В 1880 - 1890-х гг. русское правительство вынуждено было отказаться от активных действий на Балканах, в связи с тем, что в 1886 г. к власти в Болгарии пришла группировка, придерживающаяся австро-германской ориентации. Все большее место во внешней политике России начинает занимать Дальний Восток. В 1898 году Россия арендовала у Китая на 25 лет Ляодунский полуостров и получила право держать здесь Вооруженные Силы и строить военные укрепления. В Порт-Артуре - удобной незамерзающей гавани на юге Ляодунского полуострова - началось возведение русской военно-морской крепости.
За пять лет до русско-японской войны 1904-1905 гг. контр-адмирал З.П.Рожественский руководил Ревельским Учебно-артиллерийским отрядом[1]. Контр-адмирал Рожественский отличался во время высочайшего смотра, устроенного Николаем II в Ревеле (Таллин) в 1902 г., в честь прибытия в Россию Кайзера Вильгельма II.
Корабли учебно-артиллерийского отряда, развевая боевыми флагами, производили эволюции. Затем начались стрельбы. Три часа продолжались стрельбы. Все щиты были поражены. По окончании манёвров и стрельб, Кайзер Вильгельм, поздравляя Царя Николая II, сказал: «Я был бы счастлив, если бы у меня во флоте были такие талантливые адмиралы, как ваш Рожественский».[2]
Высочайшим приказом Рожественский был зачислен в свиту его Величества и назначен Начальником главного морского штаба.
27 сентября 1904 года вместе с Николаем II 2 Тихоокеанскую эскадру З.П.Рожественского посетили греческая Королева Ольга Константиновна, Великий князь Александр Михайлович и другие лица. Ольга Константиновна на крейсере «Дмитрий Донской» благословила командира иконой, перекрестила и поцеловала его три раза. При этом она дала 15 перламутровых крестиков для команды, привезенных из Иерусалима от Гроба Господня.[3] Все высокопоставленные лица желали Рожественскому победы над врагом. Несмотря на поздравления, Рожественский прекрасно осознавал всю сложность задачи, которую он должен был выполнить. Вместе с тем он знал и другое: с гибелью адмирала Макарова русская эскадра в Порт-Артуре лишилась единственного шанса на спасение: другого адмирала, который мог бы ее спасти в царском флоте - не было.
Контр-адмирал Рожественский взял на себя защиту чести русского Императора и русского флота. Зиновий Петрович безукоризненно готовил флот к выходу в океан. Старые броненосцы модернизировались, менялась артиллерия, шёл ремонт почти на всех кораблях. Эскадра готовилась к выходу в море.
А в это же время, в столицах мира заключались пари, что флот Рожественского никогда не дойдёт до места назначения.
Зная техническое состояние Балтийского флота, военно-морские специалисты Европы говорили: «Русские не моряки. Их скопище корыт никогда не дойдёт дальше берегов Англии». А поход был действительно исключительным: русской эскадре предстояло пройти 20 тыс. миль: выйти из г. Кронштадта в Балтийское море, затем в Северное море, далее в Индийский океан, а из него в Тихий и там соединиться с 1-ой Тихоокеанской (Порт-Артурской)эскадрой у берегов Японии.
В середине октября 1904 года 2-я Тихоокеанская эскадра вышла в море. Построена эскадра была в две колонны. В правую колонну входили броненосцы: «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Орёл», транспорт «Камчатка», представлявший собой плавучую мастерскую, крейсера: «Аврора», «Светлана», «Алмаз». Левую колонну составляли броненосцы: «Ослабя», «Наварик». Крейсера «Нахимов» и «Жемчуг». Мористее шло 7 миноносцев.
