Введение
Писать о духовном воспитании очень трудно. И трудно потому, что для многих и многих людей очевидной истиной является то, что никакой души у человека нет, как нет, например, крыльев, а значит, не может быть и духовного воспитания. Невольно вспоминается известный анекдот. К новому русскому пришел бес и предложил меняться. На что новый русский сказал:
– У меня есть бабки. А что есть у тебя, кроме рогов и хвоста? Что ты мне можешь предложить?
– А что хочешь, то и предложу, – ответил бес.
– А вагон цемента сделаешь?
– Пожалуйста!
– А два?
– Пожалуйста.
– А состав?
– Да вот уже стоит, бери!
– А что взамен попросишь?
– Да так, ничего. Душу отдашь– и всё.
Новый русский долго думал, а потом воскликнул: «Братан, ну не понимаю, а где здесь кидалово?»
А вот дальше этот новый русский мог обратиться к нам и воскликнуть вслед за городничим: «Над кем смеётесь? Над собой смеётесь!» И в самом деле, разве, повторяя вновь и вновь, что наука доказала, что никакой души нет, не являемся мы тем же новым русским?
Разве не говорят многие из нас: сама наука доказала, что никакой души нет. Откройте любой учебник психологии, и вы прочитаете, что никакой души нет, а есть психика! А психика – это не душа, а свойство высокоорганизованной материи, головного мозга.
1. Так доказала наука отсутствие души или потеряла её?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вспомнить, что, прежде чем опровергнуть существование души, Западная Европа начиная с эпохи Возрождения начала хоронить христианскую цивилизацию, названную ею средневековьем. И весьма в этом преуспела, превратив ее для человечества в «сплошную черную ночь» (Г.В.Ф. Гегель), в отличие от античности, которую она, в противоположность «средневековью», традиционно понимала как «второй рай», как «рай человеческого духа» (Г.В.Ф. Гегель). Вот с каким восторгом Г.В.Ф. Гегель описывал античную культуру: «Совершенство и великолепие этих шедевров должны стать духовной купелью, светским крещением, придающим душе первые и остающиеся навсегда основные тона и краски во вкусе и науке. Для такого посвящения недостаточно общего внешнего знакомства с древними, мы должны сжиться с ними, впитать в себя их воздух, их представления, их нравы и даже, если угодно, их заблуждения и предрассудки и чувствовать себя как дома в этом мире, лучшем из тех, что были. Если первый рай был раем человеческой природы, то этот, второй – рай человеческого духа, который в своей прекрасной естественности, свободе, глубине и веселости выступает, как невеста из своей светелки» (7, с. 402). Можно ли представить себе, что он что-то подобное написал бы о культуре Средних веков?
Но такое одностороннее видение исторических эпох привело к тому, что философия и наука Нового времени в конце концов потеряли очень многое и существенное в понимании самой античности. Так, античная эстетика – это, видимо, самая сокровенная, самая любимая тема для Гегеля в его философских размышлениях, воистину земля обетованная. Но факт есть факт. А.Ф. Лосев дает более глубокий анализ античной эстетики. И он это делает во многом потому, что он был христианским философом. Как-то он назвал себя «последним русским мужиком», который слушал полную литургию в монастыре. И именно благодаря тому, что он был настоящим христианским философом, он дал более глубокое понимание античной эстетики, нежели Г.В.Ф. Гегель.
Может быть, ни в какой другой сфере теории Западная Европа Нового времени не является столь недостаточной, как в педагогике, потому что здесь она потеряла всякое представление о душе и тем самым закрыла истинное понимание духовного воспитания. И чтобы понять, что есть душа и что есть на самом деле духовное воспитание, мы должны вернуться к истокам теоретической мысли – к античности.
2. Духовное воспитание в античной педагогике
Всем хорошо известно, что античное педагогическое, в том числе и теоретическое, философское сознание выделило в воспитании две его стороны: физическое – воспитание тела и духовное – воспитание души. И это объяснялось тем, что человек имеет тело и душу и, соответственно, имеет «присущие человеку телесные и духовные свойства» (3, с. 614).
Воспитание души у древних греков называлось «мусическим воспитанием». (Соответствующего термина в русском языке нет.) В мусическом воспитании античная педагогика выделила три направления: нравственное, умственное и эстетическое. И именно эти три стороны духовного воспитания описывают античные мыслители. Это легко можно увидеть, анализируя труды Платона (15, 16) и Аристотеля (3), М.Т. Цицерона (19), М.Ф. Квинтилиана (11) и других античных мыслителей.
В духовном воспитании они обращаются, во-первых, к нравственному воспитанию, которое Платон и Аристотель советуют начинать едва ли не вместе с телесным воспитанием. И придают ему огромное значение, обсуждают его задачи, его содержание, причем вплоть до того, что содержание умственного и эстетического воспитания они анализируют под углом зрения того, чтобы в нем не осталось ничего, что могло бы привести к ущербу в нравственном развитии ребенка.
Они также придают большое значение эстетическому воспитанию, и особенно в раннем детстве. Можно даже сказать, что Платон в отрезке до семи лет основной упор в воспитании ребенка делает, наряду с физическим, на эстетическое воспитание.
Но все-таки в целом главное внимание, и чем старше становится ребенок, тем больше, они уделяют умственному воспитанию. Можно сказать так: для детей после семи лет они в основном разрабатывают содержание умственного воспитания. Эстетическому воспитанию уделяется гораздо меньшее внимание. А о содержании нравственного воспитания самого по себе после семи лет в их трудах почти ничего не говорится. А если и есть упоминание о нравственности, то чаще всего с точки зрения того, чего не должно быть в содержании эстетического и умственного воспитания, чтобы не навредить нравственному воспитанию. И это еще более заметно в педагогике М.Т. Цицерона и М.Ф. Квинтилиана. Утверждая, что нравственность для оратора значит больше, чем ораторское искусство, и поэтому признавая приоритет нравственности для оратора, поскольку каким бы мастерством ни обладал публичный деятель, если он безнравствен, то самые его прекрасные речи сами по себе не будут иметь никакого успеха у слушателей, они очень мало говорят о самом нравственном воспитании, о его содержании. Их исследование образования в основном сосредоточено на умственном воспитании, и по мере взросления ученика – на собственно профессионально-ораторском.
