Поэзия - это страна чувств, голос души, излияние сердца. Это самая образная, эмоциональная и таинственная область художественного слова. Это песнь, которая, благодаря своей особо построенной, ритмизованной, мелодичной и благозвучной речи способна воспеть самые высокие предметы, высказать самые возвышенные чувства и стремления.
Слова - для понимания помеха...
Услышать за словесною корой
Другой души мелодию и строй -
Звучит душа. Слова лишь только эхо,
Которое нам слышится порой.
(Алексей Соловьев)
Ограничена ли поэзия в выражении мыслей, фактов, событий особенностями своего жанра? Дана ли ей сила выражать горнее? Дано ли ей право откликаться на события истории, быстро текущего времени, думы и движения общества, запросы и чаяния народа, волнения и животрепещущие проблемы сегодняшнего дня? Должна ли поэзия быть духовно нейтральной, отвлеченной? Должна ли она быть только и единственно голосом сладкозвучной лиры, ласкающей слух, или ей дана возможность звучать голосом грозного набата? Имеет ли искусство право стоять над схваткой?
Как хотелось бы любителям отрешенного, внешнего эстетизма и самодавлеющих художественных форм заключить поэзию внутри самой поэзии. Ограничить ее возможности, упростить ее смысл и предназначение. Слово - ради слова, образ - ради образа, искусство - для искусства. По теории «чистого искусства», любое художество должно быть свободным от общественной жизни, обособленным от внешнего мира: сфера деятельности художника - создание чистых, возвышенных образов, отражающих мир глубоко интимных переживаний человека.
Но является ли «безсознательная художественность», на которую так любят ссылаться любители «чистого искусства», отвлеченная, ничего не могущая выразить образность, главной и самостоятельной, в поэзии? Да, образность - один из основных признаков художественного произведения. Как и любой художественный талант предполагает умение видеть, мыслить, выражать и изображать в образах.
Именно этого - образной речи и образного построения, умения передать, отобразить, воплотить в наглядном, картинном, красочном, живом, выразительном изображении; образа как эстетической реальности - мы и ждем прежде всего от поэтического слова. Так же как мастерства и совершенства стихосложения, емкого и живого, выразительного языка. Ведь вне совершенной формы всякая, даже самая высокая и благородная идея, которую дерзнет выразить человек внешними средствами искусства, легко переходит в пошлость. Если стихи неряшливы, бессильны, загромождены художественными и нехудожественными излишествами, то путь к сердцу и уму для них закрыт. Но ведь пустая яркость, тем более - мерзость и пошлость, выраженные в эстетически совершенной форме, еще более опасны. И является ли самоцелью поэзии внешняя форма и словесная пластика? Создают ли поэзию исключительно техника и мастерство?
За образом, скрытым в словесной материи, истинно художественное произведение предполагает предмет, смысл и дух, ради которых и явились эти слова и эти образы как средства и орудия изображаемого. Без значительного, весомого и общезначимого предмета яркие образы и оригинальная игра слов рискуют остаться пустой литературщиной. Без глубокой, заданной Богом задачи - раскрывать истинный смысл мира и подлинную сущность бытия - поэтическое слово останется яркой игрушкой или словесным ребусом.
Спор о понимании сущности и целей поэзии как эстетического творчества длился в русской литературе веками, явив и другую крайность - взгляд на поэзию как на принципиально социальное служение. Особенно ярко такое представление о поэзии выразилось в творчестве и установках демократов-народников в XIX веке. Для поэтов-революционеров общественно-политическая направленность и служение своей идеологической доктрине было превыше художественной, эстетической стороны искусства. Содержание произведения, тенденциозно направленное на борьбу за революционные интересы, они ставили выше его художественной формы. Позже эта крайность проявилась в поэзии революционеров XX века и в творчестве отдельных представителей поэзии советского периода.
Спор о том, что выше - форма или содержание - для истинной поэзии не имеет смысла. Вот как писал об этом еще в 1846 году поэт пушкинской поры Федор Николаевич Глинка.