Утром, после подъёма, на кораблях эскадры весь личный состав выстраивался на молитву. Тысячи матросов пели «Отче наш». Вечерняя молитва начиналась в 8 часов вечера и состояла из пения молитв: «Отче наш», «Благородице Дево» и «Спаси Господи люди твоя». По субботам (накануне воскресения) прибавлялось ещё «Воскресение Христово видевшие». Судовые храмы располагались на специальной церковной палубе. Моряки эскадры любовно создавали свои судовые храмы вместе с батюшками, украшали, ремонтировали их. Сами же военные священники кораблей вели себя так, чтобы матросы и офицеры видели для себя пример Веры, благочестия, исполнения обязанностей службы, правильных отношений к ближнему, начальствующим и подчинённым, - как и сказано было в «Положении об управлении Церквями и Духовенством военного и морского ведомства». Для обозначения каждой божественной службы на флагманском корабле «Князь Суворов» поднимался специальный сигнал, а этот сигнал дублировался и на остальных кораблях. Рожественский и сам всегда неизменно присутствовал на службах и очень строго относился к офицерам эскадры, которые пропускали богослужения.
Известие о капитуляции Порт-Артура эскадры дошли до личного состава 2-ой эскадры в Мадагаскаре. Привёз эту новость пароход «Русь». На Мадагаскаре 2-я эскадра, расположившись на рейде Носси-Бэ ждала спешно снаряжаемую в Либаве 3-ю Тихоокеанскую эскадру. В 3-ю Тихоокеанскую эскадру вошли следующие суда: эскадренный броненосец «Николай I», броненосец береговой обороны «Адмирал Сенявин», «Генерал-Адмирал Апраксин» и крейсер первого ранга «Владимир Мономах». Командовать этой эскадрой был назначен контр-адмирал Небогатов. В половине января 1905 г. контр-адмирал Небогатов со своей эскадрой вышел из Либавы.
2-я Тихоокеанская эскадра задерживалась в Новоссибе на неопределенное время и на русских моряков началась «охота». Различные торговцы как мухи, «летали» над русскими моряками, как только те появлялись в городе.
Матросы начали пить и нарушать воинскую дисциплину вплоть до избиения отдельных офицеров. То на одном, то на другом корабле все чаще взвивался на фок-мачте гюйс и раздавался пушечный выстрел. Это означало, что начинается «суд особой комиссии». Но, Рожественский не стремился исправить положение трибуналом. Адмирал покорял матросские сердца не жестокостью, а справедливостью. Преступления среди матросов были серьёзными, за которые по законам военного времени полагалась смертная казнь. Адмирал не подписал ни одного приговора. «Однажды, - отмечает Вл. Семёнов, - докладчик позволил себе высказать мнение, что излишняя мягкость может быть во вред, что надо показать пример в целях устрашения.
Излишняя мягкость? Ну, нет, я не из жалостливых! Просто считаю бессмысленным. Можно ли устрашить примером смертной казни людей, идущих на смерть, которые идут за мной, которых я веду на смерть? Перед боем всех арестованных выпустят из карцера, и как знать, может быть, они будут героями, - резко ответил адмирал».
Каким-то образом этот разговор, происходивший с глазу на глаз, в тот же день облетел эскадру, и преступления не только не умножились, но значительно сократились.
Передавались, конечно, не подлинные слова, а лишь идея.
- Верно это, Ваше высокоблагородие, - спросил капитана 2 ранга Семенова вестовой, прибиравшийся в каюте, - будто «наш» всякие штрафы до боя оставил? Как мол ни виноват, пущай кровью отслужит - да препятствуйте.
- Ты это откуда слышал?
- Ребята сказали.
- А сам ты как полагаешь, - спросил Семенов.
- Чего же тут полагать. Известное дело - «наш», он тебе покажет! Скажет - что отрубит!
«Известно, - писал Семенов, - что когда подчиненные говорят про своего командира, что он - «наш», называют его - «сам» - это высшая похвала и доверие к нему».[4] Большое значение имела и религиозность Рожественского.
«Некоторых виновников, - подчеркивал Новиков-Прибой, - адмирал призывал к церковному покаянию».[5] И те действительно раскаивались в проступках.
15 января 1905 года на имя Рожественского пришла телеграмма от Николая II следующего содержания: «Мысленно, душой с вами и моей дорогой эскадрой. Вся Россия с верой и надеждой взирает на вас».
Адмирал Рожественский, горячо любивший Императора, сразу же ответил: «Эскадра единою душою у престола Вашего Императорского величества».
