Июль 2023 года
Навсегда сохраню я в памяти первую свою фронтовую Литургию в Карельском батальоне после озаренной залпами орудий Новогодней ночи в полях под Сватово. Прошло всего полгода и многое изменилось. Закончилось мучительное бездействие во втором эшелоне. Наши ребята теперь стоят на самом «передке» на Харьковском направлении, и даже бывший комендантский батальон был переформирован в мотострелковый и отправлен на фронт. Исполняя просьбу командира, мы привезли от своих друзей новую большую партию радиостанций и оборудования для развертывания закрытой и невидимой для противника «волновой сети» радиосвязи «Гранит». В боевых условиях это оказалось как нельзя своевременно. Командир полка был готов исполнить все пожелания, и поэтому на Литургию он привел с собой всех своих ближайших помощников из штабных офицеров, и еще собрал не менее роты солдат из бывшего комендантского батальона. Я с нескрываемой радостью смотрел на это многолюдство и в шутку думал про себя, что, наверное, в последний раз карелы собирались на богослужение в таком количестве разве что в день своего крещения при новгородском князе Ярославе Всеволодовиче в 1227 году.
Богослужение проходило в лесополосе посреди незасеянных полей под селом Первомайским. Над головой была растянута плотная маскировочная сеть, святой престол стоял посреди молящихся. «Благодарим Господа!», – возгласил я, начиная евхаристическую молитву. «Достойно и праведно», – отвечали братия. В божественном плане Евхаристия совершается всем собранием, и только по видимости на богослужении священнодействуют руки священника. «Наше учение согласно с Евхаристией, а Евхаристия подтверждает учение, – писал древний учитель церкви, Ириней из Лиона. - Ибо мы приносим Богу то, что Его (хлеб и вино), возвещая единство плоти и духа. Ибо, как хлеб от земли после призывания над ним Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей – из земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения».
«Твоя от Твоих, Тебе приносяща о всех и за вся» – возглашает священник, возвышая святые дары. «Тебе поем, Тебе благодарим», – отвечает собрание, стройным пением верных моих друзей по прошлым командировкам, Александра и Игорька из медицинской части. Да, все Твое, Господи, и этот хлеб и это вино – все Твое, и мы Твои. И хлеб и вино – это всего лишь знаки, собирательные символы нашего труда на земле и Твоего, Господи, ей благословения. Вот на дискосе лежит Агнец Божий, а в вынутых частичках – вся полнота Церкви, все мы, всё мироздание. Всё это мы Тебе, Создатель и Господь наш, приносим с благодарением, и самих себя приносим Тебе как этот хлеб – в «жертву живую» и Тебе угодную. Да, всё Твое, но, увы, не все Твои, но и за них, неверующих и неверных, Ты принял свой крест и распятие, и мы в любви к Тебе молимся за них за всех – за верных и за неверных, за любящих и за отрицающих любовь Твою. В этих словах и посылах и заключен всемирный смысл Литургии. «Моя любовь распялась», – говорил древний мученик Игнатий Богоносец. На крест возводит нас только вера. «Не распятый – не Христов», так говорили в старину. «Чашу Мою будете пить и крещением Моим будете креститься» (Мф.20:23), – так заповедал нам Господь.
Дары освящены, и вот лежит перед нами искупительная жертва Христова, принесенная за весь мир. Да дерзнем и мы принести теперь свою молитву «о мире всего мира». «И да приступит священник к Богу и молит о прекращении войн и восстаний, о мире, о благословении года, о быстрейшем избавлении от всех зол, личных и общих», – предписывают «Апостольские постановления», памятник раннехристианской письменности, по отношению к этому, высшему моменту Божественной литургии. И мы молимся о всем мире: «помяни, Господи, всех во благое, всех нас помилуй, всем нам примирися, умири множества людей Твоих, развей соблазны, упраздни брани и раздоры церквей, низложи гордыню язычников, возвыси род христиан православных, Твой мир и Твою любовь даруй всем нам…».
«Святая – святым», – возглашает священник, и воинство отвечает ему: «Един свят, един Господь наш Иисус Христос». Только Он свят по естеству, а мы все по причастию, мы общаемся с Ним в Его святости. Известно, что святой праведный Иоанн Кронштадский для научения своих чад преподавал такой урок. Он выходил перед причастием на амвон Андреевского собора, где он служил в Кронштадте, и объявлял, что кто готов к причастию становитесь здесь у амвона. Народ выстраивался как обычно в очередь к причастию. Тогда праведный пастырь объявлял им, что сегодня вы причащаться не будете, и, обращаясь к народу, говорил: «подходите те, кто не готов!» Вот он урок праведности! Никто не должен признавать себя достойным причащения, а должен говорить себе: «Я недостоин, но верую, что освящаюсь причащением» (Варсонофий Великий).
Все молитвы и последования мы и «вычитываем» лишь только для того, чтобы ощутить в призывающей нас благодати и милости Божьей всю меру своего окаянства и недостоинства. И потому «хорошо и преполезно будет каждый день нам приобщаться и принимать святое Тело и Кровь Христову», – говорил учитель Церкви Василий Великий. Но, увы, как же это сильно расходится с современной церковной практикой и самим устоявшимся образом благочестия, когда «по преданиям человеческим» мы отстраняемся от благодати Божьей, даруемой нам туне, выстраивая между Христом и его народом заборы из долгих «правил и последований». И получается, что нам нужно оказаться на войне, в ее безбытности и стать пред лицом смертельной опасности, чтобы снова понять и пережить эту простоту первохристианства, ту радость встречи с Богом в таинстве святой Евхаристии лицом к лицу. Для Церкви сотворен мир, сказано у Ерма, и, как учил Златоуст, «для Бога Церковь вожделеннее неба. Небесного тела не принял Он, а плоть Церкви принял. Небо для Церкви, а не Церковь для неба». А что есть Церковь как не Божественная литургия? На войне, когда весь мир собирается в единую точку, где есть только ты и твой последний выбор, легче всего доходишь до смысла этих последних слов Христа: «И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Литургия заканчивается, но не кончается ее таинство! Вот почему, едва вернувшись домой, в свою благословенную пустыню на заповедные берега Водлозерья, я снова и снова собирался на фронт, чтобы таинство Божественной литургии могло там продолжаться.