Два «я» боролися во мне:
Один рвался в мятеж тревоги,
Другому сладко в тишине
Сидеть с собой в тиши дороги
С самим собой, в себе самом.
Несправедливо мыслят, нет!
И порицают лиры сына
За то, что будто гражданина
Условий не снесет поэт...
Не говори: «Поэт спокойным
И праздным гостем здесь живет!»...
Многовековая история русской литературы с ее многоплодной традицией показывает несостоятельность как идей «чистого искусства» в поэзии, так и крайностей тенденциозного служения художника социально-политическим классовым задачам. Богатая разнообразными дарованиями и неповторимыми талантами, русская поэзия никогда не замыкалась в сфере голого, пустого словотворчества и самоценного художественного эффекта. Никогда не была она декоративным украшением, всего лишь услаждением эстетического вкуса, удовольствием, тем более - развлечением. Не была она, в лучших своих проявлениях, и орудием каких-либо политических сил или слепым исполнителем политических заказов, но служила высшим, священным, Божественным задачам и заданиям. Никогда не была она безпредметной и безсмысленной, равнодушной к категориям добра и зла, отвлеченной от судеб своего народа и своего Отечества. Устремляясь к Небесам, она умела охватить все земное. Опыт нашей отечественной литературы показывает, что поэзия и отклик на живые запросы времени совместны и необходимы в этой своей совместности. Так же, как совместны, слитны и неразрывны содержание художественного произведения и его внешнее выражение.
Заключив свои переживания в отточенную художественную форму, наши отечественные поэты обращались к предметам, идеалам и идеям, высоким и значительным для души русского человека, жизни и бытия государства Российского.
Все в них дышит, звучит, предрекает,
Все выходит за принятый ряд;
Если строки на миг замолкают,
Междустрочья с тобой говорят.
Все отмечено высшею пробой,
Все имеет свой точный язык,
Вроде мелочь, но выбрось попробуй -
И разрушится мир через миг.
И паришь в ожиданьи суровом
Возрождения или конца,
И за каждым исторгнутым словом -
Обнаженная сущность лица.
Неразгаданное постоянство
Недоступных для смертных высот...
Вроде все позади, но пространство
За промчавшейся жизнью поет.
( Сергей Хомутов)
Русская поэзия веками была представительницей русской идеи, русской мысли и православного мировоззрения, сформировавшего дух русского народа.
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды,
Благословляю я свободу
И голубые небеса!
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду.
О, если б мог всю жизнь смешать я,
Всю душу вместе с вами слить;
О, если б мог в мои объятья
Я вас, враги, друзья и братья,
И всю природу заключить!
(Алексей Толстой)
Соединив в себе дар поэтический и певческий с даром философским и пророческим, русская поэзия веками воистину была органом русского самосознания и голосом русской души, жизнь которой наши поэты сумели выразить до самых ее сокровенных глубин.
Я в разлуке с Родиной бывал,
Уезжал в далекие края,
Но нигде сильней не тосковал
Так, как здесь, где Родина моя!
Я немало видел стран чужих,
Но домой быстрей спешил опять,
Потому что здесь, среди своих,
Мне хотелось горе горевать!
Ничего я в жизни не имел,
От земли не прыгал в облака,
Я, как все, сквозь слезы, песни пел,
И была светла моя тоска...
Нет тоски по Родине, вранье!
То печаль по прошлым временам.
Есть тоска на Родине! Ее
Бог зачем-то дал с рожденья нам...
(Николай Мельников)
Весь душевно-духовный уклад русской культуры и русского бытия отразился в отечественной поэзии с ее искренностью, легкостью, естественностью, с ее мелодичным, певучим, гибким, и единственным в своем роде звучности и выразительности языке. Наша поэзия охватила, прочувствовала и высказала все наше русское национальное восприятие мира с его стремлением к святости.
В потемневших лучах горизонта
Я смотрел на окрестности те,
Где узрела душа Ферапонта
Что-то Божье в земной красоте.
И однажды возникло из грезы,
Из молящейся этой души,
Как трава, как вода, как березы,
Диво дивное в русской глуши!
