III
«Странная победа» страны Ниппон, или «Это уже не спасет Японию…»
Утверждение, что Россия стояла на пороге победы над Японией, несмотря на хорошо организованную и подготовленную «большую катастрофу» при Цусиме, многим может показаться слишком категоричным. Не пытаясь переубедить несогласных, приведем несколько живых иллюстраций к вышесказанному.
К маю 1905 года против японской дивизии стоял русский корпус.
Со снабжением, артиллерией, даже полевыми телефонами было все нормально. Потери армии убитыми за полтора года войны, были в два раза меньше японских. И даже если добавить к ним умерших от ран и просто от болезней, составляли менее 45 тысяч человек, то есть были меньше, чем теряла в 1990-е годы РФ за три-четыре дня, в якобы мирное время[1].
Большая часть раненых возвращалась в строй. Смертность в русских госпиталях, по сравнению с японскими, была в два-три раза меньше[2]. Русская военно-полевая медицина была на порядок лучше японской. Как свидетельствует в своей монографии генерал-майор медицинской службы Александр Прокопьевич Горячевский, ― начальник Центрального Госпиталя ФПС РФ ― даже переносные рентгеновские аппараты в Маньчжурской армии были[3].
Так что, начни Маньчжурская армия просто шагать вперед, − японцев паровым катком по асфальту бы размазала.
Об этой потенциальной возможности русской армии одержать победу и в преддверии Цусимы, равно как и после нее, единодушно свидетельствуют и известный генерал Антон Деникин в своем «Пути русского офицера», говоря об однозначной победе при первом же наступлении, и лучший из эмигрантских историков русской армии Антон Керсновский.
Эту же точку зрения высказывает в своих «Итогах войны» бывший главнокомандующий Алексей Куропаткин. Ставя себе в заслугу, что сберег армию, а проиграли-де войну без него, из-за революции. А откуда революция та клятая взялась, ему Куропаткину с маньчжурских сопок видно плохо. Даже с белого коня, на котором он любил наблюдать деяния рук своих под Ляояном, Шахэ, Сандепу и Мукденом.
То, что эта возможность победы не наше измышление сто лет спустя, подкрепленное свидетельствами битых «бездарных» царских генералов и тех, кто на просторах Манчжурии генералом еще только готовился стать, свидетельствуют и «голоса с той стороны».
Американский историк Тайлер Деннет писал в 1925 году о результатах переговоров в Портсмуте: «Мало кто считает теперь, что Япония была лишена плодов предстоявших побед. Преобладает обратное мнение. Многие полагают, что Япония была истощена уже к концу мая, и что только заключение мира спасло ее от крушения или полного поражения в столкновении с Россией»[4].
Деннету Тайлеру вторят знаменитый английский военно-морской писатель и эксперт Джулиан Корбетт, а также современные английские и американские исследователи, такие как Эрик Гроув и Дж. Вествуд и другие[5]. Вот, например.
Слово разведке. Забугорной
Крупнейший американский разведчик, контр-адмирал в отставке Эллис М. Захариас[6] в своих мемуарах «Секретные миссии», вышедших в 1946 году в Нью-Йорке, а в 1959 году в Москве, описывает свою работу в военно-морской разведке и контрразведке США с 1920 года по 1945, протекавшую как в Японии, так и в Штатах. Как сказано в аннотации Воениздата: «Значительное место в книге уделяется психологической войне против Японии, в которой видную роль играл сам Захариас».
Вот пару моментов из этой войны сейчас и приведем.
Первый эпизод относится к 1935 году. Эллис Захариас был приглашен на неофициальный обед в доме Такэми Миуры, первого секретаря японского посольства. С японской стороны присутствовал также военный атташе полковник Мацумото. После обеда и кофе Миура обратился к Захариасу с просьбой обсудить сегодня японо-американские отношения:
«‒ Захариас-сан, мы хотели бы обсудить сегодня японо-американские отношения.
Я вспомнил приезд Екояма в Ньюпорт и подумал что на этом обеде мне, вероятно, придется столкнуться с такой же путаной аргументацией, как и тогда.
