Часть первая. Главы 1-6
Часть первая. Главы 7-12
1. Разговоры путешественников про Боснию
- Между прочим, я вместе со Стекловым ездил и в Боснию. – Борис Моисеевич решил, что настало время исполнить роль лисы из басни про виноград. Это, как показывает практика, неплохо помогает.
В зоне ожидания посадки на самолёт участников экспедиции встретил генерал, который теперь внимательно слушал рассказ человека, объездившего множество этих загадочных мест. Объездил в рамках научно-популярных проектов, к которым привлекали лириков, популярных в среде физиков. Потом, когда Коркиры Филипповы взяли реванш, и вместо бардов вновь оказались востребованными акробаты и трубадуры, эту тему прикрыли. Но кое-где Херсонский успел побывать.
- Интерес к холмам неподалёку от столицы Боснии, города Сараево, подхлестнули умело организованной кампанией, «звездой» которой был Свемир… Забыл фамилию. Что-то созвучное Османам. Из этого «балканского Остапа Бендера» сделали настоящую культовую фигуру. Он, само собой, был известен в кругу подвижников новой хронологии и всей сопутствующей культуры – начиная от мифов про гитлеровские базы в Антарктиде, и оканчивая предметом нашего интереса. Бывал Свемир, ясное дело, в Латинской Америке на «наших» объектах.
Затем ему удалось убедить общественность в том, что группа заросших холмов вокруг городка неподалёку от Сараева являются пирамидами, причём, ясное дело, древнейшими. Построены были эти пирамиды не то атлантами, не то гиперборейцами. Нашлись кое-какие средства для проведения раскопок, во время которых было обнаружено всё то, что и должно было быть обнаружено: каменные блоки, тоннели, вымощенные брусчаткой подъездные дороги. Само собой, пирамиды были сооружены строго по сторонам света.
Возможно, не будь Босния тогда оккупирована атлантистами, там можно было бы либо обнаружить что-то стоящее, либо, по крайней мере, сфабриковать туристический миф, который бы сделал эту местность культовой для любителей энергетики и инопланетян.
Наш неугомонный Свемир уже делился планами восстановления гиперборейского святилища, находящегося в главной пирамиде, и запустить генератор. Он, кстати, был адептом собственно инопланетного мифа. То есть рассуждал не в рамках эзотерического библейского контекста, а в рамках того мировоззрения, которое наш уважаемый Фома весьма остроумно нарёк «рептилоидным недофрейдизмом».
Короче говоря, было принято решение наладить связь с иноземными цивилизациями. На счета фонда, организованного Свемиром, пошли реальные деньги, работа закипела с новой силой. Как вдруг, по Свемиру и его пирамидам одновременно ударили со всех сторон. Высмеивали и его теории, и ставили под сомнение наличие у него академического диплома об окончании университета, и тоннели объявляли просто заброшенными шахтами, а фрагменты каменной кладки – просто кусками скалы. В общем, от мифа о гиперборейских мегалитах Боснии не оставили и камня на камне. Сам незадачливый археолог уехал в Штаты.
Туристического объекта не получилось, академические исследователи обходили холмы близ Сараево десятой дорогой, ибо малейшее упоминание об участии в экспедиции могло стоить научной карьеры. И, тем не менее, через некоторое время в этом районе появилась целая сеть киосков с сувенирами, всяких закусочных и тому подобных объектов сферы услуг. Туристов не было, а торговцев сувенирами и жареными чевапами – целое подразделение. Личный состав которого бдительно наблюдал за тем, чтобы те немногие туристы, которые приезжали побродить в этой местности, именно бродили, а не пытались заниматься чем бы то ни было иным.
Журналюги соревновались друг с другом в остроумии глумливых формулировок, которыми награждались исследователи этих холмов.
- Значит, там, всё-таки, что-то было? Раз британцы взяли там всё под непосредственный контроль?
- Говорили о неком «энергетическом пучке», находящемся в центре пирамиды. Всё это перепроверить не представляется возможным. Однако, есть кое-что весьма любопытное, с чем сталкивались археологи, работавшие там. Тоннели были засыпаны вовсе не обломочным материалом. Потому что он со временем обязательно должен был бы просесть. Этого не произошло. Материал плотно заполняет весь объём выработки, все пустоты. Как будто грунт подавали под огромным давлением – по аналогии с заполнением неких пространств монтажной пеной.