Естественно, возникает вопрос: а почему практически у всех античных философов мы видим одну и ту же картину духовного воспитания: они значительное внимание уделяют умственному воспитанию, в меньшей мере – эстетическому и в еще меньшей – нравственному? Да, теоретически они говорят о приоритете нравственного воспитания, и не случайно, что в античности родилась знаменитая сентенция: «Если человек успевает в науках, но отстает в нравах, то он скорее отстает, нежели успевает». Но по факту, если мы анализируем, как представлено содержание образования в трудах античных философов, то мы видим, что содержанию нравственного воспитания они уделяют гораздо меньше внимания, нежели эстетическому, и особенно умственному. Почему?
Ответить на этот вопрос можно, только ответив на другой вопрос: почему в античной школе вообще не было религиозного воспитания, ведь именно религия является основой нравственного воспитания?
Анализируя взгляды античных философов на душу человека, мы должны сказать, что их понимание души само по себе исключало религиозное образование. Начиная с Сократа и затем Платона, античные философы понимают душу человека как ум, мышление. Классическое определение души человека дает Аристотель: «Душа есть местонахождение форм, с той оговоркой, что не вся душа, а мыслящая часть (которая у Аристотеля и есть собственно человеческая душа. – В.М.), и имеет формы не в действительности, а в возможности» (2, с. 433-434).
Это понимание требует своего пояснения. Душа у них, с одной стороны, понимается как нечто материальное, сверхтонкий эфир. Эту особенность античного мышления прекрасно выявил А.Ф. Лосев, показав, что античное теоретическое понимание человека сводится к его телесности.
И все-таки, признавая правильным это открытие, надо подчеркнуть и другое: душа у античных философов понимается не только как нечто материальное, но и как нечто идеальное, как идея, как мысль, ум, мышление. И поэтому античные мыслители определяли и анализировали душу и как особую идеальную реальность человека. А это значит, и как нечто нематериальное. Возьмем знаменитый пример Платона с идеей колесницы, на основе которой она создана. Разве идея колесницы есть нечто материальное? Безусловно, нет. Но разве без нее может быть колесница? Тоже нет. Значит, говоря о колеснице, мы имеем фактически две реальности: с одной стороны, саму колесницу как конкретное материальное явление, с другой – идею колесницы. Конечно же, идея колесницы – это не душа колесницы. И в то же время это реальность. Да, не материальная, как сама колесница. Но в то же время это реальность. Причем абсолютно необходимая для колесницы реальность – без нее колесницы не будет.
И далее Платон открывает идеальное как абсолютную субстанциональную реальность, лежащую, в том числе, и в основе космоса. Поэтому Бог в античности, во всяком случае у Платона и Аристотеля, понимался и как нечто идеальное.
И далее, соответственно, это открытие является исключительно важным для античной педагогики, потому что только благодаря тому, что ум идеален, ум может познавать сущность мира. Отличие ума от ощущения в философии Аристотеля состоит в том, что если ощущение отражает видимый мир, то мышление познает сущность мира. Аристотель пишет: «Знание и ощущение в возможности относятся к предметам в возможности, знание и ощущение в действии – к предметам в действительности. Способность ощущения и познавательная способность души в возможности тождественны этим предметам, первая – тому, что ощущается, вторая – тому, что познается» (2, с. 440).
И соответственно, согласно Аристотелю, если ощущение осознает материальный мир, нечто материальное, то предметом мышления является сущность. При этом сущность мира в единстве добра, истины и красоты. Это понимание сущности было углублено в христианском богословии и философии. Может, лучше всего об этом сказал И.А. Ильин: «Философия исследует сущность самой истины, самого добра и самой красоты, она исследует самую сущность бытия и жизни, вопрошая об их сверхчувственной первооснове» (9, с. 54).
Но если сущность мира есть единство добра, истины и красоты, то мы должны гораздо глубже понять саму идею мусического образования: понять, что оно направлено не на абстрактное нравственное, умственное и эстетическое развитие человека, но на то, чтобы человек освоил добро, истину и красоту. И именно освоение сущности в единстве добра, истины и красоты и есть средство подлинного нравственного, умственного и эстетического развития. И именно добро, истина и красота – критерий для понимания зла, заблуждения и безобразного, и в то же время это есть критерий правильности или неправильности нравственного, умственного и эстетического развития человека.
Оговоримся, что отчасти это представление античных мыслителей о душе вело к оттеснению на периферию нравственного воспитания. Поскольку душа есть не что иное, как мышление, то что должно развивать и формировать воспитание? Конечно же, мышление. И далее, уже в той мере, в какой эстетическая сфера есть мышление, эстетической части души. И уже совсем на периферию в этом случае уходит собственно нравственное воспитание, хотя оно и направлено на формирование волевого начала души, то есть по факту все того же мышления.
В то же время если душа есть нечто идеальное, то она должна стремиться и к познанию собственно идеального, то есть Бога. Об этом прямо говорят и Платон, и Аристотель. И они же доказывают, что высшим счастьем для человека является его возможность быть с Богом. И поэтому душа для своего успешного развития должна не только познавать сущность космоса, мира, но и познавать хоть в какой-то мере само идеальное – Бога.
Однако хотя Платон и Аристотель говорят о необходимости познания Бога, но они фактически не говорят о необходимости религиозного воспитания. Почему?