― Я очень рад этому, господин Миура, ‒ уронил я небрежно, ‒ что вы имеете в виду?
Эллис Захариас, капитан 1-го ранга
В начале нашей беседы почти слово в слово повторялся мой разговор с Итиро Екояма, а потом мы перешли к истории и русско-японской войне, которая по-иному освещает наши отношения».
Япония израсходовала бы свои ресурсы и погибла
«‒ Давайте обратимся к 1904 году, ‒ сказал я,‒ я уверен, вам известно, что в это время США испытывали к Японии самые дружеские чувства.
‒ Да, — подтвердил Миура, ‒ это верно.
‒ Интересно, знаете ли вы, что эти чувства однажды спасли Японию от очень серьезного затруднения, более того, от значительных материальных потерь.
‒ О, это удивительно! ‒ воскликнул Миура. ‒ Каким образом?
‒ Так вот, ‒ ответил я, ‒ когда русско-японская война приняла широкий размах, президент Теодор Рузвельт понял, что Япония недооценила связанный с ней риск, рассчитывая, что она продлится всего несколько месяцев. А так как Япония не подготовилась к затяжной кампании, то не могла продолжать боевые действия дальше, несмотря на блестящие успехи в войне.
Все присутствующие слушали с исключительным вниманием.
‒ Ваши военные советники сами поняли, что война для Японии достигла критической точки. Продолжайся она еще три − четыре месяца, Япония израсходовала бы свои ресурсы и погибла.
Полковник Мацумото, ‒ повернулся я к военному атташе, ‒ вы, конечно, помните обстановку? Верно ли я ее обрисовал?
‒ Совершенно верно, ‒ категорически подтвердил полковник.
Всем присутствующим стало ясно, что я оказался в выигрыше. Хотя такое мнение о ходе русско-японской войны было у нас общепринятым, здесь мне впервые удалось получить от японца, причем человека военного, подтверждение правильности моего мнения по этому вопросу. Только тот, кто близко знает японцев, может оценить, что означало такое признание в присутствии группы японцев»[7].
Как, видим, для Захариаса мнение, что Япония к моменту еще только просьбы о мире, стояла на пороге гибели, является очевидным и даже общепринятым.
Во всяком случае, в круге людей, владеющих информацией.
«История Японии была моим путеводителем в эти трудные месяцы»
Второй случай относится к декабрю 1943 года. Анализируя выступление по радио Императора Японии Хирохито, в котором он признал, что: «обстановка является самой критической за всю долгую историю Империи», Захариас говорит:
«История Японии была моим путеводителем в эти трудные месяцы, и я узнал, что аналогичная обстановка существовала во время русско-японской войны 1904-1905 годов.
[Таким образом, Захариас считает обстановку, в которой находилась Япония в конце 1943 – начале 1944 года, − когда Япония уже очевидно стояла на пороге военной катастрофы, − вполне аналогичной той, в которой Япония была в ситуации русско-японской войны 1904-1905 годов! Выводы делайте сами. – БГ].
В то время мы имели несколько высококвалифицированных военных наблюдателей в русской и японской армиях. Их объективные оценки дали нам возможность очистить факты русско-японской войны от массы пропагандистских наслоений, которыми обычно заполняются сообщения.
Среди наблюдателей был капитан 1-го ранга Пейтон С. Марч (позднее − Начальник штаба армии США). Один из его докладов служил мне путеводителем в оценке положения Японии.
В докладе № 6 от 3 января 1905 года он давал описание так называемого сражения на реке Шахэ, в котором японцы впервые не имели успеха.
Русская атака при Шахэ.
Рис. франц. художника времен русско-японской войны
«Результат этого сражения, − писал он, − ясно сказался на всех японских генералах, с которыми я общался. Они, кажется, впервые поняли, или, по меньшей мере, впервые открыто показали, что осознали размах того конфликта, который затеяли».
Именно под влиянием такого неожиданного хода событий японцы попросили президента Теодора Рузвельта стать их посредником в поисках мира”[8].
