Легенда вологодской, да и всей русской словесности нашей эпохи - творческий путь Сергея Багрова (1936-2022), прозаика и публициста яркого дарования. Судьба преподнесла ему много подарков. Среди них саамы драгоценный - знакомство и дружба с поэтом Николаем Рубцовым. Удивительно, что они родились в одном году – 1936, в одном месяце – январе, только в разные числа: Николай 3 января, Сергей – 8 января.
Они учились вместе в техникуме в Тотьме, дружили, увлекались поэзией. И, естественно, Сергей Петрович не мог не написать о своём друге юности и молодости. «Толчком» к тому, как ни странно, послужила просьба-напутствие Василия Ивановича Белова.
***
-До сих пор храню в памяти необычный разговор, - признался Сергей Петрович. – Мы коснулись творчества Николая Рубцова. Василий Иванович, у меня с ним сохранялись тёплые отношения, со свойственной прямотой заявил: «Ты должен написать эту книгу! Лучше тебя никто не знает Николая Рубцова! Ты востребован! Книгу эту будет читать не только Вологда, но и вся Россия. Пиши с подробностями, по возможности, обо всех годах жизни поэта. У тебя получится! Тем более, что часть этой книги, опубликованную в «Роман-газете», ты уже сделал. Со страниц повествования к нам обязан придти настоящий
Рубцов, такой, каким он был в жизни…».
- Засучив рукава, Вы приступили к делу?
- Напутствие Василия Белова я расценил как поддержку и своего рода «литературный заказ». Работал с радостью, азартом. Книга «Россия. Родина. Рубцов» вышла в вологодском издательстве «Сад-огород» в 2005 году, имела много откликов. «Книга удивительно лиричная, полная щемящей грустной музыки, - отметил известный прозаик из Москвы Владимир Личутин, - никакого «ячества», глума и панибратства… Всё чисто, целомудренно и совестно. Так мог написать лишь сокровенный друг, знавший поэта с детских лет…».
«Сей труд высокий и душевно ценю, - писал поэт Анатолий Мартюков из Великого Устюга, он, кстати, воспитывался в детдоме вместе с Рубцовым. - Это, пожалуй, самое полное и лучшее собрание о нашем большом земляке и друге. Сразу заметил особый дар автора, его лирический настрой… Его образы раскрываются, как луговые цветы…».
«Огромное, точнее необъятное благодарение за Вашу книгу, - прислала письмо из г.Артёма Приморского края Зинаида Дубинина. – Книга пошла в народ дальневосточный. В годы смуты нас стал укреплять Н.Рубцов. Вас мы чтим как друга Н.Рубцова, самобытного патриота и крестьянина…».
- Знаю, Сергей Петрович, что Вы не ограничились одной книгой о Николае Рубцове?
-Да, я всё же чувствовал себя должником перед лириком, не высказался о нём до конца. И вот накануне 80-летия Николая Рубцова я продолжил воспоминания, назвал их «Дорога в рай». Главная цель – «закрыть» как можно больше «белых пятен» в судьбе поэта. Свидетелей жизни Рубцова почти не осталось. И было бы досадно, если бы наш русский читатель недополучил в познаниях о поэте то, что мог бы получить. Поэтому я и поторопился рассмотреть портрет Николая Михайловича как можно полнее.
- В Тотьме Вы впервые встретились не только с Николаем Рубцовым, но и с Василием Беловым. Расскажите, как это было?
- Помнится лето 1963 года. Тотьма, пристань. Сюда, к пароходу я приходил почти каждый день. Любил приходить сюда дружок мой Вася Елесин, с кем мы вместе работали в тотемской районной газете. На той же пристани мы встретили и Василия Ивановича Белова, автора только что вышедшей книги «Знойное лето». Белов прихрамывал и лицо его было угрюмым. Он ехал в командировку в Великий Устюг. И вот решил задержаться. Нам он сказал:
- Позднее уеду. Теперь мне надо придти в себя.