После обедни и положенного по уставу парада, адмирал Рожественский собрал команду, и произнес речь:
- Дай, Вам Бог, верой и правдой послужить Родине, в добром здравии вернуться домой и порадоваться на оставленные там семьи. Помните, что «Вся Россия с верой и надеждой взирает на Вас!» Помоги Вам Бог послужить ей с честью, оправдать ее веру, не обмануть надежды... Так ведь, товарищи? Что повелит царь, то и сделаем! А на Вас я надеюсь!.. В глубоком молчании, стараясь не шуметь, люди, чтобы лучше слышать и видеть, громоздились на плечи друг друга. Последние слова, произнесенные явно дрогнувшим голосом, были покрыты мощным «ура».
Император Николай Александрович
Дисциплина на эскадре улучшилась: Рожественский нашел путь к матросским сердцам. В начале марта 1905 года 2-я Тихоокеанская эскадра покинула Носи-Бе и через Индийский океан перешла к Индокитаю.
26 апреля 1905 года в бухте Ван-Фонг произошло соединение двух эскадр.
Английская газета «Сент-Джеймс Газетт» писала: «Мы недооценили адмирала Рожественского и ныне приветствуем его с уважением...». Казалось, адмирал успешно преодолевал все препятствия на своем пути и шел к намеченной цели - Японскому морю.
Японское море из-за встречи теплого и холодного течений подвержено частым туманам. При благоприятных обстоятельствах Рожественский мог пройти между Японией и Кореей в густом тумане и таким образом достичь цели и прорваться во Владивосток.
И адмирал чуть не прошел Цусимский пролив незаметно для японцев.
Все решил один день. Если бы он прошел через пролив 13-го (26-го) мая, а не 14-го (27-го) мая - то он с успехом прорвался бы во Владивосток, потому что видимость в тот день была чрезвычайно плохой, но 14-го (26-го) мая эскадре пришлось идти со скоростью всего на всего 9 узлов из-за неполадок в двигателе на одном из видавших виды кораблей контр-адмирала Небогатова.
В 14 часов 14. 05. 1905 г. в пределе видимости русской эскадры показались японские броненосцы.
Впереди под флагом адмирала Того шел броненосец «Микаса». За ним - броненосцы: «Скисима», «Фудзи», «Асахи», и броненосные крейсера «Кассуга» и «Ниссин». Вслед за этими кораблями выступали еще шесть броненосных крейсеров: «Идзумо», под флагом адмирала Камимура, за ним «Якумо», «Асама», «Адзумо», «Токива» и «Ивате».
По количеству кораблей японская эскадра превосходила русскую в два раза. И поэтому русской эскадре нужно было отбить атаки японских кораблей и прорваться во Владивосток. На всех судах русского флота шли последние приготовления к бою.
На броненосце «Орел» перед иконами в полном облачении читал молитвы иеромонах отец Паисий. На корабле «Александр III» - отец Александр. На броненосце «Бородино» - отец Варлаам. На броненосце береговой обороны «Адмирал Ушаков» - отец Иона. На крейсере «Дмитрий Донской» - отец Илья. На эскадренном броненосце «Сисой Великий» - иеромонах Герасим. На крейсере «Аврора» - отец Анастасий. На крейсере «Адмирал Нахимов» - иеромонах отец Виталий
Прочитав молитвы, военные священники быстро обошли верхние палубы. Их сопровождали матросы. Около каждой башни священник и матрос останавливались, и священник кропил башни святой водой, а крестом благословлял комендоров.
Затем все священники по боевому расписанию отправились на операционно-перевязочные пункты, офицеры заняли места в боевых рубках.
Адмирал Рожественский вел эскадру двумя колоннами. З. П. Рожественский отмечал, что «японский адмирал по донесениям разведчиков знал, что русская эскадра идет двумя колоннами с промежутком в 8 кабельтовых».[6]
В правой колонне шли четыре мощных броненосца типа «Бородино», а в левой устаревшие корабли.
