Восточный Рим. Борьба за Истину

 

Часть 1

Часть 2

Часть 3 

Часть 4

 

 

«Между тем, когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга, Он начал говорить сперва ученикам Своим: берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие. Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях. Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь. Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц. Сказываю же вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает пред Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими. И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится. Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить,

ибо Святый Дух научит вас в тот час, что должно говорить» (Лк. 12: 1-12).

 

Господь призывает идти вслед за Ним, не взирая на лица, звания и занимаемые посты. Никакое положение не может сравниваться с тем положением, которое дает Христос Своим верным. Уподобление фарисейской закваске означает смерть не только духовную, но и телесную. Фарисейство же проникало в Церковную Ограду в пятом веке в большом количестве. Преп. Исидор Пелусиот писал: «Ныне звание священное сделалось средством к преобладанию; от смирения перешло к гордости, от воздержания к роскоши, от кроткого попечения о доме к самовластию. Одни дерзают продавать священство, другие покупать».

И потому такие как Исидор будут уходить в пустыни, в них, созидая Царство Христово. Они не уходили от трудностей. Наоборот, уход от мира сопровождался тяжелейшими духовными и физическими лишениями.

Преосвященный Палладий Еленопольский в своем знаменитом «Лавсаике» пишет: «Семь раз мы едва не лишились жизни, а восьмой один только Бог сохранил нас от смерти, ибо однажды пять суток ходили мы по пустыне и едва не умерли от голода и жажды. В другой раз мы попали в гнилые болота, наполненные острыми каменьями, и изранили себе ноги, так что боль была несносная, и едва не погибли от холода. В третий раз мы увязли в грязи по самые чресла, и некому было нас вытащить. Тогда мы воскликнули с блаженным Давидом: «Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до души моея. Углебох в тимении глубины, и несть постояния. Спаси мя да не углебну» (Пс. 68, 2.3.15). В четвертый раз мы четыре дня ходили по воде, когда она в большом количестве стояла при разлитии Нила, так что при устье его совсем было потонули. Тогда мы воскликнули: да не потопит меня буря водная, ниже да пождет меня глубина (ст. 16). В пятый раз попались мы работникам на морском берегу, когда шли в Диолк: они хотели нас поймать и гнались за нами до тех пор, пока, наконец, мы едва могли перевести дух: ибо они гнались за нами десять тысяч шагов. В шестой раз во время плавания по Нилу, мы едва не потонули. В седьмой раз, когда мы были на озере Мареотирском, на берегах которого родится хлопчатая бумага, нас выбросило на один небольшой безлюдный остров: тут мы пробыли трое суток под открытым небом и много терпели от стужи и дождя, - было это перед самым Богоявлением. О восьмом бедствии излишне было бы пересказывать, хотя и небесполезно. Когда мы через одно место шли в Нитрийскую гору, в этой стороне была большая яма, в которой осталось много крокодилов и подумали, что они мертвые. Но крокодилы вдруг бросились на нас. Мы громко возопили: Христе! Помоги нам! – и тотчас как будто Ангел остановил зверей, и они бросились в воду, и мы быстро побежали в Нитрийскую гору и припомнили слова Иова: седмицы от бед измет тя, в осьмом же не копетися зло (Иов 51.).

Благодарим Господа, Который избавил нас от стольких опасностей и сподобил видеть много великого».

Это был не просто уход от мира. Монастыри создавались, чтобы стать Светильниками веры, согревающими, наставляющими и показующие путь спасения. Весь Египет был покрыт монашескими Обителями, в которых подвизались великие христианские святые. И когда была необходимость, то эти пустынники выходили из своих затворов и шли в царские чертоги вразумлять сильных мира сего. Примеров множество.

Достаточно указать на Арсения Великого, который пришел к императору Феодосию, чтобы спасти его от арианского заблуждения. Арсений увлек царя к Христу действием. Он не поклонился сыну, которого Феодосий объявил соправителем. Малое действо, но царь понял, что Сын Божий не может быть умален перед Отцом.

Это тот Арсений, который всегда помнил, что в любую минуту можем дать ответ своему Господу, что даже Феофил Александрийский, умирая, воскликнул: «О сколь блажен ты, Авва Арсений, что всегда хранил в уме этот страшный час».

Это тот Арсений, который был учеником великого старца Иоанна Колова, от юности своей возлюбившего послушание так, что, когда пришел в пустыню, то старец, ставши его учителем, велел Иоанну воткнуть свою палку в землю и поливать ее, пока она не принесет плода. И свершилось чудо! Спустя три года палка расцвела, и сие древо стало называться плодом послушания.

Сей Иоанн готов был жизнь отдать за своего Творца, ради спасения ближних своих. Случилось, что некто Таисия, жительница Александрии, от бедности своей предалась распутной жизни. Иоанн, несмотря на преклонный возраст, покинул пустыню и пришел в Александрию, чтобы увещевать Таисию и словом своим спас женщину от страшного падения, которая услышала святого и сама ушла в пустыню, где тихо окончила свои дни.

Другой пустынник по имени Серапион Синдонит даже в рабство продал себя актеру-эллину и обратил его в христианство. Святой не имел никакого имущества и, когда видел, что необходима срочная помощь, то даже Евангелие продал, чтобы на вырученные деньги оказать посильную помощь страждущему.

Можно сказать, что на Востоке империи созидалось царство Святых. Объективно говоря, власть и общество с трудом понимали их подвижничество. Но пройдут десятки и даже сотни лет, и воодушевленные их примером, последователи Христа будут выстраивать великую симфонию Церкви и государства.

Уйдя в пустыни, творя в самих себе Царствие Божье, становились столпами христианской цивилизации, вокруг которых собирались ищущие Абсолютной Любви. Церковь чествует эти светильники, вознося к ним свои молитвы. Какие имена! Симеон Столпник, молитвенным подвигом спасавший язычников и идолопоклонников, обладавший удивительным смирением; Даниил Столпник, Симеон Дивногорец, ученики Святого Симеона. А кто не знает в Сирии и Палестине знаменитую Обитель Саввы Освященного! Великий подвижник пришел к сухому источнику близ Кедрона, и источник забил родниковой водой. Савва вместе с Феодосием Великим последовательно боролись с ересью «Энотикона» Зенона и Анастасия, справедливо полагая, что если ересь войдет в Обитель, то Господь оставит её. В этой удивительной Обители богослужение велось на четырех языках: греческом, сирийском, армянском и коптском. Савва один из первых понял, что Бога славить должно на родном языке и нельзя замыкаться на каком-то одном языке. Не формулы важны были восточным подвижникам, а живое Богообщение. Через него и старались произвести изменение человеческого рода, утверждая теократию.

В то же время именно в это время созидания Царства Божия, происходила иерократическая подмена теократической идеи. С одной стороны – это был цезаризм, с которым последовательно боролись Святые Отцы, с другой – папистские тенденции. Эти тенденции особенно были сильны в Александрии, где папы вмешивались не только в церковные дела, но и гражданские. Об опасности соблазнительной власти писал Григорий Двоеслов, папа римский, своему цареградскому собрату Иоанну Постнику: «Если тот, которого называют епископом вселенским, впадет в заблуждение, то, стало быть, вся Церковь ошибется с ним».

Это мудрое утверждение великого Святителя, к сожалению, забывают на Западе. Забывают, что Церковь фундаментально призвана не властвовать телесно над людьми, но служить Богу, изменяя порочный и грешный мир.

«Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?

Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12: 13-21).

 Идеалом церковной жизни Святые Отцы полагали Первоапостольскую Церковь. Абсолютное нестяжание при абсолютной свободе при огромном количестве имущества и денежных средств. Церковь не отвергает богатства, но эти богатства должны быть употребляемы на общую пользу. Отсюда негативное отношение к богачу Христа, думавшего только о тленном и плотском. Вообще отношение к собственности становилось краеугольным камнем преткновения. На Востоке собственность принадлежала императору, частные лица были лишь временными держателями средств и земельных владений. Отсюда, с одной стороны, негативное отношение к собственности, ей пренебрегали, предпочитая вещам духовные блага; с другой – безумная жажда наживы, понимание временности бытия, а потому желание прожить отрезок отпущенного времени в достатке и роскоши. Ради этого творились подлости и предательства. Можно было, в одночасье лишится всякого имущества в результате какого-нибудь доноса.

На Западе, наоборот, слишком явная наблюдается привязанность к собственности, частная собственность становится частью бытия, врастает в сознание западного римлянина. Видимо, это послужит формированию в дальнейшем феодального права.