И небесно-земной Дионисий,
Из соседних явившись земель,
Это дивное диво возвысил
До черты, не бывалой досель...
Неподвижно стояли деревья,
И ромашки белели во мгле,
И казалась мне эта деревня
Чем-то самым святым на земле...
(Николай Рубцов)
Обладая даром обостренного чувствования, русская поэзия обладает еще и способностью глубокого проницательного взора и широкого, всеохватывающего проникновения. Для нее нет ничего незначительного, пустого, мелкого или ничтожного. Она проникает во все: повседневность, быт, поведение и чувства животных, царственную русскую природа, русские просторы, обычаи и русский уклад жизни, «дела давно минувших дней» и проблемы текущего времени. За обыденностью и повседневностью русский поэт умеет найти и показать какой-то высший глубокий смысл.
Матрёшка - русская игрушка,
На диво миру хороша.
Она, простушка-веселушка,
Сложна, как русская душа.
В своём наряде ярком, алом,
В цветах посадского платка
Как будто бесконечность в малом
Объёмом дробным велика...
Её задумал древний мастер
Подобной лествице, - она
В иерархическом согласье
К единому устремлена.
Вот так и звёзды во Вселенной
Разумно соподчинены,
И мы так душами смиренно
Стать частью Целого должны.
(Валентина Ефимовская)
Устремляясь к вышним, горним идеалам, очищая и возвышая, русская поэзия в то же время необыкновенно чутка к происходящему здесь и сегодня - к судьбам, проблемам, радостям и горестям своего времени, своего Отечества. Она - глубоко патриотична и гражданственна от самого своего начала и до сегодняшних дней. Воистину ни одна поэзия в мире не выразила так глубоко, горячо, искренне и всеохватывающе священное чувство патриотизма.
... Крепче и камня, и стали
Вера... Я верой клянусь!
Черною сотней назвали
Тех, кто сражался за Русь.
В битвах не ведали страха.
Вижу сквозь отзвуки гроз
Черные рясы монахов -
Смотрит с хоругвей Христос.
... В наших каютах и кельях
Молится Родина-мать.
В рясах и флотских шинелях
Нам за Россию стоять!
(Борис Орлов)
Россия? Ты еще жива?
В цвету черемуховом ты ли?..
Зимой, наверно, на дрова
Мою черемуху срубили...
Мужчины будут по-мужски
Решать мудреную задачу.
А я в цепях моей тоски
Молюсь и жалуюсь, и плачу.
Россия? Ты еще жива?
Ты новой ждешь войны и крови?
На помощь звать? Но где слова?
И есть ли нынче сила в слове?
Неправда! Ты не умерла,
Хоть и подрублена под корень,
С душою Двуглавого Орла,
Который грозам непокорен.
Ты - вся в огне, ты вся в цвету,
И ты ни в чем не виновата.
Лелешь новую мечту, -
И грозового ждешь раската.
Детьми замученная мать!
И мы обречены судьбою
Тебя любить и понимать,
И горько плакать над тобою.
Какое счастье Русским быть!
Какая тяжесть быть им ныне...
В России горько стало жить,
А без России мы... в пустыне.
(Марианна Колосова)
А как глубоко переживает русский человек отрыв от своей земли, от своих истоков, как жаждет единения с ними.
К Богословке тропы луговые
скрылись в белом сумраке густом.
Наугад пошел я и впервые
разминулся с Ливенским мостом.
Облака земные словно стерли
огороды, избы, даль полей...
Вброд одолеваю речку Орлик,
леденящей Леты холодней.
Вкруг меня, как пар, клубится время,
и воображенья не унять:
К дому я бреду, почти поверя,
что пошло теченье жизни вспять.
Чудится, что выйдут из тумана
мне навстречу бабушка и дед,
тетушка. ушедшая так рано
за своими близкими вослед.
Заблудившись, сгоряча калечу
ломкие внезапные кусты!
Я спешу к родным, а мне навстречу
лишь кресты, кресты, кресты, кресты...