Видимо, самой главной причиной, по которой религиозное воспитание не упоминается не только в их учениях, но и, наверное, во всех античных учениях, а самое главное, не вошло в школу, является сама античная религия. Ее характер был таков, что по большому счету она не могла преподаваться в школьном образовании. Аристотель пишет об этом: «Раз мы не допускаем в государстве подобных слов, то, очевидно, не дозволяем также смотреть на непристойные картины или представления. Итак, должностные лица обязаны заботиться о том, чтобы никакая статуя или картина не представляла собой воспроизведения таких действий, за исключением только тех случаев, когда закон допускает непристойности в культе известных божеств; воздавать поклонение этим богам закон, впрочем, дозволяет лишь людям, достигшим определенного возраста (т.е. гражданам, т. е. мужчинам, достигшим тридцатилетнего возраста. – В.М.), притом и за себя, и за детей, и за жен» (3, с. 626).
Вообще, как-то трудно представить, что в качестве содержания религиозного образования в античной школе могли бы выступать образы древнегреческих богов Гомера, которые нередко представлены у него в самом неподобающем виде. Уже явно не те примеры, о чем писали Платон и Аристотель, на которых можно воспитывать религиозность или нравственность ребенка. Поэтому такие представления о богах и вправду было лучше держать подальше от детей. И тем самым религиозное воспитание было невозможно в античной школе.
В результате, в отличие от других древних государств, например, древнекитайского, древнеиндийского, древнееврейского, религиозного воспитания не было в античной школена протяжении всей ее истории. Результат? Может, в какой-то мере и по этой причине, античная цивилизация вошла в страшный духовно-нравственный кризис, а потом исчезла.
3. Что дала христианская цивилизация духовному воспитанию?
В свете сказанного становится понятным, что внесла нового в образование, в том числе ив понимание духовного воспитания, христианская цивилизация, становление которой произошло в IV–V вв.
Прежде всего, именно христианское мировоззрение кардинально изменило представление о душе человека. Именно оно доказало, что душа не есть нечто материальное, пусть и более тонкий, нежели воздух, эфир, а душа есть особая духовная реальность, нечто кардинально противоположное материальности, телесности. Тем самым христианство открыло особую – духовную – реальность в мире. То, что не смогла сделать античность, которая понимала мир как материальный либо как нечто идеальное. Бог даже у Платона и Аристотеля – это нечто идеальное, мышление, но не духовное. Христианство открывает духовное во всей его бесконечности. Прежде всего духовен Бог. Апостол Иоанн Богослов пишет: «Бог есть дух» (1, Ин. 4: 24). Есть и особый духовный мир – ангельский, и духовные существа – ангелы.
И носителем духа является человек, как существо имеющее душу. Из этого открытия следовало кардинально иное понимание души человека: душа человека есть особая, не материальная, а духовная субстанция, а мышление есть только свойство души.
И следующее, не менее важное педагогическое открытие: если душа есть особая духовная реальность, то человек должен не просто познавать Бога, а постоянно общаться с Богом. А чтобы человек мог общаться с Богом, чтобы его душа была способна общаться с Богом, для этого она должна быть специально сформирована, как для того, чтобы решать задачи, должно быть специально сформировано мышление.
Таким образом, христианство, открыв душу человека как особую духовную реальность, обосновало необходимость особого духовного (религиозного) воспитания, которое должно быть направлено на формирование способности человека общаться с Богом.
Что же касается самого содержания христианской религии, то можно прямо сказать, что ничего лучше христианской религии, христианской культуры для содержания духовного воспитания человечество не создало до сих пор.
И тем самым христианство не только обосновало теорию духовного воспитания, намеки на каковую мы встречаем у Платона и Аристотеля, но оно и создало то, чего не было в античности – практику этого воспитания. И тем самым христианство открыло новое направление воспитания – духовное воспитание.
Заслуга христианства перед человечеством состоит и в том, что оно осуществило то, что не смогла сделать античная школа на протяжении всей ее истории – оно утвердило нравственное воспитание в школе. Да, все античные мыслители доказывали, что нравственное воспитание должно быть основой образования. Но оно по-настоящему так и не вошло в античную школу. Почему? Ответ состоит в том, что по-настоящему нравственное воспитание может быть создано только на основе религиозного содержания, на основе собственно духовного воспитания.
И это объясняется следующим. Законы нравственности – это такие же абсолютные объективные законы, как и законы природы. Поэтому их менее всего можно свести к чему-то, о чем договорились люди, – главный способ доказательства любых социальных явлений, начиная с права и заканчивая языком, утвердившийся в эпоху Просвещения. Нет, законы нравственности – это такие же объективные законы, как и природные законы. А истина природных законов открывается в теоретическом поиске, а не утверждается демократическим форумом. Соответственно, и нравственные истины открываются духовными гениями: пророками и святыми, а не принимаются в ходе коллективного обсуждения.
При этом законы нравственности могут существовать как нечто живое и жизненное только на основе религии, они вырастают и покоятся на фундаменте всей религиозной жизни народа, его религиозного мировоззрения. И только в этом случае они становятся и являются обязательными для людей, которые должны соблюдать их так же, как и законы естественные.
Но если нравственность утрачивает свою связь с религиозной жизнью, то угасает нравственная жизнь и мертвеет нравственное воспитание, что мы и видим в античной школе. Там не было религиозного воспитания, и в силу этого было невозможно организовать и нравственное воспитание. И это несмотря на то, что самые великие умы античности доказывали его необходимость.
Напротив, христианство, утвердив приоритет духовного воспитания в общей системе воспитания души человека, смогло организовать и нравственное воспитание. При этом христианство заложило в образование такой мощный духовный потенциал, что на нем покоилось нравственное воспитание в европейской школе едва ли не до конца XIX века.