Задача Церкви было изменение отношения к собственности. Прививалось понимание полезности богатства. Весь христианский мир усеяли странноприимные дома, больницы, богадельни, которые содержали не только представители власти, но богатые христиане. Церковь повела суровую борьбу с рабством. Святые Отцы требовали, чтобы рабовладельцы отпускали своих рабов. И если те не желали этого делать, то сами продавали себя в рабство. После чего пристыженный рабовладелец отпускал своих рабов на волю, предоставлял им право обрабатывать землю или создавать мастерские. По всей Римской империи строились монастыри, где показывались истинные примеры братского нестяжания. Вместе с античностью в прошлое уходило рабство.

Но вместе с тем, не все представители иерархии и священства соответствовали своему высокому статусу. Порок и грех входили в церковную ограду. Став христианами по одежде, многие внутренне так и остались людьми плотскими, душевными.

В пятом веке, например, поразительную картину являл Египет: потрясающие ум и душу светильники Божьи, с одной стороны, а с другой – разврат, роскошь, многочисленные соблазны. Александрия, которую почитали уделом Святого Марка, просто утопала в блуде и нечестивом богатстве. Привязанность к вещам, стремление к роскоши, рождает высокоумие, гордость, непомерное тщеславие. Епископы жили не как Блаженный Феодорит, епископ Кирский, раздавший имущество свое бедным и живший в скудости, но в роскошных дворцах, чуть ли не в царских палатах. В роскошных архиерейских сапогах можно вымостить себе дорогу только в ад. Роскошь, привязанность к вещам, неизбежно ведут к отпадению от духовной жизни, вступлению в еретическое состояние. Наверно поэтому именно в Александрии будет страшное брожение, отпадение в монофизитскую и монофелитскую ереси. Неуверенность в духовной жизни порождает неуверенность в собственном существовании. Теряется понимание общей полезности, как своей личности, так и принадлежащей этой личности собственности, осознаваемой не как явления, но как сущности. Таковым трудно понять слова Христа.

«И сказал ученикам Своим: посему говорю вам, — не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело — одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем? Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры! Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам. Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12: 22-34).

 В этих словах сущность социальной программы. И если считаем себя принадлежащими к христианской цивилизации, то необходимо следовать тому, что предложил Христос. Сущность в следовании Его воли, отказ от своей эгоистической самости. И уже не важен вопрос: есть собственность или нет. Тот, кто последует за социальной программой Христа, изменит структуру не только своего бытия, но и окружающей его действительности. Достаточно вспомнить Святую Марию Египетскую, которая совершила подвиг отречения от своей эгоистической самости, прежней блудной жизни, уничтожения в себе греха, чтобы стяжать невиданное Богообщение, способность творить чудо (хождение по водам Иордана), став причастником Божественного Бытия. Известен и почитаем Святой Алексий, человек Божий, оставивший жену, богатство и в смирении пребывавший в молитвах и постах, спасая свою бессмертную душу, помня, что блаженны нищие духом. А сколь неведомых миру святых совершали подвиги нестяжания, показывая путь спасения и исполнения заповедей Христовых. Весь мир, по слову Апостола Павла, был недостоин их. Они стали путеводными звездами, освещающими движение и развитие христианской цивилизации. Без Святоотеческих подвигов созидания Царствия Божьего, невозможно представить себе человека и христианина. Они показывали, что войти в Царские чертоги, можно только внутренне переродившись.

«Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придёт и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдёт бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий. Тогда сказал Ему Петр: Господи! к нам ли притчу сию говоришь, или и ко всем? Господь же сказал: кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в своё время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными. Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12: 35-48).

 Господь кровью Своей утвердил Соборную и Апостольскую Церковь, чтобы каждый христианин подготавливал себя к восхождению на голгофскую гору, формируя в себе иное бытие. Поэтому необходимо последовательно бороться за чистоту каждого, кто причащается Тела Христова, кто находится внутри церковной Ограды. Разговоры о том, что не имеем право судить нерадивых членов Церкви, обличать их нечестивые поступки, выглядят неуместными. Аморфность, равнодушие к церковной жизни рождают инфантилизм и духовную импотенцию, постепенное погружение в состояние греха, потерю Божественного лица в своем естестве. Особенно важно рассмотреть волков в овечьей шкуре, лицемерно учащих Слову Божьему, но при этом не соблюдающие Его.

«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей. Сказал же и народу: когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: дождь будет, и бывает так; и когда дует южный ветер, говорите: зной будет, и бывает. Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно? Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу. Сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки» (Лк. 12: 49-59).

 Не является Бог и тем, кто проявляет нерадение, не внимателен к своей духовной жизни, позволяет себе чтение еретической литературы. Иоанн Мосх в «Луге духовном» рассказывает, что к Авве Кириаку не захотела войти в келью Богородица только потому, что у него были отрывки речений Нестория, которого она назвала своим врагом. Творение нового мира требовало жесткого отказа от всякой смутности и сомнения. Не всегда ревность была правильной. В жесткой борьбе с ересями, порой, случались трагические моменты, когда человеческое преобладало над Божественным. Так было со Святым Кириллом, патриархом Александрии, доказавшим преданность свою Пресвятой Деве Марии, но упорно не желавшим признавать святость Иоанна Златоуста. Он писал: «Если Иоанн в епископстве, почему Иуда не с апостолами. И если есть место для Иуды, то где Матфей».

Тяжело было племяннику Феофила смириться с неправдой дяди. Эпоха рождала непримиримость до конца. Мир Христов тяжело созидался и Святым были не чужды человеческие устремления. Св. Исидор Пелусиот, родственник Кирилла, писал ему: «Пристрастие недальновидно, а ненависть вовсе ничего не видит. Посему если желательно тебе быть чистым от того и другого недостатка, не произноси необдуманных приговоров, но подвергай деяния справедливому суду; потому что и Бог, Который знает все прежде, нежели придет исполнение, человеколюбиво благоволил снизойти с небес и видеть вопль содомский, научая нас делать все по точном исследовании. Ибо многие бывшие с тобою на Соборе Ефесском, в посмеяние говорят, будто ты удовлетворяешь собственной вражде, а не того православно ищешь, что требовалось для Иисуса Христа. Феофилов он племянник, говорят  тебе, и его держится духа. Как Феофил явно излил неистовство свое на богоносного и боголюбивого Иоанна, так и этому желательно похвалиться, хотя в положении подсудимого произошла большая перемена, ибо Иоанн уже претерпел изгнание и теперь не находится в живых».

И в другом письме Св. Исидора Св. Кириллу читаем: «Устрашают меня примеры из Божественного Писания и вынуждают писать о чем должно. Ибо, если я – отец, как говоришь сам ты, то боюсь осуждения, какому подпал Илий за то, что не уцеломудрил согрешавших сыновей, а если как вернее знаю я – сын пред тобою, носящим на себе образ великого оного Марка, - то страшит меня наказание, какому подвергся Ионафан за то, что не остановил отца, искавшего волшебницы. Ибо поелику мог остановить, то умер на сражении прежде согрешившего. Посему, чтобы и мне не быть осужденным, и тебя не осудил Бог, прекрати распри, и того мщения за собственное оскорбление, какое следовало воздать смертным, не переноси в живую Церковь – под предлогом благочестия не производи в ней вечного раздора».

И далее жесткое, но справедливое суждение Св. Исидора, которое было весьма неприятно слушать племяннику о своем о своем дяде: «Ты спрашиваешь меня об обстоятельствах изгнания святого мужа Иоанна; но я не буду подробно писать о том, дабы мне не показаться человеком, обличающим и осуждающим других, ибо многочисленные несправедливости людей ко святым превзошли всякую меру. Я в кратких чертах припомню тебе жестоковыйный нрав Египта, который вблизи тебя: он отрекся от Моисея, предался фараону, изъязвил ранами смиренных, озлобил тружеников, строил города и не заплатил платы работникам. Упражняясь в таких-то деяниях, он произвел на свет беззаконного Феофила, почитавшего золото за Бога; со своими единомышленниками он восстал на святого Иоанна – боголюбивого и проповедовавшего о Боге мужа. Несмотря на это, дом Давидов утверждается и умножается, а Саулов, как ты видишь, изнемогает».

Следует обратить внимание на бескомпромиссность Св. Исидора. И в отличие от Феофила, Св. Кирилл прислушался к подвижнику. Тот, кто проникнут евангельским духом сущностно, не может долго противиться Божественному началу, ставшему частью его сознания, его духовного мира. Творяший Царство Христово помнит Апостольское слово, что мир лежит во зле, поэтому необходимо вначале впустить Бога в свое сердце.