(Юрий Шестаков)
Устав кружить по бездорожью,
в сугробы спрячется пурга,
и яркий свет,
как с лика Божия,
сойдет на русские снега.
И я, в минуту золотую,
согреться телом и душой
зайду один в избу пустую,
в крестьянский домик небольшой.
И древним светом
славы нашей
дохнет из печки на меня
бересты свиток запылавший -
хранитель слова
и огня...
А прах заброшенного крова
поземкой веет по дровам...
Лежат обугленны,
безкровны
рябины гроздья между рам.
... Приснится мне:
в избушке стылой
согреть не может жар печи,
скорблю над отчею могилой
под тусклым пламенем свечи.
Сломалась ветка родословной...
И жутко ходики молчат,
и в мертвой связке
стонут бревна,
и ставни плачут
и стучат...
(Владимир Марухин)
Глаза закрою - чувствует рука
Горячую шероховатость края:
Тысячелетий два материка
Качаются друг друга задевая
Один из них уходит из-под ног
И, связан силой с ним нерасторжимой,
Как дерево, упавшее в поток,
Я новый берег трогаю вершиной.
Там светится уже иная Русь,
И новый век доносится до слуха,
Но, как и прежде, верен остаюсь
Домам отцов и брошенным старухам.
Земля моя, - недолго до тепла,
Возьмем терпенья из сумы мытарской,
Я знаю, что опять звезда взошла,
И есть Спаситель в темноте январской.
(протоиерей Анатолий Трохин)
Наверное ни одна поэзия в мире не выразила так глубоко, красочно и любовно картины родной природы, как русская поэзия. И это чувство не сводится к любованию земными красотами наших русских просторов. Русские поэты чувствовали излучающуюся через них духовность, божественное откровение о мироздании, о высшем предназначении человека.
На церковных окнах - ризный снег Сочельника,
Дымом и хвоею тянет из-под рам, -
Будто бы на облаке возлетает с ельником.
С белою оградою православный храм.
Раздышу молитвою изморозь оконную -
От простора белого - аж в глазах черно...
А в дали над речкою, над долиной звонною,
Как звезда Господняя теплится окно...
Елочки завьюжены и сторожки заперты,
Тропка запорошена - никого на ней,
Только легким-легкие светятся у паперти
Два следа от Ангельских маленьких ступней.
Но запели певчие, сотворив знамения,
И запели сиверком зимние поля, -
Будто бы со знаменным и с метельным пением
Устремилась к Вышнему русская земля.
(Андрей Ребров)
Это православное восприятие мира, присущее каждому русскому человеку, нашло свое выражение в творчестве многих и многих наших поэтов. За картинами русской природы, русского быта, за Россией земной - живет и лучится Русь Небесная.
Отвори сердечны очи,
Виждь, как малое дитя -
Средь прозрачной русской ночи
Сонмы ангелов летят.
Мир невидимый сияет,
Хор неслышимый поет -
Сна и отдыха не зная,
Русь Небесная живет.
Молит Бога дерзновенно
О сестре своей земной -
Внемлет гласу Царь Вселенной,
Шлет Избраннице покой.
«Спи, усталая Россия, -
Говорит Господь, любя, -
В эту полночь вси святии
Вновь просили за тебя».
(Валерий Филимонов)
Бесконечной любовью к своему Отечеству и пронизана вся наша русская поэзия. Строящаяся на ценностях и идеалах, выкованных в душах русских людей Православием, она воспела Россию во всех ее бедах и радостях - от мелочей быта до высших ее святынь.
Россия выражена русскими поэтами не лицемерно и не льстиво. Русская поэзия никогда не была слепа к слабостям и недостаткам русского народа.
Мы убили Царя не свинцовою пулей,
Не молчаньем толпы за стеной алтаря,
Мы убили Царя тем, что не помянули
Николая тогда в ектенье за Царя.
На заре окаянно-свободного века
Мы хотели и Бога с Небес низвести.
Неповинного нет среди нас человека,
Вот стоим на коленях и просим: «Прости!»
И молитвою слезной заходится сердце,
Покаянное слово елеем течет.