С первых минут боя Того стремился выполнить маневр, направленный на охват русской эскадры, но просчитался в определении скорости. В это время правая колонна прибавила ход и к моменту охвата японским адмиралом русских кораблей, русская эскадра надвигалась на японцев в одном кильватерном строю. Японский адмирал вынужден был пойти на рискованный маневр - последовательный поворот влево, так как только этот поворот позволял ему в кратчайшее время совершить охват русской эскадры. Пока Того перестраивал корабли, в 13 ч. 45 м. головные суда русской эскадры открыли огонь по японскому флоту. Но артиллерийский огонь, который русские корабли вели в течении 15 мин. не дал того результата, на который рассчитывал Рожественский. Японцам повезло: флагманский корабль японского флота оказался вне сектора обстрела русских судов.
Адмирал японского флота Х. Того
Исходя из этого в 14 ч. 05 м. Рожественский отдал свой последний приказ: изменить курс на два румба влево.[7]
В связи с тем, что русская эскадра уступала японцам в скорости, охватить японскую эскадру она не могла. Но могла за 15 мин. сильно «растрепать» ее и прорваться во Владивосток. Однако этого не произошло. Позднее много говорилось о качестве русских кораблей и русских снарядов и т. д. Однако основная причина гибели русской эскадры заключается в том, что в мирное время нельзя экономить на боевой подготовке. А в России экономили. И этот фактор является основополагающим в Цусимской трагедии. По мере поворота корабли противника открывали огонь, сосредотачивая его на флагманах «Суворов» и «Ослябя». Флагманский русский броненосец «Князь Суворов» принял на себя всю мощь огня японской эскадры: его расстреливали шесть японских броненосцев. Броненосец «Суворов» потерял в первую часть боя обе стеньги, все сигнальные средства и не мог сделать по выходе из строя ни одного сигнала.[8] Адмирал Рожественский был дважды ранен (первое ранение в голову было тяжелым), штурвал корабля оказался заклиненным и броненосец, никем не управляемый, вышел из строя остальных кораблей. Следующий за флагманским броненосцем «Суворовым» шел броненосец «Александр III». Видя тяжелое положение на «Суворове», броненосец «Александр III» прикрыл его собою от огня японских снарядов.[9] Весь огонь японской эскадры некоторое время был сосредоточен на броненосце «Александре III». Курсирующий между японской и русской эскадрой броненосец «Суворов» был изрешечен снарядами и обезображен, без грот-мачты, с уничтоженными кормовыми мостиками, бортами, сильными пробоинами, охваченный дымом и огнем, он все еще сражался. Японцы решили добить броненосец «Суворов» минными атаками. Целая «свора» миноносцев набросилась на него. Но израненный «Лев» сохранил еще достаточно сил, чтобы отогнать морских «шакалов». Удивительное мужество проявил капитан Коломейцев - командир эсминца «Буйный». Он при огромной волне подошел к броненосцу «Суворов» и в невероятно трудных условиях снял с броненосца адмирала Рожественского и весь его штаб.[10]
С пылающего броненосца «Суворов» отказались уйти лейтенанты Богданов, Вырубов и прапорщик Курсель. Осталась и команда в составе 900 человек. Оставшись один, броненосец «Суворов» подвергся страшной участи. С наступлением темноты японские эсминцы - эти «пираньи» моря почувствовали, что «лев» умирает, и набросились на него. Но их время еще не пришло. В кормовом каземате засверкали вспышки выстрелов последнего трехдюймового орудия, отбросившие японцев от броненосца. Только зайдя с носа, и выйдя из обстрела трехдюймового орудия, японские эсминцы в упор расстреляли торпедами русский броненосец. Все 900 человек погибли как герои.[11]
Русская эскадра, окутанная черным дымом, казалось, сражалась со всеми силами ада. Один за другим гибли русские корабли: вслед за «Суворовым», погиб «Ослябя». Командир корабля капитан 1 ранга Бэр, предпочел погибнуть вместе с кораблем, но не сдаться врагу. Русскую эскадру возглавил броненосец « Бородино».
В 7 часов 10 минут 15 мая 1905 года броненосец «Бородино» сделал последний залп из кормовой 12-дюймовой башни, который привел к пожару на одном из японских крейсеров, затем лег на правый борт и затонул вместе с экипажем.
Возглавил после гибели броненосца «Бородино» русскую эскадру контр-адмирал Небогатов.