Евангельское Учение не только о будущих благах говорит, оно четко показывает, что Царство необходимо созидать уже на земле. Это хорошо осознали творцы монашеского движения. Монашество есть прообраз ангельского бытия. Это мир, в котором нет места чувствам, но состоянию духа. Св. Иоанн Лествичник в Слове о странничестве скажет:

«Любовь Божия угашает любовь к родителям, а кто говорит, что он имеет и ту и другую, обманывает сам себя, ибо сказано: Никтоже может служить двема господинома работати (Мф. 6.24) и пр. Не приидох, - говорит Господь, - воврещи мир на землю (Мф. 10.34). Т.е. мир между родителями и их сынами и братьями, желающими Мне работать, но брань и меч, чтобы боголюбивых отлучить от миролюбивых, вещественных – от невещественных (плотских – от духовных), славолюбивых – от смиренномудрых, ибо Господь веселится о разделении и разлучении, бывающим из любви к Нему».

Собственно создание нового всегда требует отрицания старого. Об этом еще философы древности писали. Филон Александрийский скажет: «Достигший ступени Божественного созерцания делается постоянным к добродетели, ибо, прилепившись любовью к Богу, забывает о всем остальном. И полученному им блаженству не предпочтет земных благ».

История цивилизации неуклонно шла к созиданию нового человека, где первенцем выступал Христос и его равноангельные подвижники, горящих священной любовью по Богу, ибо «Любовь есть источник Божественного огня» (Св. Иоанн Лествичник).

Ради этого Огня происходило разделение, вводящее христианина в круг Божественной Любви. Авва Дорофей писал: «Представьте себе круг, средину его – центр и из центра радиусы-лучи. Эти радиусы, чем дальше идут от центра, тем больше расходятся и удаляются друг от друга; напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей; самая средина круга – Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности или от окружности к центру суть пути жизни людей. И тут же: насколько святые входят внутрь круга к середине оного, желая приблизиться к Богу и друг к другу… Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога… в той же мере удаляются друг от друга, и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются от Бога. Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то, сколько приближаемся к Богу с любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом. То есть: 1) чем более человеке упражняется в милосердии и любит людей, тем более приближаемся к Богу и 2) чем более человек сердцем чувствует личное божество, тем более он любит людей».

И нет противоречия в словах Аввы Дорофея и  Св. Иоанна Лествичника, ибо истинная любовь – высшая ступень совершенства. Достигший этой ступени уподобляется Богу, Любящему и добрых и злых; но достижение этой ступени требует полного отречения мира, лежащего во зле.

 «Когда соединяемся друг с другом независтливостью, простою любовью миром и радостью преуспеяния ближнего, почитая собственным своим приобретением, а равно немощи, и недостатки и скорби признавая собственным ущербом, тогда в состоянии будем исполнить закон Христов. Вот подлинно ангельская жизнь» (Преп. Ефрем Сирин).

Путь духовного делания, безусловно, трудный. Поэтому и называется подвигом жизнь во Христе. Но это путь, указанный еще со времен творения Адама. Конечно, не всем дано быть монахами, но Христос от каждого человека требует, чтобы он определился: по языческой ли тропе он пойдет в оливковую рощу, или в Храм Божий.

Совершить нравственный выбор зачастую мешают обстоятельства нашего существования и историческая генетическая память. Наряду с памятью о Божественном происхождении в человеческом естестве глубоко сидит языческая мифология, подпитывающая плотские устремления. Если на уровне сознания постепенно происходило изменение человеческого сознания, то на уровне физическом – под большим вопросом.

Дьявольская сила влияла на низменные инстинкты, вытравливая из человеческого естества первобытное состояние любви. Кто попал в плен плотским инстинктам, тому проблематично соблюдать, по слову Св. Максима Исповедника, три добродетели: любовь, воздержание и молитву. Инстинкты призывают к разврату, распутству и духовной лени.

Поэтому рухнул Ветхий Рим, такая же история могла произойти и с Новым.

      «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13: 1-5).

Вместо общенародного покаяния империю сотрясали смуты и мятежи. Императоры Зенон и Анастасий во многом по политическим соображениям давали волю еретическим увлечениям. И Рим оказался во власти ариан, которые уже были побеждены на Востоке, но приобрели себе приверженцев в лице могущественных готских королей. Слава Богу, что епископы Рима оставались преданы Православию. Данное обстоятельство способствовало возможности подготовить окончательную победу Апостольской Церкви над арианской ересью, которое произойдет в царствование императора Юстиниана. Сей Август исполнит предназначенное объединение Востока и Запада. Не будь победы Кафолической Церкви в Италии, то вряд ли пришла эпоха Св. Венедикта, когда происходило смешение великого и малого.

И это совмещение происходило в эпоху Юстиниана. Как всякая великая эпоха она полна противоречий. Но неоспорим тот факт, что именно в правление данного царя было утверждено Православие в Ойкумене. Не пожелавшие подчиниться удалились в пустыни или были истреблены. Достаточно вспомнить вандалов, грозу римлян в пятом веке. В 534 году их королевство было уничтожено, а народ, не пожелавший покориться, уничтожен. Само имя вандалов осталось в истории как напоминание о грозных разрушениях и грабежах. Нечто подобное произошло и с готами в Италии, которых Восточный Рим окончательно покорил в 555 году. Еретические королевства ушли, потому что сильна была Истина на пространствах Римской империи. Обратим внимание, что в тех варварских королевствах, где искоренялась ересь, произошло формирование христианских государств: Испания, Франция, Англия, Шотландия.

Можно констатировать, что в шестом веке была восстановлена Римская империя практически в старых границах. А там, где не было непосредственного управления, признавалось верховенство имперской власти как универсальной идеи, как власти Помазанника Божьего – Христа.

Римскую империю Юстиниана, пожалуй, можно с полным основанием называть христианской империей. Был окончательно побежден старый эллинизм. И это не была победа государственной власти, это была духовная победа. Эллинский мир уходил, изжив в себе мораль и нравственность. Если еще во времена Юлиана можно было говорить, хоть и с большой натяжкой, о реставрации эллинизма, то в эпоху Юстиниана это представлялось невозможным.

Указ 529 года, закрывающий философские школы, был не насильственной мерой, но констатацией факта. Мир философии перестал быть языческим: философия постепенно становилась частью Феологии. Воскресать мертвое тело античного эллинизма для живой Церкви Христа выглядело бы странным действием. Это произойдет спустя тысячу лет, когда для этого созреют общественные условия. Но ей-Богу византийская Богоматерь в церкви Сан-Витале, что в Равенне, выглядит целомудреннее и сокровеннее, чем даже прекрасная рафаэлевская Мадонна. Представить во времена Юстиниана женоподобного Давида и толстозадую Сусанну просто невероятно. Византийская цивилизация соглашалась на нравственную и духовную свободу, возможную только во Христе.

И именно в царствование Юстиниана произойдет гениальная юридическая реформа Трибониана, был создан новый кодекс. Это стало возможным, потому что Православие стало сутью и смыслом фактического каждого поданного империи.

Разумеется, что не все жаждущие испить Святую воду из Святого Источника Христова, были безупречны. Но похвально стремление. Те же, кто лицемерили волею или неволею входили в систему христианских ценностей. Слишком велико обаяние свободы, чтобы пройти мимо её. И это, кстати, отражалось и в знаменитом кодексе Юстиниана.

Даже деспотическое правление императора, по свидетельству многих современников, не могло остановить того расцвета христианской культуры, которым отмечен VI век. Храм Святой Софии тому наглядное подтверждение.

Античность ушла в прошлое, ушло великое совершенство формы, но можно ли говорить в связи с этим об упадке культуры? Наоборот, наблюдается невиданный расцвет культуры христианского эллинизма, возглавляемой Новым Римом. Этот расцвет представлен великими личностями, которые творили не во имя свое, но во славу Божью. Мало кто помнит строителей великой Софии: только имена Исидора Милетского и Артемия Тральского. Нам неведомы их биографии. Можем только догадываться. Их не славят, как, например, гениев эпохи Возрождения. Хотя их математический гений не менее гения Леонардо да Винчи. Они по-другому видели свое жизненное назначение: оно было в созидании внутреннего человека, проявляемое во внешней структуре. В архитектуре храмов проецировалась стремление человека к обожению. В этом виделась премудрость Божья.