По молитвам Святого Царя-Страстотерпца
Покаянную голову меч не сечет.
(Сергей Поликарпов)
В России - пост. А за окном
Лишь полночь - звуки битвы:
Стреляют в небо... А оно
Открыто для молитвы.
Крича безумно и хмельно
Туда, где звезды светят,
Стреляют в небо... И оно
Когда-нибудь ответит...
(Раиса Котовская)
О путях и судьбах России русская поэзия говорила то со слезами и скорбью, то в веселии и с улыбкой, то в задумчивости и мечтательности, то с гневом и обличительным призывом, находя разнообразные жанры и художественные приемы для выражения своего замысла. Она охватила все действующие и поныне способы или роды литературного изображения - эпический, лирический и драматический, используя многообразные жанровые формы и виды художественных произведений. От героической и романтической поэмы, баллады, оды, элегии до поэмы сатирической, басни, памфлета. От глубокой философской и духовной лирики до публицистической и злободневно-газетной поэзии. В силу своего богатого, выразительного языка, живой глубокой мысли, абсолютной чувствительности и неравнодушного восприятия действительности, русская поэзия способна выразить в своем жанре то, что у других народов стало исключительно достоянием прозы и публицистики.
Чрезвычайным многообразием поэтических переживаний и настроений отличается русское поэтическое слово: поэзия философская, духовная, патриотическая, политическая или гражданская, пейзажная, деревенская, любовная. Конечно, такое разграничение весьма условно, ибо все здесь соседствует, взаимодействует и переплетается. Как переплетаются и виды поэтического выражения - лирика, например, зачастую переплетается с публицистичностью.
Разве не глубоким гражданским чувством полыхает грозное и прямое обличение Лермонтова в стихотворении «Смерть поэта»? Утонченный лирик Тютчев свою философскую и гражданскую мысль высказывал порой, обходясь весьма простым и прозаичным сухим утверждением. Во многом публицистичны стихи замечательного русского поэта Сергея Бехтеева, насыщенные глубокой болью за Родину. А стихи многих русских поэтов-лириков бывали пронизаны легким юмором или иронией. Во многом иронизирует над своими героями Пушкин в своей поэме «Евгений Онегин». Этот неистощимый юмор, как неотъемлемое свойство русского характера то там, то тут лучится из строк пушкинской поэзии. Уметь увидеть свой грех и поставить его перед лицом собственного бичевания, увидеть свою беду и не плакать над собой, а рассмеяться - так свойственно русскому человеку. Не только терпение и молитва помогали русскому народу в трудную минуту, но и юмор - неиссякаемый, мягкий, добрый, а порой - обличающий. Сатирические стихи как эмоционально окрашенную, эстетическую форму критики, можно встретить у М.Ломоносова, Г.Державина, М.Лермонтова, А.Фета, Н.Некрасова, Н.Языкова, А.К.Толстого, А.Апухтина, И.Анненского и у других поэтов, казалось бы, всецело лирического направления.
Всем известны слова Господа: «Горе вам, смеющиеся ныне!» (Лк. 6, 25) Но сатирическое в русской классической поэзии не имеет целью кого-то развеселить или насмешить, позабавить. Это горький смех сквозь слезы. Гневно обличая грехи и пороки человеческой души и общественной жизни, сатира ищет причины зла и способы его преодоления, ищет пути к исправлению. И если эстетический идеал - прекрасное - не является предметом изображения в сатире, то является ее целью. Конечно, сатира таит в себе и опасности: где граница между праведным гневом и вспыльчивым неоправданным осуждением?
Удивительна судьба басен Крылова. Тесно связанные с русскими пословицами, наполненные значимым содержанием, облеченные в отточенную поэтическую форму, его сатирические притчи пережили века и многое из них стало афоризмами. Обличение неправды и зла всегда озарено в них светом благоговения перед истиной, справедливостью, добром. «Его притчи, - писал Гоголь - достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа... Поэт и мудрец слились в нем воедино»...