И еще одна важнейшая заслуга христианства: сохранив и даже усовершенствовав систему умственного и эстетического образования, оно тем самым сохранило античное, то есть классическое образование.
Да, начиная с эпохи Возрождения, и особенно с эпохи Просвещения, идет тотальная критика теории и практики христианского воспитания с позиций того, что христианство, в силу своего суеверия и невежества, создав практику религиозного воспитания, отбросило нравственное воспитание, и особенно умственное и эстетическое. Вообще, обвинение в невежестве христианских мыслителей – это любимая тема философов Возрождения и Просвещения.
Но не будем каждое слово гениев этих эпох принимать на веру, а обратимся к первоисточникам. Даже самое поверхностное знакомство с трудами христианских мыслителей показывает, что христианство, создавая собственное образование и педагогику, не отбросило античную педагогику и образование, а осуществило их перцепцию, то есть оно взяло из них все лучшее, что в них было, все, что не противоречит христианской парадигме воспитания. И соответственно, не отрицало оно и необходимость умственного и эстетического воспитания, а выводило их на новый уровень. И чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть только беседу Василия Великого «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений» (6).
Вообще, как могли выступать против античного образования Учителя Церкви, не просто получившие блестящее античное образование, но и считавшие годы своего учения в афинских школах самым счастливым периодом своей жизни?
Но сохранение умственного и эстетического воспитания, конечно, было не только в личной любви Учителей Церкви к античному образованию. Дело было в том, что подлинное образование должно было научить ребенка не только общаться с Богом, но и увидеть разум Божий, «мысль Божию» в мире. Об этом святитель Феофан Затворник пишет: «Во всякой вещи есть своя сокровенная мысль – животворящая ее сущность… В мире мы всегда видим видимую сторону, под нею силы и стихии, а под ними мы должны усмотреть и кроющуюся там мысль Божию. Сия мысль – цель наших усилий; постижение ее и есть собственное знание, а прочее все – подготовительные сведения» (16, с. 237-238).
Итак, создав теорию и практику собственно духовного (религиозного) образования, христианские деятели вывели на новый уровень и умственное, и эстетическое воспитание. И самое главное, что они сделали в этом, – они сделали их подлинно нравственными.
Таким образом, христианство, открыв душу человека как нечто духовное, дало человечеству кардинально иную систему воспитания души. Оно сделало основой воспитания души духовное (религиозное) воспитание как воспитание, направленное на формирование способности человека взаимодействовать с Богом. А создав духовное воспитание, христианство создало настоящий фундамент (а ведь без фундамента ничто не стоит), и на нем оно построило истинно «мусическое воспитание», фактически создав систему христианского нравственного воспитания и существенно усовершенствовав умственное и эстетическое воспитание.
4. Как Западная Европа искорежила систему воспитания души
Итак, целостная система воспитания души – это духовное, нравственное, умственное и эстетическое воспитание. Именно эту систему воспитания теоретически обосновало и практически создало христианство. Теперь спросим: а есть ли такое воспитание в современной европейской и российской школе?
Разумеется, ни в европейской, ни в российской школе такой системы нет, потому что в ней нет духовного и нравственного воспитания. Более того, в этих школах достаточно быстро деградирует даже умственное воспитание, особенно сравнительно с советской школой. Тогда когда, где и почему была деформирована целостная система воспитания души?
Ответ надо искать в эпохе Возрождения. Хотя, кажется, что это противоречит самой очевидности. Разве кто-то выступал в эту эпоху против религии? И действительно, мы не найдем в этот период ни одного автора, который бы выступал против религии. А многие авторы именно религию полагали основой всего образования, например, Х.Л. Вивес или Я.А. Коменский, который доказывал, что «семена образования, добродетели и благочестия заложена в нас от природы» (12, с. 271). Не найдем мы и среди исследователей эпохи Возрождения, даже советских людей, тех, которые бы доказывали атеизм мыслителей эпохи Возрождения. Напротив, некоторые из философов, как, например, С.Л. Франк, считали, что именно эпоха Возрождения воплотила в себе истинный христианский гуманизм.
И все-таки… Как известно, эпоха Возрождения воспринимается современным человечеством не иначе как «заря человечества» (Г.В.Ф. Гегель). И действительно, это заря – заря современной эпохи человечества. Но, вопреки Г.В.Ф. Гегелю, все-таки это была не чисто алая, а багрово-красная, даже черно-красная заря. И не только потому, что это была эпоха, которая на два века погрузила Западную Европу в религиозные войны и аморализм, но эпоха, во многом ставшая зарей угасания христианства, свидетелями чего мы являемся сегодня.
Итак, прослеживая, как на протяжении веков уходило из школ Западной Европы и России духовное образование, нельзя не спросить: почему это произошло? Это вопрос, на который не только нет ответа, но этот вопрос даже не ставился по-настоящему в философии и науке.
Тогда где же та точка отсчета, с которой начался уход от христианства? Как правило, в философии и науке указываются разные события, с которых началась перестройка отношений человека с Богом, чему видят чаще всего ту или иную теоретическую причину.
В качестве реального начала можно назвать переход общества с теоцентрического мировоззрения на антропоцентричное мировоззрение – то, что по-настоящему обосновано в великом труде Фомы Аквинского «Сумма теологии». Именно в этом произведении исходной точкой понимания Бога стал человек. Тем самым здесь и был заложен знаменитый антропологический принцип европейской культуры. И можно прямо сказать, что начало возрожденческого гуманизма, явленного в XV и следующем веке, столь прекрасно представлено в возрожденческом искусстве. Объяснять же, что европейское искусство эпохи Возрождения антропоцентрично, уже нет нужды – это общеизвестная школьная истина. А изменение духовной жизни вело в конце концов и к изменению нравственного сознания. И как итог – правового. Ф. Энгельс заметил, что в Новое время «место догмы, божественного права заняло право человека» (20, с. 496).