И старый Рим, склонив голову свою пред величием Нового, признал его первенство. Новый Рим утверждал человека в новой системе координат. Эллинизму в этой системе места уже не было. Что мертвому делать рядом с живым? Красота классического эллинизма становилась безжизненной, формальной, фактически препятствием на пути к Свободе. Вот как об этом размышляет Бл. Иероним:

«Жалкий человек, - говорит он, - я постился как раз пред тем, как намеревался читать Цицерона. После многих, продолжавшихся по целым ночам бдениям, после слез, исторгнутых из самого моего сердца воспоминанием о моих прежних грехах, я обыкновенно брался за Плавта. Если, придя в себя, я начинал читать пророков, то их грубая речь коробила меня, и так как я не видел света своими слепыми глазами, то думал, что это вина не моих глаз, а вина солнца. Когда оный древний змий, таким образом, искушал меня, около половины поста мое изможденное тело было схвачено лихорадкой, семена которой находились во мне, и без всякого облегчения она так питалась моими несчастными членами, что едва кожа держалась на моих костях. Между тем уже делались приготовления к моему погребению, и жизненный жар моей души едва теплился в незначительной теплоте моей груди, причем все тело мое холодало. И вот вдруг я был восхищен в духе пред судилище Божественного Судии, где был такой поток света и такой блеск славы от ангельских зрителей, что, простершись на землю, я не смог поднять своих глаз. На вопрос о том, кто я такой, я отвечал , что я – христианин.

- Ты лжешь, - отвечал Спросивший, - ты цицеронец, не христианин; ибо, где твое сокровище, там и сердце твое.

Мгновенно я онемел, и под ударами (ибо Он повелел подвергнуть меня бичеванию) я еще более был мучим огнем совести, размышляя об известном стихе: «Во аде кто исповедует Тебя?» Но я начал кричать и под удары бича, громко вопя, говорил:

- Помилуй меня, Господи, помилуй меня!

Наконец, стоявшие около меня, бросившись к ногам Судии, умоляли простить мою юность и дать возможность раскаяться  в моем заблуждении, а впоследствии – подвергнуть меня муке, если когда-либо буду читать книги языческой литературы. Сам я, который в этой смертельной нужде готов был обещать дальше больше того, начал клясться и призывая Его имя, говорил:

- О Господи, если я когда-либо буду читать их, то да буду отвергнут Тобою!

Отпущенный после произнесения этой клятвы, я возвратился в высшую область духа и, к удивлению всех, открыл свои глаза, залитые таким потоком слез, что мой страх убедил даже неверующих. И действительно, это было не сновидение и не простой сон, которыми часто обманываются. Это судилище, пред которым я стоял, этот грозный суд, которого я опасался, есть мой свидетель; да не буду я опять никогда приведен на этот суд. Я признаюсь, что мои плечи посинели от побоев, что, проснувшись, я чувствовал самые удары и что отселе я читаю Божественные книги с большей ревностью, чем раньше читал человеческие книги».

Это было написано в четвертом веке, в шестом же веке христианство доминировало. Сохранять язычество, значит совершить нравственное преступление. Кроме того, язычество выродилось в грубейшее суеверие, распространенное в основном в крестьянской среде. Отсюда наименование язычников – поганые, что в латинском языке означает деревенского жителя.

С суевериями и поведет борьбу Православная Церковь. Это борьба была, конечно, не вселенского масштаба, но это была борьба за душу деревенского жителя, наиболее консервативного и более преданного традиции, чем житель городской. В малом создавалось великое. Именно в это примерно время творил Св. Венедикт. На юге Италии, на горе Касино, где росла роща, посвященная Аполлону, Венедикт основал монастырь.

Сей монастырь, Монте-Касино, существует и доныне. Св. Венедикт боролся за народную душу, формируя новую итальянскую нацию, в которой тесто становилось христианским, ибо, как говорил Тертуллиан, христианами не рождаются, но становятся.

Действительно, происходило становление свободной души во Христе. И это происходило, повторюсь, в деспотическую эпоху Юстиниана. Трудно судить человека и императора, который искренне любил Христа и написавший потрясающую Песнь, ставшей частью Божественной литургии.

«Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый, Изволивый спасения нашего ради воплотитися от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся; распныйся же Христе Боже, смертию смерть поправый, един сый Святыя Троицы, спрословляемый Отцу и Святому Духу, спаси нас». 

Такое пишется при содействии Духа Святага. Бог же грешников не слушает. К тому же велика заслуга Юстиниана в деле окончательного искоренения еретических учений. Был созван V Собор, осудивший остатки учения Евтихия и Нестория. Так же были осуждены некоторые мнения Оригена и подтверждены решения двух Александрийских Соборов, где Ориген был признан еретиком. Пожалуй, эти решения Отцами V Собора принимались крайне тяжело. Ибо было известно, каким уважением пользовался Ориген на Востоке, где его почитали величайшим учителем христианства. Но наступило время, когда необходимо было дать оценку заблуждениям этого великого учителя.

Церковь не могла согласиться с мнением Оригена о предсуществовании душ, что вело объективно к учению о переселении душ, что уничтожает свободу во Христе, уничтожает право выбора. Не верил восточный учитель и в непосредственное воплощение Христа, много чудесного приписывал обыкновенным силам; считал возможным спасение диавола; слишком многое преувеличенно понимал в Св. Писании в таинственном смысле. В то же время нельзя было не признать, что, благодаря Оригену множество язычников обратилось в христианство, были очищены Святые тексты от различных приписок. Наконец, Ориген умер мученически в 254 году. Но в шестом веке, когда шла борьба за чистоту Учения, осуждение учения Оригена было вызвано острой необходимостью.

Надо признать, что, порой, ревность переходила необходимые границы. И уже в конце жизни Юстиниан впал в афтордокетическую ересь, последователи которой утверждали, что Тело Христово было нетленное и не могло, следовательно, подвергаться страданию. Им успешно и подробно отвечал Св. Леонтий Византийский. «Он исходит из сотериологических предпосылок. В отличие от Юлиана Галикарнасского, он считает, что Первозданный Адам был создан в "тленной" (т.е. смертной) плоти, и бессмертие было доступно для него только чрез вкушение от «древа жизни», — т.е. было для него динамической задачей, возможностью, а не «естественным» состоянием. Это значит, что в грехопадении плоть человеческая не стала смертной впервые, но стала умирать, — возможность бессмертия была утрачена, возможность "тления" проявилась. Стало быть, из того, что Христос имеет природу Первозданного Адама, еще не следует, что плоть Его «нетленна» от самого Воплощения. При всей ее непорочности и чистоте возможность смерти иди "тления" в ней остается и снимается только через действительную смерть, в воскрешении. По природе (κατά φύσιν) плоть Христа доступна страданию, не изъята от "безукоризненных страстей" или «страдательных» состояний. И не только по особому попущению или уничижению Слова, как думал Юлиан. Но именно по природе (хотя и нет в ней актуальных оснований для смерти) (Г. Флоровский).

Царь подверг несогласных ссылкам и гонениям. Были репрессированы Св. Евтихий Цареградский и Св. Афанасий Антиохийский. Смерть Юстиниана остановила дальнейшие преследования.

«И сказал сию притчу: некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? Но он сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, — не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее» (Лк. 13: 6-9).

 Слава Богу, что император перед смертью покаялся и приказал своему наследнику Юстину вернуть исповедников из заточения. Судить покаявшегося человека есть прерогатива Бога. История же о личности Василевса повествует разное. Достаточно прочитать «Тайную Историю» Прокопия Кесарийского, в которой Юстиниан представлен владыкой демонов, а Феодора, его жена, блудницей высшего калибра. Эти два человека, по Прокопию, воплощенное зло. Юстиниан «обладал даже еще большими недостатками, - сверхчеловеческой меры, и казалось, природа собрала от всех людей все низкие качества и сложила их в душе этого человека». Императора историк считал «творцом и создателем всякой бедности». Однако в другой своей «Истории», написанной для обнародования, Прокопий Кесарийский восхваляет Василевса без меры. Сложно верить человеку двуличному. Однако факт остается фактом. Именно в эпоху Юстиниана была создана христианская империя, побеждено нечестие, усмирены варварские королевства, терзавшие Римскую империю. Это дано было тяжелой ценой. Однако личные грехи царя не могли перевесить господствовавшего общего благочестия. В начале царствования империя – это федерация провинций, находящихся в постоянном брожении, в конце – монолитное государство с четкой системой управления и мудрым законодательством.

Но Бог поругаем не бывает. Личные грехи привели к тому, что у Юстиниана не было детей. А его наследникам придется решать задачи сохранения империи не только внешние, но и внутренние. На торжествующую Истину обрушились языческие силы зла. Все-таки личность Юстиниана усмиряла воинственных варваров. Но после его смерти свирепые лангобарды вторглись в Италию, истребляя римлян и утверждая свое немецкое право, а на Дунае авары и славяне подвергали империю непрестанным набегам. Особенно опасны были авары, которые сумели разбить легионы императора Маврикия и пленить 12 тысяч воинов. Они потребовали огромный выкуп, но Маврикий не мог заплатить такой суммы, тогда все 12 тысяч были казнены. В результате вспыхнул мятеж, и сам император был низложен. Императором был провозглашен свирепый сотник Фока, который приказал казнить пятерых сыновей Маврикия, а потом его самого. Маврикий принял смерть как волю Божью, понимая, что это расплата за нежелание выкупить воинов. Так в 602 году завершилась династия Юстиниана.