Позорный случай сдачи произошел с теми кораблями, которые привел контр-адмирал Небогатов и которые так не хотел брать в свою эскадру Рожественский: «Николай I», броненосец береговой обороны «Апраксин», «Сенявин», броненосец «Изумруд» а также броненосец «Орел» шли в кильватере эскадренного броненосца «Николай I», на котором держал свой флаг контр-адмирал Небогатов.
Отбиваясь от японцев, «тихоходы» шли курсом на Владивосток. Однако их догнали 4 японских броненосных крейсера. Эти крейсера так же отогнали огнем, но к этим 4 подошли еще 6. И контр-адмирал Небогатов поднял белый флаг.[12] Остальные русские корабли продолжали ожесточенно сражаться. Так в письме к иеромонаху о. Порфирию с крейсера «Олег» о. Петр писал, что в ходе боя с японскими кораблями крейсер Дмитрий Донской» потопил японский крейсер типа «Ниитаки» и два легких крейсера вывел из строя.(Вера и Мужество: флотское духовенство в русско-японской войне.[13]
Отряд адмирала Уриу в составе крейсеров «Наниня», «Токачихо», «Акаси», «Цусима» открыл перекрестный огонь по «Донскому». Отметим, что в трюме Донского находилось несколько сотен матросов офицеров, с броненосца «Ослаби», спасенных «Донским». Крейсер «Дмитрий Донской» за один день расстрелял по противнику 1,5 тыс. снарядов. Он отбивался от двух отрядов японских крейсеров (10 вымпелов).[14]
Мужественно сражался за все время боя броненосный крейсер: «Адмирал Нахимов», командиром которого был 1 ранга Родионов. Крейсер сражался храбро, но в результате минной атаки получил такую огромную пробоину, что потерял ход. Командир капитан 1 ранга Родионов и его заместитель лейтенант Ключковский решили затопить корабль, но не сдавать его японцам. Храбро сражался русский крейсер «Владимир Мономах». Кратко отметим, что сражаться он перестал тогда, когда его борта начала заливать волна, до такой степени, что трюм его был затоплен водой. На этом корабле отличился лейтенант Нозиков.
От метких выстрелов его комендоров вышел из строя японский крейсер «Идзуми». Уступающий в скорости хода японским крейсерам, а также в дальнобойности орудий, броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» шел весь в огне, осыпаемый японскими снарядами. Броненосец ожесточенно отбивал атаки японских крейсеров. Несколько его десятидюймовых снарядов все же накрыли японский крейсер. Но вскоре стрелять с Ушакова стало невозможно, так как разрушены были почти все орудия и самое главное - дальномеры. Палуба Ушакова была залита кровью матросов и офицеров. Видя невозможность дальнейшего сопротивления, командир броненосца капитан 1 ранга Владимир Николаевич Миклухо-Маклай дал команду открыть кингстоны и затопить корабль.[15]
Несмотря на то, что броненосец тонул на глазах у японцев, те не переставали вести против русского корабля интенсивный артиллерийский огонь. Их обуревала злоба против русских моряков, которые отвергли их предложение о сдаче в плен. Японцы осыпали снарядами плавающих вокруг броненосца моряков и места их разрывов окрашивались кровью. Один из японских снарядов попал в центр большого пробкового круга, на котором держалось около 20 человек. Взрыв был совершенно красного цвета и сопровождался целым фонтаном рук и других частей тела двух десятков изорванных человеческих тел. Японские моряки находились близко от оставшихся в воде русских моряков и два часа разглядывали в бинокли, как мучались люди в холодной воде. Многие из русских не выдерживали мучений и отпускали обломки бревен, за которые держались и шли камнем на дно. По данным японской печати командир корабля В. Н. Миклухо-Маклай бросился с корабля в воду последним и когда японцы хотели его вытащить на шлюпку, переполненную до отказа, он отказался от помощи и указал на гибнущего рядом матроса.