Вот это – факт. А насчёт энергетического пучка, не знаю.
- То есть мы не можем дать стопроцентную гарантию того, что исследование мегалитов является абсолютно тупиковой темой? Хорошо. Товарищи. Друзья. Сейчас мы летим в Белград, а там продолжим.
Затем обратился к Антону:
- Антон Павлович, Виктория Александровна собиралась Вам что-то передать.
- Да. Блокнот своего отца. Там, кстати, тоже говорилось о том, какую роль должны играть эти завалы.
Антон всё ещё пребывал под впечатлением встречи. Вика появилась вместе с Василисой, которая волокла вызволенного из неволи Фому. И для него было важно не предать её второй раз подряд.
Отпустив какую-то дежурную остроту в адрес Фомы и Василисы-освободительницы, он подошёл навстречу Виктории и взял её руки в свои руки. Она их выдёргивать не стала.
- Ну, хорошо, потом доложите, что там в этом блокноте.
2. Белград. Корчма «?»
Харчевня, в которой расположились наши путешественники, имела самое оригинальное изо всех возможных названий – «Знак вопроса». Вывеска представляла собою один лишь этот знак «?». Сегодня подавали жареную рыбу и белое вино. Впрочем, жареную рыбу тут подавали не только сегодня, но и вчера, и полвека назад, и может быть даже и не полвека, а все полтора столетия. Ведь харчевня располагалась напротив Соборной Церкви, неподалёку от канцелярии Белградского Патриархата.
Близость к такого рода местам обязывала кормить белградцев и гостей столицы не только традиционной для Балкан жареной на роштиле свининой, но и чем-то более-менее постным.
Но рыба была всегда самой свежей и приготовленной на уровне, достойном находившейся неподалёку канцелярии.
В Белграде группу исследователей встретил давний друг Майки-Русии, Гойко Ранкович, крепкий старичок-герцеговинец, ещё в молодости осевший в столице. Он же и сообщил генералу, что какой-то агент британцев ищет русских учёных, которые прикидываются паломниками, но едут в Боснию.
То, что супостат был в курсе наших перемещений, никого особо не удивило, тем более, генерала, который, после выявления «крота», был морально готов ко всякому.
Британскому агенту предложили встретиться в небольшой гостинице «Фея Весна», расположенной неподалёку от жилья Гойко Ранковича. Но британец вежливо отказался, сославшись на то, что «Фея Весна» слывёт у них в конторе местом встречи русских резидентов, поэтому предлагает встретиться где-нибудь на нейтральной территории.
В качестве таковой была предложена харчевня «?»
«Британским агентом» оказался Бородецкий. Правда, на сей раз, он был без бороды.
- Коллеги, Христос Воскресе!
- О! давненько не виделись! Воистину! Воистину Воскресе! Давай, фотограф, присаживайся.
Генерал не знал Баратэску лично, но был в курсе всего, произошедшего в аэропорту Таврида, благо, видеозаписи разговоров были сделаны качественно, и он эти записи изучил самым внимательным образом.
Сегодня Евгений Баратэску выглядел не столь вальяжно, как тогда, да и в глазах его читалась едва замаскированная тревога. Белградцы демонстративно презирали антиэпидемические предписания, поэтому он, дабы не выделяться, тоже ходил с голым, без респиратора и антиковидных очков, лицом.
- Как Вы находите наш Белый Град? – вежливо поинтересовался Гойко.
- Белый Град. Интересно. Эклектично. Даже тут – собор явно в стиле австрийского барокко, а через дорогу такой псевдовизантийский новодел. Крепость совершенно в турецком стиле, и тут же – лекорбюзье середины ХХ века. Короче говоря, Стамбул. В уменьшенном виде. Встреча Азии с Европой, прошлого с настоящим. Да, «славянский Стамбул». Точнее, мини-Константинополь.