+ + +
По возвращению из одной из последних своих командировок на фронт, меня пригласили на дружескую встречу людей активных и неравнодушных к теме СВО. Встреча проходила при храме Сергия Радонежского на Ходынке в Москве. Встречу организовывала православная организация «Сорок Сороков», в ней участвовали разные, в том числе и очень известные в православной среде Москвы люди. Собравшимся было интересно послушать «новости с передка», но, главным образом, всех интересовал опыт фронтовой литургии. Все сказанное было принято с одобрением и неподдельным интересом, однако тема причащения воинов, участвующих в сражениях и «виновных в пролитии крови» вызвала острую дискуссию. Этот спор был тогда решен не столько аргументами, сколько негодованием большинства собравшихся, обвинениями в «не патриотизме» и «пацифизме» того уважаемого и богословски очень начитанного человека, который осмелился поднять тогда эту столь «неудобную» тему. Этот вопрос, конечно же, требует разъяснения.
Христианская Церковь свой взгляд на воинское служение выразила в причислении многих воинов к лику святых. Многим святым воинам, как например св. Великомученику Георгию Победоносцу, именно воинская доблесть вменяется в особую заслугу. Наши русские святцы едва ли не на треть состоят из благоверных князей и воинов. Однако, прозвучал и голос св. Василия Великого, смотревшего на убийство на войне как на вольное убийство и признавшего даже тех, которые поражали разбойников, подлежащими отлучению от Св. Тайн. Именно на мнение этого учителя Церкви чаще всего ссылаются противники причащения воинов на поле брани (в зоне боевых действий). Однако у самого св. Василия обнаруживается неуверенность в правильности такого взгляда, когда он в ином правиле написал: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения токмо Святых Тайн». Упоминая «отцов», св. Василий Великий, разумел Св. Афанасия Великого, писавшего в послании к Аммуну-монаху: «Непозволительно убивать, но убивать врагов на брани и законно, и похвалы достойно». «Однако, – как отмечает авторитетные византийские канонисты Зонара и Вальсамон, – совет св. Василия как будто нигде не исполнялся, а руководством всегда служили упомянутые слова Афанасия Великого, приведенные и Василием». Вальсамон при этом приводит примеры некоторых духовных лиц, которые участвовали в сражениях и, следовательно, убивали людей, и за это все же не только не были лишены права священнодействовать, но и были удостоены многих наград.
«Величайший праведник земли русской преп. Сергий Радонежский, - как пишет о.Георгий Шавельский в своем «Православном пастырстве», - не только благословляет Вел. князя Дмитрия Иоанновича на войну с угнетателями русской земли – татарами, но и дает ему в сподвижники двух иноков – Пересвета и Ослябю, которые потом и сложили свои головы в бою с татарами. Основанная преп. Сергием Троице-Сергиева Лавра, будучи осаждена польскими войсками под начальством гетмана Сапеги и Лисовского, в течение шестнадцати месяцев (с сентября 1608 г.) выдерживает осаду, отражая атаки 30-тысячного войска. И Церковь не осудила ни Пересвета с Ослябей в XIV в., ни ратоборцев – троице-сергиевских монахов в XVII в. Может кому-либо показаться ужасным, что монахи Пересвет и Ослябя, сменив рясу и клобук на броню и меч, бросились в бой, чтобы защищать родную землю, но было бы еще более ужасным, если бы Церковь в самые трагические моменты жизни народа оказалась равнодушной к его переживаниям, мучениям, страданиям и не поддержала его в борьбе за правду. Такая Церковь оказалась бы чужою для народного сердца». Если бы Церковь действительно следовала мнению св. Василия Великого, то получалось бы так, что наиболее отважные и праведные воины всю жизнь были бы лишены причастия так, как находясь на службе своему Отечеству, они непрестанно вынуждены участвовать в сражениях. Справедливо ли было это, и не явилось бы такое положение самым тяжким и невыносимым наказанием для верующей христианской души?
***
От редакции РНЛ. Напоминаем боголюбивым читателям, что 12 апреля в деревне Варишпельда, расположенной в самом сердце Водлозерского парка в Пудожском районе Карелии сгорел дом семьи священника Олега Червякова, настоятеля храма прп. Диодора Юрьегорского. Отец Олег – основатель и первый директор Национального парка «Водлозерский» – вместе с супругой матушкой Натальей на протяжении многих лет возрождает духовное наследие Водлозерья, восстанавливает храмы и часовни. Подробнее о подвижнической деятельности священника Олега Червякова можно прочитать на сайте Петрозаводской епархии в материале по этой ссылке.
В день пожара батюшка находился в командировке в зоне боевых действий. «Русская народная линия» публикует его фронтовые заметки.
Отец Олег не хотел обращаться с просьбой о помощи. Только настойчивость Ю.Ю. Рассулина позволила узнать номер телефона к которому привязана банковская карта о. Олега: +7-911-426-41-02 (Олег Васильевич Ч.)
