О «православном социализме» Николая Сомина

В очередной раз на «Русской народной линии» вспыхивает полемика о «православном социализме». И в очередной раз в защиту этого понятия выступает главный апологет концепции «христианского социализма» Н.В. Сомин со статьей «О социализме и Царстве Божием». 

С одной стороны, идеи социального христианства, популярные в Европе и России в XVIII-XIX столетиях, сыграли свою историческую роль. Какова была эта роль? Идеология социального христианства была одним из эпизодов, одним из направлений западноевропейского Ренессанса, главный смысл которого заключался в постепенном отказе от христианства. Ренессансная мысль в западном богословии, философии, эстетике, политэкономии на протяжении нескольких веков неуклонно осуществляла и оформляла переход от христианства к современным формам общественной жизни, религиозное содержание которых можно назвать пост-языческим. И в этом своем историческом смысле идеи социального христианства, главное назначение которых состояло в том, чтобы разрушать средневековый христианский уклад, не актуальны для современного мира и не могут претендовать на общественный интерес. Соответственно, их не следует и обсуждать. 

Важно также иметь в виду и тот факт, что понятие социального христианства рождается в недрах западного, по существу своему, еретического, богословия. Вот, например, что пишет цитируемый Н. Соминым, о. Сергий Булгаков об идее социального христианства в кальвинизме: «Мир, с точки зрения кальвинизма, предназначен не для самоутверждения личности, судьба которой извечно предопределена, а для того, чтобы служить возвеличению Бога "Христианин существует, чтобы славу Божию в мире увеличивать через исполнение заповедей". И это исполнение заповедей, эта деятельность, которой хочет Бог, есть деятельность социальная. Социальная организация жизни должна быть сообразна с заповедями, и установления ее должны отвечать этой цели. Поэтому социальная работа кальвинистов в мире есть работа не для себя, а для славы Божией» (Булгаков С.Н. История экономических и социальных учений. М.: Астрель, 2007. С. 408).

Ничего подобного в святоотеческом богословии мы не встречаем.

С другой стороны, идеи социального христианства занимают главенствующее место в современном западном богословии и активно переносятся на православную почву. Они продолжают исполнять свое разрушительное назначение, но только уже в Церкви. Их следствие – обмирщение. Западные церкви уже сполна вкусили горечи обмирщения. На Православную Церковь волны обмирщения накатывают безостановочно. И в этом смысле, о вреде идей социального христианства следует вести самый серьезный разговор.

В данном случае речь пойдет об идеях христианского социализма, которые проповедует Н. Сомин.

Его концепция православного социализма строится на текстах Св. Писания и свт. Иоанна Златоуста. 

В частности, Сомин ссылается на 1-2 главы из книги Деяний Святых Апостолов, в которых повествуется о том, что Иисус Христос в течение 40 дней являлся своим ученикам и говорил им о Царствии Небесном. А после Пятидесятницы, апостолы, исполнившись благодати Святого Духа, как утверждает автор, принялись воплощать Царство Божие на земле: «Господь проповедует ученикам о Царстве Божием. И естественно, что ученики, исполнившись в Пятидесятнице Духа Свята, с великим энтузиазмом принялись воплощать то, о чем их учил Христос - принялись воплощать Царство Божие! Причем, воплощать, конечно же, как их учил Христос. И что же это означает? А то, что Царство, после того, когда оно сойдет на землю, будет характеризоваться двумя основными чертами - верой в Бога и общей собственностью как гарантом любви между людьми - именно это показали нам апостолы в своей великой попытке построить Царство! И заметим: Царство Божие именно на земле».

Итак, апостолы принялись воплощать Царство Божие, а воплощение царства означает наличие двух черт – «веры в Бога с евхаристической трапезой» и «общностью имущества».

В подтверждение своих тезисов Сомин приводит слова из книги Деяний: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их.  Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4: 32-35). 

Приводит и комментарии Златоуста на евангельские слова: «Не словом только, но и силою они засвидетельствовали о воскресении. (...) И не просто силою но - велию силою. И хорошо сказал: благодать бе на всех, потому что благодать - в том, что никто не был беден, то есть, от великого усердия дающих никто не был в бедности. Не часть одну они давали, а другую оставляли у себя; и (отдавая) все, не считали за свое. Они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изобилии, притом делали это с великою честию» (Иоанн Златоуст, святитель. Беседы на Деяния апостольские / Творения. В 12 т. СПб.: Издание С.-Петербургской Духовной Академии, 1903. Т. 9. Кн. 1. С. 113).

Первое и главное, на что здесь следует обратить внимание, концепция православного социализма не подтверждается приведенными евангельской и святоотеческой цитатами.

В Деяниях ничего не говорится о том, что руками апостолов была создана коммуна на фундаменте веры в Бога и общности имущества. В приведенной евангельской цитате речь идет о другом – о том, что общность имущества была делом благодати Божией. Об этом и пишет Златоуст: «…благодать - в том, что никто не был беден…».

И в этом заключается принципиальное различие – различие между ренессансным мышлением, которое демонстрирует Сомин, и православным миросозерцанием.

Следуя логике апологета православного социализма, для построения этой социальной формы достаточно наличия православных христиан и общности имущества. Христианами в нашей стране называют себя большинство соотечественников, так что осталось только вернуть однажды уже примененные в СССР социалистические принципы.

Сомин понимает благодать не в согласии с христианским вероучением. Для него благодать не начало и венец всего доброго, что может быть в мире, а некая печать, скрепляющая то, что уже есть в наличии. Как он утверждает, апостолы строили царство на земле, а «благодать только подтвердила правильность их решения». 

