В 2021-ом году издательским домом Высшей Школы Экономики был выпущен перевод книги консервативного философа. Уже сам факт удивляет: университет, который в народе ассоциируется с новыми левыми, вдруг выпускает работу под названием [1]. Как такое возможно? Нет ли тут подвоха? Попробуем разобраться.
Автор обозреваемой книги — Роджер Скрутон, известный английский философ. Хотя он и специализировался на эстетике, его книги и статьи охватывают широкий спектр тем, начиная от этики и заканчивая охотой. При этом тексты Скрутона отличаются остроумием и в какой-то мере — провокационностью. Скрутон отличался критическим взглядом на такие важные проблемы современности, как гомосексуальность, гендер, противодействие расизму и борьба за мир, из-за чего его часто обвиняли в гомофобии, расизме и других "мыслепреступлениях".
Также консерватор Скрутон критиковал мыслителей, придерживавшихся отличных от его взглядов. А "Дураки, мошенники и поджигатели" — его самая известная полемическая работа.
Издание, по которому был выполнен перевод — "Fools, Frauds and Firebrands. Thinkers of the New Left" было выпущено в 2015 году [2]. Однако, это не совсем новая книга, а скорее переиздание книги "Thinkers of the New Left" (Мыслители новых левых) 1985-ого года [3]. Скрутон сам сообщает это во введении. Данный факт даёт возможность сравнить обе книги между собой и объясняет некоторые странности.
Первое, что бросается в глаза — критикуемые Скрутоном авторы. В оригинальной книге, естественно, не было ничего про новомодных Жижека и Бадью, а также про Деррида, Лакана, Делёза с Гваттари, Рорти и Саида. А в новом издании Скрутон, по собственному признанию, убрал "тех авторов, которым уже нечего сказать нам сегодня, например, Рональда Дэвида Лэйнга и Рудольфа Барро". Вместе с тем, исчезла без следа глава про Иммануила Валлерстайна, который и в 2015-ом был активен и популярен.
Другое отличие — структура книги. В книге 1985-ого года каждая глава посвящена одному мыслителю. По сути, она являлась сборником статей, "ранее выходивших в журнале The Salisbury Review". Но в "Дураках…" многие главы были объединены по национальному признаку! В итоге такие разные авторы, как Сартр и Фуко, Гэлбрейт и Дворкин, Лукач и Хабермас оказались в соответствующих главах о Франции, Америке и Германии. При этом Скрутон умудрился так перемешать текст, что иногда тяжело понять, где заканчивается описание взглядов одного автора, а другого — начинается.
Само же объединение настолько разнородных мыслителей под одной обложкой Скрутон обосновывает тем, что они сами себя называют "левыми".
По признанию Скрутона, его книга "могла бы принести пользу студентам". Однако уже само название издания — "Дураки, мошенники и поджигатели" говорит, что это явно не учебник и "не энциклопедия хороших манер". "Я бы определил книгу, скорее, как провокацию" — пишет Скрутон (7).
"Упрощения, пустые риторические фразы и презрение к противоположным взглядам" — так Скрутон описывает работы Гэлбрейта и Дворкина (110). Но ровно то же самое можно сказать о книге самого Скрутона. Ни на какое внятное описание критикуемых им идей читатель может и не рассчитывать. Во многих случаях он даже не удосуживается их пересказать, вместо этого просто вываливая на читателя, который может и совершенно не знаком с ними, "уничтожающую критику". Часто Скрутон даже не разбирает теории левых мыслителей сам, а просто ссылается на чужую критику. Так, в самом начале книги он пишет, что Маркса опровергли ещё Зомбарт, Вебер, Мизес, Хайек, Поппер и другие, и сетует: "ни один из этих авторов, насколько я могу судить на момент написания этой книги, не получил от новых левых никакого ответа" (17-8). При этом сам признаёт, "что марксистских очков на носу у левых больше нет". Но затем всю книгу пытается притянуть всех критикуемых левых, включая психоаналитиков, фрейдомарксистов и прагматиста Рорти (ни разу не упоминая повлиявшего на него Дьюи), к одному Марксу или вообще — к истмату!
Так же легко Скрутон расправляется с "дураками и мошенниками" Лаканом, Делёзом и Гваттари.