Малого отступления, порой, достаточно, чтобы наступило справедливое воздаяние. Но столь жестокая казнь не могла не вызвать возмущения в империи. И уже Ираклий в 610 году свергает Фоку. Справедливость восторжествовала. Но произошло, к сожалению, падение народных нравов. К тому же римская элита впала в монофелитскую ересь.

И уже Персия избивает Рим. Взяты Сирия, Палестина, Египет. Римская армия терпит одно поражение за другим. Времена побед императора Юстиниана канули в лету. Но вновь произошло чудо. Господь простил свой народ, давая ему шанс на покаяние и осмысление своего пути. Ираклий возвращает завоеванные провинции в 627 году, возвращает Крест Господень в Иерусалим из персидского плена.

Вот как это событие описывает церковная история: «Иерусалиму (в 628 году) был возвращен Честный Крест Господень, Который с 614 года пребывал в Персии. Там чудодейственная сила его служила к распространению христианства. Возвращение Честнаго Древа Креста, патриарха Захарии и всех пленных христиан было одним из условий мира. Ираклий для этого торжества поехал в Иерусалим. Духовенство и народ вышли к нему навстречу, держа в руках пальмовые ветви и громко приветствуя его. Царь был облачен в порфиру; золотой венец сиял на голове его; он захотел сам возвратить Иерусалиму Его Святыню. И, приближаясь к городу, взял на рамена Честный Крест. Но тут совершилось чудесное событие: в воротах на Голгофе Крест был остановлен невидимою силою, и Ангел, явившись патриарху Захарии, сказал ему: «Не так нес Господь Святой Крест сей». Патриарх сказал царю: «Государь, не в пышной одежде царской следует тебе нести Крест, Который ради нас обнищавший Спаситель нес на плечах Своих в смирении и унижении». Ираклий тотчас же снял с себя венец и багряницу, и в бедной одежде с открытою головою, внес беспрепятственно Святой Крест в Иерусалим. Патриарх поставил Крест на прежнее место при молитвенных восклицаниях народа».

Господь вернул своему народу благодать, исцелив от страшных недугов, как Он это и делал всегда, не взирая на времена.

«В одной из синагог учил Он в субботу.

Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться.

Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего.

И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога.

При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний.

Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?

сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?

И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его» (Лк. 13: 10-17).

 Христос даровал не просто исцеление, но свободу от греха, от плена. Но в этом даре просматривается требование непрестанно стремиться испить Святой воды Божественного Источника. Теплое состояние преступно. Цивилизации рушатся, когда равнодушие и инфантилизм становятся нормой жизни. Это понимали великие светильники христианской Ойкумены. Знали, что только горячее благочестие созидает Царствие Божие уже здесь на земле. И к нему ведет непрерывное творческое движение любви, соединяющее горнее и земное.

В то время, когда Двор императора и так называемый свет погружались во тьму разврата и нечестия, в пещерах и пустынях, в скалистых норах, воздвигались фундаментальные строения, по которым происходило восхождение ввысь.

В дальних пещерах и пустынях человек возвращал свой долг Богу. Происходило исцеление больного человека, будоражилось спящее сознание, взваливался Крест Христов на плечи, который Господь даровал нам еще при сотворении. Авва Дорофей сей крест называет помыслом, «имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысел, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое, - сие называется совестью, а она есть естественный закон. Последуя сему закону, т.е. совести, патриархи и все Святые прежде написанного закона угодили Богу».

В совести начало и основание нашего движения к Пресвятой Троице. Она есть голос Божий и потому Святые Отцы призывали прислушиваться голосу совести, называя её драгоценным алмазом и светильником, которую необходимо хранить непорочной. Совесть побуждает обратиться к добру, когда, казалось бы, обстоятельства диктуют обратное. Совесть призывает идти против течения, когда весь мир плывет проторенным руслом. Движимые христианской совестью подвижники созидали Обители, начатки Царства Божия. Именно в VII веке начинается собирание Афонской Обители, Удела Пресвятой Богородицы. В этой земле творился «мир и согласие со всеми» по слову Никодима-Святогорца. Но войти в эту Землю можно было только, взяв на рамена свои Крест Господень, ведя внутреннюю и внешнюю борьбу за Бога в себе.

«Он же сказал: чему подобно Царствие Божие? и чему уподоблю его? Оно подобно зерну горчичному, которое, взяв, человек посадил в саду своем; и выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях его. Ещё сказал: чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло всё» (Лк. 13: 18-21).

 Медленно, но верно утверждалась Истина Христова. Время мучеников, казалось, прошло. Христианство утверждалось практически во всем цивилизованном мире. Начиная с четвертого века, повсеместно побеждались еретические учения и мнения. Выковывалась Православная Истина. В какой-то степени этому способствовали, как это не парадоксально, и ереси. В этом смысле ереси даже были полезны, по слову Бл. Августина. Три века христологических споров выработали в христианах не только сильную веру, но и глубокое знание. Бл. Августин скажет, что «многие возбуждаются от сна, благодаря еретикам, дабы видеть День Господень и возрадоваться».

Итак, Истина восторжествовала. И теперь нужно было творить внутреннего человека, исправлять поврежденного грехом наследника Адама. Борьба за внутреннего человека столь же драматична, как и борьба с еретическими учениями. Она проходит как бы незаметно, обыденно. В ней нет романтического пафоса и наигранных движений на публику: все происходит втайне. Лишь победа или поражение становятся явными. В этой борьбе от христианина требуется нелицемерное смирение, следование Святоотеческому Преданию, уход от мира, в котором нет Христа, «для того, чтобы избавиться от бремени грехов своих, да подражает тем, которые сидят над гробами вне города, и да не перестает изливать теплые и горячие слезы, и да не прерывает безгласных рыданий сердца до тех пор, пока и он не увидит Иисуса, пришедшего и отвалившего от сердца камень ожесточения, и ум наш, как Лазаря, от уз греховных разрешившего и повелевшего слугам Своим, Ангелам: Разрешите его от страстей и оставите его идти (Ин. 11.44.) к блаженному бесстрастию. Если же не так, то (от удаления от мира) не будет ему никакой пользы» (Св. Иоанн Лествичник).

Господь призывает тех, кто этого желает. И не только желает, но и производит душевно-телесные движения навстречу Ему.

«И проходил по городам и селениям, уча и направляя путь к Иерусалиму. Некто сказал Ему: Господи! неужели мало спасающихся? Он же сказал им: подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут. Когда хозяин дома встанет и затворит двери, тогда вы, стоя вне, станете стучать в двери и говорить: Господи! Господи! отвори нам; но Он скажет вам в ответ: не знаю вас, откуда вы. Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды. Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царствии Божием, а себя изгоняемыми вон. И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием. И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними» (Лк. 13: 22-30).

 Именно человек должен выйти на дорогу, ибо Бог уже пришел ради него. На этой дороге человека ждет спасение. Но, чтобы достичь его, необходим поводырь, способный повести ослепленного к свету.

«Когда хотим выйти из Египта и бежать от фараона, то и мы имеем необходимую нужду в некоем Моисее, т.е. ходатая к Богу и по Боге, который, стоя посреди деяния и видения, воздевал бы за нас руки к Богу, чтобы наставляемые им, перешли море грехов и победили Амалика страстей. Итак, прельстились те, которые, возложив упование на самих себя, сочли, что не имеют нужды ни в каком путеводителе, ибо исшедшие из Египта имели наставником Моисея, а избежавшие из Содома – Ангела. И одни из них, т.е. исшедшие из Египта, подобны тем, которые с помощью врачей исцеляют душевные страсти, а другие подобны желающим совлечься нечистоты окаянного тела, потому они и требуют помощника – Ангела, т.е. равноангельного мужа, ибо по гнилости ран потребен для нас и врач весьма искусный» (Св. Иоанн Лествичник).

Святоотеческое Предание настойчиво требует для христианина духовного вождения. Это своеобразная педагогика спасения, в которой необходимо победить в себе грех.

«Не внешнего врага надобно бояться, враг наш заключен в нас самих. Почему и ведется в нас непрестанная внутренняя война. Одержи мы в ней победу – и все внешние брани сделаются ничтожными, и все станет у воина Христова мирно, и все ему покорно. Нечего будет бояться врага со вне, когда то, что есть внутри нас, быв побеждено, покорится духу».