Президент посредником, естественно, стал, но своего отнюдь не упустил. Упирая на то, что посредничество, да еще с Россией, дело тонкое, он немедленно заключил с японским премьером Кацурой секретное соглашение.
Соглашение это было, как нетрудно представить, все о тех же вновь приобретенных дядей Сэмом Филиппинах, на которые страна Ниппон, в очередной раз, мамой поклялась не нападать. Добрый дядя из Вашингтона милостиво согласился в ответ с фактом наличия японской оккупации Кореи[9].
Возвращаясь же к делу при Шахэ, следует учесть, что оно традиционно считается нашей очередной неудачей. Как пишет в своих «Очерках русско-японской войны. 1904», Петр Николаевич Врангель бывший тогда хорунжим, а с декабря 1904 года сотником 2-го Аргунского полка летучего отряда генерала Павла Карловича фон Ренненкампфа, − генерала, любимого и уважаемого автором «Очерков»:
Генерал Павел Карлович фон Ренненкампф
«Дело под Шахэ было проиграно. Блестяще задуманная операция не удалась…
Кого винить в постигшей нас неудаче? Кто виноват в том, что победа, столь близкая от нас, ускользнула из наших рук? На это даст правдивый ответ история…»[10].
Ответу на заданный Петром Николаевичем вопрос собственно и посвящена вся «Цусима – знамение…», а здесь отметим, что японские генералы, оказывается, считали свои дела швах, еще до Сандепу и Мукдена. Несмотря на видимость побед. И даже небольшой успех 2-й армии генерала О.К. Гриппенберга, который намечался в начале операции под Сандепу, мог окончательно переломить положение в нашу пользу.
Состояние же высшего японского военного руководства к августу 1905 года нельзя характеризовать иначе, как паническое. Вот что пишет об этом современный японский историк профессор Окамото Сюмпей.
КАК ЭТО ВИДЕЛИ ОНИ САМИ…
«Военные перспективы Японии были безотрадными»
«Сразу после отъезда [министра иностранных дел Японии] Комуры [в Портсмут] глава [Имперского] штаба [маршал] Ямагата уехал в Маньчжурию.
На следующий день он лично проверил положение дел на передовой и 25 июля устроил совещание, на котором присутствовали Ойяма, начальник штаба Кодама, и командующие армиями Куроки, Оку, Ноги, Нодзу и Кавамура.
Очевидно, что военные перспективы Японии были безотрадными. На тот момент армия России была в три раза сильнее японской. В то время как в японской армии остались в основном офицеры запаса, так как большинство кадровых офицеров было убито или ранено, русская армия состояла в основном из первоклассных военных, недавно прибывших из Европы.
Боевой дух противоборствующих сторон также полностью изменился. Командующий Линевич честно и прямо телеграфировал Царю, чтобы договоренности о мире не достигали, пока военная ситуация в Маньчжурии остается очевидно выгодной для России.
Куропаткин вспоминал: "Никогда за всю историю войн Россия не выставляла на поле сражения столько войск, сколько находилось в 1-й, 2-й и 3-й Маньчжурских армиях в августе 1905 года".
Тем временем провоенная фракция вокруг Царя с каждым днем становилась все больше, требуя немедленного прекращения мирных переговоров»[12].
Между тем переговоры в Портсмуте зашли в тупик, благодаря твердой позиции Государя Николая Александровича, однозначно сказавшего, что Россия не станет платить компенсацию и не пойдет на территориальные уступки. [Но зато на них очень настаивал наш посол в Портсмуте Витте в своих телеграммах Государю].
Верховный полномочный представитель Японии Комура 26 августа доложил своему правительству, что вынужден будет прервать переговоры на следующей сессии.
«Это донесение пришло в Токио в 8 часов утра 27 августа. Встревоженное серьезностью ситуации, японское правительство распорядилось, чтобы Комура отложил следующую сессию на день, и созвало совместное совещание гэнро[13] ‒ членов кабинета в доме гэнро Ито.
Японский император и его сподвижники.
1. Император Мейдзи. 2. Японский флот. 3.Адмирал Саито, командующий флотом.