Но думается, что истинную причину указал Архиепископ Сергий Страгородский, который писал: «Жизнь человека из свободно-нравственного возрастания превратилась в бездушное исполнение частных предписаний. Механизм, развившийся в западной церкви, не преминул отразиться и на богословской науке, которая под влиянием эпохи вполне подчинилась ему и в свою очередь способствовала дальнейшему его развитию и, так сказать, оформлению» (17, с. 16).
И что же тогда стало причиной отхода от христианства? Видимо, этой точкой стал переход западноевропейского общества к новой системе отношений с Богом, когда на первое место вышло собственно человеческое начало. Об этом моменте в переформатировании отношений человека с Богом святитель Феофан Затворник писал: «Далеки от истины те, кои поставляют последнею целию человека самого же человека, какими бы пышными названиями они ни украшали ее, развитием, например, духовных сил или стремлением к усовершенствованию. При такой цели люди разъединяются заботою только о себе и привыкают все обращать в средство, не исключая даже и Самого Бога, тогда как, на самом деле, человек, как и все сотворенное, есть средство в деснице Божией для целей Его Божественного Промысла» (18, с. 37).
И таким образом, можно утверждать, что прежде чем люди изменили свои отношения друг с другом, создали новую культуру и сформировали новое сознание, они кардинально перестроили свои отношения с Богом. Все это вело к тому, что люди теряли истинное христианство.
Среди множества потерь христианской цивилизации одной из самых больших является постепенное вытеснение из образования духовного воспитания. И, может быть, знаковой точкой в этом процессе стало создание особого предмета «Закона Божия». Казалось бы, это было великое благо, что в школе появилось особое содержание духовного, религиозного воспитания – Закон Божий. Но реальная опасность этого шага состояла в том, что теперь единое духовное воспитание, единая практика воспитания души разделилась на две и достаточно неравномерные части: с одной стороны, религиозное, то есть собственно духовное воспитание, представленное Законом Божиим, с другой – умственное и эстетическое воспитание, которое по факту стало светским образованием, а значит, фактически перестало быть собственно духовным воспитанием.
И этот разрыв утверждался тем более, чем более европейское сознание уходило от понимания души как особой самостоятельной субстанциональной части человека и приходило к пониманию души как психики, то есть особого свойства тела или мозга человека.
По мере того как терялось представление о душе как самостоятельной субстанциональной части человека, шел процесс постепенного угасания духовно-нравственного воспитания. И уже к концу XVIII – началу XIX века религиозное воспитание во многих школах Западной Европы фактически стало второстепенным направлением в школьном образовании, оставшимся в школе как дань традиции. Чтобы понять истинное значение Закона Божия к началу XIX века, достаточно прочитать следующие слова Г.В.Ф. Гегеля в письме к его другу и школьному советнику, то есть министру образования Баварии – Г. Нитхаммеру. Он писал, что благодаря свободе, которая предоставлена ему, он «снял с преподавания алгебры в старших классах профессора Бюхнера, который в ней ничего не смыслит, и оставил ему преподавание Закона Божьего и морали в младших классах» (8, с. 308).
И тем самым если религия в европейской школе еще имела какое-то реальное значение, то в лучшем случае как содержание нравственного воспитания. Это прекрасно выразил И. Кант в своих «Лекциях по педагогике»: «Но не следует начинать с богословия. Религия, которая основывается только на богословии, не может содержать ничего морального… Нравственность должна предшествовать, богословие – следовать ей. Это и будет религией» (10, с. 499).
Но это не только И. Кант. Практически все европейские мыслители, за исключением атеистически настроенных ученых или находящихся внехристианской традиции, как, например, Ж.-Ж. Руссо, отмечали органичную связь христианской религии с нравственностью, ставя на первое место нравственное значение христианской религии. Л.Н. Толстой значение христианства ограничивал исключительно нравственностью.
К концу XIXвека стало очевидно, что и в качестве содержания нравственного воспитания христианская религия не нужна в школе. И об этом очень точно сказал известный историк образования П. Монро: «Полная секуляризация школ привела к совершенному исключению религиозных элементов из общественного воспитания и в большинстве случаев к прекращению изучения или даже к изгнанию из школы Библии и всей религиозной литературы. Таким образом, материал, который немного поколений тому назад составлял единственное содержание начального воспитания, теперь совершенно исключен, и возникает проблема чрезвычайного значения, проблема религиозного воспитания и образования. Было сделано мало или совсем не сделано никаких попыток к разрешению этой проблемы, да и интереса она к себе почти не возбудила. Перед учителем теперь задача вполне аналогичная с задачей, формулированной греческими философами, – сформировать характер с помощью преимущественно рационалистического и исключающего традиционный религиозный элемент образования» (14, с. 363).
Задача поставлена более чем очевидным образом. Но удалось ли ее решить? О кризисе нравственного воспитания в современном европейском образовании сегодня говорят все. И именно эту, как самую главную неразрешимую проблему европейской и американской школы, ставят западные педагоги. Приведу мнение президента Гарвардского университета Д. Бока, который пишет, что в первой половине XIX века нравственное начало в американских колледжах было очень сильным. Однако после издания книги Ч. Дарвина «Происхождение видов» нравственное воспитание стало уходить из колледжей. Падение было таково, что «ко времени Второй мировой войны нравственный климат колледжей XIX века исчез из научных заведений» (4, с. 69). Описав то, к каким страшным последствиям привел аморализм американскую высшую школу, он говорит также и о тех колоссальных усилиях, которые предпринимаются, чтобы преодолеть его. Но каков результат этой громадной деятельности? Вот ответ: «Попытки укрепить нравственные стандарты и гражданские добродетели – хотя и более заметные, чем прежде, – продолжают оставаться случайной и малоэффективной затеей» (4, с. 96-97).