Мы поняли: что-то случилось на пароходе. Белов раскрылся:
- Ссора была. С пижонами. Из-за песни. Они пели какую-то красивую чепуху. А я потребовал нашу, русскую. И вот они на меня. Всей стаей… Не буду об этом и говорить. Противно. Сейчас бы мне, эх, настоящей лесной тишины. Может, подскажите, где она тут?
Мы рассмеялись.
-Где же, как не в лесу!
Белов улыбнулся:
- Что мне и надо!
Сказано – сделано. Переплыв на пароме через Сухону, мы оказались на том берегу, где была просёлочная дорога, которая нас и вывела в Красный бор, одно из красивейших мест в окрестностях Тотьмы.
День был чудесный!
Мы с Елесиным приставали к Белову, чтобы он открыл нам, как это так у него в рассказах выходит соединение того, что случается в жизни сейчас, с тем, что было в ней и что будет.
- У вас и вопросы, - поморщился Белов. – Как у литературных светил. Всё это… выбросьте лучше из головы. Когда захочется писать – запишется само. И о том, что вчера, и о том, что потом. Без всяких соединений.
Мы даже немного смешались.
-А как же тут быть?
- Никак. Просто - жить! – ответил Белов и, выбросив руку вперёд, спросил, как потребовал:
- Что вы там видите?
- Сухону.
- А там? – рука Белова вскинулась вверх.
- Облака.
- Опишите их состояние. По-настоящему опишите. Это и будет литература.
Право, около нас и над нами, было всё так обычно, в то же время и необычно. Большая река. А над ней? Уплывали одни облака. Приплывали другие, точь-в-точь строители, образуя на карте небес белопёрое государство. Так, наверное, и душа, сливаясь с душой, образуют счастливую территорию, где подобно всполоху над рекой, торжествует развёрнутое сияние.
- Иногда, если речь заходит о Василии Белове, можно услышать, что он был очень требовательным к товарищам по литературе, редко кого поддерживал. Так ли на самом деле?
- Скорее наоборот – он замечал способных авторов, давал им советы, помогал. Приведу поучительный случай. На литературных семинарах, постоянно проходивших в Вологде в конце 50-х, начале 60-х годов прошлого века, Белов как руководитель выделили двух детдомовцев – Колю Рубцова и Анатолия Мартюкова. Голоса у них разные, а источник один – образы красивой деревни Николы, образы родной природы. Строки стихов обоих поэтов вели за собой, обнажали тайну души влюблённого в красоту и чудо счастливого человека.
Помню, мы принимали Анатолия Мартюкова в писательский Союз. Вёл собрание Александр Грязев. Не знаю почему, но, видимо, мало кто читал Мартюкова, поэтому были безразличны к тому, примут ли его в наше братство или не примут? Случилось так, что против его вступление в Союз поднялись 2-3 руки. Воздержавшимся оказалось почти всё собрание. А за то, чтобы принять Марюкова? Один человек. И это был я.
На следующий день в писательскую организацию позвонил только что приехавший из Москвы Василий Белов. К счастью, он был хорошо знаком с творчеством Мартюкова. Услышав, что Анатолий оказался непринятым, Белов разразился тяжёлой бранью:
- Да вы что там все с ума посходили!?
Надо отдать должное Саше Грязеву. Он набрался мужества и потребовал от всех по-настоящему ознакомиться с творчеством Мартюкова. Повторное голосование поправило положение. Мартюков был принят в Союз единогласно. Это был, действительно, редкостный поэт.
Добавлю ещё. Уплывая в очередной раз из Тотьмы в Вологду, Белов крепко пожал мою руку. И сказал как бы от имени всех, о ком беспокоился, как о братьях:
- Рубцов, Романов, Коротаев, Багров, Цыганов… Каждый из вас имеет собственный стиль. Каждый по своему видит всё, что около и вдали. И проявляет себя через собственную работу. Кто о ней судит? Прошедшее время. А в нём – тот самый, кто хотел бы прочесть нас не только глазами, но и душой.