На них же давно написали "уничтожающую критику" Сокал и Брикмон! (264, 288) Но он также считает их отношение к критикуемым "несправедливым", ведь они ещё пытаются "найти смысл в отрывках, которые атакуют"! Сам сэр Скрутон не таков. Он "уничтожает" идеи Алтюссера и Делёза, просто объявляя их "бессмыслицей". А Хабермаса опровергает, назвав его работы "макулатурой" и "скукотой".
С другой стороны, это характерно не только для данной книги Скрутона. Он точно так же писал, что Хайдеггер — "софист" наряду с Деррида, Фуко, Лиотаром и Рорти [4]. А его "Бытие и время" он считал нагромождением "придуманных и замученных слов", которое "невозможно понять" [5], "если только это не полная чушь" [6]. Но потом Скрутон вдруг, после прочтения Томаса Стернза Элиота, понял Хайдеггера и изменил своё мнение [7].
Но не каждого Скрутон считает именно дураком. Сартра он обожает и хвалит за "несравненное описание сексуального желания", а Фуко считает практически гением за его последние работы. Он также отдаёт должное эрудированности Жижека и фактологии Хобсбаума. Однако, это не спасает и их от критики.
Ведь объединяющим фактором всех "новых левых" для Скрутона является их "аморальность". Доказывает он это, приписывая им особую любовь к Советскому Союзу. А она, по его мнению, всегда выражается в обожании таких известных "аморальных" вещей, как ГУЛАГ, Сталин, Мао и Вьетнам (будто это всё одно и то же). А если читателю кажется, что "новые левые" не особо-то почитали СССР и Сталина, то Скрутон готов его переубедить.
Например, он утверждает, что "Сартр, Мерло-Понти, Хобсбаум" и все остальные — "апологеты ГУЛАГа" (176). И "во всех кампаниях, которые Советский Союз вел против Запада ценой жизней и счастья людей, Сартр принимал советскую сторону или критиковал СССР только на языке, который повторял излюбленную им ложь." (148).
А Жижек "вместо того чтобы критиковать сталинизм за аморальность" хвалит "его за гуманность" и восхваляет "«культурную революцию» Мао, несмотря на тысячи смертей". Правда, Скрутон тут же признается: "никогда нельзя понять, всерьез это он или нет." (386-7).
Но для тех, кого такой "аргумент" не убедил, Скрутон припас ещё один. Он приравнивает СССР к Нацистской Германии, а социализм/коммунизм — к фашизму/национал-социализму. Понятно, что последнее большинство людей посчитают аморальным, и таким образом первое тоже становится аморальным.
Например, Скрутон сравнивает Хобсбаума с Дэвидом Ирвингом, который якобы "обеляет Холокост" (54). Бадью, по его мнению, любит Ленина, а должен бы любить и "во многом схожего с ним" Гитлера (381). А Жижек не прав, потому что смеет считать СССР цивилизацией, а Нацистскую Германию — варварством, хотя "лагеря смерти в обеих странах будто соревновались по числу загубленных жизней". Скрутон надеется, что читатель посчитает "Россию и нацистскую Германию" варварством (398).
Также Скрутон делает удивительное "открытие", что "категория тотальности сближает марксизм... с его заклятым врагом и кровным братом, фашизмом." (137), и что существует "глубокое структурное сходство между коммунизмом и фашизмом, как в теории, так и на практике" (298).
При этом обнаруженные Джоном Кеннетом Гэлбрейтом сходства советской и американской систем Скрутон отвергает как "наиболее поверхностные", а вот "наличие или отсутствие свободы слова" считает "самым глубоким" признаком! (74-79)
Если же читатель считает иначе, то он демонстрирует "самое поверхностное понимание современной истории." (298)
Какое "глубокое понимание истории" демонстрирует сам автор, утверждающий, что "Фашистские правительства иногда приходят к власти путем демократических выборов, тогда как коммунистические всегда полагаются на государственный переворот." (299) — загадка.
Можно привести ещё два примера "глубокого понимания" сэра Роджера Скрутона. Он приписывает изобретение трудовой теории стоимости Марксу (28) и пишет про "сталинский плеоназм: «Учение Маркса истинно, потому что оно верно»" (256) [8].
Отдельного упоминания также заслуживает следующая ремарка: "в нынешних российских учебниках по истории она [русская революция] описывается не как революция, а как вооруженный переворот, чтобы подчеркнуть отличие Ленина как виновника массовых убийств от нынешнего милосердного лидера Путина" (341). Она заставляет всерьёз задуматься о состоянии умственных способностей Скрутона во время работы над настоящей книгой.