Эти слова можно прокомментировать только так: П. Монро прав – школы Европы и Северной Америки оказались в ситуации схожей с античной школой. Но разве П. Монро не знал, что в античных школах практически не было нравственного воспитания? И поэтому европейские школы, вернувшись к состоянию, схожему с состоянием античного образования, фактически должны были решить задачу, которую не смогла решить античная школа: дать своим ученикам при отсутствии религиозного воспитания нравственное воспитание. Как это сделать? Ответ на этот вопрос не дает не только П. Монро, уверенный в наличии нравственного воспитания в античной школе, но и вся последующая европейская психолого-педагогическая наука, сосредоточившись преимущественно на изучении умственного воспитания, реже эстетического.
Конечно, можно говорить об отдельных ученых и отдельных успехах нравственного воспитания. Можно даже говорить об успехах нравственного воспитания в советской школе. Но нельзя отрицать факт падения его качества от десятилетия к десятилетию начиная с послевоенных лет. И в этой связи вновь надо поставить вопрос: можно ли организовать системное нравственное воспитание, если нет религиозного воспитания? Скорее всего, как это мы видим на примере европейского образования, это невозможно сделать. Конечно, мы не должны однозначно утверждать, что оно само по себе невозможно, и тем более запретить поиск и практических, и теоретических подобного рода систем. Но нельзя хотя бы не задуматься о следующем.
Если в античной школе не было религиозного образования, потому что его там и не могло быть, то в Европе это воспитание в Средние века было, и было потому, что оно было дано человечеству самим Богом и Господом Нашим Иисусом Христом. Но Европа, европейское образование утеряли эти святые ценности.
Нельзя не видеть и другое: вместе с исчезающим духовным воспитанием стало исчезать нравственное воспитание, а теперь из европейского образования на наших глазах уходит и классическое содержание умственного и эстетического воспитания, этих важнейших частей воспитания души.
Но утеряв эти сокровища европейского образования и, естественно, утеряв при этом и нравственные ценности, потому что они были рождены христианской духовностью и без них они мертвеют, нельзя не спросить: Европа, где твой Иерусалим? И неужели о его потере Европа, а вслед за ней и Россия заплачут, только утратив не только свою духовную родину, но и свою гражданскую родину?
Таким образом, можно утверждать, что радикальная перемена в характере католической веры изменила всю систему социальных отношений, вплоть до создания института частной собственности. В результате этот многовековой путь при всех достижениях новоевропейской цивилизации привел человечество к страшным потерям во многих сферах, и особенно в образовании, где в катастрофическом состоянии оказалась вся система воспитания души.
5. Зачем нужно духовное воспитание и как его возродить?
Да, пока мы не ответим на первый вопрос, мы никогда не возродим духовное воспитание. Анализ истории европейского воспитания показывает, что фактически воспитание души во всей его полноте: собственно духовное (религиозное), нравственное, умственное, эстетическое воспитание – возможно только тогда, когда есть истинное понимание души как духовной реальности (а основой его является истинная религия – православное христианство) и понимание жизненной необходимости духовного (религиозного) воспитания в образовании. Если же теряется это понимание, то неизбежно теряется само духовное, религиозное воспитание. А вслед за ним– нравственное. А далее реальностью становится потеря духа классического умственного и эстетического воспитания и, соответственно, их деградация. Поэтому, чтобы восстановить правильное воспитание души, надо восстановить его основу – собственно духовное воспитание.
Сама по себе эта констатация представляет очевидный научный троизм, нечто столь банальное, что об этом писать даже неудобно. Но только не перед психолого-педагогическим научным сообществом, которое точно знает, что никакого Бога нет. А еще точнее оно знает, что никакой души нет, поскольку наука точно доказала, что души нет, а есть психика – «свойство высокоорганизованной материи – человеческого мозга».
Однако чем больше анализируешь всевозможные аргументы и все доводы противников души как самостоятельной субстанциональной части человека, тем более осознаешь, что все эти доводы и все эти аргументы не более, чем какая-то бессмысленная бравада либо бессмысленное отрицание очевидных вещей, а, в общем, есть какое-то помрачение ума, сознания, души человеческой. Так иногда бывает в нашей жизни, когда что-то помрачает наше сознание, вплоть до потери здравого смысла.
Но давайте задумаемся на минуту: а что было бы с нами, если бы на самом деле не было Бога? В свое время известный советский физик Н.А. Козырев сделал открытие, что энергии звезд самих по себе недостаточно, чтобы они горели так долго. И, соответственно, они дополучают недостающую им энергию откуда-то извне. Он предположил, что они получают эту энергию от времени.
Но в том-то и дело, что само время – это характеристика материи, потому что оно началось с момента становления мира. Это открытие физики сделали в XX веке, а великие христианские мыслители Василий Великий и Августин Блаженный – в IV веке. И значит, время, как характеристика материи, не может быть источником энергии для материи. И отсюда можно предположить, что Вселенная дополучает свою энергию не от времени, а от Бога. И значит, если Бог хотя бы на миг оставит Вселенную, то ни одна человеческая фантазия не сможет себе представить катастрофу Вселенной, которая мгновенно наступит.
А что же будет, если на самом деле не будет души человека? Ответ очень прост: а что будет с человеком, у которого не будет тела? На бессмысленные вопросы не отвечают. Но чтобы все-таки понять, что будет с человеком, если у него не будет души, мы должны вспомнить еще одно важнейшее открытие Учителей Церкви, развитое затем в трудах многих православных мыслителей. С одной стороны, душа человека есть нечто целостное. Но с другой – она состоит из двух частей: низшей – собственно души и высшей – духа. При этом эти части достаточно автономны. И их проявление можно увидеть в разных явлениях. Например, рассудок – это проявление души, а разум – духа. Соответственно, определяющую роль в устроении человека занимает именно дух, потому что именно дух соединяет человека с Богом, именно дух является частью, определяющей формирование человека, причем с момента зарождения человека. Святитель Лука Крымский пишет: «Дух уже в эмбриональном состоянии тела формирует его» (13, с. 119).