Путь в чертоги царские труден. Сколь лишений испытывает человек прежде, чем достигнуть дворцовых приделов земного царя. Путь на небо уже здесь на земле надо начинать с победы над собой. Господь указал нам путь, наше право следовать Ему или нет. Но стоит помнить: «На всех путях, какими ходят люди в мире, не находят они мира, пока не приблизятся в надежде на Бога и уверенности в Нем Едином» (Преп. Исаак Сирин).

Но как же достигнуть чаемой благодати. Св. Иоанн Лествичник пишет: «Все доброе, что только можете делать делайте: никого не осуждайте, не окрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосердны, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой чести и сохраняйте верность женам вашим. – Если так будете поступать, то не далеко будете от Царствия (Божия) небесного».

Те же, кто жаждет совершенства после исполнения данных заповедей, возжелает вступить на следующую ступень Божественного познания. Господь призывает, чтобы христианин не просто исполнял заповеди, но следовал вослед Ему, становился со-участником Его  вечного Бытия. «Блажен человек ни призванный ни к какой вещи тленной или временной» (Св. Максим Исповедник).

Наверно поэтому получает такое бурное распространение монашеское движение. Христиане созидали Царствие вдали от суеты мирской. Но возможно ли в земном царстве созидать Христа в себе. Преп. Никита Стифат считает, что можно.

«- Если желаешь увидеть блага, которые уготовал Бог любящим Его, вселись в пустыню отречения своей воли и бегай мира. Какого же это мира? – очес и плоти, гордости помыслов и прелести видимых вещей. Если убежишь от такого мира, то рано воссияет в тебе свет чрез узрение Божественной жизни и исцеление души твоей, т.е. слезы скоро воссияют (Ис. 58.8). Таким образом, ты среди мира и людей пребывая, будешь как живущий в пустыне и людей не видящий. Если же таким образом не убежишь ты от сего мира, то убежание из мира видимого нисколько не послужит тебе к преуспеянию в добродетелях и соединению с Богом».

И, конечно же, на пути к блаженству необходимо ухватиться хоть за ризы своего духовного отца и непреложно исполнять Божественную волю, выраженную в его словах и делах. Не забывать первой ревности и первой любви, которые есть фундамент для восхождения. Это восхождение часто напоминает голгофский путь Христа. Но без Божественного смирения до смерти невозможно выжечь в себе худые помыслы и зажечь огонь любви. Без смирения и любви нет свободы. В любви рождается разумное обоснование свободы, в которой нет места вещам, страстям и неведению. В состоянии любви наш разум приобретает способность понимания евангельских истин.

И путь Христов доступен каждому. Необходимо вспомнить свое назначение, вспомнить, что начало премудрости – страх Господень. Не пред человеками, но – Богом.

К сожалению, малая толика людей жаждет совершенства: большинство формально следует заповедям Божьим, не исполняя их на деле. Таковых уже в земной жизни ждут нестроения и наказания: это христиане по названию, и Слово Божье они изгоняют из своих сердец.

«В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя. И сказал им: пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу; а впрочем, Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима. Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Сказываю же вам, что вы не увидите Меня, пока не придет время, когда скажете: благословен Грядый во имя Господне!» (Лк. 13: 31-35).

 Изгоняя Слово, изгоняют и любовь. Часто это происходит предательски, по-лисьи. И тогда Христос покидает мир, в котором Его встречает лицемерие и фарисейство.

Новый Рим должен был пасть под персидскими мечами, но Господь явил Свою милость, более того, Он вернул Свой город, где находится Гроб Господень. В какой-то момент произошло искреннее покаяние  римской элиты и народа. Но это было кратковременное явление. Буквально через несколько лет Церковь Христову стали обуревать новые еретические бури. Иной раз диву даешься, как этот мир еще продолжает какое-то движение. Держался, видимо, потому что были светильники, готовые ради Божественной любви душу свою положить за ближних своих.

Григорий Двоеслов, епископ Рима, в своих «Собеседованиях» рассказывает о неком Санктуле, который, отпустив порученного ему пленника, должен был претерпеть казнь от лангобардского меча. Он жертвовал собой, чтобы спасти ближнего. И этот человек не умел даже читать, «не изучал он закона в Книге», но проявил великую апостольскую любовь. Господь не допустил его казни, остановив чудесным образом меч палача, тем самым, обратив жестокосердных лангобардов к Себе.

Только любовью может спасаться грешный мир. Обладающий любовью спасется сам и других спасет. Это высшая христианская добродетель. Преп. Максим Исповедник столько претерпит лишений, что впору ожесточится, но он будет писать о любви:

«Возлюбим друг друга и возлюблены будем от Бога. Будем долготерпеть друг другу, и Он подолготерпит грехам нашим. Не будем воздавать злом за зло, и Он не воздаст нам по грехам нашим. Оставление прегрешений наших обратим в прощении братиям; ибо милость Божия к нам сокрыта в милостивости  нашей к ближним. Посему и сказал Господь: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6. 37). И аще бо отпущаете человекам согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6.14). После сего спасение наше уже в нашей воле».

Итак, наша воля должна быть направлена к Источнику Любви. В противном случае происходит подмена любви чувствованием, что означает возвращение к старым грехам.

«Совершенное покаяние состоит в том, чтобы не делать более тех грехов, в коих каемся и в коих обличает нас совесть; доказательством же удовлетворения за них с нашей стороны и их нам прощение служит. Изгнание из сердец наших и самого сочувствия к ним» (Преп. Иоанн Кассиан).

Господь принял покаяние римского народа в 628 году, вернул мир и покой. Оставалось – не возвращаться к прежним согрешениям. Однако именно к старым грехам и вернулись. Сам Василевс Ираклий, с таким воодушевлением водружавший Крест Христов в Иерусалиме, стал покровительствовать монофелитской ереси.

Произошло уклонение в нечестие и ложь, т.е. отпадение от Благодати и Любви. Отсутствие Любви ведет объективно к уничтожению.

В арабской пустыне зарождалась сила, способная смести с лица земли, впавшую в ересь империю. Это были не славяне, впоследствии мирно селившиеся на греческой территории. Это было новое религиозное движение. Это движение признавало Христа пророком, но большим пророком стал почитаться Мухаммед.

Многие современники восприняли новое учение как дьявольское. Такую точку зрения можно слышать и сегодня. Еще в начале XX века Сергей Нилус писал, что «мусульманская религия в сокровеннейших тайниках своих есть служению дьяволу как Богу». Подобно гергесинскому бесноватому, бросающемуся безумно на мир.

Думается, это суровый приговор, но соответствует ли Истине?. На самом деле, ислам представляет собой продолжение ветхозаветной традиции. Арабский мир не устроила талмудическая традиция, христианская – часто приходила в Аравию в искаженном виде. Эта искаженность не принималась арабской цивилизацией, и она обрушилась огненным смерчем на римскую и иранскую цивилизации, носителей Истины, которую исказили (имею виду византийскую цивилизацию).

Когда-то Аттила, гуннский король, из монгольских пустынь дошел до Орлеана. Святой Лу назвал свирепого гунна бичом Божьим. Во времена Ираклия таким бичом стала бедуинская конница, обрушившаяся на нечестивого императора.

Совершаемые события носили объективный характер для Римской империи. Кроме еретических учений, проникших в верхние слои римского общества, Церковь Христова подвергалась нападениям в народной среде, где продолжали господствовать языческие суеверия. Житие Иулии повествует о страшном преступлении, которые сотворили язычники на Корсике. За отказ принести жертву языческим богам Иулия была распята на кресте, как и Христос. И это произошло в 640 году в царствование переменчивого Ираклия. Представить трудно, что будет с оскорбителем Корана в мусульманской стране; в римской же оказалось возможным убийство святой. Это известный факт, а сколько неизвестных?

Наказание было неизбежно. И оно наступило. Иррегулярная бедуинская армия стала крушить римские легионы. Уже после смерти Мухаммеда, на реке Ярмук в 636 году была разгромлена римская армия, а в 638 году был взят Иерусалим, Святой Град.

Поразительный факт, но патриарху Св. Софронию было легче управлять своей пастве при мусульманской власти, чем при римской. Исламский мир не вмешивался в дела веры, как это делала римская власть. Наверно, поэтому Господь отдал Свой Город в руки халифа Омара. Он не мог терпеть нечестие, утвержденное указом Ираклия вкупе с патриархами Сергием Цареградским, Киром Александрийским и Гонорием Римским в 630 году. Согласно этому повелению требовалось признать во Христе при двух естествах одну божественную волю. Это была роковая ошибка. Только Св. Софроний и Максим Исповедник из известных Святых остались преданными Православию.