Очень долгое время находился в воде старший боцман «Ушакова» Тройницин. Левым локтем он опирался на бревно и держал перед собой крепко зажатый в пальцах образок, а правой усиленно греб, время от времени осенял себе крестным знамением, обращаясь с молитвой о помощи к божьей матери. Уже совсем отчаявшись, Тройницин хотел уже отпустить бревно и уйти камнем на дно, но видно дошла молитва до Божьей Матери. Набежавшая волна поднесла его прямо к шлюпке, на которую его и приняли японцы...».[16]
Надо сказать слово и о лейтенанте Борисе Константиновиче Жданове, минном офицере и любимце корабля. Это был прекрасной души человек, прямой, честный, твердый и исключительно верующий.
- Я в плену не буду, - не раз говорил он офицерам.
Один матрос видел, что Жданов сошел перед самым потоплением корабля по трапу вниз, и принял смерть вместе с кораблем.[17]
Православная вера была той могучей силой, которая дала силу русским морякам сражаться с японцами до конца.
Каковы же результаты Цусимского сражения?
Флагманский броненосец японского флота «Миказа», на котором держал свой флаг японский адмирал Того, получил более 30 пробоин.
У него были пробиты трубы, разбиты почти все орудия, все палубы, все казематы. Убитых и тяжелораненых на нем насчитывали 113 человек матросов и офицеров. Крейсер «Нанина» вышел из строя, Крейсер «Касеаги» еле-еле дошел в залив. Потери на этих крейсерах равнялись около 300 человек матросов и офицеров. Серьезные повреждения были у броненосцев «Сакисима», «Фудзи» и «Асахи».
Сильно пострадали и понесли людские потери в бою крейсера «Ниссенн», «Идзуми», «Адзума», «Асама», «Читосе», «Акасе», «Цусима». Около двух десятков истребителей и миноносцев частично было повреждено русской артиллерией, а частично потоплено. Всего e японцев было убито и ранено 700 человек. Русские потери были: 8 броненосных кораблей, 5 крейсеров, и 5 миноносцев погибли в бою, часть экипажей взрывала свои корабли или открывали кингстоны. Часть кораблей ушла в иностранные порты. Во Владивосток прорвались только один крейсер и два миноносца. Погибло свыше пяти тыс. моряков.[18]
После того как Рожественскому после тяжелой операции спасли жизнь, он сразу же телеграммой доложил Николаю II о результатах сражения. Ответ Государя был настолько примечателен, что в японских газетах писали следующее: «Сегодня адмирал Рожественский, в ответ на свою телеграмму о бедствии, постигшем его эскадру, получил от Императора такой ответ: «От души благодарю вас и всех тех чинов эскадры, которые честно исполнили свой долг в бою, за самоотверженную их службу России и Мне. Волею Всевышнего не суждено было увенчать ваш подвиг успехом, но беззаветным мужеством вашим Отечество всегда будет гордиться. Желаю Вам скорого выздоровления, и да утешит вас всех Господь».[19]
Всем офицерам, матросам за все 8 месяцев плена было выплачено жалованье, как будто бы они все это время находились на службе. Отечество действительно оценило по достоинству подвиг моряков в Цусимском сражении. Японцы же по воспоминаниям В. Е. Семенова вели себя «по отношению к русским военнопленным грубо, в том числе и к Рожественскому, которого «иногда ставили в общий строй без разбора».[20] Японцы унижали русского адмирала потому, что Цусимское сражение оказалось действительно ожесточенной битвой, в котором русские моряки превзошли самураев и мужеством и презрением к смерти. И Родина по достоинству оценила подвиг русских моряков.
В 1911 г. в Санкт -Петербурге в честь русских моряков, павших в боях в русско-японской войне, был построен на народные деньги Храм Спаса на водах. В храме Спаситель сходил к людям по бурным водам. Этот храм был единственным всероссийским Храмом-памятником русским морякам. Там хранились списки, таблички с именами погибших, иконы с погибших кораблей.
В 1932 году храм был взорван и на его месте устроена свалка. И это не случайно. Кому-то очень не хотелось видеть в геройстве русских моряков верность своим национальным святыням. Более того, богоборцы хотели вообще с уничтожением храма уничтожить и добрую память о храбрости и доблести русских моряков, их верности присяге, Царю и Отечеству.
А началось все сразу же после Цусимского сражения.
Новиков-Прибой в книге «Цусима» писал, что в Японию, где находились русские военнопленные, прибыл президент гавайских островов, доктор Россель, в прошлом политэмигрант.