- Так Вы, уважаемый Евгений Баратэску, договоритесь до того, что Белград – это Третий Рим! – Генерал попытаться шутить.
- Белград – Третий Рим? М-да. Нет. Не смешно. Нет, говоря о «славянском Стамбуле», я имел в виду лишь этот очевидный стык Запада с Востоком, прошлого с настоящим.
- А настоящего – с будущим?
- Нет. Не думаю. Будущего не предвидится. Будущего, вообще, может и не быть. Вот уже несколько дней, как я ощущаю себя панком. Нет, не в эстетическом смысле. В самом прямом. В том смысле, что «No Future!»
Баратэску вертел в руках предложенный ему бокал с белым вином, но к вину не прикасался.
- Ну, ладно. Это всё лирика. В аэропорту «Таврида» я вас пытался обмануть. Мне нужны были вы все просто в качестве той массовки, на фоне которой я должен был блистать. Не вышло блистать. Потускнел, и теперь пора линять. Простите. Нелепые каламбуры. Так вот. Конечно же, мегалитами занимаются. Занимаются достаточно серьёзные пацаны. Те самые, которые гораздо круче всяких там «соросят».
Поставил бокал на стол.
Затем выпил.
- Хороший тут у них рислинг. Я расскажу вам кое-что существенное. По интересующей всех нас теме. Но расскажу не здесь. Расскажу, если ты, Борис, поможешь мне.
- Борода, я выбрал сторону.
- Да я не про пафос. Я по существу. Вы все поймёте, что я имею в виду. Когда я расскажу вам кое-что. Но мне нужны ноты. Ноты, которые запускают резонатор. Запускает резонатор много всего, но в числе прочего, должен прозвучать ключ. Человек, который знает этот звуковой ключ, не дал мне ноты. Он вообще исчез. Нет, не совсем исчез, но его нет дома. Он вышел на связь, сказал, чтобы я его не искал, и сказал, что мелодию знаешь ты, Борис. Речь идёт о каком-то «Вальсе в метро». Я гуглил это словосочетание по самым продвинутым музыкальным архивам, но никакого «Вальса в метро» нигде не обнаружил.
Херсонский задумался.
- Господин Баратэску, да вы закусывайте. Такая рыба в Темзе не водится.
- В Стиксе тоже, - Бородецкий не сдавался и пытался острить.
Наконец, Борис произнёс.
- Борода, старик твой немного ошибся. Наверное, речь идёт о композиции, которую Соловей написал. Только она называлась не «Вальс в метро», а «Подземное кружение». Кто-то, наверное, перевёл название на инглиш, а кто-то другой, потом, – назад. Ну, вспомни, мы её играли на «Весенних слонах».
Херсонский взял пять стаканов, наполнил их негазированной минералкой таким образом, чтобы они соответствовали определённому музыкальному строю.
- Нет, не ждите, что получится Феллини. И даже Евстигнеева не ждите. Но, тем не менее.
И он, вооружившись ножом и вилкой, отбарабанил мелодию, ради которой Баратэску рискнул потерять целых двое суток, разыскивая своего однокашника в этом городе, представлявшем собою нейтральную зону.
- Идиот. Какой я идиот. Это же Underground Waltz… Название мы исковеркали сами. Мы же тогда как раз изображали из себя «Митьков». Ну, хорошо. Долг платежом красен. Поделюсь с вами кое-какой информацией. У меня есть примерно час времени. Давайте, пройдёмся немного по воздуху, что уж тут сидеть как мишени в тире.
3. Лекция Бородецкого
- В Крыму я приврал, конечно, но не во всём. Кое-что из сказанного мной тогда является правдой. Сейчас вы поймёте, что я имею в виду.
Ну, вы все, разумеется, в курсе того, что за лужей в своё время был разыгран спектакль с так называемой «Великолепной дюжиной», Majestic-12. Я говорю о спектакле вот почему. В русском массовом сознания существует такой мэм «жидомасонский заговор». И для любого публичного человека упоминание об этом заговоре стало бы последним публичным выступлением. Нет, никто бы никого не убирал, но репутация… Поэтому будь у вас на руках даже факты, стопроцентно доказывающие существование заговора, вы этими фактами всё равно не сможете воспользоваться. Потому что факты не могут существовать вне парадигмы. И если парадигма изначально конструировалась ради того, чтобы вышучивать конспирологов, то тогда то, что будет для вас фактом, для собеседника будет просто бредом маниакальным.