Господь не мог допустить, чтобы ложь торжествовала. Крушение Римской империи становилось, казалось, вопросом времени. Уже не к народу будет обращаться Господь, но к конкретной личности. 

             «Случилось Ему в субботу придти в дом одного из начальников фарисейских вкусить хлеба, и они наблюдали за Ним. И вот, предстал пред Него человек, страждущий водяною болезнью. По сему случаю Иисус спросил законников и фарисеев: позволительно ли врачевать в субботу? Они молчали. И, прикоснувшись, исцелил его и отпустил. При сем сказал им: если у кого из вас осёл или вол упадет в колодезь, не тотчас ли вытащит его и в субботу?

        Мир погружали во тьму, и лишь малые светильники теплились в тайных пещерах, согреваю простуженную землю. Не в законах надо было препираться, но отдавать свое сердце любви. Мир христианский впал в лицемерие, столь неугодное Богу.

      Вера строится на сердечном знании, но не на ухищрениях разума. В то же время христианскую цивилизацию поразила странная жестокость, милосердие становится редким спутником христианского странника. И это в стране, где читался Святой Исаак Сирин, размышлявший о милующем сердце: «Я был спрошен, что такое сердце милующее, и сказал: возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека исторгают слезы. От великой и сильной жалости, объемлющей сердце, и от великого терпения умиляется сердце его, и не может он вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемой тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины и делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были помилованы, а также и о естестве пресмыкающихся молится с великою жалостью, какая без меры возбуждается в сердце его до уподоблению во всем Богу».

        Но любви не было. Была высокомерная претензия на обладание Истиной. И эти люди шли, расталкивая ближних и дальних, забыв причину пришествия Христа в мир.

         «Замечая же, как званые выбирали первые места, сказал им притчу: когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя, не сказал бы тебе: уступи ему место; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: друг! пересядь выше; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится. Сказал же и позвавшему Его: когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк. 14: 7-14).

         Седьмой век нес больше опасностей, чем даже третий и четвертый, когда ересь наступала, когда исповедники Христовы, казалось, были в одиночестве. Но это было одиночество средь языческого мира. И исповедники Христовы победили этот мир. В седьмом веке трудно было понять, кто искренне верит Христу, а кто только ради выгоды.

          В какой-то степени, мусульмане показывали, как надо любить своего Бога, выступая укором христианской цивилизации. Эта была преданность до самозабвения. Последователи Мухаммеда явились, чтобы стать Кнутом Господним. В их ненависти была ветхозаветная ревность, гласящая, что кровью неверных очиститься мир. Христианский мир, к сожалению, отвечал тем же. Вернулось ветхозаветное право – кровь за кровь, душу за душу. Пришло забвение: ради чего приходил Христос? Пришел, чтобы человек стал богом. Не метлой, не тупым орудием мести, но богом.

        Не удивительно, что Господь попустил подняться в аравийских пустынях буре, дабы смирить гордыню римской элиты, напомнив, что истинное блаженство в нищете духовной, которая мать покаянию. В покаянии начинается осознание своего греха, своего еретического состояния. «Некто был спрошен: что есть покаяние? И ответил: оставление прежнего и печаль о нем, также сердце сокрушенное и смиренное» (Исаак Сирин).

        Без покаяния на Божьем пиру делать нечего.

        «Услышав это, некто из возлежащих с Ним сказал Ему: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием! Он же сказал ему: один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: идите, ибо уже всё готово. И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Третий сказал: я женился и потому не могу придти. И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных» (Лк. 14: 15-24). 

       Господь призывает, но привыкшие к греховному состоянию не желают слушать голос Божий. Не слышат, потому что отсутствует вера, которую пытались подменить установлениями и человеческими законами, налагающими различные прещения.

       Подмена Божественного права человеческими установлениями приводит к устранению из жизни человеческой величайшего события – Боговоплощения. Тайну Боговоплощения пытаются вместить в прокрустово ложе человеческих удобовосприятий. Необъяснимое и непостижимое пытаются пристегнуть непрочными ремнями к колесу времени, пренебрегая тем фактом, что Вечность выше даже и исторического времени. И всякая попытка мерить Вечность категориями человеческой мудрости может вызвать только сожаление. Если же это не только философская попытка, но насильственное изменение богословской истины, то вызовет ответную реакцию. И такой ответной реакцией была исламская революция. Упавшие с неба христиане столкнулись с очищающими землю воинами Аллаха. И наказание было жестким. Христианский мир уже был на пиру, на который позвал его Господь. И тем преступнее, что, находясь подле Его величия, попирали своего Учителя и Наставника, не стесняясь своего греховного состояния. Великая римская цивилизация разменивала себя в суете и праздности. Сокрушив Ария, вновь незаметно для себя принимали его ползучие идеи, возвращаясь к обыденности и пошлости. Христос был на устах, но не в сердцах. Его признали Пантакратором, и стали не столько любить, сколько бояться, как римского Августа. А в страхе рождается не любовь, но еретические суждения.

       Седьмой век отличился изощрено-лукавыми учениями, вновь подвергая сомнению тайну Боговоплощения. Еще в древности Святой Поликарп Смирнский в послании к Филиппийцам писал: «Всякий, кто не признает, что Иисус Христос пришел во плоти, есть антихрист. Кто не признает свидетельства крестного, тот от дьявола; и кто слова Господни будет толковать по своим похотям и говорить, что нет ни Воскресения, ни суда, тот первенец сатаны. Потому, оставив суетные и ложные учения многих, обратимся к преданному изначала слову; будем «бодрствовать в молитвах», пребывать в постах; в молитвах будем просить всевидящего Бога не ввести нас во искушение, как сказал Господь: «дух бодр, но плоть немощна»».

        Путь к Богу – отвержение человеческих басен и бесполезных словопрений. Неукоснительное следование Евангельскому слову, о чем и Св. Игнатий Богоносец пишет: «Христианин не имеет над собой власти; но он принадлежит Богу».

        Простую и искреннюю веру первых христиан потеряли в веке седьмом, свою волю ставя впереди Божьей. Своя воля жаждет удобств и богатств. Епископы, блюстители нравственности, погрязли в сребролюбии, сорясь из-за областей, чтобы добыть не столько души христианские, сколько доходы. Развращалась элита, развращался и народ.

        Еще Св. Климент Римский в первом послании к Коринфянам размышлял о постигших несчастиях: «Вся слава и широта дана была вам, и исполнилось, что написано: «Он ел и пил, разжирел и растолстел, и сделался непокорен возлюбленный» (Втор. 32. 15). А отсюда ревность и зависть, вражда и раздор, гонение и возмущение, война и плен. Таким образом, люди нечестные восстали против почтенных, бесславные против славных, глупые против разумных, молодые против старших. Поэтому удалились правда и мир – так как всякий оставил страх Божий, сделался туп в вере Его, не ходит по правилам заповедей Его, и не ведет жизни достойной Христа, но каждый последовал злым своим похотям, допустив снова беззаконную и нечестивую зависть, чрез которую и смерть вошла в мир» (Прем. 2.24).

       Была забыта первая любовь, христианские братства превратились в языческие бражницы и вероотступнические бордели. Казалось, наступает конец христианской цивилизации. Семьсот лет прошло после Боговоплощения. Создавалось впечатление полного торжества христианства. Почти вся Ойкумена склонилась перед имперскими знаменами Юстиниана. На этих знаменах было начертано имя Христово. Но, к сожалению, склонились не столько перед Христом, сколько перед могуществом империи.

Гордый римский орел парил над вселенной. Как известно, гордыня приводит к оскудению веры, отступлению от нее, предательству. И уже видим трагическую кончину святого императора Маврикия, последнего представителя династии Юстиниана.

Его предательски казнили вместе с невинными детьми. Эта кровь взывала к отмщению. Как известно, кровь святых вопиет к Богу, Который слышит их. И эта же кровь призывает следовать вослед Христу, не уклоняясь Его пути.

«С Ним шло множество народа; и Он, обратившись, сказал им: если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несет креста своего и идёт за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить? Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире. Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником. Соль — добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить ее? ни в землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают ее. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Лк. 14: 25-35). 

Но идущих вослед Кресту Христову мало. Уже пали Сирия, Палестина, Египет от мусульманского меча, а пробуждение не происходило, более того, еретическое  и греховное нечестие углубилось и распространилось по всей империи.

Церковное история повествует об этом времени следующее:

«Внук Ираклия Константин следовал примеру деда своего и в 648 году обнародовал указ, известный под именем образа веры, в котором запрещал рассуждать о спорном вопросе (имеется ввиду монофелизм). Но споры не умолкали; начались по местам гонения против ослушников царского повеления; епископы-монофелиты объезжали области, дабы распространять учение свое, и вербовали себе приверженцев то увещаниями, то силой.

