Дело доцента Олега Соколова привлекло всеобщее внимание к реконструкторскому движению, главным образом потому, что убийца является одним из самых видных деятелей этого движения. Возникшая дискуссия выявила противоречивое отношение общественности к этому явлению.
В частности, бывший профессор Волгоградского государственного университета, доктор социологических наук Михаил Анипкин признался, что «всегда считал этих реконструкторов никчемными бездельниками». По его мнению, «все эти "исторические реконструкции", расплодившиеся при активной поддержке государства, больше напоминают травести-шоу неудовлетворенных взрослых бездельников, которые не знают, чем еще расцветить свою унылую жизнь».
Поднятую проблему обсуждают сотрудники «Русской народной линии» — заместитель главного редактора Александр Тимофеев, помощник главного редактора РНЛ Павел Тихомиров и выпускающий редактор Алексей Мыселев.
Александр Тимофеев: Оценка профессора Анипкина, прямо скажем, многим может показаться оскорбительной. Но он говорит лишь об участии в исторических реконструкциях взрослых людей. А есть мнение, что подросткам, напротив, полезно участвовать в реконструкторском движении, поскольку таким образом они погружаются в исторические события. Довольно широко распространено мнение, что реконструкция способна вызвать у подрастающего поколения интерес к истории. Как вы, являясь многодетными отцами, в целом относитесь к реконструкторскому движению? В нем больше пользы или вреда?
Павел Тихомиров: Я, к сожалению, не имею возможности приобщить сыновей к серьёзному реконструкторскому делу. Но этим летом мы с двумя старшими сыновьями принимали участие в туристическом слёте, который, по сути, являлся как бы подготовительным мероприятием к деятельности, которую тоже можно было бы причислить к реконструкторской. Т.е. спали в палатках, готовили на костре – всё, как у нормальных туристов, но каждый день проводили некие театрализованные мероприятия, в ходе которых подросткам пытались прививать и некоторые навыки, и в самых общих чертах знакомить с историческим контекстом. Темой слёта была Древняя Сербия и её столкновение с Византией. (Другое дело, что сами студенты-историки, самоотверженно несшие на себе бремя вожатых, были, увы, не очень в теме. Но это уже другой вопрос).
Вот просто чтобы не мудрствовать лукаво – что можно предложить подростку из провинции на летних каникулах?
Да, теперь появилась возможность у части наших сограждан вывезти ребёнка на пару недель к берегу турецкому, но что же делать остальным и даже отдохнувшему чаду все остальные месяцы каникул? Гонять на велике в промежутках между зависаниями в компьютерных играх?
И тут как раз появляется прекрасная возможность решить целый комплекс проблем: вырвать душу ребёнка из навязанного социокультурными реалиями рабства игромании и привить ему элементарные навыки рукоделия и всего того, что связано с отброшенным скаутским движением. Навыки взаимовыручки, навыки жизни в природе, навыки познания основных век в истории нашей цивилизации и т.д. и т.п.
Но к сожалению, всё это – утопия и удел горстки энтузиастов. Потому что местным чиновникам проще спустить 300 тысяч на салют в «день города», чем за эти же деньги содержать, например, в течение года кружок авиамоделистов.
Алексей Мыселев: Глубокомысленно вздохнув и задумавшись о реконструкторском движении, врывается в голову мысль: Какова цель исторической реконструкции? Главное – целеполагание. Я как отец четырех сыновей поддержу реконструкцию, если она преследует цели – правдиво показать сцены исторических сражении и на мужестве и героизме наших воинов воспитать в юных сердцах любовь к Отечеству и желании служить Родине.
Если же собираются взрослые дядьки для потехи собственного самолюбия и нереализованного актерского мастерства – я против. Кто ж откажется от возможности побыть Наполеоном хотя бы денёк? Велик соблазн почувствовать себя Наполеоном, повелевать многочисленной свитой и принимать участие, хоть и в декоративном, но в сражении. Но это ошибочное целеполагание, которое может привести к плачевным душевным результатам. Как смею понимать, главное в реконструкторском движении – не отдельная личность, а – сама история, в частности история России, мужество и героизм ее героев.