Таким образом, сам факт существования мифа о Majestic-12 служил замечательной ширмой. Делайте всё, что угодно, но никто вас не воспримет всерьёз. Поэтому team мог совершенно спокойно заниматься мегалитами, не опасаясь того, что их исследования кто-то воспримет всерьёз.
Ну, Majestic-12! Это же городские сумасшедшие! Принимать их всерьёз – всё равно, что верить в Супермэна или в Человека-паука.
Между тем, мегалиты исследовали, каталогизировали. Выделив в основную группу те строения, которые отвечали определённым критериям. Это не должны были быть объекты «культа карго», и там должна была быть в неповреждённом состоянии система, которую мы условно называем дренажной.
То есть речь шла об объектах, сооружённых допотопной цивилизацией. Несмотря на формально протестантскую веру, «пендосы» веруют в инопланетян. Русские исследователи, формально веровавшие либо в атеизм, либо в Православную веру, впрочем, точно так же веруют именно в пришельцев. Ну, это когда речь не о «скрепах», а когда дело доходит до разговора всерьёз, до поиска парадигмы, контекста осмысления.
В общем, в Штатах занимались мегалитами в контексте предположения о том, что если их запустить, то работать эти камни будут наподобие мифических «башен Теслы». Тема получилась многообещающей, в духе модных трендов про экологическую энергетику. Да и можно было слегка потроллить ребят, стоящих за арабской нефтью и вашим Газпромом.
Но те, кто прикрывался масками Majestic-12, пошли не по тому пути. Поскольку они веровали в НЛО, то пусковой механизм, согласно их логике, должен был находиться в одном из кораблей пришельцев, якобы спрятанных под одним из тех особенных мегалитических объектов, о которых я упоминал раньше.
А вот наши с вами соотечественники пошли по правильному пути. Хотя и совершенно случайно попали в коридор, ведущий к нужным дверям. Впрочем, в коридор попали в правильный, но до двери так и не дошли. Хотя и оставалось всего ничего.
Я имею в виду проект «Комната», которым занимался НИИ Космической медицины. Собственно «комната» представляла собой камеру из гранита размерами семь метров на одиннадцать, внутри которого был сплетён кокон из медной проволоки. А внутри кокона…
- Игла Кащея Бессмертного, - подал голос помалкивавши всё это время Фома.
- Нет, не совсем. – Бородецкий сейчас не был настроен шутить. Он, вообще, как оказалось, был человеком не самого оптимистического склада.
- Внутри находилось кресло психонавта. Ну, того, чью нервную систему необходимо было оперативно привести в порядок и даже мобилизовать.
Разноцветные сполохи света, послушные пульсу медитативной музыки, звучащей внутри «комнаты», погружали человека в некое, так сказать, изменённое состояние. А все впечатления, которые переживал испытуемый во время сеанса, фиксировались при помощи шлема. Шлем передавал сигналы на записывающее устройство ЭВМ.
Шлем не просто служил для прикрепления всяких датчиков и шлангов с проводами. Необходимо было изменить свойства мозгов, и наши мозги в сочетании со «шлемом» формировали некий виртуальный мозг, якобы соответствующий тому, что помещалось внутри т.н. «длинных черепов» легендарных нефилимов.
Команда, расшифровывшая эти сигналы, состояла как из тех, кто был стойким материалистом, так и из тех, кто увлекался всяческими фрейдизмами. И прочими буржуазными псевдонауками. Ну, понятно, что делалось это для того, чтобы не было зацикленности.
Интересно, что изначально требования госзаказчика к проекту были крайне расплывчатыми. Заказчики и сами толком не знали: чего им надобно? Некие примерные требования.
Но хорошее финансирование, компетентность коллектива, задор, присущий физикам и лирикам, - всё это закономерно привело к тому, что результаты экспериментов превзошли не только осторожные требования заказчика, но даже и неофициально высказываемые пожелания.
