицами), подвергшимся (подвергшимися) семейно-бытовому насилию».
Так называемый нарушитель (о статусе подозреваемого в проекте закона речь не ведётся) теряет права, которые ему гарантированы действующими Федеральными законами. К примеру, в ст. 44 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» подчёркивается, что «родители (законные представители) несовершеннолетних обучающихся имеют преимущественное право на обучение и воспитание детей перед всеми другими лицами». Они имеют право, в том числе «получать информацию о всех видах планируемых обследований (психологических, психолого-педагогических) обучающихся, давать согласие на проведение таких обследований или участие в таких обследованиях, отказаться от их проведения или участия в них, получать информацию о результатах проведенных обследований обучающихся». Кроме того, они имеют право «присутствовать при обследовании детей психолого-медико-педагогической комиссией, обсуждении результатов обследования и рекомендаций, полученных по результатам обследования, высказывать свое мнение относительно предлагаемых условий для организации обучения и воспитания детей».
Судя по предложению законодателей, эти права родителя аннулируются.
Что интересно, в это же самое время в профилактическую работу семейно-бытового насилия могут включиться не только «любые граждане, которым стало известно об угрозах совершения насилия», но и общественные объединения и некоммерческих организации. В соответствии со ст. 16. Проекта Закона «в сфере профилактики семейно-бытового насилия общественные объединения и иные некоммерческие организации вправе… оказывать правовую, социальную, психологическую и иную помощь лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию».
Что же это за такие общественные организации, которые хотят навести порядок в семьях. Говорят, многие ЛГБТ-шные структуры проявляют трогательную заботу о спокойствии в традиционных семьях. Но ведь представители этой сексуальной субкультуры вроде бы всегда занимались устройством своих семей. А может быть, под видом борьбы с насилием в традиционных семьях они собираются заняться укреплением семей нетрадиционных?
Вопросы нарастают комом. Занятие воспитанием и образованием – а ведь при профилактике семейно-бытового насилия речь идёт именно об этом – требует педагогов, психологов, конфликтологов… Где же найти таких специалистов для участия в НКО? Образовательная деятельность требует обязательного лицензирования. А это ещё дополнительные расходы. У нас в бюджете, как известно, денег нет, держаться не за что. Значит опять нужно идти на поклон к иностранцам, и вся надежда на борьбу с семейно-бытовым насилием ляжет на плечи НКО – иностранных агентов.
Или, может быть, для общественных организаций и НКО уже зарезервированы средства в бюджете, подготовлены гранты, субсидии? Чем чёрт не шутит, возможно, под шумиху о борьбе с семейно-бытовым насилием открывается канал финансирования ЛГБТ-сообщества.
На финансовую сторону законопроекта тоже не мешало бы обратить внимание. Интересно, в какую сумму он обойдется бюджету и налогоплательщикам?
Можно было бы приводить массу других доводов. Но обсуждение ведётся уже не один месяц и многие уже высказались.
Семью в России защищал закон. Наказание за насильственные преступления против здоровья содержалось уже в первом нормативном акте Древней Руси – «Русской Правде». Побои рассматривались как одно из преступлений против личности, однако речи о семейном насилии в «Русской Правде» не велось. Уложение 1649 года, дальнейшие законодательные акты не упоминали о семейном насилии.
Впервые подобные преступления были выделены в отдельную группу в опубликованном в 1833 году Своде законов Российской империи. Главные положения из Свода перешли в первое в российской истории кодифицированное уголовное законодательство – Уложение 1845 года. В документах дважды упоминается о семейном насилии: отдельно – о жестоком обращении с супругом или супругой, отдельно – о насилии в адрес отца, матери или кого-то из родственников в восходящей степени.
«За жестокое обращение с женой, особенно в случае нанесения ей ран, муж, по жалобе супруги или её родителей, подвергается наказаниям… Тем же наказаниям и на том же основании подвергается жена, которая, пользуясь слабостью своего мужа, дозволит себе нанести ему раны, увечье, тяжкие побои или иное истязание или мучение» (статья 2075 Уложения 1845 года).