А.Т.: В целом, если я правильно вас понял, вы солидарны в том, что реконструкция полезна для детей и молодежи. Но зачем этим занимаются взрослые люди, тот же Соколов? Ведь историческая реконструкция не очень удачный способ познания истории. Гораздо глубже познать историю можно, изучая исторические источники и знакомясь с монографиями. Многие публицисты уже поспешили с психиатрическими диагнозами. Мол, взрослые дяди сублимируют таким образом свои нереализованные сокровенные желания, удовлетворяют потребность в обозначении своей роли в мировой истории (пусть даже в такой игровой форме) и т.д. и т.п. Действительно ли на этот вопрос способен ответить только опытнейший психиатр?
П.Т.: Полагаю, что не нужно быть опытным психиатром, чтобы разговаривать о театре.
При этом мы отдаём себе отчёт в том, что одно дело – так сказать прикладная функция драматического искусства – как, впрочем, в идеале, и всякого иного – «лирой пробуждать добрые чувства»; иное дело – то, что происходит в душе артиста, именовавшегося у славян «глумцом».
Стремясь к достижению психологического эффекта, направленного в идеале на пробуждение и возгревание в зрителях добрых чувств, глумец принимает в свою душу некий образ, становится временно одержимым. Тут, в принципе, ничего фатального нет, каждый из нас, находясь в обществе, принимает ту или иную маску или, используем славянский термин, - личину.
Опасность же возникает тогда, когда эта личина начинает оказывать преобразующее воздействие на лик человека. Я имею в виду не физиономию, не обличие, а стержень личности, тот образ Божий, который промыслительно запечатлён Творцом в каждом конкретном человеке.
Тут начинается таинственная и неоднозначная работа. Я не знаю: в какую сторону меняются глумцы, принимавшие на себя личины людей, одухотворённых Духом Святым, но что мы имеем в случае с этой ужасной трагедией?
Человек был воодушевлён тем духом, который царил среди французских снобов – т.е. людей, которых волна всего того, что называется бонапартизмом, вынесла в высшие слои общества. И эти люди стали играть в аристократов, воспринимая всё худшее, что присуще этому сословию.
Вот и Соколов и сотоварищи, играя в Наполеона и его свиту, проникся этим духом. Духом снобистского высокомерия.
С этим всё понятно.
Непонятно другое: как могло случиться, что взрослые люди, играющие в эти игры, совершенно искренне погружались в виртуальную реальность. Причём до такой степени, что изображали искреннюю покорность своему повелителю – т.е. реконструированному Наполеону Бонапарту? Причём совершали это не в согласии со сценарием, а совершенно искренне проживая жизнь исторических персонажей.
А.М.: Как я говорил выше, нужно быть очень осторожным, ибо любое благое начинание можно обратить во вред. Как мне кажется, доцент Соколов полностью погрузился в Наполеона, в ту эпоху. Стал одержимым Наполеоном, его идеями и ценностями. Не любил, как выяснилось, ни Александра Первого, ни Суворова. А убийство, изощренные сатанинские действия — это плод наполеоновских ценностей, одержимости. Солдаты Наполеона сжигали деревни и убивали людей, насиловали женщин. Чему тут удивляться? К тому же у Соколова мания величия – он считал себя если не Наполеоном, то таким же, как он. А всех остальных — свитой. Поэтому подобный пример ярко свидетельствует о том, как не надо относиться к реконструкции и что следует жестко пресекать в исторических сценах реализацию корыстных амбиций участников.
И еще вспоминается. Тварь я дрожащая или право имею? Здесь кроется причина. Посчитал себя Наполеоном, сросся с ним, и решил, что имеет право, что ему дозволено. В этом опасность – заигрался. Одержимость Наполеоном или иным историческим персонажем уже повреждает психику человека, самоидентификацию. Реальность исчезает в наполеоновском угаре, поэтому могут быть и вопросы о психической неадекватности доцента.
А.Т.: Надеюсь, наша беседа будет интересна всем любителям истории, озабоченным историческим просвещением нашего народа.