4. Генерал Тераучи – военный министр. 5 Фельдмаршал виконт Кацура – премьер-министр.
6. Адмирал Ямамото – морской министр.
Ито, Ямагата и Иноуэ, премьер-министр и исполняющий обязанности министра иностранных дел Кацура, военный министр Тэраути, военно-морской министр Ямамото и вице-министр иностранных дел Тинда совещались до полуночи и после нескольких часов перерыва собрались снова утром на следующий день.
Японские руководители, которые пришли на это чрезвычайное собрание, чтобы сделать выбор между миром ценой уступок и войной, по сути дела, не имели выбора…
Со стороны Японии Главнокомандующий Маньчжурской армией, раздраженный медленным проведением переговоров, срочно телеграфировал своему правительству, чтобы оно скорее заключило мир.
Военно-морской министр Ямамото отчаянно подталкивал к уступкам во имя заключения мира».
[И это после Цусимы!
Объяснить позицию Ямамото можно только одним. Адмирал Ямамото отчаянно боялся, что в случае возобновления военных действий в Маньчжурии, одним из требований победившей России будет уничтожение японского боевого флота. Недаром ведь адмирал И.Ф. Лихачев до конца считал, что мир можно заключать только после передачи в русские руки острова Цусима. Во избежание…
Перед вашими глазами две схемы начальной фазы Цусимского боя: по японским данным в так называемом «Описании военных действий на море в 37-38 гг. Мэйдзи (1904-1905 гг.)» (схема 1) и восстановленная в книге «Цусима – знамение…» истинная схема этой фазы (схема 2)[14], что и сочтено нашими флотскими кругами «крупным историческим открытием».
Схема 1. Маневрирование эскадр в первой фазе боя с 13:49 до 14:25.
По описанию в «Сражении в Японском море»
Схема 2. Маневрирование главных сил русской и японской эскадр в 1-й фазе Цусимского боя: 13:49 – 14:25. Восстановлено на основании русских и японских источников графическими расчетами и моделированием на маневренном планшете
Разница как говорится налицо. Зачем «победившим» японским адмиралам было идти на очевидную фальсификацию?
Метание ‒ иначе не назовешь! ‒ в течение первых десяти боя минут японского Соединенного флота наглядно объясняет, почему призовые японские комендоры целых десять минут не могли пристреляться по идущей курсом NO 23° тихоходной русской эскадре. А вот наши «необученные» артиллеристы за эти же минуты добились числа попаданий, достаточных чтобы сжечь Соединенный флот при наличии взрывчатки, аналогичной японской.
Искажение японскими морскими лордами картины первых минут выигранного ими сражения в Японском море лучше любых иных свидетельств говорит о том, что в глубине души, своим флотоводческим триумфом Цусимский бой они не считали.
И в этой глубине души, как черт ладана, боялись встречи с русским флотом, произойди она когда-нибудь на сколько-нибудь равных условиях.
Адмирал Ямамото: Это уже не спасет Японию
Понятно теперь, почему военно-морской министр барон Ямамото Гомбей отчаянно подталкивал к любым уступкам в Портсмуте «лишь бы не было войны». Именно адмиралу Ямамото принадлежит следующая историческая фраза, произнесенная им, когда в Токио было озвучено, что Япония все же может получить пол-Сахалина. Ямамото тогда заявил:
«Если эта информация неверна, передавшему ее чиновнику придется произвести себе харакири».
«Впрочем, − сокрушался адмирал, − это уже не спасет Японию, поскольку не даст возможности заключить столь необходимый ей мир»[15].
Видно, многое было ясно японским морякам, что они постарались скрыть не только от остального мира, но даже как бы от себя.
Призрак 2-й эскадры, «с каким-то нечеловеческим упрямством», как пишут иные авторы, но вернее, − с превосходящей человеческие возможности самоотверженной верностью долгу и присяге, пробивавшейся на север курсом NO 23°, − даже лишившись двух флагманских кораблей! − не давал спать спокойно не только адмиралам.