Русская поэзия в лучшем своем выражении всегда стремилась возвышать, очищать, озарять человека, служить Богу, Отечеству, нести людям свет Истины, показывать идеалы добра, истинной красоты, поднимать к вышнему, горнему. Возникнув на традициях Православия, устанавливающего единственно истинную точку зрения на жизнь, впитав и усвоив их (хоть и не всегда в полноте), наша классическая поэзия стала незримой ступенью к Небу. При этом никогда она не стремилась заменить собою Церковь. Как писал Гоголь: «Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии».
Да и может ли художественная словесность, построенная на воображении, быть языком горнего мира?
Если понимать горнее как высокое, светлое, нравственно-возвышенное - безусловно. Но если говорить о горнем как о реально существующем Царствии Небесном, где Сам Господь и Пресвятая Богородица с сонмом святых и всех Небесных сил, то возможно ли? Ведь даже апостолы говорили: «И мир Божий, который превыше всякого ума» (Флп. 4, 7) или: «Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем» (1 Кор. 13, 9). Святые, которые еще при жизни были вознесены на миг в Небесные обители, свидетельствуют, что мир горний - неизреченный и неизглаголанный: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9).
И подвластна ли смертному грешному человеку гармония обладания Небесными дарами, полнотой Истины? Ведь в человеке с первым грехопадением смешалось добро и зло, и, как говорит святитель Игнатий Брянчанинов: «Место, где действует одно чистое добро - Небо; на земле - смешение... Только количеством добра превозмогается количество зла, - оттого и утешение». Не потому ли искусство чувствует себя свободным и всесильным только лишь в стихии противоречий и конфликтов, в области чувств. Многие русские поэты и писатели чувствовали смятенность и терзания именно от этой замкнутости в области души, в сфере чувств.
Тема этого вечного внутреннего борения, тема «черного человека» есть у многих русских писателей: и у Пушкина, и у Тютчева, и у Есенина, и у Блока и наших современников. При этом у русского человека, обладающего острым чувством совестливости, покаянности, всегда остается твердая уверенность: «Пусть разоренный, пусть полусожженный, Ты - Божий храм и в нем остался свет» (протоиерей Анатолий Трохин).
Светом, верой, надеждой, любовью и дышит наша истинная русская поэзия. Она разнообразно и великолепно жива. Что же касается «чистого искусства», то известный православный литературовед, магистр богословия Михаил Михайлович Дунаев сказал по этому поводу так: «Как и прочие дары Божии, дар творчества, дар эстетического наслаждения - могут быть волею соблазнившегося человека повернуты от блага ко злу... Разврат эстетический все больше проникает ныне в художественную жизнь человечества... Предшествующему веку было до всех поздних изысков далеко. Но обыденное сознание и в те времена уже породило то понимание искусства, какое родственно эстетическим извращениям более поздних времен: искусство есть игра воображения в любой форме ради развлечения - пресыщенной или чрезмерно ленивой души человеческой. На этой идее основывается и вся массовая культура, и - рафинированное элитное "утонченное" искусство модернизма, авангардизма, пост-модернизма и какое угодно подобное... Конечно... в искусстве все перемешано, все перетекает из одного в другое... Пусть же и живет искусство во всей противоречивости и многосложности. Должно лишь сознать: "чистого искусства" не существует», - пишет М.М. Дунаев.
Ну а будет ли поэтическое творчество графоманией, виршеплетством, словесной забавой или же истинной высокой поэзией - зависит от мастерства поэта, его духовного опыта, его труда, а главное от меры того таланта, который даровал ему Господь.
Струится жизни быстрая река
Вмещаясь в слово, и поет, и дышит.
Как вдохновенно, трепетно рука
Записывает то, что сердце слышит.
И дня поток, и гул былых времен,
Находки, и потери, и уроки,
Ушедшее, и новь, и явь, и сон
Живут в стихах, выстраиваясь в строки.
Сменяют лето белые снега
И радостно, и горестно, и ново...
Придет черед - сомкнутся берега,
И дашь ответ за сказанное слово.
Лариса Кудряшова, русский поэт и литератор