Тогда Максим, оставив Константинополь, уехал в Италию и Африку, чтобы противодействовать успехам лжеучения. Он имел жаркие прения с монофелитами и нашел себе союзника в римском папе Мартине, который, созвав собор в Латеране, предал анафеме новую ересь и указы, поддерживающие ее.

Когда об этом узнал император, то послал в Рим схватить Мартина. Папу привезли в Константинополь и, обвинив в вымышленном преступлении, били и мучили его и, наконец, отправили в заточение в Херсонес, где святой страдалец скончался, не изменив истине.

Такая же участь ожидала и Максима. Его с двумя учениками привезли в Константинополь и заключили их в темницы, где они претерпели всякого рода страдания и лишения, но остались непреклонны. Тогда обвинили Максима в измене и послали его во Фракию в заточение. Максим переносил гонения с кротостью и твердостью духа истинного христианина. «Благодарю Бога, - восклицал он, - что страдаю за вымышленные преступления; да омоются этим вольные прегрешения мои». Через некоторое время возвратили Максима; так как он пользовался всеобщим уважением, то приверженцам монофелизма было крайне желательно склонить его к общению с ними; это могло послужить к утверждению их учения. Употребляли всевозможные меры, чтобы выманить у него согласие: и увещание, и лесть, и угрозы – но все осталось тщетно. Максим был непоколебим; не успев склонить его к соглашению, убеждали его, по крайней мере, молчать о вере своей.

- Молчать об истине все то же, что отвергать ее, - ответил он.

- Нам дела нет до твоих убеждений, - говорили ему, - в сердце веруй, чему хочешь, только молчи.

- Господь велит не одним сердцем, но и устами исповедать Его, - возразил Максим, - святой апостол говорит «Сердцем веруется в правду: устами же исповедуется во спасение».

Когда убедились, что увещания тщетны, прибегнули к пыткам. Максим с твердостью перенес ужаснейшие истязания; мучили, били его, наконец, отрезали ему язык и правую руку и вместе с учеником Анастасием, делившим его страдания, отправили его в страну скифскую. Ученик его умер дорогой, а святой Максим томился три года в заключении, терпя всевозможные мучения. Он скончался в 662 году. Церковь благоговейно чествует память преподобного Максима Исповедника».

То, что пишет История, происходило не во времена Нерона, Комода и Домициана, но в царствование «христолюбивого» Констанция, Августа всей Римской империи.

В его царствование замучили человека, так искренне призывающего к любви, боровшегося  с разладом и грехом в человеческом естестве, призывавшего вернуться к изначальной симфонии и гармонии.

«Грех разрушил эту возможную и преднамеченную симфонию и гармонию. Начался разлад, — и в нем вся острота грехопадения. Ибо это есть прямая противоположность призванию человека... Он должен был соединить в себе весь мир, и всю полноту сил своих направить к Богу. Чрез осуществление подлинной иерархии и согласованности космических сил человек обратил бы весь мир в целостный и единый организм. И тогда излились бы на мир затопляющие потоки благодати, и Бог явился бы во всем вполне, даруя твари непреложное и вечное блаженство... Вот эта цель не исполнилась. Грехопадением разорвана цепь бытия, — взошла в мир смерть, разъединяющая и разлагающая... Этим не изменен план и строй мира. Задача осталась та же. И неосуществленная чрез творчество первого человека, она разрешается Божественной силой, через "обновление естества," в Новом Адаме, в Воплощении Слова... Для преподобного Максима характерно, что о Ветхом Адаме он судит по Новому (о "начале" по "концу," "телеологически," как сам он отмечает), и призвание человека разгадывает по Богочеловеческой полноте. Ибо к ней человеческое естество предназначено изначала, по перво-замыслу и перво-изволению Божию. В этом смысле человек есть по преимуществу Откровение Божие... Это есть тварное подобие Логоса. Этим уже предуказуется Вочеловечение Слова, как исполнение превечного совета Божия о мире... И в образе Христа сочетается полнота Божества и полнота твари...» (Г.Флоровский).

К Полноте и призывал преподобный своих современников, которые, к сожалению, не желали его слушать.

Страшны гонения от язычников, но горше – от тех, кто почитает себя христианами, но на самом деле являются волками в овечьей шкуре. Христианский мир постепенно превращался в Содом и Гоморру, идя навстречу огненному истреблению.

Лишь малое число достойно несло крест Христов, подобно святым Мартину и Максиму. Но, видимо, их молитвы поддерживали качающуюся империю ради имени Христова. Другого объяснения найти трудно. Никакие производительные силы и производственные отношения не определяют исторического процесса. Это вторично. Спасение возможно только в случае возвращения к Истине. Рим должен был пасть под мусульманскими мечами. Многим казалось, что это вопрос времени. Армия халифов уже покорили Африку, Испанию, вторгаются в Италию и Галлию. На Дунае авары, не менее свирепые варвары, терзают римское тело; одну за другой область покоряют болгары. Уже считали последние дни и часы империи, население которой обрекалась на адские мучения. Но не покаяние, а страх поразил народ. И этот страх был не перед Богом, а перед человеческим судом. Такой страх обычно ведет к предательству. Святой Климент Римский во втором послании Коринфянам писал: «Итак, не будем довольствоваться только тем, чтобы называть Его Господом: это не спасет нас. Ибо Он говорит: «не всяк, кто говорит Мне: Господи, Господи! Спасется, но делающие правду». Поэтому, братья, будем исповедовать Его делами, взаимною любовью, не прелюбодеянием, не злословием друг на друга, не завистию, но воздержанием, милосердием, добротою, мы должны сострадать друг другу и не быть сребролюбивыми. Такими- то делами будем исповедовать Его, а не противными им: и не должно нам бояться людей более, нежели Бога. Поэтому Господь на тот раз, когда мы делаем это, сказал: «Если вы будете собраны в объятиях Моих и не исполните заповедей Моих, отвергну вас, и скажу вам: подите от Меня прочь, не знаю вас, откуда вы, делатели неправды» (Мф. 7.23, Лк. 19.27)».

Господь отвернулся от мира, впавшего в нечестие. Истребление этого мира становилось объективной реальностью. «Потому, братья, оставим жительство этого мира, будем исполнять волю призвавшего нас, и не убоимся выйти из мира этого, ибо Господь говорит: «будете как агнцы посреди волков» (Мф. 10.16). Петр же в ответ на это говорит», а если волки растерзают агнцев. Иисус сказал Петру: «агнцы не должны бояться волков после смерти своей; и вы не бойтесь убивающих вас и не могущих ничего более сделать, но бойтесь того, кто после смерти вашей имеет власть над душою и телом, власть ввергнуть в геенну огненную» (Мф. 10. 28., Лк. 12.4-5). И знайте, братья, что странствование плоти нашей в мире этом, мало и кратковременно, а обещание Христово велико и дивно, именно: покой будущего царства и вечной жизни. Чем же можем мы достигнуть этого, если не жизнию благочестивою и праведною, мирские блага почитая чуждыми  для себя и не желая их? Ибо, если мы желаем приобрести их, то отступаем от пути правого» (Св. Климент Римский).

Действительно, невозможно о Непостижимом мыслить постижимо. Бог же поругаем не бывает. И забывших Его ожидает уничтожение.

Но как это часто бывает, даже страх не приводит в Храмы. Раз последние дни, то получали приглашение на пир во время чумы. Подобно жене Иова хулили Бога и уходили в небытие. Волновало настоящее, старались не думать о будущем, забыв предостережения Св. Климента Римского: «Настоящий век и будущий – два врага. Презревши первый, будем любить последний. Иначе нет надежды спасения».

Любовь к Вечности, т.е. к Богу – вот путь спасение христианина. И если угодно Вечности исчезновение империй, значит так должно быть. Но Христос сохраняет Царство ради того, чтобы спасти хотя бы малое количество верных. Видимо, поэтому Господь сохранил разрушающийся организм Римской империи. Возможно и потому, чтобы не восторжествовала в Ойкумене исламская цивилизация, которая стала грозным предостережением христианскому миру. Мусульмане повсеместно наступали, смущая христиан своей преданностью Аллаху и ревностью к аравийскому пророку, безудержным и искренним желанием исправить человечество от порока.

Но надо признать, что новое религиозное движение постепенно приземлялось в своем порыве, становясь обывательским, утрачивая революционную дерзость. По большому счету это был возврат в ветхозаветную историю. Но два раза невозможно войти в одну и ту же реку. Господь предлагал христианской цивилизации вновь совершить выбор.