- Так, а чего от них в принципе хотели добиться-то?
- Первоначально от них требовалось создать нечто, вроде «Комнаты психологической разгрузки», оборудованной приборами, фиксирующими протекание психофизиологических процессов у «разгружаемых». В этой «комнате» человек должен был не просто отдохнуть и расслабиться, но, как сказали бы в эпоху всеобщей компьютеризации, «перезагружаться».
«Комната» предназначалась для «перезагрузки» нервной системы специалистов, которых можно определить как «операторов точных систем». Речь идёт, например, о космонавтах, военных лётчиках, диспетчерах аэропортов, бойцов элитных подразделений спецназа и т.д.
«Перезагрузка», как я уже говорил, осуществлялась посредством погружения сознания в некое изменённое состояние. Химия исключалась. Только физика. Цвет, звук. В общем, волны. И, разумеется, особая организация пространства.
Непосредственных требований по работе не конкретизировали. Необходим был результат. Гарантируемо повторяющийся результат. Ну, наука же как-никак. Точность кодирования параметров, соответствующих психосостояниям.
Над цветомузыкальными кодами работал специалист по Египту Илья Шершнев. Музыкальные аранжировки к цветовым пьесам писал знаток американских психоделических рок-групп Артемий Эдуардов. Приборы делались одним из «ящиков» одного из приморских городов.
- Батенька! Так Вы же рассказываете про «Гермес»! – Директор Биостанции был немного в курсе того, чем занимались в НИИ Космической Медицины.
- Именно. Итак, результаты превзошли самые смелые ожидания. А потом нагрянула перестройка вкупе с гласностью, и всё зашаталось. Зашаталась, в том числе, и эта самая шарашка. Вскоре проект закрылся, а собственно «комнату» раздерибанили на вторсырьё. Сами же фрейдисты с марксистами разбрелись кто куда. Кто вписался в рынок и стал обучать колдовству вчерашних атеистов, почуявших вдруг тягу к неведомому. Называлось это дело «коучингом по экстрасенсорике». Ну, кто-то, ясное дело, сразу угодил в дурдом. Кто-то ушёл в религию.
А вот моего отца, Баратэску-старшего, работавшего в этом проекте, подобрали шпионы британской разведки. Нет, ну, не «Джеймс Бонд», конечно, но почти. «Новичком» тогда перебежчиков не травили, так что всё обошлось. Да и кому травить-то? В Кремле сидели менеджеры белых сахибов, так что всё путём.
Попал отец в закрытый исследовательский проект, занимавшийся… правильно. Проблемами телепортации. Только эксперименты проводились не в самодельном пенале из гранита. А в аутентичных камерах-резонаторах. Встроенных в мегалитические объекты, оставленные нам, гомо-сапиенсам на память от допотопной цивилизации.
Борис помнит, когда мы были студентами, у меня был в личном пользовании персональный компьютер, штука, совершенно немыслимая для студента начала 90-х. Откуда у меня мог взяться предмет, который тогда стоил почти столько же, сколько квартира? Но мы тогда не особо думали о земном. Всё больше о том: как мир изменить. Да и самим прославиться. Мир изменить не удалось. Прославиться – тоже. А потому решил я бросить «пароходную школу», где мы вместе с паном Херсонским постигали премудрости автоматизации судовых систем, и уехал к отцу. Заниматься в его лаборатории.
- И что: за полвека вы там не смогли подобрать ключа? Имея ресурсы и технологии.
Баратэску указал рукой на крепость.
- На месте теперешнего Белграда уже в античное время были какие-то там римские поселения. Потом поселения пришли в запустение. Потом чего-то сооружали другие властелины оной местности, потом – турки. Если смотреть на этот процесс неким отстранённым взглядом компьютера, фиксирующего технологии в хронометраже, то всё будет выглядеть каким-то нелепым топтанием на месте. С периодами прогресса, перемежающимися периодами деградации. А между тем речь идёт о перипетиях человеческой истории, с её драмами и трагедиями. С её роковыми ошибками стратегического характера.