Слово писателя знай гуляет по белу свету, помогая всем страждущим в постижении крена жизни, особенно в наши дни, когда рядом воинствуют ложь, обман, блуд и зависть. Но ведь и ты присутствуешь в этом мире. Чего ждать от тебя?
- Первым делом того, что ты должен быть как опора, на которой держится наша жизнь, - молвил я.
Белов вздохнул:
- О, как нам не хватает этой опоры… А где найти её? Только в своём народе. Именно в тех, кто всегда рядом с нами…
- Золотые слова Василия Ивановича! Он ведь и сам следовал им.
- Без сомнения. Так уж выпало по судьбе, что главными героями большинства его произведений стали крестьяне. Те самые труженики полей и ферм, о которых мы начинаем незаслуженно забывать. Собственно, крестьяне и были главным стержнем Советского Союза. Среди них Белов и родился. И жил среди них. Благодаря чему в основе всех его публикаций и был обозначен путь, каким шла страна в своё завтра и послезавтра. Путь колхозно-совхозный, который наткнулся на стену. А что за стеной? Куда идти дальше? Уверен: был бы сейчас Василий Иванович около нас, он непременно вернулся бы к этому страшно больному для всех вопросу. Ведь все доподлинно понимают: Россия – без деревни – это уже другая страна. Не наша.
- Соглашусь с Вами, Сергей Петрович, что герои большинства произведений Василия Ивановича Белова – крестьяне. Но уточню: среди его героев есть и домашние животные, и дети, и эти герои особо популярны у школьников и подростков. Вы в своём творчестве тоже не обошли стороной детей. Это было влияние Василия Ивановича?
- Русская литература всегда с трепетом относилась к теме о детях, вспомним сказки Александра Пушкина, стихи о крестьянских детях Николая Некрасова, рассказы Антона Чехова, я мог бы и дальше перечислять. Пример Василия Белова в этом плане, конечно, вдохновлял. Но дело также и в ином. Меня постоянно ловили цепкие руки из детства. Видимо, от сильного притяжения к тому времени, в котором осталось главное ребяческое богатство – искренний смех, игры, резвость и бесшабашность. Возвращаюсь в детство, наполняешь себя мечтой – быть таким, каким ещё не бывал. Картины из детства волнуют. Писателю выдумывать что-то особенное не обязательно, стоит лишь вспомнить минувшее, давности милой поры. Наверное, поэтому я написал рассказы о странствиях сорванцов…
В сердце - ещё одна из встреч в конце декабря 2005 года. Говорили о патриотизме. «Обо всех патриотах, кто горой за народ, рассказать невозможно, - напутствовал Василий Иванович. – Но стремиться к этому надо. Особенно, если тебя беспокоит память. Память о тех, кто жил меньше, чем собирался…». В присутствии милейшей супруги Ольги Сергеевны мы обменялись новыми книгами. Я подарил ему «Россия. Родина. Рубцов», а он мне – «Невозвратные годы». Позже Василий Иванович вручил мне трилогию «Час шестый», книгу объёмом без малого в тыщу страниц, написав на ней: «Серёжа, мы давно с тобой близки и понимаем друг дружку великолепно. Будь здоров и живи долго. Белов.
27.12. 2002.».
- Сергей Петрович, что Вы думаете о состоянии современной русской литературы?
- Положение русской литературы не простое. Нет негласного капитана, каковыми в своё время были и Рубцов, и Белов, и Руспутин, и Кузнецов. Но это не значит, что наступила пора литературного прозябания, что будут выходить лишь заурядные книги. Нынешние таланты – это так очевидно – в забвении. Но их время, верю, придёт. И мы увидим произведения, которые всех нас ошеломят…
Все мы – дети единственной Родины, и служим ей, как позволяет совесть. Кого-то из нас читатель и не запомнил. Но это не так уж и важно. Важно другое. Мы были все – я имею в виду Вологодскую писательскую организацию – в полёте высокого вымысла, когда хочется плакать и улыбаться, когда живое русское слово стало пропуском в край, где сбывается всё, даже то, что ты потерял…
Июнь - сентябрь 2022 г.
ВОЛОГДА