Разве об этом говорится в Евангелии? 

Евангелист Лука указывает, что Божия благодать, почивающая на членах иерусалимской общины, была ответом Бога не на веру как таковую, а на дела веры первых христиан. Ведь что такое одно сердце и одна душа? Это указание на то, что большое количество уверовавших исполнили заповедь любви к Богу: «… и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем, и всею душою (курсив мой. – С.Ш.) твоею, и всеми силами твоими» (Второзак. 6: 5). Другими словами, уверовавшие во Христа, стяжали то, что апостол Павел называет умом Христовым, то есть стяжали святость. Поэтому и сказано, что не у всех уверовавших было одно сердце и одна душа, а у множества.

Вместо формального наличия евхаристического общения верующих и общества имущества в Евангелии речь идет об общине, большинство которой составляли люди святой жизни, то есть люди, над которыми страсти не имели силы. Не случайно тут же в Деяниях рассказывается об Анании и Сапфире, страстность которых сделала невозможной их жизнь в обществе святых.

Дух нестяжательства – это плод любви, благодатный дар Бога в ответ на любовь. Именно так понимает последовательность любви и нестяжательства цитируемый Соминым свт. Иоанн Златоуст: «Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание – любовь? Мне кажется, любовь – нестяжание, которое укрепляло ее еще более» (Там же. С. 110). А в чем заключается любовь? «Если любите Меня, соблюдите мои заповеди» (Ин. 14: 15).

Чтобы земные отношения получили евангельский характер, должны быть люди, исполненные евангельским духом. По этой причине опыт первой иерусалимской христианской общине воспроизводился в православных монастырях, населяли которые преподобные Феодор Студит, Сергий Радонежский и подобные им. Другой последовательности в устроении «коммуны» христианство не знает.

Сомин проповедует обратную последовательность: сначала надо установить определенную социальную формацию, которая уже затем будет влиять на человека: «И действительно, внедряя в жизнь принцип общественной собственности, он (социализм. – С.Ш.) подрывает саму основу маммонизма. А поскольку личное и общественное тесно связаны, то уничтожение маммонизма на общественном уровне ведет к победе (пусть и неполной) над личным сребролюбием».

Логика движения мысли Сомина и других «социалистов» заключается в том, что уровень социального бытия человека в подобных рассуждениях оказывается более глубоким по сравнению с уровнем внутреннего человека (выражение апостола Павла). Правда, источность социального уровня социалистами от христианства не постулируется (это было бы слишком), но логика мышления остается именно таковой. 

По существу, логика социализма есть лишенный религиозного содержания платонизм. Платон понимал земное бытие как зеркальное отображение бытия небесного, божественного. Познать истину для философа и его последователей означало увидеть во всяком индивидуальном общее – за всякой вещью узреть ее идею. Соответственно, живописуя картину идеального общества, Платон исходил из того, что всякая общественная система рождает соответственного человека: олигархат – человека олигархического, демократия – демократического и т.д. Так, например, рассмотрев свойства демократического строя, Платон переход на уровень индивидуальный: «Взгляни же, как эти свойства отразятся на отдельной личности» (Платон. Государство / Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 345).

В соответствии с таким мировоззрением Сомин видит главный стержень мировой истории в противостоянии социализма и капитализма, в противостоянии двух социальных устроений: «…весь исторический процесс вплоть до Второго Пришествия будет проходить в борьбе между капитализмом и социализмом». Как это далеко от христианского вероучения, согласно которому апостол Павел говорит: «… потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6: 12). Именно эта духовная брань – главная борьба в истории, в которой человек выбирает себе отца – Бога или дьявола. 

Нигде в Св. Писании или Св. Отцов мы не найдем критику или апологию той или иной социальной системы. Почему? Система социальных отношений для христианства принципиально не важна. Не важна, потому что христианство в природе власти как таковой видит глубину, ускользающую от взора социалистов. Вот слова апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых» (Рим. 13: 1-3). Как это понимать? Часто можно читать и слышать вопросы: «А что, власть Гитлера и т.п. - от Бога?» Слова «нет власти не от Бога» означают, что источник власти в мире только один - Бог. Таково существо власти, что человеку она неподконтрольна. Власть человеку дано только держать в своих руках, от чего и родилось слово «держава» - буквально то, что держат в руках. Человек может с разной степенью благоговения и чистоты держать данную ему власть. Красная черта для всякой власти, за пересечение которой наказываются властители и народ, это черта различения/неразличения добра и зла на элементарном уровне. До тех пор, пока в конкретном государстве убийство, казнокрадство, насилие и т.д. называются злом, жизнь в нем благословляет Бог. И не важно, сколько будет убийц и сколько казнокрадов. Важно, чтобы на общественном уровне зло называлось злом. Как только правители начинают сознательно смешивать добро со злом, тогда их и руководимый ими народ ожидает потрясение.

И опять же, как такое понимание далеко от социалистического: если христианство видит норму социального поведения христианина в том, что можно назвать верноподданичеством, то размышления об мировой истории как арене битвы между социальными формациями опирается на социальную поведенческую норму, которая родилась в недрах ренессансной европейской истории и получила имя «гражданская позиция».

Ну что может быть общего между верноподданным и гражданином? 

Вопрос риторический. 

По содержанию статей Н. Сомина видно, что это любящий своего ближнего человек, переживающий за своих соотечественников. Его боль за «униженных и оскорбленных» вызывает симпатию. Но идеи, которые он распространяет, чужды христианскому духу и несут соблазн для не утвердившихся в вере христиан. И поэтому их следует критиковать.