И не только страны Ниппон
«Весь безумный день, по наитию или по приказу, русские демонстрировали твердую решимость прорваться на север. Будучи отброшенными назад, снова и снова они возвращались на северо-восточный курс…», ‒ с почтительным недоумением писал в своем донесении о Цусиме, будущий адмирал, а тогда капитан 1-го ранга Уильям Кристофер Пэкинхэм. Пэкинхэм видел всю Цусиму «в лицо» наблюдавший весь бой со своего кресла на борту броненосца «Асахи».
В этом же отчете, основные моменты которого изложены в «Цусима – знамение…», а также в публикации на РНЛ от 14.06.2020 «Путь у каждого свой», каперанг объясняет почему «ни адмиралу Того, ни флоту его страны не пришлось подвергнуться Божиему Суду – идти на риск неминуемого поражения»[16].
Основные выводы главного английского представителя на эскадре Того, удивительным образом совпадают с выводами русского генерала по адмиралтейству, а затем советского вице-адмирала Александра Викторовича Шталя, в его редко цитируемой статье «Цусима» в «Морском сборнике» № 5 за 1923 год. Едва ли не впервые с тех пор она воспроизведена в моей трилогии, а также в заключении главы «Хеллвилльские хроники», РНЛ, 02.06.2020.
Главный же вывод таков:
«Русский командующий мог стратегически проиграть японскому, а мог и выиграть – независимо от этого его артиллерия была не в состоянии принести ему победу…
Также трудно представить себе стратегию, следуя которой, японцы могли бы лишить себя преимуществ, пока их артиллеристы поддерживали эффективный огонь».
Перевод, или оригинал последних высказываний будущего адмирала Королевского флота несколько тяжеловат, но вывод из них сомнений не оставляет.
Победа в Цусиме была достигнута таким огневым превосходством японского флота, перед которым тщетны оказались любые тактические или стратегические выигрыши русского адмирала. Равно как и постоянно отмечаемые Пэкинхэмом блестящее мужество русских моряков и их совершенно неожиданно хорошая боевая подготовка, включая неизвестно откуда взявшуюся меткую, − но при этом на удивление безрезультатную стрельбу.
«Жидкий огонь» новых японских снарядов, умноженный на полуторное превосходство эскадренного хода сыграл предначертанную ему роль, несмотря на достаточно суетливое, чтобы не сказать безтолковое руководство Соединенным флотом, называемое, почему-то, − особенно отечественными авторами, − гениальным. Японские адмиралы даже несколько раз теряли визуальный контакт с преподнесенной им на блюдечке русской эскадрой.
Но все было сделано для того, чтобы японская эскадра победила, руководи ей даже выпускник заочных курсов юных мичманов].
После этой небольшой исторической справки, вновь слово профессору Окамото Сюмпею:
«Поэтому на собрании было решено, что Япония должна заключить мир прежде, чем военная ситуация в Манчжурии ухудшится окончательно».
Экономические перспективы были не лучше…
«28 августа в 2 часа пополудни состоялось совместное совещание гэнро, кабинета и высших военных чинов с присутствием императора.
На конференции сперва спросили мнение тех, кто обычно воздерживался от высказываний.
Военный министр Тэраути заявил, что из-за нехватки офицеров война не может больше продолжаться и что сражаться по ту сторону линии Чангчун[17] нельзя, так как все сообщение с этой линией перерезано.
Министр финансов Соне доложил, что продолжать войну невозможно, потому что Япония не может найти дополнительных источников для ее финансирования. Его мнение поддержали Мацуката и Иноуэ.
[Глава Имперского штаба маршал] Ямагата также согласился, что единственный выход ‒ это заключение мира.
Заседающие доложили императору, что с учетом военного и финансового положения Японии у них нет иного выхода, кроме заключения мира»[18].
Мир любой ценой!
В тот же день 28 августа в 20 часов 35 минут токийского времени Комуре была отбита телеграмма № 69, чтобы думать забыл о компенсациях и территориальных уступках со стороны России.
Не нужен нам этот Сахалин. Порт-Артур бы не потерять. При этом «для сохранения лица», предлагалось обратиться к душевному другу президенту Рузвельту с тем, чтобы предложение об отказе от территориальных уступок шло от него, а японская делегация просто соглашалась бы с ним «во имя человечества и мира».