Этот Россель начал издавать для пленных журнал: «Япония и Россия» и далее занялся распространением среди пленных нелегальной, революционной литературы, что, как пишет Новиков-Прибой вызвало возмущение части матросов и солдат.
Вызвать революционный протест против Царя среди военнопленных не удалось, но искры брожения разжигались всеми доступными средствами.
Адмирала Рожественского, возвращающегося из японского плена, в России сначала встречали как героя.
Даже революционеры восторженно приветствовали его и подбегали к поезду, чтобы взглянуть на этого самоотверженного человека!
Адмирал З.П.Рожественский был опасен для врагов России и после гибели 2-й Тихоокеанской эскадры, так как Россия могла оправиться от поражения и вновь двинуть свои корабли к берегам Индийского и Тихого океанов.
Адмирал З.П.Рожественский умер в 1909 г. сражаясь за честь русского императора и России. Он взял на себя вину даже за адмирала Небогатова, чем спас последнего от смертной казни. Отдавая должное организаторским качествам З.П.Рожественского, мы чтим его память как одного из самых благородных военно-морских офицеров императорского флота.
Капитан 1-го ранга в запасе Бадьянов Александр Борисович, кандидат социологических наук
[1] См. Грибовский В. Ю., Познахирев В. П. Вице-адмирал З. П. Рожественский. - СПб., 1999.
[2] См. Новиков-Прибой А. С. Цусима. - Киев, 1988. - С. 56.
[3] См. Самохвалов С. Вера и мужество: флотское духовенство в русско-японской войне. Вестник Военного и Морского Духовенства №1 (661) июнь-июль 2004. - C. 41 - 42.
[4] Семенов В.И. Расплата. - С.-Петербург, 1994. - С. 376 - 377.
[5] Новиков - Прибой А. С. Цусима. - Киев, 1988. - С. 218.
[6] Рожественский З. П. По поводу статьи г. Феррана «Боевые аварии в русско-японской войне». - СПб., 1907. - С. 18.
[7] См. Шавыкин Н. А. Линкоры властители морей. ХVII - ХХ вв. - М., 2006. - С. 83.
[8] Виноградский А. П. Причины войны. Подготовка театра военных действий. История российского флота. - М., 2007.
[9] Золотарев В. А., Козлов И. А. Русско-японская война 1904 - 1905 гг. Борьба на море. - М., 1990. - С. 173 - 175.
[10] Семенов В. И. Расплата. - С.-Петербург, 1994.
[11] Новиков-Прибой А. С. Цусима. - Киев, 1988.
[12] Там же.
[13] Сергей Самохвалов. Вестник Военного и Морского Духовенства № 1 (661) июнь - июль 2004.
[14] См. Мельников Р. М. Крейсер 1-го ранга «Дмитрий Донской». - СПб., 1995. - С. 32.
[15] См. Быков П. Д. Русско-японская война: 1904-1905 гг. - М., 1942. - С. 91.
[16] Семенов В. И. Расплата. - С.-Петербург, 1994.
[17] См. Грибовский В. Ю., Черников И. И. Броненосец «Адмирал Ушаков». - СПб., 1996. - С.222 - 225.
[18] См. Военная история. - М., 1983.
[19] Семенов В. И. Расплата. - С.-Петербург, 1994. - С. 593.
[20] См. Грибовский В. Ю., Познахирев В. П. Вице-адмирал З. П. Рожественский. - СПб., 1999. - С. 262.
114. Ответ на 110., р.Б. Алексий:
113. Ответ на 108., Hyuga:
112. Ответ на 110., р.Б. Алексий:
111. Ответ на 108., Hyuga:
110. Ответ на 104., alboross:
109. Ох, эти транспорты
108. Re: Цусима – это не поражение, а торжество русского воинского духа
107. Ответ на 105., Hyuga:
106. Ответ на 103., Лебедевъ:
105. Ответ на 95.Неверно. Морская авиация СССР не понесла разгромных потерь при гитлеровском нападении. Как известно, Кузнецов отдал приказ флоту о готовности к нападению фашистов. Корабли совершили манёвр перехода на другие стоянки, и гитлеровская авиация бом