Но если именно дух формирует человека уже в период перинатального развития человека, то что будет с человеком, если не будет этой части его души? Ясно, что формирование человека будет невозможно. И можно предположить, что именно дух и является субстанцией, формирующей человека на протяжении всей его жизни.
Однако, изучая перинатальное развитие ребенка, наука в основном рассматривает его телесное развитие, в его психическом развитии наука пока делает только первые открытия, а о духовном развитии она вообще ничего сказать не может.
Пока же мы можем наблюдать проявление души начиная с постперинатального периода развития. Сначала на уровне психики, а затем и духа. И роль духа в развитии человека можно понять из следующих всем известных фактов. Так, буквально через две недели после рождения человека на первое место в его развитии выходит психическое развитие. И этот феномен получит в науке название «комплекс оживления». И трудно представить себе развитие ребенка в период младенчества, если бы не началось это ускоренное соотносительно с телом развитие его психики.
Но если младенчество начинается с ускоренного психического развития ребенка, то становление личности, а это становление сознания, мышления, речи и т. д. – начинается после двух лет, а в среднем этот этап приходится на три года. Становление личности имеет определяющее значение в жизни человека, потому чтоэто и есть становление человека в собственном смысле этого слова. Это тот феномен, мимо которого едва ли прошел кто-либо из мыслителей, изучающих развитие человека. И начиная с этого момента и далее, буквально за 3-4 года происходит становление человека в собственном смысле этого слова: человека, осознающего мир, человека мыслящего, человека говорящего, человека нравственного и т.д. Почему же это все происходит?
А это происходит потому, что в этот период на первое место в развитии ребенка выходит развитие его духа – явление, которое мы можем назвать «феноменом сензитевности». Именно благодаря этому феномену любой ребенок осваивает родовые способности и родовые деятельности. Поэтому легко можно понять, что стало бы с ребенком, если бы в этот момент остановилось его духовное развитие. Думается, что ни о каком становлении и развитии личности, а значит, и человека не могло бы быть и речи в буквальном медицинском смысле этого слова.
Значит… Когда ученые с таким восторгом доказывают, что никакой души и тем более духа нет, то невольно говоришь: «Господи, о чем они? Ведь если бы и в самом деле у них не было духа, то они не только бы не рассуждали об отсутствии души, но они вообще ни о чем рассуждать не могли, так как у них не было бы даже признаков мышления, тем более сознания».
И вот если мы понимаем, что в человеке есть душа, то дальше мы можем ответить на вопрос: зачем нужно воспитание души в целом и воспитание духа в частности? Представьте себе, что мы решили, что никакого тела нет, и, руководствуясь этим открытием, стали бы применять его в физическом воспитании. Как известно, по мнению некоторых людей, духовное воспитание ограничивает духовную свободу ребенка. И поэтому они требуют, чтобы ребенок только в восемнадцать лет выбирал, нужно или нет ему духовное воспитание. Тогда мы, будучи последовательными, буквально сразу после рождения ребенка должны были бы уложить его в коляску, и пусть он в ней лежит до 18 лет. А в восемнадцать лет пусть он самостоятельно решает, как ему быть: ходить или не ходить. Что в этом случае мы получим? Да, ребенок будет развиваться телесно. И он, наверное, доживет до восемнадцати лет. Но…
А что творится с душой человека, если она не развивается, так как мы лишаем ребенка возможности такого развития?
А отсюда следует, что если в нас осталась хотя бы капля здравого смысла, то мы должны иметь целостную систему не только телесного воспитания, которая, честно говоря, тоже желает быть много лучшей, но и духовного, как целостную систему воспитания всей души человека. А это означает, что у нас должна быть представлена в целом система воспитания души во всех ее направлениях: духовное воспитание, нравственное воспитание, умственное воспитание, эстетическое воспитание в их целостности.
Таким образом, если мы говорим о возрождении духовного воспитания, то должны говорить о нем как о целостном воспитании души, то есть о собственно духовном воспитании как способности человека к взаимодействию с Богом и с сущностью мира. И потому мы должны говорить и о нравственном воспитании, и умственном воспитании, и эстетическом воспитании. И совершенно очевидно, что если гибнет какая-то часть души человека, то это сказывается отрицательно на всем состоянии души человека, подобно тому как потеря любого телесного органа делает человека инвалидом, если он только выживает после потери этого органа.
Итак, воспитание души – это не только формирование способности духа общаться с Богом, но и способности души видеть мысль Божию, то есть сущность мира в единстве ее истины, добра и красоты. И поэтому, когда мы говорим о воспитании души человека, мы должны говорить о единстве духовного, нравственного, умственного и эстетического воспитания, так как это и было в средневековом воспитании, а не только о религиозном, как это стало в Европе на излете эпохи Возрождения и при становлении Нового времени.
Заключение
Да, все-таки главная трудность в организации целостной системы воспитания души состоит в том, чтобы по-настоящему осознать всю необходимость полноценной – от детского сада до вуза – такой системы воспитания. Слышу тысячи возражений. Слышу своих коллег-ученых, говорящих: «Все, что сказано в этой статье, – это сплошная умозрительная теория, никакого отношения к жизни не имеющая».
В ответ могу сказать только одно: «Да, это теория. Но не умозрительная. А имеющая самое прямое отношение к жизни. И страшной жизни. Задумаемся хотя бы на миг над следующей статистикой: в нашей стране в год в среднем гибнет от алкоголизма около девятисот тысяч людей, от наркомании – более ста тысяч, от самоубийств – около семидесяти тысяч, десятки тысяч людей становятся жертвами бытовых убийств, десятки тысяч погибают от рук духовно больных людей. Еще больше – становятся инвалидами. Можно продолжить. Но в любом случае, думается, количество людей, погибающих за один год от духовных болезней, в нашей стране превышает количество умерших в ГУЛАГе за все время его существования. Но ведь еще больше в год ломается человеческих судеб».