Вновь актуальные для наших дней мотивы!
Дальше в телеграмме шли вообще замечательные фразы:
«Если президент откажется вмешаться, вам поручается самим отказаться от территориальных требований, что будет последним шагом и последней уступкой верховного правительства.
Короче говоря, наше верховное правительство должно любыми способами заключить мир во время текущих переговоров.
Вам поручается приложить максимальные усилия для достижения целей нашего правительства в свете интересов нашей империи»[19].
А вам не кажется, господа и товарищи, что крик души: «любыми способами!» мало подходит победившей стороне.
Дальше него может следовать только безоговорочная капитуляция.
Нам повезет, если к нашему возвращению крики «банзай!» сменятся криками «дураки!»
Сбылись худшие предчувствия Комуры. Тот же Окамото Сюмпей говорит, что из всех, кто присутствовал на красочной и торжественной церемонии отъезда японской делегации на мирные переговоры в Портсмут, состоявшейся в портовом городе Иокогама, меньше всех радовался сам полномочный представитель.
«Сидэнара Кидзуро, бывший тогда главой отдела телеграмм в министерстве иностранных дел, докладывал, что во время своего отъезда Комура прошептал ему с улыбкой: “Когда я вернусь, эти люди превратятся в бунтующую толпу и встретят меня комьями грязи или стрельбой. Так что лучше сейчас насладиться их криками «банзай!” …
Ямаза Эндзиро, член делегации − весьма, кстати, провоенно настроенный − добавил: “Нам повезет, если к нашему возвращению крики «банзай!» сменятся криками «бакаяро!” («дураки!»).
(Премьер-министр) Кацура молчал. Прекрасно понимая, что результаты мирных переговоров разочаруют народ, политики, скрывшие от народа правду о войне и мирных переговорах, осознавали, что после Портсмутской конференции им придется расплачиваться за это. Их мысли хорошо выражают слова самого Кацуры:
“Как гласит старая поговорка, «легко начать, тяжело закончить”. “Сто битв и сто побед” поистине сделали людей чванливыми…”»[20].
Ясное дело! Правдивое изображение войны в патриотической японской прессе вполне убедило широкие массы, что «наши непобедимые войска без труда дойдут и до Москвы, не то, что до Байкала». А тут ― ни тебе территорий, ни тебе контрибуций. За что воевали, граждане самураи?
Для высшего японского руководства в воздухе повеяло малопобедным словом «харакири». Крики «бакаяро!» стали казаться невообразимым счастьем.
А стоит ли возвращаться?
Карикатура тех дней
Пол-Сахалина − на память от Витте
Понятно теперь неформальное изумление Комуры, когда русский представитель Витте буквально навязал ему на память о приятной встрече в Портсмуте пол-Сахалина. Да еще денег посулил. Под предлогом оплаты за содержание наших пленных[21].
Лицо Витте. Без прикрас.
Современный рисунок из «Летописи войны с Японией». По левую руку С.Ю., похоже, барон Р. Розен. Визави − Комура, еще не могущий до конца поверить в свалившуюся удачу
Собственно говоря, Витте по дороге в Портсмут обещал своему, − как говорят злые языки, − истинному повелителю, «немецкому» банкиру Эрнесту Мендельсону, отдать гораздо больше русской земли. А брату-товарищу Куропаткину Витте и вовсе писал 23 июня 1905 года, в ответ на − ну, очень патриотическое − генеральское письмо от 26 мая:
«Нужно пожертвовать всеми нашими успехами, достигнутыми за последние десятилетия…. Мы не будем играть мировой роли − ну, с этим нужно помириться»[22].
Просто либерал и перестроечник какой-то! Сразу в межрегиональную группу брать можно. Или в горбачевское Политбюро вводить. Вместо Яковлева А.Н.[23].
Так что будь его, Витте, воля, он бы Комуре и Владивосток с Камчаткой отдал. Не жалко. Но не вышло. Государь не позволил.
Но хоть что-то «талантливый русский дипломат» от родной страны все же смог урвать.