Предусматривались разные виды наказаний – телесные, тюремные или исправительные, у каждого из них могло быть несколько уровней ужесточения, обычно от пяти до семи. Насилие над близкими родственниками было одним из отягчающих обстоятельств.
Стандартное наказание за побои, повлекшие тяжелые последствия, — это каторга на срок от четырех до шести лет, ссылка в Сибирь, а также несколько десятков плетей, если к человеку можно было применить телесное наказание (от него освобождались дворяне и духовенство).
Хотелось бы обратить внимание, что наказание за телесные наказания детей не преследовалось законом. Это было данью традиции и сложившемуся укладу. Правила жизни описывались в нравоучительных сборниках, среди которых самым известным был «Домострой» (XV-XVI века). Одна из глав книги называется «Как детей учить и страхом спасать». В ней содержится прямое указание на допустимость, даже на необходимость суровых наказаний: «Наказывай сына своего в юности его, и упокоит тебя в старости твоей, и придаст красоты душе твоей».
В книге есть прямое указание на допустимость насилия в адрес малолетних детей: «И не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти».
«Любя же сына своего, учащай ему раны – и потом не нахвалишься им. Наказывай сына своего с юности и порадуешься за него в зрелости его, и среди недоброжелателей сможешь им похвалиться, и позавидуют тебе враги твои. Воспитай детей в запретах и найдешь в них покой и благословение. Понапрасну не смейся, играя с ним: в малом послабишь – в большом пострадаешь скорбя, и в будущем словно занозы вгонишь в душу свою. Так не дай ему воли в юности, но пройдись по ребрам его, пока он растёт, и тогда, возмужав, не провинится перед тобой и не станет тебе досадой и болезнью души, и разорением дома, погибелью имущества, и укором соседей, и насмешкой врагов, и пеней властей, и злою досадой».
Дети находятся в подчинённом положении ‑ об этом свидетельствует не только допустимость насилия в их адрес, но и жесткость наказания в том случае, если они подняли руку на своих родителей.
В Уголовном уложении 1903 года насильственным действиям снова была выделена целая глава. Уточнялись степени наказания по отдельным типам преступлений, появились новые формы наказания – тюрьма или исправительный дом.
Нанесение побоев с тяжкими последствиями по-прежнему наказывалось каторгой, но уже до восьми лет. Этот срок мог быть увеличен до десяти лет в случае смерти потерпевшего. За «телесное повреждение, задуманное и выполненное под влиянием сильного душевного волнения» заключали в тюрьму на срок, в зависимости от тяжести преступления, но не менее шести месяцев.
Отягчающим обстоятельством продолжало считаться преступление против матери, законного отца или иного восходящего родственника – если степень нанесённых травм была тяжкой, то обвиняемому грозило до десяти лет каторги. Заметим, помимо родителей в группу лиц, преступление против которых наказывалось особенно строго, входили должностные лица при исполнении, члены императорского или военного караула, а также священнослужители при совершении службы.
Уголовный кодекс РСФСР (1922 год) сохранял структуру николаевского кодекса 1903 года, однако содержание его существенно изменилось, в том числе и в отношении преступлений против личности. Из текста документа исчезло упоминание о родственниках ‑ семейное насилие не выделялось в качестве отдельного состава преступления.
В 1960 году советская Россия получила новый свод уголовного законодательства. Статья о побоях с тяжкими последствиями (108-я, «Умышленное тяжкое телесное повреждение») своего «веса» не изменила – по ней всё так же давали до восьми лет заключения. В закон была возвращена норма о семейном насилии, ужесточавшем наказание. «Те же действия, если они совершены… в отношении его близких родственников… – наказываются лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет» (УК РСФСР 1960 года, ст.108).
Менее тяжкое телесное повреждение наказывалось лишением свободы на срок до трёх лет или исправительными работами на срок до двух лет. Если же оно было совершено в отношении родных, то наказание увеличивалось уже с двух до пяти лет.