«А воспитание какое отношение имеет к этим смертям?» – спросит кто-то. Самое прямое. Воспитание определяет жизнь человека. Чтобы понять это, напомню следующий известный факт. Так, у семидесяти процентов наших детей в 14–15 лет отсутствует музыкальный слух. Почему? Ответ известен: природа не дала. Однако известно и другое: почти у всех детей трехлетнего возраста музыкальный слух есть. Тогда в чем причина отсутствия музыкального слуха у наших подростков? Правильно! В отсутствии правильного музыкального воспитания.
И помимо них, как особое направление воспитания души, должно быть представлено речевое воспитание. Это обусловлено тем, что речевая деятельность не может, а значит, и не должна сводиться к познавательной деятельности. Собственно это прямо следует из филологических исследований великих мыслителей XIX–XX вв.: В. фон Гумбольдта, К.Д. Ушинского, А.А. Потебни, М.М. Бахтина, Л.В. Выготского, П.П. Блонского, Н.И. Жинкина, А.Ф. Лосева, А.Р. Лурии, Г.Г .Шпета и др. На основании их трудов можно сделать вывод о том, что речевая и познавательная деятельность – это разные родовые деятельности. Если познавательная деятельность направлена на открытие сущности, истины, то речевая – на передачу сущности, истины другому.
Но если речевая деятельность – это особая родовая деятельность, то и ее формирование в воспитании – это особое направление воспитания. И поэтому мы должны выделить речевое воспитания как особое направление воспитания. Подчеркнем: мы должны говорить о речевом воспитании, а не о филологическом образовании. Филология – это наука о языке. Безусловно, она должна изучаться в школе, но главной задачей школьного образования все-таки является не изучение филологической науки самой по себе, а общее речевое развитие человека.
Таким образом, если мы говорим о возрождении духовного воспитания, то должны говорить о нем как о целостном воспитании души, то есть о собственно духовном воспитании как способности человека к взаимодействию с Богом и с сущностью мира в единстве ее истины, добра и красоты. И потому мы должны говорить и о нравственном воспитании, и умственном воспитании, и эстетическом воспитании, и речевом воспитании. И не одно их этих направлений не должно быть забыто, потому что если недоразвивается какая-то часть души человека, то это сказывается отрицательно на всем состоянии души человека.
«Но как организовать такое воспитание?» – спросят многие. Ответ очень прост: главное не как, главное зачем. Если люди понимают зачем, то они достаточно быстро отвечают и на вопрос как. Люди понимают, что они должны освоить космос, и они строят космический корабль. Если они понимают, что детям нужно умственное развитие, то они открывают школы. А если они осознают, что нашим детям абсолютно необходимо целостное развитие души, то они организовывают и соответствующую систему воспитания.
Меньшиков Владимир Михайлович, доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафедрой теологии и религиоведения Курского государственного университета
Список используемой литературы
1. Библия.
2. Аристотель. О душе // Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. – М.: Мысль, 1976. – С. 433–434.
3. Аристотель. Политика //Аристотель. Сочинения: в 4 т. – М.: Мысль, 1983. – Т. 4. – С. 626.
4. Бок Д. Университеты и будущее Америки. – М.: МГУ, 1993. – 123 с.
5. Василий Великий, святитель. Беседы на Шестоднев. – М.: Издат. отдел МП., 1991. – С. 1–174.
6. Василий Великий, святитель. К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений // Избранные творения. – М.: Сретенский монастырь, 2008. – С. 579–605.
7. Гегель Г.В.Ф. Речи директора гимназии 29 сентября 1809 г. // Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: в 2 т. – Т. 1. – М.: Мысль, 1972. – С. 397–410.
8. Гегель Г.В.Ф. Письмо к Нитхаммеру // Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: в 2т. Т. 2. – М.: Мысль; Институт философии АН СССР, 1971. – 630 с.
9. Ильин И.А. Философия и жизнь // Философия и мировоззрение – М.: Политиздат, 1990. – С. 43–60. На переломе.
10. Кант И. О педагогике // Кант И. Трактаты и письма. – М.: Наука, 1980. – С. 445–504.
11. Квинтилиан М.Ф. Двенадцать книг риторических наставлений: в 2 ч. – СПб., 1834. – Ч. 1. – 519 с.
12. Коменский Я.А. Великая дидактика //Коменский Я.А. Избр. пед. соч.: в 2 т. – М.: Педагогика, 1982. – Т. 1. – С. 242–476.
13. Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. Дух, душа и тело. – М.–Клин: Сибирская богозвоница, 2003. – 127 с.
14. Монро П. История педагогики: в 2 ч. – М., 1913–1914. Т 1. – 384 с.
15. Платон. Государство // Платон. Собр. соч.: в 4 т. – М.: Мысль, 1994. – Т. 3. – С. 79–420.
16. Платон. Законы // Платон. Собр. соч.: в 4 т. – М.: Мысль, 1994. – Т. 4. – С. 71–437.
17. Сергий Страгородский, архиепископ. Православное учение о спасении. – М.: Просветитель, 1991. – 264 с.
18. Феофан, Вышенский Затворник. Начертание христианского нравоучения. – М., 1998. – 523 с.
19. Цицерон М.Т. Об ораторе // Цицерон М.Т. Эстетика: Трактаты. Речи. Письма. – М.: Искусство, 1994. – С. 162–392.
20. Энгельс Ф. Юридический социализм // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. – М.: Гос. изд-во полит.лит., 1961. С. 495–516.