Также Скрутон осуждает "новых левых" за лицемерие: пишут про рабочих, но "не пачкают руки на заводе"; выступают против карательной медицины, но сами лечатся в больнице; осуждают и борются с режимом, но пользуются свободой слова и другими предоставляемыми им благами; и т.д. и т.п. Затем он приравнивает их всех к шпионам, занимающимся подрывной деятельностью (ведь была же Кембриджская четвёрка!). Перри Андерсона он неявно обвиняет в антисемитизме (331), а Бадью — в расизме (378). Таким образом, чуть ли не вся "уничтожающая критика" Скрутона банально сводится к ad hominem.
Самого Скрутона левые тоже обвиняют в лицемерии. Ему часто припоминали, как он, бескорыстный идеалист, получал от табачной компании по несколько тысяч фунтов в месяц на пропаганду курения. Так же, вопреки утверждению Скрутона, будто оригинальная книга 1985-ого года "стала началом конца его университетской карьеры" (6), он до 1992 года преподавал в Биркбеке, затем работал на полставки в разных американских университетах, а в нулевые вернулся к полноценной академической жизни. Также Скрутон долгое время вёл колонку про вино в New Statesman. Что великий борец с левыми мыслителями забыл старом левом журнале, основанном ещё фабианцами, — загадка. Некоторые утверждают, что он таким образом проводил идеологическую диверсию в стане врага. Но как ему это вообще позволили?
И выход книги Скрутона в издательстве ВШЭ, и его хорошие отношения с New Statesman наводят на одну мысль: посредственная критика левых идей им не опасна (а может и выгодна). Не опасна эта деятельность и либералам, которых Скрутон тоже критиковал [9]. Сам консерватизм по Скрутону оказывается не опасен для сил, повергающих мир в пучину ЛГБТ, феминизма и прочего мультикультурализма, нелюбимого и справеливо им критикуемого. Он описывает его так: "Консерватизм, по крайней мере в британской традиции, — это политика обычаев, компромиссов и воздержания от решений" (15). Скрутон также часто говорил и писал, что консерватизм — это про сохранение "хороших вещей". И как раз на примере Великобритании, в которой в 2013-2014 годах были легализованы однополые браки (и это при правящих консерваторах!), хорошо видно, куда в итоге заводит "воздержание от решений" [10]. Если так пойдёт дальше, то скоро и никаких "хороших вещей" не останется. И что делать, если ничего "хорошего" уже не осталось? Скрутон не давал ответа. Скорее наоборот — отвращал от него.
Примечания
1.Скрутон Р. Дураки, мошенники и поджигатели: Мыслители новых левых / пер. с англ. Н. Глазкова; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2021. – Далее в тексте страницы указаны по этому изданию.
2.Scruton R. Fools, frauds and firebrands: Thinkers of the new left. Bloomsbury Continuum, 2015.
3.Scruton R. Thinkers of the new left. Longman, 1985.
4.Scruton R. The Return of the Sophist // Times (London). 11 Августа, 1997. — В "Дураках…" раскритикованы трое из пяти "софистов": Фуко, Деррида и Рорти. Хайдеггер упоминается несколько раз, но в основном из-за его связи с национал-социализмом, которую Скрутон уподобляет связям "новых левых" с "международным социализмом".
5.Scruton R. A short history of modern philosophy: From Descartes to Wittgenstein. Routledge, 2004.
6.Scruton R. Continental Philosophy from Fichte to Sartre // Kenny A. (ed.). The Oxford illustrated history of western philosophy. Oxford University Press, UK, 1997. P. 193-238
7.Dooley M., Scruton R. Conversations with Roger Scruton. Bloomsbury Publishing, 2016.
8.Необходимо отметить хорошую работу редакторов русского издания, исправивших эту глупость в сноске.
9.Иногда Скрутон критиковал либералов таким же кондовым способом. Например, Исайю Берлина он просто осудил за его книгу о Марксе. См. Scruton R. Freedom's Cautious Defender: Roger Scruton assesses the work of Sir Isaiah Berlin, 80 on Tuesday // The Times. 3 Июня, 1989.
10.Характерно, что в это время Скрутон в соавторстве с Филлипом Блондом написал рекомендацию, согласно которой государству ни в коем случае нельзя признавать однополые браки, но это нужно сделать церкви!