И немедленно, конечно, доложил об успехах по команде. Секретарь Витте, знакомый нам Иван Яковлевич Коростовец свидетельствует, что шифротелеграмму Мендельсону в Берлин об окончании переговоров, будущий граф Полусахалинский отправил еще до телеграммы Государю[24].
[К словам Коростовца Василий Федорович Иванов, известный историк русской эмиграции, добавляет: «В результате неудачной для нас войны и успехов Витте Полусахалинского в Портсмуте, разыгралось пресловутое “освободительное движение”».
Но в тот раз «“Черносотенцы” постояли за себя, и не отдали на поругание Царский Трон и Отчизну»].
Как неожиданный успех!
Японское правительство, − говорит Окамото Сюмпей, − «со своей стороны восприняло Портсмутскую конференцию как неожиданный успех»[25].
Правительство можно понять. Мечтающий о Москве народ, получив все же пол-Сахалина, всего только пол-Токио сжег, 70% всех полицейских сооружений в Токио порушил и Комуре с Кацурой в русское подданство перейти рекомендовал.
Да еще, ‒ видно тоже от огорчения, ‒ 11 сентября 1905 года, примерно через неделю после подписания в Портсмуте договора, взорвался и затонул в порту Сасебо флагман Того «Микаса». Унеся с собой 256 погибших, и оставив еще 343 раненых. Через год, правда, подняли.
В Токио после «победного мира»
Так что все, в общем, целы остались. Хотя сомнения на этот счет были.
А теперь представьте себе, что бы со «всеми» произошло, если бы на месте Витте был бы, скажем, адмирал Дубасов ‒ несокрушимый сторонник войны до победного конца!
Вскоре вышел императорский указ, в котором сам Микадо утверждал, что очень доволен всеми условиями мира. Завершался указ словами о том, что скромнее, ребята, быть надо:
«Мы усиленно предостерегаем наших подданных от выражений необоснованной гордости и приказываем им заняться своими делами…»[26].
Хватит, мол. Повоевали.
А 29 ноября правительство и вовсе смогло отменить военное положение, введенное сразу после неоцененных японским народом успехов своей делегации на мирной конференции.
Так что слова Куропаткина, что наша армия к лету 1905 года была сильна как никогда, снабжена всем необходимым, и была готова к победному наступлению, − совершенно справедливы. И без ее наступления Япония чуть не капитулировала, глядя, сколько войск в Манчжурию свезли. Рузвельт с Витте еле вмешаться успели[27].
Президент Теодор Рузвельт. Большой ненавистник России.
Странная, одним словом, победа была получена Страной Восходящего солнца в августе-сентябре 1905 года.
[1] Гурьев Н.Д. О временном пути к вечности. – М., 2005. С. 116. Есть в инете.
[2] Война с Японией 1904-1905 гг. Санитарно-статистический очерк. – Пг., 1914, с. 248; Россия в войне 1914-1918 гг. (в цифрах). – М.: ЦСУ, Отдел военной статистики, 1925, табл. 75. Есть в инете.
[3] Горячевский А.П. Организационные основы медицинского обеспечения Пограничной службы России. – М.: Граница, 2001.
[4] Dennet Tyler. Roosevelt and Russo-Japanese War. – New York, 1925, p. 297.
[5] Corbett J.S. in concert with Rear-Admiral Sir Edmond Slade. Maritime Operations in the Russo-Japanese War 1904-1905. Vol. II. Admiralty War Staff Intelligence Division, October 1915, p. 383; Grove Eric. Fleet to Fleet Encounters (Tsushima-Jutland-Philippine Sea) – New-York, 1991, p. 46; Westwood J.N. Russia against Japan. A New Look at the Russo-Japanese War. – L., 1986, p. 163.