Вот скажите: разве сто лет назад, когда шарахнули атомной бомбой и стремительно приступили к освоению космического пространства, мог бы кто-то поверить в то, что НТР захлебнётся, и, вместо того, чтобы бороздить это самое пространство, человеки будут убивать время просиживаниями в виртуальной реальности. Причём вести себя будут не как мифические прогрессоры, а как подопытные крысы, которые нажимают рычажок, пускающий импульс удовлетворения до тех пор, пока не околевают. Так и тут. Шарашка наша капиталистическая помаленьку работала, но появлялись иные приоритеты. То же самое клонирование.
Борис почувствовал, как Генерал напрягся при словах о клонировании.
Баратэску либо не почувствовал этого, либо сделал вид, что не чувствует сгущавшейся атмосферы.
- Но теперь тема с клонированием полетела вверх тормашками. И крысы теперь начинают разбегаться кто куда. Ну, я о тех крысах, которые вовремя поняли, что жизнь не сводится к рычажкам.
Ну, что ж. Пора прощаться.
Вашу контору придумал я. Придумал, и предложил людям, курирующим процессы, происходящие в Евразии, сфабриковать такой патриотический тайный орден. Всё равно ведь патриотов нужно куда-то девать. Не всё же убивать в локальных конфликтах. Которые так удобно использовать для регулирования количества пассионариев.
Тему подкинули многообещающую. Но, при этом, - совершенно безобидную. Заодно готовя вас на роль потенциального объекта насмешек. И так далее. Про это я в аэропорту не врал.
- Почему мы безобидны для Ваших хозяев?
- Потому что те мегалиты, которые можно использовать находятся вне досягаемости вашего горе-ордена. Индокитай, Мезоамерика, Египет. Где – из перечисленных мест – вы смогли бы спокойно заниматься полевыми научными исследованиями? Приехали сюда, намерены поковырять эти холмы в Боснии. Да ковыряйте на здоровье! Даже если предположить, что сумеете разгерметизировать систему, восстановить дренаж… Ну, и что дальше? Да что там говорить. Представляете себе объём предварительных работ? Даже если бы вдруг случилось маловероятное – и вы бы подготовили этот объект к той степени, в которой находятся объекты, которые давно уже контролируют британцы… Ну что дальше-то? Если бы вы зашли слишком далеко, то вас бы остановили. Ну, просто замутили бы тут очередную бойню, только теперь не между православными и католиками, а между протурецкими мусульманами и проарабскими. И всё. Какая наивность просто гомерическая! Вроде же взрослые люди…
Ну, вот так. Я благодарен вам за помощь. Думаю, информация, которую я вам предоставил, стоит того, чем поделился сегодня со мной Борис Моисеевич.
И обратился уже непосредственно к Борису:
- Если б ты знал, как я ненавижу всю эту байду! Засесть бы с пивом, Соловьём и тобой, и поиграть в какое-нибудь Трио Архаичного Джаза*… Да не судьба. Прощай.
Бородецкий торопился не зря. На ключевых фигур «Мёбиуса» вот уже несколько дней велась серьёзная охота. Кто-то пытался скрыться от мстителей в Новой Зеландии, кто-то, напротив, в злачных кварталах Еврабии. Баратэску решил сбежать от киллеров в другое измерение. Или, по крайней мере, в далёкое прошлое.
Задержка была именно со звуковым ключом. Экспериментировать на компьютере с подбором музыки времени не было, а старичок, сбывший ему Дневники, куда-то пропал. На месте его так и не удалось найти, но, впрочем, он объявился сам, переслав странное сообщение: «Пусть Херсонский сыграет Вам «Вальс в метро», и тогда в «комнате» отворится дверь. Но это будет не просто портал. Это разверзнется Шеол. Учтите это!»
Теперь, когда звуковой ключ был у него в распоряжении, оставалось только выбрать: какой из станций наименее рискованно воспользоваться? Где именно он будет пытаться выйти из пространства XXI века от Р.Х., пока ещё решено не было. Вначале нужно было убраться из Старого Света. Быстро и, по возможности, незаметно…
(Окончание следует)
*) Баратэску обыгрывает название популярного кул-джазового ансамбля Modern Jazz Quartet («Квартет Современного Джаза»)