После распада Советского Союза пять лет людей продолжал действовать УК РСФСР. В 1997 году вступил в силу новый российский Уголовный кодекс, в котором впервые появилась отдельная статья с названием «Побои». В ст.116 УК РФ речь шла исключительно о преступлениях против близких:
«Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего Кодекса (причинение лёгкого вреда здоровью), в отношении близких лиц, <…> наказываются обязательными работами на срок до 360 часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет» (УК РФ, действующая редакция, ст.116). В примечании к статье также даётся исчерпывающий перечень тех, кто понимается под «близкими людьми». К ним закон относит супруга, супругу, родителей, детей, усыновителей, усыновлённых и удочерённых детей, родных братьев и сестёр, дедушек, бабушек, внуков, опекунов и попечителей.
27 января 2017 года Госдума внесла изменения в статью 116 УК РФ (в части установления уголовной ответственности за побои) и побои в отношении близких родственников, совершённые впервые, перестали наказывать по УК, привлекать теперь можно было по Кодексу об административных нарушениях. За это по статье 6.1.1 КоАП можно получить штраф от 5 до 30 тысяч рублей, арест на срок от 10 до 15 суток или от 60 до 120 часов обязательных работ. Правонарушение по статье 6.1.1 КоАП автоматически влечёт уголовную ответственность, если совершается повторно в течение года. В этом случае за побои можно сразу получить до трёх месяцев ареста.
В период обсуждения статьи о декриминализации домашнего насилия депутат Госдумы С.Ш. Мурзабаева и член Совета Федерации А.В. Беляков подготовили и 28 сентября 2016 года внесли в Думу на обсуждение ФЗ «О профилактике семейно-бытового насилия». Однако 1 ноября 2016 года Совет ГД ФС РФ возвратил документ его разработчикам, поскольку он не был согласован в Правительстве РФ. Однако 5 октября 2016 года приступили к работе другие депутаты, началось время работы Государственной думы VII созыва.
Кстати, этот проект гораздо более обстоятельный, чем тот, что сегодня вынесен на обсуждение. Он, к примеру, обязует органы социального обслуживания субъекта Российской Федерации при наличии непосредственной угрозы семейно-бытового насилия незамедлительно обеспечить пострадавшего по его просьбе временным жильём. Есть и другие выигрышные моменты – более чётко даны определения понятиям, употребляемым в законопроекте.
Нынешний проект – сокращённый и ухудшенный вариант того, что разрабатывали депутаты предыдущего созыва Государственной Думы. Уместно было бы поставить вопрос: не является ли обсуждаемый текст заурядным плагиатом нынешних законодателей.
Федеральный закон «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» вызывает множество споров и вопросов. Нужно ли принимать его в нынешней редакции?
Проблема, конечно же, очень важна. Семья должна быть под защитой закона. Всякое посягательство на устои традиционной семьи должны быть отягчающим обстоятельством при оценке преступных действий и правонарушений, как со стороны родственников, так и всевозможных коммерческих и некоммерческих объединений.
Можно было бы ограничиться внесением изменений в УК, УПК и КоАП РФ, разработкой межведомственной инструкции по вопросам профилактики и противодействия семейно-бытовому насилию. Полномочия полиции, прокуратуры и других органов государственной и муниципальной власти уже сегодня достаточно подробно прописаны в соответствующих Федеральных Законах.
Если принять закон, то мы получим закон «о декриминализации домашнего насилия», а это будет похлеще изменений в Уголовный кодекс РФ три года назад, разрешающих легкие побои в семье раз в году.
Если же говорить о главных проблемах российских семей, то это, прежде всего, ужасающе низкий уровень жизни, неспособность приобрести нормальное жильё, социальное расслоение общества, сцены насилия и факты надругательства над традиционными ценностями, среди которых в первом ряду семья, которые отражают СМИ и современное искусство. Вот с этим проблемами и нужно бороться в первую очередь. В том числе и с помощью Закона.
Сергей Юрьевич Порохов, председатель Ленинградского областного отделения Союза писателей России, руководитель Литературного отделения Петровской академии наук и искусств
_монах.jpg)