[6] Эллис М. Захариас (1890-1961), - контр-адмирал, высокопоставленный сотрудник разведки ВМС США. В 1912 году окончил военно-морскую академию в Аннаполисе. Участник 1-й мировой войны. С 1920 по 1924 год - в Японии, изучал местное государственное устройство и язык. С 1926 по 1931 год - в криптологическом отделении Азиатской военно-морской станции. С 1938 по 1940 год - начальник разведки 11-го военно-морского района. Предупреждал командующего американским флотом о грядущем нападении японцев на Перл-Харбор. С 1940 по 1942 год командовал тяжелым крейсером «Солт Лейк Сити», участвовал в боях на Тихом океане. В 1942-1943 – зам. директора морской разведки. Командовал линкором «Нью-Мексико», воевал на Тихом океане. В 1944-1945 годах – нач. штаба 11-го военно-морского района. Руководил психологической войной против японцев. В 1946 году Захариас оставил военную службу из-за болезни сердца, выйдя в отставку в звании контр-адмирала. В том же году вышла его книга «Секретные миссии». Выступал с лекциями, писал статьи. Скончался от сердечного приступа.
[7] Захариас Эллис М. Секретные миссии. – М., 1959. С. 236-237.
[8] Захариас Э.М. Секретные миссии. С. 393.
[9] Нарочницкая Н.А. За что и с кем мы воевали. – М., 2005. С. 52.
[10] Врангель П.Н. Очерки русско-японской войны. 1904. /Петр Врангель. Главнокомандующий. – М.: Вагриус, 2004. С. 94.
[11] В японском источнике даты указаны по новому стилю. Разъяснения в квадратных скобках − мои. – БГ.
[12] Окамото Сюмпей. Японская олигархия в русско-японской войне. - М.: Центрполиграф, 2003. С. 212-213.
[13] Гэнро ‒ старейшие государственные мужи. Составляли неформальный высший совет при императоре.
[14] Подробности см. «Секретная Цусима», части 4.2 и 4.3. РНЛ 20.07 и 22.07.2020.
[15] Исии Кикудзиро. Дипломатические комментарии. Перев. с англ. под ред. и с предисл. А.А. Трояновского. – М. 1942. XXVIII. Библиотека внешней политики. С. 54-57. Цит. по: История дипломатии под редакцией Потемкина В.П. Т. 2. – М.-Л., 1945. С. 173.
[16] «Neither Togo, nor the navy of his country, has been subjected to the ordeal of playing a losing game». Ordeal – суд Божий (испытание огнем и водой).
[17] Чанчунг или Чанчунь – пункт на Южно-Китайской жел. дороге, немного к северу от Сыпингая, на позициях у которого расположилась русская армия отойдя от Мукдена. В русских источниках обычно обозначается как Куачендзы, или Куаченцзы.
[18] Окамото Сюмпей, с. 211-214.
[19] Там же, с. 214-215.
[20] Там же, с. 207-208.
[21] Подробнее об этих и иных любопытных фактах, связанных с патриотической деятельностью Витте в Портсмуте, см. также у Сергея Кремлева: “Россия и Япония: стравить!”, с. 222-237.
[22] Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. – М.: ТЕРРА, 1992, с. 262-263; Неизвестный Нилус. – М., 1995, т. 1, с. 414.
[23] Генерал КГБ В.С. Широнин говорит, что Яковлева «в КГБ тогда считали резидентом ЦРУ, но уж больно высокие посты занимал он на Старой площади». /Широнин В.С. КГБ-ЦРУ. Секретные пружины перестройки. – М.: Ягуар, 1997. В этой же книге, безвременно погибшего вслед за ее публикацией, генерала Широнина приводится много интересных и увлекательных фактов о предательской деятельности Горбачева, Шеварнадзе и разных межрегионалов и иже с ними. Типа Сахарова, Собчака, Бакатина, Бурбулиса, Козырева, Новодворской. Впрочем, сами знаете − имя им легион. Как всегда.
[24] Коростовец И.Я. Страницы из истории Русской Дипломатии. Русско-японские переговоры в Портсмуте в 1905 году, с. 98. /Цит. по: Иванов В.Ф. Тайная дипломатия. − Харбин, 1937. С. 275.
[25] Окамото Сюмпей. С. 253.
[26] Тамже, с. 302.
[27] Часть четвертая, гл. 5.1, раздел: Цепочка выстраивается.
